К моему великому сожалению, текст содержит некоторые деструктивные элементы. Данный рассказ совершенно не предназначен для кукол барби, и категорически противопоказан детям до 20. Данный текст автар задумал как смешную шутку, но вышло совсем уж злобно, приношу свои искренние извинения. Автар уже попытался его опубликовать на одном уважаемом форуме; результат его не разочаровал: тему грохнули, а автору запретили допуск. Учитывая вышеизложенное, автар пытается провести еще один острый эксперимент, в своих, подчас тайных целях, невзирая на, и вопреки, тем не менее, отчетливо представляя возможные последствия))))))))) На вопрос зачем? отвечу:
ДУМАЙ О ХОРОШЕМ
- Так, дети, детишки, деточки! нока тиха мне! Отвлекли.... Сегодняшняя тема называется "думай о хорошем".
Долго ли, коротко ли... Но есть у меня знакомая, которой глубоко под сорок пять, и зовут её тетей Светой, к примеру. Тетя Света хоть и разведенная, но часто думала и думает о хорошем, часто-часто, практически всегда - молодец какая; прекрасный пример! А готовить как умеет... и на пианине играет даже.
Отвлекся.
Итак, она очень часто думала о хорошем, думала даже тогда, когда решила завести третьего ребенка. Размышляла-думала и сделала всем сюрприз: нашла какого-то строителя, терлась с ним месяц, пока не понесла. И все это время, две её дочки слышали по ночам, как ихняя мамка сладенько так стонет под бородатым, вонючим, вечно пьяным мужиком, и думали о хорошем. А потом крепко засыпали.
Прошло какое-то время и в свой срок, появился ребеночек - Игорешечка, да с родовой травмой, да без отца... но, с характером и даже слегка сердитый. Подрос маленько Игорешечка, в садик начал ходить, потом в школу, а его везде дразнят - и в садике, и в школе, и во дворе. Потому что глазы у Игорешечки в разные стороны смотрют. Смотрют и смотрют! А его - дразнют! Дразнют и дразнют! Незаконорожденным дразнют и косым. Другие слова тоже употребляют, но реже. Что? Ах да, горааааааздо реже!
А мамка все время думает о хорошем, тока денег у ней на хорошее нету - чойта мало платят, чойта экономят на ней, што ле? Чойта? Вы чо там?
Да и в школе, где она учительницей работает, да где её сыночек учится, мамку-то не любят, и называют - кто шлюхой, а кто запросто - блудливой тварью. Злые люди. Злые, противные, гадкие люди, полузвери, нахрен! Зверье! И вот эти полузверолюди называют Игорешечку грязным ребенком. Подумать только! Их бы на виселицу, их бы расстрелять; да не стреляют сейчас и не вешают. Вот и мучаются они вчетвером: мамка, две дочки и косой Игорешечка. Да, такой чудесный сюрприз сделала всем Светочка, красавица, руки в бородавках только. Да на лбу гнойный прыщ, да волосы из ушей, да из носу пучками торчат. Да глаз с бельмом, и тоже норовит в сторону, в сторону все норовит, как хозяйка. Свинство какое!
- Так, дети, тише, тише! Нока-тиха-мне!
Но время шло, а дочки - росли; Игорешечке делать было нечего, и он тоже рос, скорее по привычке, не замечая изменений. А они имели место быть, эти гребанные изменения. В итоге, одна дочка стала шлюхой, как мамка, а вторая - полушлюхой. НО! Они всегда думали и думают только о хорошем. Всегда. Одна живет с мужем и встречает различных посетителей из близлежащих домов, пока любимый на работе. Ей то некогда работать: она думает о хорошем. Ну давай, Василий Потааааапыч, друг ты наш дорогой, давааай. Что ты руку тянешь, подлец, спрашивай уже!
- Капут... а когда-то это была хорошая семья? и все думали только о хорошем?
- НЕТ! Эта семья всегда была скверной. Отчего бы? Бывает такое. Сейчас вспомнил: как то раз, имел честь поболтать с полушлюхой (она периодически изменяет мужу от нечего делать, особенно, когда думает о хорошем) и та сказала, какая её мамка была в молодости! Она была обычной студенткой, не красный диплом, но на четыре и пять между прочим. Так что у вас есть время подумать над этим странным парадоксом, а вот мозгов я смотрю - нет.
***
- Так, дети, детишки, деточки! Тихо, я сказал. Так, все опустили ручки, и слушаем меня внимательно: сегодня мы продолжаем вчерашнюю тему. О чем мы говорили? кто-нибудь скажет? Как всегдааааа – лес рук. Горе мне с вами и беда! Беда и горе. А говорили мы о том, как полезно думать о хорошем. Очень надеюсь, что каждый из вас хоть разок вспомнил об этом и подумал. Впрочем, это всего лишь мое желание.
- И так, с тех пор как родился Игорешечка прошло двадцать шесть лет. Не буду заострять внимание на эти его прожитые годы, скажу лишь: ему было весело. Но несмотря ни на что, он всегда думал только о хорошем. Даже, когда сидел за рулем старого, грязного автобуса, выезжающего на автостраду…
Старый, грязный, разбитый автобус, выплевывая клубы черного дыма, тяжело выехал на широкую автостраду. Игорешечка улыбнулся и осторожно надавил педаль акселератора. Двигатель натужно завыл, зарычал; стрелка спидометра оторвалась от цифры «50» и нерешительно двинулась вправо, подбираясь к отметке «100». Игорешечка улыбнулся; один его глаз теперь наблюдал за солнышком, а второй уставился на мамку, сидевшую от него по правую руку. Что-то вид её не очень ему нравится, и он начал подозревать, что мамка его сейчас не думает о хорошем, а ведь он так старался наполнить её голову светлыми мыслями!
- Мам, ну почитай мне сказку…
- Отстань! Я же к тебе не лезу, когда ты играешь, и ты ко мне не лезь!
- Мам, ну пожалуйста!
- Вытри сопли! Вымой руки! Спать сегодня ляжешь голодным!
- Мам…
- Иди к себе, мы с дядей Вовой фильм посмотрим!
- Мам…
- Марш в угол, звереныш, дебил, урод, пошел вон!
- Мам…
Игорешечка осторожно ведет автобус, плавно поворачивая рулевое колесо, ведь за его спиной ценный груз. Истертые протекторы шин весело шуршат по старому асфальту, двигатель уже не ревет, а тихонько поет свою любимую песню. Стрелка спидометра минула отметку «100» и крадется к цифре «120». Игорешечка пытается следить за дорогой, но один его непослушный глаз смотрит на солнышко, а второй – на мамку. Что-то не нравится в её взгляде сыну, что-то смущает его. Может быть виновата та дыра в её голове, из которой торчат окровавленные страницы? Да нет вроде бы. Может быть виновата мозговая ткань и кровь, пропитавшие её одежды? Да нет вроде, с этим все в порядке: когда Игорешечка сделал мамке топориком в голове прорубь, платьице и туфли маленько запачкались. Но это ничего страшного, это потом отмоется.
- Мамка, ты сейчас настоящая грязнуля, – думает Игорешечка и хихикает противным голоском, а зеленая сопля эдак бесстыже свисает над дрожащей губою, и даже касается кожи своей холодной, гадкой поверхностью.
- Ах ты свинья, марш мыться!
- Мам, я…
- Ты уроки сделал? Быстро в угол!
- Урод, дебил, убери от меня свои руки!
Игорешечка отрывает взгляд от мамки и замечает, что стрелка спидометра застыла на отметке «130». Он осторожно вдавливает педаль акселератора в пол, ведь он не хочет торопиться, ведь он никуда не опаздывает. Да если и опаздывает, ему все равно надо быть очень осторожным, ведь позади его ценный груз – две его сестренки с дружками. Сидят они на креслах и покачивают головами. И никуда не падают, потому что Игорешечка проявил смекалку – взял да и прибил он свой ценный груз к сиденьям, чтоб на поворотах тела по салону не раскидало. Двухсотмиллиметровыми гвоздями прибил, крепко, надежно, с любовью. Впрочем, эти гвозди он купил не для сестер и прочих, эти гвозди он приобрел для себя – уж больно у него ладошки чесались, вот и решил Игорешечка почесать их гвоздями; это очень приятно делать: приставляешь острие к ладошке и вгоняешь металл молотком.
Но, как на грех, рядышком сестренки оказались. Им почему-то не понравилась как Игорешечка свои ладошки чешет; начали девчонки шуметь, и криками, да воплями разбудили своих друзей. И стали все хором Игорешечку ругать, руками махать, ногами топать. А один из приятелей даже молоток отобрал: выхватил из рук и швырнул под кровать. Взял тогда Игорешечка из кухонного шкафа топорик для мяса, и прорубил всем в головах проруби. А потом, неспешно выдрал из сборника сказок странички, да наполнил им головы бумагой со светлыми мыслями, чтоб не мешали ему; чтобы думали о хорошем, чтоб перестали галдеть, руками махать, да ногами топать. И вот, сидят они позади него в салоне, заботливо прибитые гвоздями к драным спинкам, и мотают головами на поворотах. А поворотов на шоссе ой как мало, поэтому редко они мотают - чаще зубами щелкают на ямках, да кочках. А шоссе то старое, ямок и кочек – ну просто ужас как много; оттого и стоит в салоне непрерывный треск зубной. И не нравится этот звук Игорешечке, ибо отвлекает он от хороших мыслей; и сильнее тогда водитель вдавливает акселератор в пол, и ревет мотор, и несется автобус по широкой дороге; и нет ей конца и края!
- Так дети, тихо! На сегодня занятия закончены, но завтра мы вновь встретимся побеседовать на тему «руки мой перед едой, получай с ведро удой».
Игорь Степанович кивнул, рассеяно прижал к уху выключенный мобильный телефон. Его седые брови сошлись на переносице, низкий покатый лоб разрезали глубокие морщины, а в близкопосаженных глазах вспыхнул нехороший пламень:
- Да, мама, закончил урок. Да, сейчас буду. Поставь на плиту голубцы, или что там у тебя. Ага, целую.
И бросив последний взгляд на могильные плиты, не спеша двинулся в дальний конец кладбища, тяжело и косолапо ступая своими кривыми ногами. Один его глаз смотрел на лунный диск, а второй – на слабо освещенную тропинку, в конце которой учителя ждали мамка, сестры, и голубцы, или что там у них еще.
)... Эпатаж, как средство создания вокруг себя некоего общественного резонанса, на самом деле, крайне бесперспективен... Потому что автор, работающий в подобном ключе, в первую очередь, разрушает самого себя... А любое саморазрушение кончается плохим результатом (для творческих лиц совершенно точно)...
