Я подумала, что такая тема должна быть

для начала моё любимое

Лешек. Бестактное.

...закрыв глаза, я на изнанке век читаю пробегающие строчки, которые бушуют в оболочке, с названием лукавым – человек...я их ловлю, не обрывая крыл, как бабочек, не для коллекций ради, а просто контур обвожу в тетради, и отпускаю...(выпустил- забыл)... я обладатель рваной мережи, и потому, малы мои уловы,- нечасто в сети попадает слово..., над водами проносятся стрижи – цветные сны…расчерчивая лету узорами от кончика крыла...пора обратно...к запаху и свету. ...к заутрене звонят колокола....

...( ах, как болит у варвара башка, но он сшивает платье для стишка)...

...число коллегий более семи, а дитятко, как прежде, одноглазо...спит государь... шалишь... Голландий сразу не выправишь...баталией греми, викторией потешь себя.... тщета. Кругом всё то же - темень, нищета....птенцы гнезда...да все на птахе пташка...вот подлый вор, безродный Алексашка, и Ромодановский...не поминай к ночи ты князя-кесаря!...молчи, дурак, молчи!....

...(запел сверчок...в потьмах рука царёва бессильно свесилась...сочился холод в дверь, ища себе убежища и крова....в полях "задергал" сонный коростель...

...ишь, дергает...а что ему – птенец!...за ястребом поглядывай, и полно...(Павлуша смежил веки наконец, Нева в ночи свои катила волны, похожие на плавленый свинец....и то и то – не удержать в горсти...

....(болит башка...ох, господи, прости..)…

Тина Незелёная

потеряла бы время,
будь оно благодарно,
даже чуть виновато
за невечный рассвет,

потерять - не задача,
если пара - непарна,
если времени - валом,
и не найден ответ,

потеряла бы время,
хороводы не слышим,
это стрелки по кругу -
арестанты часов,

в пункте А вышел кто-то,
не "дано" - так и пишем,
телевизор фальшивит,
как рояль из кустов,

потеряли надежду?
отпустите на волю
пешеходов и время -
в пункте Б подождут,

даже выйдут навстречу,
и заветное, с болью,
ваше имя, как знамя,
над собой понесут...

А где это все, это так называемые сетевые авторы, будущие забытые писатели, вроде нас?

http://www.stihi.ru/avtor/Lesheek - 163 тыс читателей

http://www.stihi.ru/avtor/rnjz987 - 111 тыс читателей

сейчас, а что потом - пока вопрос))

а у вас разве нет любимых каких стихов?)

Идут с урановой рудою
Крупнотоннажные суда.
Спят под зеленою водою
Неведомые города.

В глубинах — стены кладки прочной,
Колонны в блеске золотом
Как будто прячутся нарочно.
Чтоб сразу вынырнуть потом.

Там дремлют мраморные боги
В планктоне, средь подводной мглы,
Там спать ложатся осьминоги
На мозаичные полы.

Дворцы стоят недвижным строем,
Хранит их сонная вода...
Неужто пережить дано им
Земли жилые города? ...

Над ними пенною водою
К цветущим гаваням Земли
Идут с урановой рудою
Коммерческие корабли.

Вадим Шефнер 1960

Наверное, есть. Но это такие стихи, которые известны, их нет смысла писать на форумах )

Иногда известное увидишь под другим углом. И вопрос - насколько известное?

Джуффин)..и я люблю Шефнера.

Осенний закат отражается в глади озёрной,
И весь этот берег сегодня нам дан на двоих.
По небу разбросаны звёзд сиротливые зёрна,
Но стебли лучей прорасти не успели из них.

Я вижу тебя, освещённую светом последним,
И тень твоя лёгкая тянется к дальним холмам.
Побродим, походим, помедлим, помедлим, помедлим,
Нам рано ещё расходиться по тёмным домам.

Ещё мы не всё о себе рассказали друг другу,
Ещё мы не знаем, кто наши друзья и враги, -
А ночь приближается к озеру, к берегу, к лугу,
Как чёрная птица, смыкая над нами круги.

Наверное... вот это, под настроение:
* * *

Ольга Берггольц

Я тайно и горько ревную,
угрюмую думу тая:
тебе бы, наверно, иную —
светлей и отрадней, чем я…

За мною такие утраты
и столько любимых могил!
Пред ними я так виновата,
что если б ты знал — не простил.
Я стала так редко смеяться,
так злобно порою шутить,
что люди со мною боятся
о счастье своем говорить.
Недаром во время беседы,
смолкая, глаза отвожу,
как будто по тайному следу
далеко одна ухожу.
Туда, где ни мрака, ни света —
сырая рассветная дрожь…
И ты окликаешь: «Ну, где ты?»
О, знал бы, откуда зовешь!
Еще ты не знаешь, что будут
такие минуты, когда
тебе не откликнусь оттуда,
назад не вернусь никогда.

Я тайно и горько ревную,
но ты погоди — не покинь.
Тебе бы меня, но иную,
не знавшую этих пустынь:
до этого смертного лета,
когда повстречалися мы,
до горестной славы, до этой
полсердца отнявшей зимы.

Подумать — и точно осколок,
горя, шевельнется в груди…
Я стану простой и веселой —
тверди ж мне, что любишь, тверди!

Больше всех я, наверное, все-таки люблю Бродского. Бродского любить принято, поэтому я, стесняясь своей любви, вслух зову его обычно Бутербродским, но тем не менее. У него масса всяческих далеко и широко выдающихся поэтических произведений, но мне нравятся и совсем такие простые, я сам, прости меня, Господи, за наглые слова, смог бы, наверное, в смысле поэтической техники такое написать за пять-семь недель, если бы додумался до главного образа.

Сдав все свои экзамены, она
к себе в субботу пригласила друга,
был вечер, и закупорена туго
была бутылка красного вина.

А воскресенье началось с дождя,
и гость, на цыпочках прокравшись между
скрипучих стульев, снял свою одежду
с непрочно в стену вбитого гвоздя.

Она достала чашку со стола
и выплеснула в рот остатки чая.
Квартира в этот час еще спала.
Она лежала в ванне, ощущая

всей кожей облупившееся дно,
и пустота, благоухая мылом,
ползла в нее через еще одно
отверстие, знакомящее с миром.

Как чувствовал...
У него удивительные стихи.

Да.
Но я и прозу ценю высоко. Сестра печали - такая сильная вещь и почти незнаемая, обидно.
Из Лачуги должника много этих забавных четверостиший помню наизусть - так легко помнится, правда?))

Какое жутковатое.
Принято Бродского любить, и как-то не хочется плыть в общем потоке, хотя я, вероятно, тоже - его добыча. Но он ложится на память с трудом, скорее ощущением. Может он такого и хотел)
У него есть даже презамысловатое стихотворение о моей Охте-Пороховых, но запомнить я его не смогла.

Как когда, как что. Некоторые совершенно свободно, некоторые вообще не ложатся, даже с листа читаются с трудом. Но образы запоминаются навсегда. Смерть, скрипнув дверью, станет на паркете В посадском, молью траченом жакете.

Вот и прожили мы больше половины.
Как сказал мне старый раб перед таверной,
Мы, оглядываясь, видим лишь руины.
Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.


Страницу и огонь, зерно и жернова,
секиры острие и усеченный волос -
Бог сохраняет все; особенно - слова
прощенья и любви, как собственный свой голос.


Идет четверг. Я верю в пустоту.
В ней как в Аду, но более херово.
И новый Дант склоняется к листу
и на пустое место ставит слово.

...И между нами говоря
Достоин он монастыря...
Правда

вы глубже в нём, очевидно...
у меня по памяти только обще памятное про надцатое мартобря, воронёный зрачок конвоя, да на Васильевский остров я приду умирать.. А сам не пришёл..обманщик рыжий, ну и ладно)

Ну да, я с Бродским, в общем, знаком. Я уважаю. Хотя по читательским склонностям безусловно предпочитаю прозу.

Кстати, Джуффин, когда читала то, что вы привели Шефнера, всплыло почему-то Фрайское чудище подводное - я так давно родился, что слышу иногда как надо мной проходит зелёная вода. Почему..бог знает)
И хорошо, что вода зелёная, а не студёная, как у Тарковского.

Да, тоже об этом подумала. (Была пару лет назад на этом кладбище Венеции, где он похоронен, положила брелок с видом Питера)

Так и получилось, что неважно, где сам, а для всех пленных Питера - там, на Васильевском)

Все равно, эти строки невольно приходят на память, когда стоишь у могилы. Думаешь: "Как же так?. А говорил.." Стихи живут своей собственной жизнью.

Зеленые воды Ишмы? Возможно, похожая стилистика. Ну и общее настроение. Мне стих тоже понравился.

Этот, кстати, Васильевский остров - раннее и, как на мой взгляд, совсем не показательное у Бродского стихотворение. Его запросто мог и кто-то другой написать, не слышится в нем характерного бродского звучания, во всяком случае, лично моему глуховатому уху.

Не показательное, да, просто, легко, и вот уж не забудешь)

Ну вот, а Бродский - не простой и не легкий, он сложный, но ошеломляющий своими образно-поэтическими открытиями, проникновениями и соединениями, казалось бы, несоединяемого.

... кромсая леща, а не
птицу-гуся, чтобы нас насытил
предок хордовый Твой, Спаситель,
зимней ночью в сырой стране.

Лещ - хордовый предок Христа. Не знаю, как кого, а меня такие прозрения читательски потрясают.

створку моллюска пустив ко дну,
пряча лицо, но спиной пленяя,
Время выходит из волн, меняя
стрелку на башне -- ее одну.

Надо сказать, я давно не перечитывал Бродского, и уже даже немного забыл, насколько он впечатляющ ) Эта тема мне напомнила )

Значит не зря тема вылезла)
И вам, конечно, Бродский "..как и Фёдор Михалыч .."подходит")

Мне подходит больше Гумилёв

И совсем не в мире мы, а где-то
На задворках мира средь теней,
Сонно перелистывает лето
Синие страницы ясных дней.

Маятник старательный и грубый,
Времени непризнанный жених,
Заговорщицам секундам рубит..рубит
Головы хорошенькие их.

Тоже Время и так точно его ход.

Я, признаться, с Гумилевым знаком слабо. Да и в принципе поэзии не великий знаток, раз уж на то пошло. Отдельными гнусными пятнами разбросаны мои познания в этой сфере, никакой системы...

Да с ним все знакомы слабо) непопулярный. Не то, что супруга его.

Белла Ахмадулина

Твой дом, не ведая беды,
меня встречал и в щеку чмокал.
Как будто рыба из воды,
сервиз выглядывал из стекол.

И пес выскакивал ко мне,
как галка маленький, орущий,
и в беззащитном всеоружьи
торчали кактусы в окне.

От неурядиц всей земли
я шла озябшим делегатом,
и дом смотрел в глаза мои
и добрым был и деликатным.

На голову мою стыда
он не навлек, себя не выдал.
Дом клялся мне, что никогда
он этой женщины не видел.

Он говорил: - Я пуст, Я пуст. -
Я говорила: - Где-то, где-то... -
Он говорил: - И пусть. И пусть.
Входи и позабудь про это.

О, как боялась я сперва
платка или иной приметы,
но дом твердил свои слова,
перетасовывал предметы.

Он заметал ее следы.
О, как он притворился ловко,
что здесь не падало слезы,
не облокачивалось локтя.

Как будто тщательный прибой
смыл все: и туфель отпечатки,
и тот пустующий прибор,
и пуговицу от перчатки.

Все сговорились: пес забыл,
с кем он играл, и гвоздик малый
не ведал, кто его забил,
и мне давал ответ туманный.

Так были зеркала пусты,
как будто выпал снег и стаял.
Припомнить не могли цветы,
кто их в стакан граненый ставил...

О дом чужой! О милый дом!
Прощай! Прошу тебя о малом:
не будь так добр. Не будь так добр.
Не утешай меня обманом.

Джуффин Халли , очень понравилось, спасибо. Серьёзное.

На здоровье. Стихи у Ахмадулиной интересные.

Мне нравятся люди, которые "живы": Во всем не угодны, умны и не лживы. Не руки - а крылья. не сон - а движенье. И словом не бьющие на пораженье.
Мне нравятся люди, которые верят, что дабы пожать - нужно, прежде, посеять. что могут с тобой говорить не по чину. не верят пустому и ищут причины.
Мне нравятся люди, с которыми можно в своих откровеньях не быть осторожной, которые дарят в безверье - надежду, не будут судить о тебе по одежде; не смогут продаться копейкой со сдачи, не будут о горе и счастье судачить. не мнят себя богом. не просятся в судьи.
Мне нравятся люди, которые - Люди...

Алена Васильченко

Да, женщины-поэты у нас классные. Слово "поэтесса" не люблю.

son-lyn,

Я вежлив с жизнью современною,
Но между нами есть преграда,
Все, что смешит ее, надменную,
Моя единая отрада.

Победа, слава, подвиг - бледные
Слова, затерянные ныне,
Гремят в душе, как громы медные,
Как голос господа в пустыне.

Всегда ненужно и непрошено
В мой дом спокойствие входило:
Я клялся быть стрелою, брошенной
Рукой Немврода иль Ахилла.

Но нет, я не герой трагический,
Я ироничнее и суше,
Я злюсь, как идол металлический
Среди фарфоровых игрушек.

Он помнит головы курчавые,
Склоненные к его подножью,
Жрецов молитвы величавые,
Грозу в лесах, объятых дрожью.

И видит, горестно-смеющийся,
Всегда недвижные качели,
Где даме с грудью выдающейся
Пастух играет на свирели.

Н. Гумилев (1916)

son-lyn,

Вижу свет на горе Фаворе
И безумно тоскую я,
Что взлюбил и сушу и море,
Этот дикий сон бытия;

Что моя молодая сила
Не склонилась перед Твоей,
Что так больно сердце томила
Красота Твоих дочерей.

я знаю, что сейчас другая редакция, но я как первый раз прочла, так и помню.

Агния, увы, наизусть уже многое не помню, спасает библиотека. А Блока вы любите?.

Да. Скифы - любимое.
У Гумилёва - Сумасшедший трамвай.

Родина моя далёкая.

Родина моя далёкая -
Зовом сердце моё не рань.
На окне на том, на высоком,
Уже не цветёт герань.

Не идёт от печки нетопленной,
Горячих ватрушек дух.
Не позванивают спицы острые,
Подчиняясь движению рук.

Не строчит машинка узорами,
Дела нет у веретена.
Из окна, неприкрытого шторами,
Льётся зябкая тишина.

Чуть потрескивая, под иконами
Огонёк святой не горит.
И ночами холодными, темными
За детей душа не болит.

Родина моя далёкая -
Зовом сердце моё не тревожь.
За посёлком тропа одинокая -
Торопясь, убегает в рожь...

А во ржи васильки украдкою,
Голубой завели хоровод...
Там, за низенькой, белой оградкою
Меня мама по-прежнему ждёт.

Один раз прочла в какой-то газете, Книжном обозрении что-ли и запомнила и стихи, и автора:
Сергей Фёдоров

Мне не надо ни терема,
Ни коня, ни девицы.
Умереть бы, как дерево,
Где случилось родиться.

Максимыч справный был служака,
Все вроде делал по уму,
Как и положено, однако
Не пофартило и ему.

Хотя в его сужденьях резких
Порою громыхал металл,
Он избегал движений резких,
Он вообще их избегал.

Он улыбался крайне редко,
Был нрав его местами крут,
Таких берут с собой в разведку,
Хотя и не таких берут.

Он дипломатом был неслабым,
Он все планету облетел,
А если тяготел к арабам,
То кто же к ним не тяготел.

Непроницаемый как Будда,
На мир взирая тяжело,
Он все надеялся на чудо,
Но чуда не произошло.

Игорь Иртеньев 1999

Игорь Иртеньев.

Электромонтерам

До чего же электромонтеры
В электрическом деле матеры!
Невозможно понять головой,
Как возможно без всякой страховки,
Чудеса проявляя сноровки,
Лезть отверткою в щит силовой.

С чувством страха они незнакомы,
Окрыленны заветами Ома
Для неполной и полной цепей,
Сжав зубами зачищенный провод,
Забывают про жажду и голод.
Есть ли в мире работа святей?!

Нету в мире святее работы!
Во всемирную книгу Почета
Я б занес ее, будь моя власть.
Слава тем, кто в пределах оклада
Усмиряет стихию заряда,
Чтобы людям во тьме не пропасть!

Слава им, незаметным героям,
Энергичным в оценках порою,
Что поделаешь, служба не мед...
В некрасивых штанах из сатина
Электрический строгий мужчина
По огромной планете идет.
1985

Прохожий, проходи!.. Проезжий, проезжай!...
Тебе какая блажь до нашего вертепа.
Тоски не умножай, судьбы не раздражай,
И нам не подражай – в пенсне оно нелепо.

Не надо изучать унылый наш фольклор,
Обычай пить до дна и прочие повадки.
Навряд ли твой доклад произведет фурор,
Едва ли довезешь заветные тетрадки.

Не следует вникать в наш быт и рацион,
Пытаться стать своим на танцах в сельском клубе –
Опасен и весьма такой аттракцион.
Мы – хищники, учти. Чужих у нас не любят.

Не стоит восклицать: «Я! Я! Интерессант!»,
Ногтем скребя кресты ближайшего погоста.
Вчера – незваный гость. Сегодня – арестант.
А завтра – вновь погост. В ином контексте просто.

Зачем оставил ты ученый Гейдельберг?
Почто бежал, глупец, уюта кабинета,
И степени презрел, и кафедру отверг…
И что ты получить надеешься за это?

Вокруг со всех сторон враждебная планета,
Где сеятель давно не верит в урожай,
И вслед поет струна - одна у арбалета:
«Прохожий, проходи!.. Проезжий, проезжай!..»

Алексей Клишин. Совершеннолетний сад
Псс.. Первый катрен тяжеловат, но потом уж больно хорошо идёт.

Кабы я в летах был француз и несложный малый,
поступил тогда бы я в няньки к себе, пожалуй.
Стал бы не Алёшею звать себя, а Евгешей.
Сделался бы рожею смирный туземный леший.
Был себе б за мать и отца, проявлял заботу
и водил гулять в летний сад, а не на работу.

Там деревьев двести, на каждом все ветки в птицах
и все птицы вместе щебечут о третьих лицах;

там все ножки мелкий размер компенсируют топотом
и меняют белки все шишки на фишки оптом;

мужики по пабам там ходят путями простыми,
попадаясь бабам, смотрящим, чтоб не простыли
их следы к весне, когда в лужах оттают жабы,
запоют, как некуда жить мужику без бабы;

там среди растений забудки и незабудки*;

там дежурный гений сидит в приворотной будке,
думает о смерти в контексте идеи времени;

там вращают черти своё колесо обозрения
и отважный каждый, кто сверху всё обозреет,
сразу ходит важный и с девушками борзеет;

и пейзаж гордится избранными местами;

и мы такой в двух лицах на лавке сидим.
Устали.

Там то день, то темень, то издали грюк трамвая.
Вся природа в теме, живая и неживая.
Возится природа не стиля, а текста ради,
так что время года без разницы в летнем саде,
лишь бы всё на деле гуляло, звало, галдело,
лишь бы мы сидели, глядели на это дело.

Но бывают в шуме моменты почти без гама
и во всём феншуе немножко иная гамма.
Те же ноты, те же обычные интервалы,
только воздух реже и тягости в звуке мало,
только радость ближе подсядет и дышит в ухо.

Посидит, подышит.

И дальше пошла движуха.


__________________________________
*На междупородном языке ещё красивше: форгетки и нотфоргетки.
Междупородный язык вообще гладкий и певучий, только с будкой плохо рифмуется.

На слух рискну предположить, что еще один любитель Бродского )

Поэт Игорь Иртеньев
Всегда вызывал у меня смятенье,
а его поэзия,
кажется какой-то перверсией,
а вот этот конкретный стих
вообще говорит о том, что Иртеньев - псих...
Но конечно же это в хорошем смысле,
так как не каждый псих способен на такие умные мысли...
Наверное, он все-таки гений,
этот поэт Игорь Иртеньев...

Вспомнилось про еще один сад по ассоциации.

III

Земной свой путь пройдя до середины,
я, заявившись в Люксембургский сад,
смотрю на затвердевшие седины
мыслителей, письменников; и взад-
вперед гуляют дамы, господины,
жандарм синеет в зелени, усат,
фонтан мурлычит, дети голосят,
и обратиться не к кому с "иди на".
И ты, Мари, не покладая рук,
стоишь в гирлянде каменных подруг --
французских королев во время оно --
безмолвно, с воробьем на голове.
Сад выглядит, как помесь Пантеона
со знаменитой "Завтрак на траве".

IV

Красавица, которую я позже
любил сильней, чем Босуэла -- ты,
с тобой имела общие черты
(шепчу автоматически "о, Боже",
их вспоминая) внешние. Мы тоже
счастливой не составили четы.
Она ушла куда-то в макинтоше.
Во избежанье роковой черты,
я пересек другую -- горизонта,
чье лезвие, Мари, острей ножа.
Над этой вещью голову держа,
не кислорода ради, но азота,
бурлящего в раздувшемся зобу,
гортань... того... благодарит судьбу.

В тему.

Игорь Иртеньев

* * *
Что-то главное есть в винегрете.
Что-то в нем настоящее есть,
Оттого в привокзальном буфете
Я люблю его взять да и съесть.

Что-то в нем от холодной закуски,
Что-то в нем от сумы и тюрьмы.
Винегрет — это очень по-русски,
Винегрет — это, в сущности, мы.

Что-то есть в нем, на вид неказистом,
От немереных наших широт?
Я бы это назвал евразийством,
Да боюсь, что народ не поймет.
1998

А вот тут потрясающий финал, я считаю.


...На свете всё преобразилось, даже
Простые вещи - таз, кувшин, - когда
Стояла между нами, как на страже,
Слоистая и твёрдая вода.

Нас повело неведомо куда.
Пред нами расступались, как миражи,
Построенные чудом города,
Сама ложилась мята нам под ноги,
И птицам с нами было по дороге,
И рыбы подымались по реке,
И небо развернулось пред глазами...

Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке.

Не тишина -- немота.
Усталость и ломота:
голова, голова болит.
Ветер в листве.
Ветер волосы шевелит
на больной голове.

Пой же, поэт,
новой зимы приход.
Без ревности, без
боли, пой на ходу,
ибо время в обрез,
белизну, наготу.

Пой же, поэт,
тело зимы, коль нет
другого в избе.
Зима мила и бела.
Но нельзя догола
раздеваться тебе.

Вот не спрашивала) этот стих для него нехарактерен. И да, Бродский в ваших "воспоминаниях" роскошен. И сумасшедшего сразу видишь, такого с оскаленным ртом .. крадущегося.