Стальная бабочка

Поступив на работу в Insekternes verden, наш герой решительно, без всяких колебаний распрощался с прежним своим именем и первую публикацию в журнале поместил под псевдонимом Иван Тургенев. Журнал, как явствует из названия, популяризировал жизнь насекомых, и вся его редакция размещалась на тот момент в скромном помещении, состоящем из четырех разновеликих комнат. Собственно, это была обычная квартира, в которой до того времени много лет проживала семья главного редактора. Брак неожиданно развалился, потому что строился на ложных представлениях, и об этом будет непременно рассказано.
Когда наш герой впервые переступил порог редакции, он был изумлен, насколько все здесь походило на жилое помещение. Жена редактора не успела еще окончательно перевезти свои вещи, женское присутствие заметно было повсюду, особенно на кухне и в ванной комнате. Сам редактор, звали его Пелле Лундквист, заметно стеснялся беспорядка в квартире, связанного с переездом, поэтому провел нашего героя в комнату, больше других освобожденную от вещей. По иронии судьбы, эта комната оказалась спальней, и поскольку подходящей мебели в комнате не оказалось, им пришлось устроиться на супружеской кровати, сели они друг против друга.
Эта самая спальная комната уже совсем скоро превратится в личный кабинет нашего героя. Освобожденная от кровати и других предметов быта, заново покрашенная, уставленная конторской мебелью, комната приобретет новую жизнь. Основное место в ней будут занимать картотечные шкафы, и даже когда с приходом новых времен надобность в них отпадет, они останутся здесь в качестве декоративного атрибута, будут привычно собирать на себе пыль.
Редактор Лундквист ни разу не пожалеет о том, что принял нашего героя на работу, а когда подойдет время, с легким сердцем оставит на него дело своей жизни, сам же скромно удалится на заслуженный отдых в Швецию. Оттуда и будет с интересом следить за всем происходящим в редакции журнала, нисколько не вмешиваясь в дела. Со временем к нему просоединится набегавшаяся по другим мужчинам жена, старость ее полностью отрезвит, избавит от пустых и потому несбывшихся желаний.
Вот мы и забежали очень намного вперед, причем существенно, едва ли не в конец нашей запутанной истории. Тогда как редактор и наш герой в настоящий момент всего лишь внимательно изучают друг друга, приглядываются, прислушиваются.

Редактор был шведом не только по фамилии, но и по духу: за долгие годы жизни в Дании, даже создав датскую семью, он так и не сумел избавиться от своего чудовищного, как казалось его жене, акцента. Все окружающие прекрасно зная, что он швед, не видели в том ничего пресудительного, лишь всякий раз советовали ему поработать над произношением. Но жена относилась к этому строже, и он был уверен, что брак его не удался еще и по этой причине. Всякий раз, заговаривая с незнакомым датчанином, он чувствовал внутреннее напряжение, но в случае с нашим героем вся неловкость пропала уже через несколько минут беседы с ним. Конечно же, ничего из этого он не стал объяснять молодому человеку, который ему в сыновья годился, лишь упрекнул себя за то, что отвлекается от дела. Виной тому была, по всей видимости, супружеская кровать, на которой они так неловко сидели.



.

будучи на этот момент всего лишь одним из соискателей должности



Она считала себя бабочкой, изготовленной (вылитой) из стали. Обработанной сначала грубым напильником, после мелким, затем наждачной бумагой, после еще фетровым валиком. Сама она ничего не чувствовала, пока над ней работали (трудились), потому что не была в то время живой, но когда ожила, ей вдруг начало вспоминаться все, что делали с ее телом.

Он уже больше двадцати лет работал в журнале "Мир насекомых", в отделе бабочек, возглавлял его, а под своими статьями подписывался как Иван Тургенев. Кое-кто интересовался, в каком родстве он находится с известным писателем. На это наш герой отвечал, что фамилия его случайно совпадает с писательской, а именем таким наградили его родители то ли в шутку, то ли совершенно серьезно, поскольку людьми они были действительно серьезными, редко способными на улыбку, не то, что на озорство.

В начале своей карьеры, можно и так назвать его деятельность, он полагал, что ему придется отвечать в письмах на вопросы о бабочках, но столкнулся к удивлению своему, что пишут ему, в основном, люди, разбирающиеся в бабочках получше его самого. Они рассказывали ему о своих знаниях, точно он был некой копилкой, и он, как позже выяснилось, ею же и являлся.
Но он был не просто копилкой, а своеобразным механизмом или организмом, который замешивал в себе эти знания, превращая их в совершенно другую субстанцию. Каждый отдельно взятый знаток бабочек был ограничен в своих знаниях, он не мог связаться с другими реципиентами, кроме как через Ивана Тургенева. В результате все полученные извне знания проходили работу в голове Ивана и выходили в качестве обозревательной ежемесячной статьи. В ней рассказывалось обычно о самих полученных им историях, после чего делались выводы. И если подумать, что выводы делал Иван Тургенев, то это будет неправдой, потому что садясь за очередную статью, он и сам не полагал, что именно выйдет из-под его руки. Он всего лишь вкладывал в эту руку гелиевую ручку, придвигал к ней блокнот, ни в чем большем он не принимал участия. Часто он чувствовал себя рабом каких-то неизвестных сил.
(Истории, которые ему присылались, два-три для примера, краткие).

Дафна. Женщины у Ивана бывали, но всегда случайные, то есть находил он их именно в тех местах, куда приходят именно за таким, легким знакомством. Женщины оттого и зовутся легкими, что знакомиться с ними легко, так же и расставаться. Часто они уходили от него, пока он спал, да и сам он, если проводил ночь у них или где-нибудь в номерах, точно так же покидал их. С Дафной, которая пришла проситься к нему в секретарши, все было иначе, и он с самого начала знал, что все так и будет. Все не так, как со всеми, и она была единственной в его жизни, у кого он попросил руки. Также единственной, от которой он получил отказ. Но об этом нужно рассказывать по порядку.
Начать с того, что кроме Дафны на место секретарши было пять соискательниц. После краткого собеседования со всеми, Иван уже принял окончательное решение, но посчитал, что некрасиво это будет по отношению к другим претенденткам объявить решение сразу. Сказал, что ему необходимы день-два на обдумывание.

А сейчас заглянем в голову Дафны. Она была решительно настроена получить это место, для нее оно было уникальным. Другие девицы вполне могли бы быть секретаршами в любом другом месте, для нее же место было незаменимым, таких больше не было на всем свете. А если бы любой из девиц впоследствии предложили место получше, они, без сомнения, приняли бы предложение, легко расстались бы с этим. Дафна в этом от них отличалась и пошла бы даже на преступление, если бы кто-нибудь встал у нее на дороге.
Дафна была уверена, что для получения работы она просто обязана была переспать с Иваном Тургеневым. Убеждена была, что все получают работу именно так, через постель. В этом ее убедил прежний работодатель, других работ у нее не было. Мало того, что она сама переспала с И.Т., она уговорила его переспать с другими соискательницами места. С Иваном она переспала последней и проявила все возможное старание, на какое только была способна.

Занимаясь в первый раз любовью с Дафной, он непременно сравнивал ее с предыдущей соискательницей и все сравнения были на ее стороне. Все до деталей описать эти сравнивания. Под конец он стал настолько от нее зависим, что попросил у нее руки. Дафна наотрез отказала, но заверила, что они будут время от времени спать вместе, но это будет происходить нечасто и при условии, что у него не будет других женщин без ее на то согласия.
Итак, Дафна - это все же бабочка, которая вспоминает, почему она бабочка, какие у нее крылья, хоботок, желания бабочки. Иван поначалу не решается все это опукликовать, издает со многими оговорками, под рубрикой "забавное", и очень удивлен, когда ему начинают приходить письма от таких же людей, которые тоже бабочки. Он даже составляет на них картотеку.
Дафна размышляла. Одно дело чувствовать себя бабочкой, другое - знать, что это так. Что твои части тела хоть некоторые и хоть чуть напоминают бабочкины. Если так, тогда она имела внутренне право на особое поведение. Если сейчас, исходя всего лишь из своих ощущений, она будет вести себя так, как ей хочется, это будет всего лишь указывать на ее психическую ненормальность. Но вот если в ее теле обнаружат физическую аномальность, то она будет иметь право на отличное поведение. Ее физика будет диктовать ее поведение.