Новый год 2022.
Самое главное событие этого дня приключилось в том, что не умер мой друг и соратник п письму Кельд, с которым я уже попрощался. Подтвердилось, что те люди, которые мне были важны в уже ушедшем году, будут сопровождать меня и в следующем. С Кельдом за год общения и работы у нас образовалась настоящая пуповина, и если кто-то и зачем-то хотел забрать его туда, НАВЕРХ, в который он не верит, считает, что все кончается ЗДЕСs, то наша пуповина его удержала. Он не готов уйти от меня, расстаться со мной, а я не готов его отпустить, потому что без него вокруг меня возник вакуум, который сразу же заполнился издательством Опустошитель, но все же любому издательству я определенно предпочту Кельда. И он тоже рад, что вернулся, рад тому, что будем работать и дальше, предупреждает лишь, что сил у него не так много, но он будет стараться поспевать за мной. Он видит во мне молодежь, следующее за ним поколение, хотя, казалось бы, что за молодежь такая в мои шестдесят четыре года, и все же радует такое определение. Оглядываюсь назад в поисках молодежи, и не вижу ее, позади одни лишь молодые старички.
А встреча со смертью наверняка как-то повлияла на Кельда, он даже сделал подборку из своих рассказов, озаглавил их, внес какой-то порядок к своему творчеству, а написано им много, рассказы, в основном, к автофикшн он так и не пришел, хотя и спрашивает, робко: это ведь автофикш? Я не говорю, что нет, отвечаю да. Мне было бы трудно объяснить ему, что автофикш - это не жанр, не форма, это другой подход к жизни, это когда перестаешь жить, а начинаешь смотреть на жизнь, рассматривать ее, становишься немножко Богом, но здесь главное - не переступить за это немножко. В некоторых рассказах Келд совершенно интуитивно подходит к этому, божественному, но после им завладевает сюжет, он сочиняет концовку и красиво заканчивает изложение. Он очень похож на Андерсена внешне, особенно когда держит в руках подаренную ему Наташей матрешку, на которой изображена Снежная королева. На нем нелепые штаны, запахнутые прямо под грудью, такое можно встретить только у старичков, через двадцать лет и у меня штаны будут начинаться прямо от груди. Только я буду толстым старичком. Вот и все пока про живого Кельда, а как много еще нужно описать, прощай покой и сон.
Должна была подъехать Наташа, еще днем, но передумала и сказала, что подъедет на следующий день, уже в новом году, подвезет пиво Балтика, которое купила зачем-то для меня в российском магазине, и это наверняка самая глупая ее покупка в жизни. Потому что пиво я пью мало, почти через силу, и у меня его накуплено столько, что можно открывать пивной киоск для русских алкашей, к тому же пиво у меня из дорогой коллекции, к тому же соседний магазин Факта выставил рождественское хорошее пиво всего по одной кроне. Если бы Наташа сказала: я еду, чтобы проведать тебя, соскучилась, а заодно привезу пиво Балтика, то все стало бы на мои места. Поскольку с понедельника я уже пью, и Балтика для меня будет на вкус примерно то же, как и какая-нибудь Прибалтика, то отвечаю: вези когда угодно, Августу, сыну, отдам, он давно уже не был в России, не пил эту вашу Балтику, на что Наташа почти рассердилась: для тебя брала, ты и должен пить. Ладно, потому и ее спешка ко мне, никак не могу вытравить из нее российскую деревню, да и как, если деревня в виде старца Артема всегда рядом с ней, даже в ресторанах. Официанты наверняка спрашивают друг друга: это ее сын или ее любовник? Они даже делают ставки на то и на другое, и никто не выигрывает, потому что им обоим, Наташе и Артему, нравится играть эту роль. Он, так-то уборщик в больнице, ведет себя так, точно он альфонс, очаровывающих дам в годах. Наташа ведет себя так, точно она именно такая дама, миллионерша, официантов подзывает щелчком: дайте попробовать этого вина, и того, а этого не надо, оно даже с виду кислое.

01.01.22.
Что это было вчера, пьяная истерика или вполне заслуженный гнев, попробуем сейчас разобраться. Все еще первое января, так что выходит, что все это происходило сегодня, до нескольких часов сна назад, но сейчас время 23:27, так чо, когда все опишу, то уж точно наступит следующий день. Вот какой я занудный, аж сам себе противен, но все же истина кроется в деталях.
А ведь день прекрасно начинался: Наташа пришла где-то сразу после двенадцати, с подарками, и хоть сказала, что пришла в бардак, сказала неправду, потому что в доме у меня было чисто, не вылизано, конечно, как у них, где она ходит с тряпочкой и ее полусын-полудочь тоже ходит с тряпочкой, все обтирают, на все дышат и опять же протирают, даже кот Андрюша тоже, видимо, ходит с маленькой тряпочкой в лапах. У меня не так: где-то лежит, как в древних домах, на мебели благородная пыль, за лампой плещется паутина, которую убрать означает нарушить гармонию дома, ведь все вещи полуневидимо связаны этой пылью, паутинами, где-то в углу затаился паучок, и он ведь тоже часть этого мира. Весь этот бардак не мешает мне счастливо или несчастло жить, устранить его, и наверняка где-то произойдет землетрясение, извержение Этны, что еще, вспышка вируса?
После трех ножей от двух человечков Zwilling уже любой подарок покажется несерьёзным, ножи настолько острые, что, кажется, даже могут порезать через плотную упаковку, просто глядя на них можно порезать глаз, вспоминается кадр из фильма Бунюэля, название которого забыл, Соломенные псы? Ножи - это подарок с моей стороны, с наташиной следуют подарки в виде коробочки с салатом Оливье, две банки пива Балтика, ливерная колбаса и обед из свиных котлет на косточках. Совместного ужина не будет, поскольку затра день рождения у Артема, к нему нужно подготовиться, все наташины мысли в этом, перескакивают на мой бардак, на мои ногти на ногах, они поистине медвежьи, и еще мысли ее в том, что у меня есть еще такое, что бы прекрасно вписалось в ее интерьер. Я этого пока не замечаю, но, видимо, в доме у нее образовалась какая-то брешь в оформлении, вот она и возьмет кое-что у меня, чтобы этим прикрыть свою брешь, нисколько не задумываясь о том, что теперь такая же брешь появится у меня.
Расставание и без всяких примесей грустно, тем более, что это первый день года и вот все происходит поспешно: подарки, обед, что-то вместе просмотренное, все пах-пах-пах, и ведь есть, что рассказать, а тут уже и прощаться пора, не наговорившись или поговорив обо всем лишь вскользь. И если бы я был, к примеру, в туалете, в другой комнате или просто был чем-то занят у компьютера, нипочем не заметил бы, как Наташа тырит картину из моего кабинета, можно назвать его и компьютерной комнатотой. Сняла с гвоздей, отнесла в прихожую, и уж раз я все это увидел, спокойно начала упаковывать ее в пластиковый пакет. Я не совсем еще сообразил, что произошло, но она заметила, что происходящее мне не по душе и перевела тему на пакет: что за пакет такой хороший, большой, начала его разглаживать, суетиться, все ведь чувствовала, знала, что поступает скверно. Ответил, что в этом пакете она привезла мне рамки для оформления стены, да, он прочный и вместительный. В который раз убедился, что в человеке легко может уживаться и высокое, и низкое, и эти два полюса прекрасно ладят друг с другом. Осознание происходящего пришло позже, спустя час-два, наглость - она ошарашивает, сбивает с толку.
Это же моя картина, сказала Наташа, я ее написала когда-то, я ее повесила-перевесила, могу и забрать с чистой совестью, ма все это мне возразить нечего, ну и немного о самой картине, чтобы все знали, о чем идет речь. Картина хорошая, изображает молодого игривого коня, созданного из перьев, из огня, фон красный, тоже огонь, все части тела животного тонкие, каждая косточка прописана, это, по сути, первое, что написала Наташа, если не считать двух ее цветочных картин, которые стоят лишь затраченных на них краски. Картина всегда нравилась, более того, она заслуживала большего, нежели быть просто выкраденной, упакованной в пакет, после служить в качестве интерьера там, где ей не место. Почему так возмущаешься, сказала позже Наташа, ведь я взяла ее из комнаты, где ты практически совсем не появляешься? Сам, конечно, виноват, позволил хозяничать в моем королевстве с моего же молчаливого спроса, а после обижаюсь на челядь, и это все шекспировские моменты: не позволяй челяди большего, чем ей позволено.
А если вернуться ко дню, то он был хороший, пусть даже Оливье, приправленный моим майонезом, оказался приторно сладким, мясо на косточках тоже оказалось чуть вареным, потому что куски были толстыми, требовали другой жарки, все остальное и даже это было прекрасно. Рассказал все, что успел, и даже про поляков за стенкой, как они ругались, она кричала в истерике часа три, он столько же ее успокаивал, но все это нужно переваривать, а вот все проглатывалось и ничего не попадало в мозг. Не в коня был сегодня мой корм.

02.01.22. Поляки кричат уже вторую ночь подряд, все начинается после полуночи, женские крики, которые оглушают, мужские, вроде как успокаивающие, утешающие, но кто знает, что происходит на самом деле. Конечно же, автоматически сочуствия сразу же переходят к женщине, хотя на самом деле жертвой вполне может быть мужчина, в моем случае жертвой в наших с Наташей скандалах являюсь я, хотя со стороны все выглядит как раз наоборот. Что он делает, изумлялась соседка-покойница, она у меня описана в книге Война и в ее квартире как раз сейчас живут поляки, ей казалось, что все вокруг, исключая меня, милые люди, все плохое идет от меня. Милый Артем, который мило манипулирует Наташей, которая плачет всем: страшно домой приходить, а вдруг, пока я на работе, он убивает моего сына, он - это я, ваш слуга. Да как ты живешь с таким чудовищем, содрогаются коллеги Наташи, ты должна заявить на него в полицию, коммуну, куда угодно, она везде и заявила, и я тогда еще не был официально сумашедшим, иначе это все было бы Записками из сумасшедшего дома.
Сегодня ее сыну исполняется сколько-то лет, за тридцать, старый уже дурак, но на днях спас жизнь одному помирающему старику, надавил ему кулаками на грудную клетку изо всех сил, как учили на курсах, вдохнул кислород из себя в рот старика, тот задышал, ожил, сказал: да будь ты проклят, я уже в Раю был одной ногой, а ты вернул меня в этот Ад.
Возвращаемся к полякам, видел их всего несколько раз со времени их переезда, 3-4-5 раз, а это произошло полгода назад. У тебя теперь соседи поляки, сказал сын Август, и да, это было в августе, когда он с женой Ангелиной навестил меня, чтобы отпраздновать мой день рождения, 64 года. Поляки к тому времени уже жили напротив, фамилия у них чисто польская, по щелчку не вспомню, но легко, ножет, вспомню через пару минут.
С виду люди приятные, он вообще точно польский Ален Делон, весь чистый, выглаженный, выстиранный, всегда с улыбкой, но как всегда, если я видел его всего два или три раза. Жена его, Кристина, такое имя стоит на почтовом ящике, немного другая, тоже улыбчивая, выше мужа, щечки, точно у хомячка, смешные, кругленькие, но высокая и стройная. Вижу ли я ее в свой постели: наверное, да, вижу. Именно она кричит истерически уже вторую ночь, а муж ее успокаивает, или бьет, неизвестно, что у них происходит, тем более, что поляки.


У сестры Светы есть сын Игорь, у него сломался джойстик, и он пошел в магазин купить новый джойстик, купил. Вдруг начал чихать, протестировался - корона-вирус, маму протестировали - тоже корона-вирус, мама почихала и выздоровела, а Игорь до сих пор чихает. Сергей, Маиья и Макс испугались Игоря и маму, сели в машину и сбежали в Таллинн. Света осталась одна с мамой и Игорем, и его дурацким джойстиком.