Чёрные кораллы

Взойдут на замшелые сцены
из матриц незнавшие сна,
и зуммеры камер в прицелы
поймают глаза-зеркала.

И в чёрных кораллах неверья
лучом батискафа весна
нащупает логово зверя,
споёт ультразвуком струна.

И выйдут в эфирное море,
рассветам нежданным дивясь,
берсерки.
И ландскнехт в дозоре
запалит тревожную связь.

А где-то в убогой избушке,
лазутчиком грез,
мальчуган
растопчет их злые игрушки,
в улыбке сверкнет ятаган.

Огонь Теночтитлана

В нас глянули лица пернатого змея
жрецами с бортов каравелл.
И время шагнуло, в зарницах алея
кострищ из соломенных вер.

Дымящимся кровью сердцам Ягуара
на блюдах из черных зеркал
стеклянные бусы колумбы пиара
вживляют за Солнца металл.

Несут нам на спины кресты и героев,
вой плакальщиц в плееры вдов.
Но путь к пирамидам в тоннелях изгоев
из тёмных метро городов.

К ступеням на крыши! Избавят от мессы,
тотемные наши орлы.
Нам пышат огнем в спины кони Кортеса,
и плавит огонь кандалы.

К дыханию неба взлетающей птице,
серебряным громом - стрела.
Не сетуй на жребий – коль пеной разбиться,
пусть пьет океаны скала.

Счастья-нет и звёздный бред

Над платаном девять лун
горький мёд рисует.
Без цепи котэ Баюн
с белочкой колдует.

Рядом с модною Ягой
Леший духарится,
под развесистой сосной
курит мох Жар-птица.

А на небе том звезда
яркая сияет
(счастья чёрная дыра,
но никто не знает).

Света сорок сороков
для Вселенной мало.
В эту ночь на чудаков
звёздочка упала,

прямиком в дремучий лес
(леса вмиг не стало),
а в дыму стоит балбес,
как тунгус, усталый.

"Братцы, был я чёрти где.
ни хрена не знаю!
Без царя на кочерге
третий день гуляю."

А за пазухой Иван
держит окаянный
антрацитовый туман
в камушке стеклянном.

Прискакал тут царь Бабай
(свиты набежало):
"Ну, нашёл ты, отвечай,
то чего не знамо."

Ваня промычал: "Угу,
вот она, красава!"
Вынул чёрную дыру, —
кончилась забава...

Кино и немцы

На карту капнула зарплата,
а терминал ее слизал.
В башке вертелось, правда, матом:
"Горючка - есть! Иду в астрал."

Я в хлам чумной и зверь без правил, -
заройся в норы гопота!
А если ты, как черт, забавен, -
замкни, попробуй, провода.

Иду дороженькой разбитой,
лежит в разрухе старый мост.
И ждет меня плющом увитый...
где космос и вангогов холст.

А я, как ёжик, одинокий,
(развей, лошадка, мой туман).
Ору я спьяну в караоке:
"Эх, любо, любо, атаман!"

Нагрянет утро зло и сухо.
В окошко стукнет воробей:
"Ну, где таблетка, Пьер Безухов?
Завязнет в матрице Андрей!"

Субмарины в море чумы

Выводят на марши чумную пехоту.
Нейронные бомбы разносят мозги.
Мы, — нищие духом, уходим под воду
на жёлтой подлодке к истокам реки.

Мы роем подкопы под храм мирозданья,
сжигаем кумиров, не верим слезам.
Нас ищут химеры, чтоб выбить признанье
в любви к обдурившим весь мир колдунам.

Не верь им, товарищ прикованный к койке,
Из космоса спицы пронзят черепа.
Будь юрким кротом на глобальной помойке,-
от солнца до первой звезды слепота.

Ю-питер

Я вчера поглядел на Юпитер,
к телескопу пробравшись тайком.
Ураган (что дремал) - я увидел
разрастается красным пятном.

Мы не ждали такого подарка:
Под сиянием новой звезды
станет верным пророчество Кларка -
На Европе растопятся льды.

Будут в небе светить оба солнца.
И с орбиты сойдёт Ганимед,
может, третьей звездой взорвёётся
и подарит неведомый свет.

Мы посадим сады на Европе
и поселим чудесных зверей.
Правда, видно пока в телескопе
ураган небывалых страстей.

Ловля на живца

Дождями вешних слез клубятся облака,
сверкая, луна-парк зовёт в чудесный ад.
"Ты влёт сорвёшь джекпот в саду наверняка!"-
хрустальный турникет пищит у звёздных врат.

А истины пыльца танцует свой канкан,
томится над огнём натёртая любовь.
Весталки фабрик грёз угли кладут в бокал,
и белые тельца не липнут на богов.

Как мумия бреду в небесный саркофаг,
и шлейфами комет волочатся бинты.
Жнецами в зомби я расстрижен из бродяг,
и стелится туман из чёрной пустоты.

Клюют на пламень «чу» в морях надежд ерши,
в угаре дохлых рыб застыл белёсый взгляд.
Куплю билет в кино c проектором души,
русалкой занырну в подводный медсанбат.

неИзвесть гашеная

Я гутаперчивый мальчишка,
шучу как клоун заводной.
Неугомонный воробьишка
в дыму над мутною водой.

Не разбитной, а недобитый
волчок подстреленный на вой.
Чья жизнь не белым лыком шита,
а бычьей жилкой чумовой.

На бис не выиграть в орлянку,
но небо выучит летать.
Ва-банк бросаюсь я под танки
и озираюсь аки тать.

Несёт судьбы хромая лошадь
сквозь буреломный сухостой.
Пуста сума, не тяжка ноша,
и в сердце выстрел холостой.

Не совсем понятно считывает я, о чём именно идёт речь. То ли детская игрушка, то ли волк или ребёнок волка - волчонок, хотя если говорится про вой, всё-таки последнее предпочтительнее. Но все равно место двусмысленности (если только это сделано не специально, мол, кручусь как юла и вою как волк) имеет быть.

специально, волчок тоже издает вой. хотя нет не специально - это понимаешь когда уже написал.

Значит, так даже лучше.

Спасибо!

Лео Пард и Пант Эра

Надоело быть чужим котёнком
на арене травоядных игр.
Не доев протухшего козлёнка,
я удрал от этих гамадрил.

Не на шутку я людей разгневал, —
по саванне рыскает гюрза,
и глазами шарит прямо с неба
хищно голубая стрекоза.

Бьёт попутный ветер по загривку,
я крадусь высокою травой.
Летний дождь в следы стучит игриво
и ложится пряною росой.

Гложет сердце поедом разлука,
убегают зебры в страхе прочь.
Где-то в джунглях ждёт меня подруга —
чёрная тропическая ночь.

Я горю как солнце на востоке, —
пятна ярче, зрение острей.
Нужен мне укус клыков глубокий
и щекотка нежная когтей.

Чу, спугнул добычу у питона,
обезьяна шлёпнулась на пень.
И с ветвей акации влюбленно
налетела яростная тень:

— Отощал, мой миленький, в неволе?!
— Грыз я в клетке прутья от тоски,
на кнуты кидался в дикой злобе,
и не брал их кроликов с руки!

По бревну ходил я из-под палки,
прыгал сквозь горящее кольцо,
жил я в цирке, жил я зоопарке,
только это счастье для глупцов!

Мы шальной надежды волонтёры
и посланцы ветреной любви.
И придут за нами очень скоро
с Сириуса наши корабли.

Название - шик!

Спасибо!

Ветер в садах

Горят на разбитом смартфоне
фонарики лунных котят.
"Божественный ветер" свободен
и чертит круги на полях,

и ночью в садах колобродит,
и листья несет в водопад...
а месяц глядит на исходе
в воздушные арки моста.

Я боцманом вышел на шканцы
и дую в потертый свисток,
"Но к лету нельзя швартоваться." —
журчит на камнях ручеек,

а сосны мой воздух вдыхают,
и время гудит в парусах,
и что там на небе не знаю,
мне звезды ныряют в глаза.

Поет сюрикэн на излете,
о чем-то грустит Пикачу.
Улиткой застыв на лонгборде
по склону цунами лечу.

Самовары-канделябры

Как на белой табуретке,
да на вышитой салфетке
жуткий самовар стоит
с канделябром говорит.

Дышит-пышет жарким жаром
и пугает белым паром.
Канделябр в ответ хохочет,
ночь морозную пророчит:

"Вот, влечу в окно с размаху
на декабрьскую плаху.
И вода остынет с медью,
и раздуются бока
не от пара, а от льда.
И замёрзнет кран навеки."

Тут вмешались чебуреки
(что макали в чай с ромашкой
и держали промокашкой) :

"Не валяйте дурака -
примиритесь-ка пока.
Ведь задует ветер свечи,
канделябр же покалечит.

Там в снегу лежат окурки
и играют с урной в жмурки.

Это наша песня спета!
Вам - пыхтеть, гореть до лета
иль, хотя бы, до весны, -
ежли будете умны."

Если кто-то типа Макаревича времен Машины времени сваяет на эти стихи рок-музыку - будет совсем замечательно!

О, да! Спасибо!

Товарищ Ё

Вышел ёжик из тумана:
"Здесь я, братцы, — не исчез."
Вынул бомбу из кармана:
"Надоел волшебный лес!"

Бомба сделала поляну.
Ёжик спрятался в нору.
Вылез от угара пьяный,
расстегнул он кобуру,

подстрелил вдруг из нагана
мышь-мутанта в облаках:
"Выбегайте на поляну,
трынь-трава излечит страх."

Вышла лисонька секс-бомба,
нарядилась для прикрас.
А за нею кролик-зомби, —
у сороки есть рассказ.

Возвратился с неба мишка,
из полёта на шарах.
Значит мёду будет крышка
на убийственных дрожжах.

Пляшут волки и куницы,
дятел долбит по сосне,
и чирикают синицы
о свободе в синеве.

Танцы у костра

В славной богадельне чёрный понедельник:
кончились запасы проса и лапши.
Правда небылицы в каменной темнице
нам сияют в небе будто миражи.

Счастья нет без воли даже в классной школе:
здесь о воскресенье даром не тужи.
Не впадай в проруху - проведи старуху
и гуляй на славу, буйствуй от души.

На дороге лунной бьют шаманы в бубны -
у костра и в маске хлеще куражи.
А в траве высокой режется осока,
и растут в болоте густо камыши.

Меж зелёных лезвий проползём мы резво
(не кусайте в пятки злые мураши).
Ведь не знают скуки егерские руки,
коль за шкуры платят сущие гроши.

Чёрта спозаранку обдурим в орлянку -
лихо по берлогам пусть не тормошит.
Нету в картах брата и управ на хвата,
и ворон гоняют в поле муляжи.

.

.