Автор: Mikker
Гекатомба
Память после реконструкции возвращается не сразу. К тому моменту, как меня вытолкали в космос – в тоненьком скафандре и с копьём в руке – она восстановилась процентов на девяносто пять. Но я по-прежнему не понимал, что происходит.
– Вот и настал час вашей славы! – прокричал голос в динамиках шлема. – Помните, лучшему из вас будет дарована жизнь. Пусть и короткая, но полная счастья! Есть за что бороться!..
Я обернулся. Поздно – двери лифта закрылись, а сам он уже шёл к отверстию в потолке. Вернее, не в потолке, а в корпусе Аристарха.
Дерьмо! Я до последнего надеялся, что всё эти разговорчики о сражении – либо бред реконструированного мозга (на консультации, ещё до записи, меня предупреждали, что такое возможно), либо часть какого-то испытания. Оказалось, нет – всё взаправду.
Держась за хлипкие поручни, я развернулся обратно. Копьё по-прежнему не выпускал.
Картина передо мной нарисовалась такая. Десятка четыре узких мостиков, подвешенных за тросы к "потолку" и пересекающихся на разных высотах и под разными углами. Этакий трёхмерный лабиринт, воплощённый в реальность безумным гением. Почему безумным? Потому что под ногами – бездна. Космос. Вращение Аристарха создаёт центробежную силу; и если внутри корабля она играет роль гравитации, то здесь, снаружи, будет чем-то вроде катапульты, которая вышвырнет тебя к звёздам. Если оступишься.
Самих звёзд я, кстати, не видел. Сверху ярко бил свет прожекторов, так что сквозь решётчатый пол просвечивала тьма. Сплошная, абсолютная и казавшаяся почему-то искусственной.
Может, это и правда испытание?
– Да начнётся битва! – продолжал свою ахинею голос из шлемофона. – Три! Два! Раз! Поехали!..
Нет, не испытание. Мясорубка.
Я не упомянул ещё одну важную деталь – снаружи я был не один. Несколько десятков, может быть, сотня человек. Мужчины и женщины, все в таких же лёгких прогулочных скафандрах, как у меня, и у каждого – оружие. Причём, у всех разное: копья, сабли, мечи, ножи, топоры. У двоих или троих были сюрикены, а на дальнем конце лабиринта я заметил парня с валлийским луком. Тот неуклюже оступился и выронил колчан со стрелами. Секунда – и они исчезли во тьме под ногами, оставив бедолагу с огромным, в человеческий рост, историческим рудиментом.
Бред, да? Тем не менее, сражение началось. Те трое суток, что мы провели на корабле, привыкая к свежесозданным телам, нас фаршировали ложной информацией, как индейку к праздничному столу – начинкой. Надо отдать должное их пропагандистам, вешать лапшу на уши они умели. Твердили, что мы искусственные, что нас для того и создали, чтобы выплатить дань пустоте, и всё в том же духе. А ослушаемся, и Аристарх разгневается. Заберёт сотню настоящих людей, как это бывало в стародавние времена.
Неудивительно, что многие поверили. Мозг после восстановления – всё равно, что глина. Лепи, что хочешь.
И вот передо мной разыгрывалась настоящая бойня. Люди в скафандрах, в десяти метрах от высокотехнологичного межзвёздного корабля, убивали друг друга старинным оружием. Кого-то проткнули алебардой, и он вывалился за борт, в бесконечную тьму. Другого разрубили пополам катаной. Третьему проломили корпус шлема, и он, дёргаясь, словно раненный зверёк, рухнул на пересечении двух мостов.
А я стоял и смотрел на всё это безобразие. Повезло, что оказался в стороне от общего рубилова. Повезло, что не поддался внушению, хотя и в моей каюте трое суток не умолкали громкоговорители. Просто стоял и пялился. Вспоминал то "Игру Эндера", которой зачитывался в десять лет, тайно, под одеялом, потому что не разрешали сидеть допоздна, то студенческие турниры по "World of StarCraft", в которых я был одним из лучших, и даже чуть не стал профессиональным игроком.
"Это не на самом деле" – бормотал я себе под нос.
Копьё, пущенное кем-то из центра побоища, царапнуло по стеклу шлема. Это вернуло меня к реальности.
– Нет, на самом, – ответил я, скосив глаза на оставшийся от наконечника след. Врежься тот чуть под другим углом, и я был бы мёртв. – Увы, кто-то из наших спятил.
Я стиснул собственное копьё, готовый к обороне. Убивать не хотелось, но если кто-то сунется в мой закуток лабиринта, и попробует напасть...
– Эй, ты что встал? – раздалось в наушниках. – Да-да, я к тебе обращаюсь, умник с копьём. Ты почему не сражаешься?
Голос другой. Если первый принадлежал человеку, которого моё воображение рисовало как шоумена, ведущего какого-нибудь праздника или спортивного комментатора, то этот был голосом технического работника. Словно на сборочной линии произошла неполадка, и начальник требует разобраться, что случилось.
– Знаешь, что мы делаем с такими умниками? – спросил он сухо.
Было желание обернуться, посмотреть по сторонам. Казалось, этот человек где-то у меня за спиной. Но взгляда от битвы я не оторвал.
– Кто ты? – спросил я в ответ. – Кто всё это придумал? Почему люди убивают друг друга?
Разъяснений я не ждал. Тем не менее, человек ответил:
– Люди! Ха! – столько презрения в голосе я давненько не слышал. Будто он сказал не "люди", а "ожившие экскременты". – Не люди вы.
И мгновенно сменил тему:
– Не хочешь сражаться, отправляйся в бездну.
Всё же, что-то заставило меня обернуться. И как раз вовремя: откуда ни возьмись, передо мной возник скутер. Космический мотоцикл – я на подобных работал, когда работал на сборке Девятнадцатой Окололунной Станции. Сначала на низовых должностях – вчерашних студентов не брали в начальники – потом уже на инженерных.
Этот скутер был без пилота. Он завис напротив меня, попыхивая струями газа из маневровых двигателей – без постоянной коррекции его давно бы снесло в сторону. В широких объективах камер я увидел собственное отражение.
И тут последний кусочек воспоминаний встал на место.
– Стой! – скомандовал я.
Даже руку поднял для убедительности. Конечно, компьютер скутера меня не слышит. Но он умеет читать по губам, как и распознавать лица – а сквозь прозрачное, пусть и слегка поцарапанное стекло шлема, это было несложно.
Я назвал своё имя. Назвал должность – главный инженер. Поманил скутер движением пальцев, будто лошадь. Тот плавно подлетел, всё так же неустанно подправляя траекторию. И очень даже вовремя – в мою часть лабиринта кто-то ворвался. Я не слышал его, но опора под ногами была шаткой, и затряслась, как подвесной мост.
Не теряя времени, я запрыгнул в седло. Взялся за штурвал, увёл скутер в сторону. Успел буквально чудом: мимо меня пролетело несколько сюрикенов, блестя в свете прожекторов, как настоящие звёзды.
Вместе с космическим мотоциклом я падал в бездну. Вернее – удалялся от корабля, от спроектированного мной Аристарха. Всё глубже и глубже в первозданную тьму.
– Уф, – выдохнул я.
Чудом спасся. На самом деле – чудом. Мотоцикл, кем бы он до этого ни управлялся, хотел одного – столкнуть меня "вниз". Нет, я и так сейчас падаю "вниз", но зато верхом на скутере. Так я хотя бы могу вернуться.
Вот только что дальше?
Километрах в трёх от Аристарха я затормозил. Теперь я был неподвижен относительно корабля, и не удалялся от него ни на дюйм. Сам корабль вращался – освещённая прожекторами часть, где шла битва, скрылась за изгибом корпуса, и я оказался в темноте.
Всюду зажглись звёзды. Кроме той части неба, которую заслонял Аристарх. Впечатляющая воображение громадина! Длина – десять тысяч семьсот три метра. Ширина – километр. Исполинское веретено, мчащееся сквозь межзвёздную среду. Спереди – крупный астероид. Выполняет как защитную функцию – на такой скорости любая песчинка страшнее бомбы – так и функцию запаса сырья. Если на корабле что-то сломается (а за тысячи лет полёта это случится наверняка), то компьютер возьмёт материал астероида и распечатает из него нужную деталь. В том числе, и наши тела, когда мы прибудем к Веге.
Вот только до Веги ещё лететь и лететь. Нас почему-то сделали раньше срока. Зачем? Какой в этом смысл?
Я закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. Не получалось. Отвлекали вспышки – от космических лучей, частиц с большим зарядом, которые врезались в сетчатку. Отвлекали приказы в наушниках: тот "работник производства" уступил место старшим, а те наперебой уговаривали меня не дурить и вернуть скутер на место.
Ага, сейчас же!
Я наконец понял, что произошло. Аристарх – не корабль, а его мозг, одноимённый компьютер – "сошёл с ума". Те самые галактические лучи, которые сейчас устраивали световое шоу внутри моих глаз, за долгие годы полёта повредили его нейросеть. Дублирующие сети почему-то не включились. Он воссоздал людей до того, как достиг Веги. И те одичали. Прямо как в научно-фантастических романах, которые я так любил в детстве.
Да, сомнений быть не может. Аристарх спятил. Именно поэтому он не отвечал на мои приказы, когда я спрашивал – ещё там, сидя в одиночной каюте и слушая пропагандистский бред – о том, что случилось. Он больше не подчиняется главному инженеру. Он теперь сам по себе.
А вот со скутером получилось. Мы специально создали автономные ИИ у подобных агрегатов (скутеров, посадочных шлюпок и так далее) – чтобы те могли работать без связи с Аристархом. Все они обязаны были подчиняться высшему руководству, в том числе и мне, главному инженеру.
Через компьютер космического мотоцикла я вошёл в сеть Аристарха.
Точно. Я оказался прав. Минут десять или пятнадцать – непростительно долго для скафандра, рассчитанного на пару часов в открытом космосе – я изучал историю человечества. Вернее, той его ветви, которая воссоздалась на нашем корабле.
Первые люди ходили ошарашенные. Они, как и я, не понимали, что случилось. Почему они здесь, в межзвёздном пространстве, а не на орбите вокруг Веги? Зачем Аристарх создал их?
Среди первых людей не оказалось офицеров и прочего обслуживающего персонала. Отдавать приказы они не могли. Это были простые колонисты с памятью обычных людей. Да, мы перед стартом записали параметры (физиология плюс воспоминания) миллионов добровольцев. Они, конечно, знали, что сами никуда не полетят – и давно уже умерли, оставшись в Солнечной Системе – зато их копии через много тысяч лет будут воссозданы, и заселят планеты Веги. Корабль, на начальном этапе, послужит им базовым лагерем.
По крайней мере, так планировалось.
Аристарх сошёл с ума. Когда первые реконструированные им люди кое-как освоились (наубивав друг друга вдоволь), когда у них стали появляться дети и внуки, он начал печатать новых. Безо всякой системы, просто в алфавитном порядке. Каждый год – по сотне человек.
В какой-то момент, люди, рождённые по старинке, осознали себя настоящими. Ведь это был их мир. Их, и больше ничей. И они стали приносить "жертву пустоте", сначала просто сбрасывая новых людей в космос, а позже – всячески извращаясь. Ну, вы понимаете, о чём я.
Через компьютер скутера я изучил их историю. Я смотрел на их лица – ведь они прямо сейчас сидели перед экранами и наслаждались жертвоприношением. Немножко прошёлся по политическому строю, кисло улыбнулся, листая простенькие мифы.
А потом словно очнулся.
Надо что-то делать. Во-первых, ресурсов скафандра надолго не хватит. Во-вторых, ко мне уже выслали несколько скутеров с вооружёнными людьми. Нет, не луками и копьями – это были "настоящие люди", а не распечатанные на универсальном сборщике, как я. В-третьих, я хотел спасти проект. Он мой. Мой корабль, моя идея, моя Вега.
Ладно, не моя – а того семидесятилетнего старичка, который записал свой жизненный опыт, после того, как спроектировал и построил Аристарх. Наверное, он мирно скончался в своей постели, так и не дотянув до сотни. А я – лишь его копия, воплощённая в теле двадцатилетнего парня.
Только всё равно я чувствовал ответственность за судьбу проекта.
Приближающиеся люди не могли ничего сделать. Куда им до меня! Во время сборки Восемнадцатой Окололунной мы часто устраивали гонки на скутерах. Это считалось противозаконным и чертовски опасным, но кто думает об опасности в двадцать с чем-то лет? Мы чувствовали себя королями вселенной – молодые инженеры, только дорвавшиеся до космоса.
Я обожал эти гонки. И почти всегда побеждал. По сравнению с петлянием между парящими в точке Лагранжа гигантскими деталями недостроенной станции, то, что мне предстояло сейчас – детская игра.
И да – у меня получилось. Я без труда оторвался от преследователей.
Подлетел к кормовой части Аристарха. Там был такой отсек, который не контролировался главным компьютером. Камера у входа распознала лицо, створки ворот разъехались, пустив меня, вместе с мотоциклом, внутрь.
Дальше всё оказалось слишком просто. Я подошёл к терминалу, немного повозился с настройками. Меня пытались остановить – все и сразу. Кто-то стрелял в двери снаружи, из космоса. Системы скафандра информировали: "Внимание! Осталось кислорода на шестьдесят минут!". В наушниках неустанно бубнили: требовали, умоляли, приказывали, взывали к голосу разума. Я пропускал мимо ушей – кстати, из-за изменившегося за много поколений языка, это было не трудно.
Под конец против меня восстала даже собственная совесть. А правильно ли я поступаю? Всё-таки, это люди. Да, варвары. Да, они пытались меня убить. Но ведь другой жизни они не знают. И это их дом.
Я представил летающую тарелочку, навестившую Землю году так в нулевом. Инопланетяне кружат над Колизеем, видят кровавые побоища, и, на всякий случай, в целях профилактики, решают уничтожить планету.
– Достойны ли они существования? – спрашивает один зелёный человечек.
– Нет, – отвечает второй, уводя корабль из-под обстрела. Внизу что-то кричат возмущённые центурионы, даже сам цезарь показывает большой палец вниз. – Ничуть.
И всё же я сомневался. Кто я такой? И дано ли мне судить?
А потом решил – какая разница. Меня создали три дня назад. Я умру в течение часа. Человек с такой короткой судьбой вряд ли обречён на вечные муки. В том числе и на загробные. А так, у колонистов Веги, хотя бы будет шанс. Они заселят новый мир, и, может быть, тот будет чуточку лучше нашего.
И уж куда лучше, чем то, что сейчас творилось на Аристархе.
Я запустил дублирующие нейросети. Сразу три штуки. Они слились с мозгом корабля, и нивелировали все его сбои.
"Внимание! Органическая жизнь! Уничтожить!" – щёлкнуло где-то недрах в искусственного интеллекта. Началась принудительная чистка всей десятикилометровой громадины. Открылись шлюзы, разгерметизировались все заселённые людьми отсеки. Роботы – эти удалённые руки Аристарха – сновали по коридорам и добивали тех, кто успел облачиться в скафандры. Как хозяйка вычищает заросшую мхом и паутиной комнату, так искусственный интеллект очищал внутренности корабля.
Я выключил экран. Наблюдать за кровавой бойней не было желания. Насмотрелся за сегодня, хватит.
Стрельба снаружи прекратилась. Я имею в виду, со стороны космоса, откуда я влетел в этот зал. Видимо, стрелявшие поняли – дело дрянь. Раз на корабле творится такое. И поспешили на помощь своим. Или просто куда-то свалили – смысл им теперь за мной гоняться.
Зато с другой стороны послышался тревожный скрежет. Воздуха в помещении не было, и звук проходил по корпусу корабля. Роботы! Я ведь для них тоже – "органическая жизнь", пусть даже с полномочиями главного инженера.
Они действуют по чётко прописанной инструкции. Никаких "кораблей поколений". Никаких людей, пока не доберёмся до цели.
Я не стал ждать. Просто раскрыл шлюз и вернулся в космос. Центробежная сила выбросила меня прочь. Под пискнувшее предупреждение – "Запас кислорода: сорок две минуты!" – я решил, что умирать всё-таки лучше любуясь звёздами.
Это ведь ради них столько жертв.
И вот, удаляясь от Аристарха, один-одинёшенек в галактической пустоте, я неожиданно понял. Я соврал. Недосказал кое-что. А без этой детальки моя история не будет полной, и поселенцы у Веги не получат всей информации. Ты же записываешь, Аристарх? Ты ведь поделишься мудростью – там, в конце пути, когда из материала астероида ты воплотишь окончательных людей? Надеюсь, что да.
Так, вот, я соврал. Обманул, говоря, что память вернулась ко мне на все сто процентов. Одну сотую она всё-таки зажала, эта скупердяйка. И вернула только сейчас, во время предсмертного восхищения звёздами.
Последний мой разговор. Вернее не мой, а того, с кого я был скопирован.
Он сидел в кабинете больницы, разглядывая варикозные вены на своих старческих безволосых ногах. Ждал – через несколько минут начнётся процедура, во время которой скопируют его память и перепишут в ДНК. Болтая ногами, как ребёнок, этот дедушка заявил медсестре:
– А всё-таки, это неправильно. Я хочу увидеть звёзды лично.
– Дождитесь ночи и увидите.
– Нет, я хочу видеть их вблизи. Хочу потрогать их, пощупать, попробовать на вкус!
Медсестра обернулась. На её лице было выражение, вроде: "кабинет психиатра дальше по коридору". Но она улыбнулась. Этот человек – один из величайших умов Солнечной Системы. Ему позволены любые выходки.
– Я построю ещё один корабль. Может, не такой большой, как Аристарх, и не такой навороченный. Но на нём я полечу лично.
– Конечно, – одобряюще кивнула медсестра, словно мама, потакающая любой фантазии малыша.
– Я серьёзно! Нас будут тысячи таких, кто полетит. Но мы все уснём. Спрячем наши тела в самой сердцевине корабля, чтобы космическая радиация не изрешетила. А мозги подключим к сети. Сейчас ведь набирают популярность виртуальные миры – вот внутри такого и полетим.
– Не надоест ли? За тысячу-то лет?
– Не надоест, – мотнул головой "старый я". – За тысячи лет мы проживём тысячи жизней. Накопим колоссальнейший опыт. Вы желали бы пройти вместе с Фродо и Сэмом до Роковой Горы? А сразиться на световых мечах с Дартом Вейдером? Или...
– Мозговой сканер готов, пройдёмте. Потом дофантазируете. Во время процедуры надо сохранять спокойствие.
Старик, шаркая больничными тапочками по кафельной плитке, прошёл в соседнюю комнату. Сел в кресло. И, при этом, не прекращал говорить:
– А главное, все технологии существуют уже сейчас. Когда я начинал Аристарх, их не было. Да и деньги у меня есть. Только представьте! Я лично увижу звёзды! А перед этим, проживу тысячи жизней!..
– Обязательно, – пообещала медсестра и включила сканирование мозга.
На этом мои воспоминания обрываются.
Не правда ли, здорово? Я лечу сквозь космос, готовый вот-вот превратиться в груду мёртвых органических молекул, а может быть, в это же самое время где-то летит мой прототип. Летит, поглощая жизнь за жизнью, а в конце его ждёт награда.
Его ждут звёзды.