Случилось так, что в начале июня возникла острая необходимость отправиться на юг, на Донбасс. Если не вдаваться в подробности, то целью поездки была эвакуация родственницы с линии фронта. Вернее, необходимость эта назрела давно, но сблизиться с возможностью такой поездки она смогла лишь в самом конце мая. Село, где родственница проживает, расположено примерно на равном расстоянии между Изюмом и Святогорском. Так вот, с начала спецоперации, село долгое время находилось на вражеской территории. Потом, когда наши войска стали штурмовать Изюм, появилась надежда, что вот-вот, и можно будет приехать на место, не обращая внимания на рогатки и препоны, расставленные властями Украины.
Однако, освобождение Изюма с точки зрения человека, далекого от военной науки, слегка затянулось. Потом бои сместились в другую сторону от этого города, на запад. Далее, как-то всё стало совсем туманно – вроде бы стали давить врага на восточном направлении, но движение остановилось, по ощущениям, именно в районе проживания родственницы. В официальных сводках о тех местах вообще не говорилось, а по информации с телеграмм-каналов, то наши войска освобождали окрестные сёла, то вдруг там в окружении оказывалось до тысячи боевиков ВСУ и нацбатов – сплошной туман войны. И никакой связи с марта месяца.
Наконец, в последних числах мая в новостях мелькнуло название села в числе множества перечисленных населенных пунктов, что на днях перешли под контроль сил ДНР. На тот момент уже был взят райцентр, Красный Лиман, и готовился штурм Святогорска. Решено было ехать, благо и отпуск мой подоспел вовремя. Маршрут был выбран таким образом, чтобы ехать по территориям, контролируемым нашими войсками. Привычный маршрут не подошёл, так как несколько раз пересекал линии боестолкновений и частично проходил по землям, временно занятым противником.
Однако, легко сказать «решено ехать», а как? Сразу возникла куча вопросов: что брать в дорогу, какие документы требуют теперь на границе, какой порядок движения по военным дорогам для гражданских? Ответов нигде не было – в сети, на тематических форумах всё было загажено ботами, или тупыми заявлениями, типа «вы с ума спятили, везти родных под обстрелами». До момента, пока связь не оборвалась, было известно, что бензин на колонках пропал, сельские магазины позакрывались. Не было сомнений, что нужно прихватить пару канистр с запасом топлива, да побольше сигарет и продуктов длительного хранения для родни и соседей. Также решено было собрать импровизированную аптечку, на всякий случай – бинты, пластыри, кровоостанавливающие повязки, марлевые салфетки, антисептики, противодиарейное(случаи ведь всякие бывают). Ну, понятно, вода, влажные салфетки и мыльно-рыльные принадлежности. Ночевать в машине, вероятно, придется – дорога долгая, а там, за забором, скорее всего, действует комендантский час.
В общем, этот рейд на юг можно сравнить с выстрелом – он предполагался быстрым и с чётким попаданием в цель, но перед этим следовало смазать и почистить оружие, отрегулировать прицел, найти в тумане мишень, ну и с духом собраться, прежде чем нажать на спусковой крючок. Вот и пришлось побегать по магазинам, аптекам, попробовать в куче сетевого мусора откопать жемчужину полезной информации, чтобы однажды утром сесть за руль и отправиться в путь. Стоит отметить, что на трассе М-4 налепили кучу участков с платным проездом. Так вот, даже с учётом того, что пару раз я съезжал на бесплатную альтернативу, но до Воронежа почти тысячу двести рублей вынь, да положь на пунктах взимания платы. А так, дорога до границы была долгой и ничем, особо, не примечательной. Разве что, чем ближе, тем чаще стали попадаться военные грузовики с литерами Z и V на бортах и кабинах. А ещё в сумерках видел, как в ущелье меловых гор, едва заметный, барражировал «аллигатор» - боевой вертолет с узнаваемыми очертаниями.
К пункту пропуска прибыл уже затемно. Сначала навстречу вышла девушка в каске и бронежилете. Объяснил ей, кто я, зачем и почему. Она указала на военного в полной экипировке с автоматом, и сказала, что мне лучше поговорить с ним. Я дождался, когда он освободится и подойдёт. Показал копии документов, подтверждающих родство, вкратце описал ситуацию. Военный выслушал внимательно и произошёл следующий диалог:
- Вы же в курсе, что там совсем рядом бои идут?
- Ну, да. Потому и еду. Представьте, ей там каково всё это время. К тому же, в новостях читал, что их село уже перешло под контроль ДНР.
- А дорогу знаете?
- Думаю, не заблужусь. Примерно посмотрел, как ехать – Купянск, Боровая, Рубцы, Яцкое а там уже помню, как.
- Хорошо, мы вас пропустим. Утром, часов в шесть, подъезжайте к шлагбауму. Сейчас в Купянске всё-равно комендантский час.
- А я думал пройти все формальности, и там, с той стороны припарковаться и переночевать.
- Нет, ночевать лучше с нашей стороны. Там вон, метрах в пятидесяти, площадка есть.
Площадка оказалась пятачком плохо укатанного песка среди кустов в стороне от дороги. Припарковался, подкрепился помидорами и рисовой кашей из консервной банки. Разложил сидение и понял, что забыл взять из дома одеяло. Пришлось укрыться курткой. Спалось не очень, потому что на площадке с определенного часа начали скапливаться порожние фуры-зерновозы на харьковских номерах. Эти двухсоставные автопоезда так опасно маневрировали, что казалось вот-вот подомнут меня колёсами и моя миссия закончится, едва начавшись. Но это было лишь ощущением. Вскоре чехарда большегрузов прекратилась и мне удалось заснуть. Не раз просыпался, чтобы изогнуться похитрее в не самом просторном салоне «Соляриса». Дважды пробуждался от холода, и заводил двигатель, чтобы «протопить» салон. Ночи в этом июне были прохладными, если не сказать больше. И, тем не менее, мне даже снились какие-то сны. Один даже запомнился, настолько он был ярким и реалистичным.
Снилось, будто выходим мы с женой на берег реки. Происходит всё это в сумерках. Берег обрывистый, но не очень высокий – примерно в рост человека. Река широкая, но неглубокая – даже в сумраке, удавалось сквозь толщу прозрачной воды рассмотреть дно, и на довольно большом расстоянии. Отчего-то была уверенность, что это моя родная Волга, хотя таких мест я не помнил. Словно какой-то голос над головой прошептал: «Это Волга». В воде видны были стайки рыбной мелочи, и не такой, чтобы мелочи, тоже. Потом проплыла довольно крупная рыбина. Я постарался привлечь внимание жены к этому экземпляру. Она у меня любит иногда поудить всякую мелочь на хлебный мякиш. Сказал, что жаль, нет удочки с собой. Потом крупных рыбёх стало появляться всё больше и больше. Какая-то щука стремительно напала на небольшую рыбку и стала её пожирать. «Смотри, смотри»! – кричу я жене. А в воде начал твориться какой-то жуткий хаос. Ещё одна щука набросилась на рыбину, превосходящую её саму в размерах. Я вслух усомнился, что она сможет такое проглотить, но та раздвинула челюсти так, как могут делать лишь некоторые обитатели океанских глубин, у которых пасть составляет большую часть тела. Смотрелось это омерзительно. И тут вода просто забурлила – все принялись остервенело пожирать друг друга. Причём уже не было привычных щук, судаков и лещей – рыбы обрели облик неведомых глубоководных, если не инопланетных чудовищ.
Лишь один эпизод выбивался из общей канвы. Когда очередная хищная тварь попыталась проглотить небольшую рыбку, проплывавшая мимо крупная рыбина, похожая на помесь леща и рыбы-луны, хлопнула плавником по зубастой пасти и, закрыв собой малявку, отплыла с ней в сторону. Я было подумал, что она так сделала, чтобы сожрать рыбёшку самой, но нет – та отпустила несчастную в стороне от творящегося вокруг кошмара. Неожиданно, вода в реке стала убывать. Дно обнажалось, но рыбы настолько увлеклись пожиранием себе подобных, что не обращали на это внимания и продолжали своё жуткое пиршество, копошась в грязи. Последнее, что я наблюдал перед пробуждением, было подобием Уробороса – рыба, похожая на помесь ската, акулы, скорпиона и невесть ещё чего, пыталась зарыться в ил, но её с хвоста глотала такая же тварь большего размера, а той, в свою очередь, давилась ещё более крупная.
Ощущения после такого сновидения были неприятные, но утреннее солнышко развеяло эту мглу. Я умылся водой из пятилитровой бутылки и встал в хвост успевшей уже образоваться очереди из порожних зерновозов. С сожалением я приготовился ждать долго, если не очень долго. По счастью, эту очередь обходила пограничница в каске. Именно она объяснила мне, что легковые машины идут без очереди. Приободрившись, я подъехал к воротам, напомнил о вчерашней беседе. Меня пропустили, и довольно быстро я прошёл все необходимые процедуры. Полностью выгрузил поклажу с пояснением, что где лежит – бензин, продукты, лекарства. Прошёл осмотр авто, включая подкапотное пространство, нишу для запаски и бардачок. Потом внесение документов в компьютер, несколько вопросов о цели поездки. Почему-то спросили, не занимаюсь ли я спортом. Я особого значения вопросу не придал, но при возвращении тем же у меня интересовался уже другой человек, из чего я сделал вывод, что вопрос не праздный. Однако, цель его мне так и осталась непонятна.
Пожелали удачи… и всё. Я спросил, не дадут ли мне какую бумажку, ну, миграционную карту там. На что в ответ услышал:
- Вы – ГРАЖДАНИН РОССИИ. Можете по российскому паспорту ехать без всяких миграционных карт.
Вот вам, бандерлоги, ваши загранпаспорта для россиян, нотариально оформленные приглашения и запрет на въезд для мужчин боеспособного возраста! Въехал я на территорию Харьковской области, или Харьковской Народной республики. И тут мне под ноги прилетел первый удар в виде ужасающего качества дорог. Это просто дичь. Ямы, бугры от корней, колдобины и трещины. Можно бы оправдать такое состояние обстрелами, но было прекрасно видно, что покрытие ушатано задолго до начала спецоперации. Ехать приходилось со скоростью хромой черепахи.
Вторым ударом был полностью отказавший навигатор. Связь пропала ещё на нашей стороне. Ну, вроде, что за беда – езжай всё время по главной дороге, наблюдай названия населенных пунктов – ключевые точки ведь запомнил, изучая маршрут. А, вот и нет! Дорога, что главная, что прилегающие разбиты в одинаковой степени, знаки и указатели отсутствуют или посшиблены – попробуй угадай. Приходилось при любой возможности останавливаться и спрашивать дорогу у местных. Кстати, хочу сказать тем, кто любит ныть о том, что нас теперь ненавидят жители даже тех местностей, где традиционно хорошо были расположены к России и россиянам. Так вот, несмотря на то, что я своим кацапским кимрским говором сильно выделялся на окружающем слобожанском фоне, и невзирая на российские номера, никто ни разу не плюнул мне под ноги и не назвал «клятiм москалем». Все разговаривали вежливо и охотно указывали верный путь, не пытаясь снискать себе славу Ивана Сусанина.
Также хотел бы разрушить популярный тезис, о том, что «очередных нахлебников себе на горб сажаем». Так вот, землица там «не пуста стоит». Поля, иногда безбрежные, как моря, перетекают вдоль дороги одно в другое, и колосятся всем, чем можно. Тут тебе и налитые колосья злаков, и крепкие всходы подсолнухов. Это вам не лопухи с чертополохами.
Перед Купянском был небольшой кусочек хорошей дороги, но он быстро закончился. Забавный, кстати, у города герб – на нём изображён байбак - сурок, то есть. Потом, кстати, я встретил и прототип герба – живого байбака. Он пересекал вспаханное поле, правда, в соседнем, Боровском районе. В Купянске, на развилке, попался первый блок-пост. Парни на этом блок-посту были экипированы по высшему разряду. Полагаю, большинство армий Мира о таком снаряжении может только мечтать. Я уж не говорю о временах моей службы в Армии. Конечно, с галёрки тут можно будет услышать возгласы, что автор-то служил в стройбате, а это совсем не показатель. И отчасти они будут правы, но только отчасти, потому как доводилось наблюдать, как служили и в других частях, принадлежащих другим, порой даже элитным родам войск. В сравнении с нынешним временем – небо и земля.
Проверили документ, взглянули в багажник и пожелали удачной дороги. А она, дорога, вскоре снова испортилась. Включил радио. Ни слова по-украински. Ловит только российская радиостанция, но, увы, только одна. Там шло какое-то шумное политическое ток-шоу, и я предпочел ехать в тишине. Стоит упомянуть об уличной торговле. Раньше продавали всякие плоды сельского труда – закрутки, подсолнечное масло и прочее в том же духе. Теперь же самый ходовой товар – бензин и солярка. Тут и там вдоль дорог стоят мужички с батареями пластиковых канистр, подписанных «92» и «ДТ». Оно и не удивительно – бензоколонки все, как одна, не работают. Я мысленно похвалил себя за две канистры бензина в багажнике.
Ближе к Боровой попался мост с разрушенным взрывом пролётом, возле которого были сдвинуты на обочину покореженные остовы сгоревших, смятых грузовиков. В самом городе также попадались следы разрушений, особенно на окраинах. Да, и обстановка, не в пример Купянску, была понапряженней. На всех авто были повязаны полоски белой ткани, в центре оказался патруль на бронемашине. Вне населенных пунктов по дороге попадались чаще военные машины и техника.
И вот на пути возник очередной ключевой пункт – село Пески Радьковские. Ранее я тут писал про ужасное состояние дорог от границы(там село было просто Пески). Так вот – забудьте. Вот, прямо вычеркните всё, что я тут писал про плохие дороги. То были ещё цветочки. А вот в Песках Радьковских… О-о-о! Это словно Бог или Дьявол наступил в самую ужасную дорогу, а потом вытер эту ногу об Пески Радьковские. Причиной тому во многом был взорванный мост, но впечатлений это не перечеркнет. Объезд был намечен по жутко размотанной грунтовке с глубочайшими колеями, которая через немалое время пыточной езды вдруг резко ныряла в ров, где через речку были брошены на манер мостика две толстых полосы металла. Многих нервов стоило преодолеть эту дорогу. Машина не подвела. На этой стороне реки село было уже сильно разрушено обстрелами, всё чаще стали попадаться в кюветах и у обочин разорванные в клочья гражданские автомобили. Иногда попадалась и сгоревшая, помятая военная техника – грузовики, БТР, БМП.
Всё больше техники двигалось по дороге, поднимая тучи пыли – те же грузовики, БТРы, ТОСы, «Рыси» с «Тиграми». Техника несла на себе в основном отметку в виде белой литеры «О», а также нанесеннымй через трафарет силуэт античного боевого шлема. Как я понял, это знак принадлежности к знаменитому подразделению «Спарта». Там же я был остановлен на очередном блок-посту. Немного с удивлением парни смотрели на мои подмосковные номера и рассматривали российский паспорт. Узнав о цели визита, пожелали удачи и предупредили о возможности минирования грунтовых дорог. Так как село, бывшее целью моего путешествия, всё ещё очень близко к фронту. Посоветовали непременно узнавать безопасную дорогу на блок-постах уже на месте.
Вообще, могу отметить, что на блок-постах отношение к обладателю российского паспорта в высшей степени дружелюбное. Общаются вежливо, даже как-то с теплом и участием, что-ли. Кто-то даже долго листал паспорт с блаженной улыбкой, сказав, как давно он не держал сей документ в руках. И, что интересно, в тот день довелось проехать очень много блок-постов, и ни разу не попалось… Ну, есть же такое мнение, что среди военных часто встречаются тупые служаки, солдафоны, люди, которые, если бы не в армию, то в тюрьму попали(ну во время моей службы, такие персонажи редкостью не были). Тут же все попадались, как на подбор, с умными, я бы сказал даже, интеллигентными лицами. Без признаков бычки. Гладко выбритые или с такими щегольскими бородками. И разговаривают нормально, не то, что наш ротный, который лаял, как старая овчарка. Я так скажу, что на каком-нибудь посту ДПС в Подмосковье, с тобой не факт, что так хорошо будут разговаривать.
А дорога, тем временем, вела меня всё ближе к фронту и тревожность мало-помалу, возрастала. Всё больше разрушений, техника навстречу и в попутном направлении чаще попадалась со следами пуль и осколков. Между Лозовым и Рубцами над головой что-то так оглушительно просвистело… Думал, самолёт, но в небе увидел лишь продолговатое облачко с «щупальцами» по краям. Возможно, сработало ПВО по какому-нибудь беспилотнику.
Рубцы. Большое село с довольно плотной застройкой. Домики стоят бок к боку. На многих видны следы обстрелов. На воротах и стенах надписи мелом: «Люди», «Живут люди», «Здесь люди. Двое взрослых и дети», «Не стреляйте, живут люди», «Старики. Двое». Очередной блок-пост с ненавязчивой проверкой, пожелания удачи. Про мины никто ничего не знал, как, собственно, и на следующем посту. Вот, собственно, уже и ДНР.
Яцкое или Яцковка(Яцкивка, если уж совсем не по-русски). О сильных разрушениях в селе я знал еще по апрельским сообщениям и видео в сети. Селу досталось очень сильно. Хотя, оправдать столь мощные разрушения жилых домов непросто, но понять можно, отчего одни упорно бились за село, а другие упорно за него цеплялись. Этот пункт является узлом местных дорог направлений Изюм-Боровая-Святогорск. К тому же пересекается ещё и железной дорогой. В этот раз, вдоль железнодорожных путей двигался отряд военных, человек двадцать. По всей видимости, сапёры осматривали полотно.
Всё, следующий пункт – конечная. Село Крымки. Там важно было не пропустить начало лесной дороги, по которой я обычно въезжал в село. На ней и песок был поплотнее и выходила она ближе к нужному дому. А по центральной улице песок был местами слишком рыхлым и глубоким – немудрено сесть на брюхо. Однако, у въезда на лесную грунтовку, стояли военные бронированные машины. Один БТР и одна сапёрная, как я интуитивно её определил. На обеих литеры «О» и логотип «Спарты». Техника была открыта и пуста, а на грунтовке воткнуты в песок перекрещенные ветки, как бы показывающие, что проезд закрыт. Я вышел из машины и стал бродить в некотором замешательстве, размышляя, как поступить. Пойти в лес? Но неясно, как по инструкции должны поступить военные, находящиеся при исполнении боевых задач с бредущим к ним в чаще мужиком, явно не здешней наружности. С другой стороны, не менее туманной выглядела перспектива быть встреченным ими возле открытой настежь техники. Что станут делать с чуваком, который подозрительно ошивается возле их машин? И в том, и в другом случае, логичным казалось, что меня уложат мордой в песок или асфальт под дулами автоматов, до выяснения, так сказать.
Пока я размышлял, за соснами шарахнуло так, что будь у меня на голове шляпа – её непременно бы снесло волной. Ясно, идёт разминирование. Вскоре, среди деревьев показался человек с автоматом. Ни один из мрачных сценариев, что виделся мне, не оправдался. Парень спокойно, с улыбкой, приближался, не пытаясь в меня целиться. После взаимных приветствий состоялся следующий диалог:
- Проехать я здесь не смогу?
- К сожалению, нет. Ночами тут украинские ДРГ лазят, ставят мины. Вчера машина подорвалась.
- А потом?
- Когда закончим, не могу сказать. Лучше ищите другой путь.
Пришлось ехать дальше к центральному съезду в село. Дорога, ведущая далее в Александровку, была довольно сносного качества, но тут как раз заметно попорчена воронками от снарядов. Некоторые даже так и торчали из воронок, смятые ударом. Попадались и трубы со стабилизаторами – хвостовики реактивных боеприпасов от систем залпового огня. На поле, что с другой стороны дороги от леса, вместо подсолнечника растут сорняки. На блок-посту, расположенном у въезда в село, подтвердили историю с подрывом машины и сказали, что центральная улица, хоть и грунтовая, но от мин свободна – по ней уже сегодня патрульная «Рысь» неоднократно ездила. Следующий блок-пост был как раз на пригорке, поле которого утоптанная грунтовка переходит в рыхлый песок. С разрешения военных оставил машину у блок-поста(«С российскими номерами? Оставляйте, ничего с ней не случится»). Сам же нагрузился продуктами и двинул вперёд пешим порядком. Идти пришлось очень долго.
В отличие от Рубцов, это село было растянутым в пространстве и застройку имело менее плотную. Часто дома разделялись обширными песчаными полями. И, несмотря на это, многие дома разрушены до основания, другие же сильно повреждены обстрелами. Село просто расхерачено, иное определение подобрать сложно. Заметно, что били целенаправленно по домам, а, судя по количеству и размерам воронок, лупили из всего, что есть. Одна воронища просто поражала своими размерами и глубиной. Это чем же так надо было шандарахнуть! Большая часть дома, угодившего под удар, превратилась просто в пыль. И совсем неясна цель этих ударов. Отомстить жителям? Наказать их? В отличие от Яцкого, в расположении этого села трудно усмотреть какую-то тактическую и стратегическую выгоду – оно раскинулось вообще в лесу, в стороне от дороги. По рассказам жителей, когда на окраинах появились наши танки, укровояки сбежали, побросав хвалёные «Джавелины», но потом начали издали шмалять по домам со всех видов артиллерии. Лупили, что называется, в белый свет, как в копеечку. Накрывали площадями, день за днём. Наши военные вместе с местными прятались от обстрелов в подвалах. Приезжали и «кочующие» миномёты. Быстро залетает на край леса пикап, с него выгружают миномёт, выпускают пяток мин, на кого Бог подаст, бросают орудие в кузов и уезжают.
Многие столбы были повалены, а провода порваны практически по всему селу. Не удивительно, что нет связи. Даже, если она теоретически и есть, то телефон и зарядить нечем. Под ногами то и дело попадались пластиковые автоматные рожки, отстрелянные гильзы от чего-то крупнокалиберного и крупные осколки. Разрушенные дома, выбитые окна, разорванные машины, остатки сгоревшей техники – такие картины пришлось наблюдать по пути к дому родственницы. Ему, дому, кстати почти повезло – танк поездил по огороду, воронка от снаряда у колодца и на углу забора, да выбита пара окон. Подозреваю, что объяснить это можно удалённым расположением и наличием перед домом высокого песчаного бархана, который и поглотил большую часть снарядов, осколков и энергию взрывных волн.
Однако, новости меня ожидали ужасающие. Родственницы не было. Соседи, когда я объяснял, кем являюсь, отводили глаза и что-то сбивчиво пытались рассказать. Получалось не очень, но суть я уловил. Микроавтобус с военными возил накануне женщину с администрации, которая собирала данные для восстановления разрушенных домов. Моя родственница поехала с ними в магазин. На обратном пути именно этот автобус и подорвался на мине. Все подозревали, что она сгорела в момент взрыва. Внутри просто всё оборвалось – что я дома-то скажу? Однако, решил не поддаваться панике и поговорить с дальней родней. Всё равно ведь им тащил продукты по пескам. Их дома не оказалось. Долго бродил по селу, разыскивая родных под аккомпанемент грохочущих разрывов над головой. Понимая, что в село уже не прилетает, к этим бабахам быстро привыкаешь и воспринимаешь, как обычный звуковой фон, вроде стрекота кузнечиков. Тем более, что мысли были заняты другим.
Наконец, родственники нашлись и внесли немного здравого смысла в панику, что разожгли соседки. Узнал, что обгорелое тело возле автобуса было только одно – мужское. А раз нет тела, то и паниковать рано. Не могло же оно испариться без следа! Появилась версия, что родственница могла остаться у подруги в другом селе. Решили ехать туда вместе, так как адреса я не знал. И уже дойдя до машины, я обрёл некоторую способность рассуждать логически. Военные! Раз в автобусе были военные, уж их коллеги должны знать, что, да как. Подошёл к парням на блок-посту.
- Ребята, а вот вчера автобус подорвался, знаете что-то об этом?
- Да, водитель, к сожалению, двухсотый.
- А трёхсотые были?
- Да, были - командир и женщина из местных. Только я подробностей не знаю – спросите лучше на выезде.
Внезапно появилась какая-то ясность. Возникло что-то вроде ощущения уверенности, что именно моя родственница и была той самой женщиной в автобусе. Молодой боец на выездном блок-посту подтвердил услышанное ранее, добавив:
- Да, женщина в годах, такая нехудая. Да, там ничего серьезного – перелом ноги и посекло осколками. Её в Сватово увезли, в госпиталь.
«Ни хрена себе, ничего серьёзного»! - подумал я, но вслух попросил назвать имя пострадавшей.
- Этого я не знаю. Это ротный может сказать, но он будет только вечером.
Отнесли остатки продуктов домой к родне, и, рассуждая по дороге, пришли к выводу, что это и есть наша родственница – та самая пострадавшая в госпитале. Нет смысла ждать ротного, надо ехать. Дома у них оказалась карта Украины, по которой я и наметил, как ехать в Сватово. Путь мой лежал теперь в Луганскую Народную республику. Родня пыталась усадить меня за стол, но мне было не до еды совершенно. Понимая, что до комендантского часа я могу из Сватово не выехать, условились, что, если я не приехал, значит в госпитале она, наша родственница. Если же это другая женщина, то я вернусь и мы начнём поиски заново. На повороте в Рубцах встретил колонну из трёх Камазов МЧС с гуманитарной помощью, которая следовала, вероятно в Крымки и Александровку. Дальше просто некуда – там уже Святогорск и шли бои.
По дороге размышлял о том, что услышал от родни и соседей, касательно всей ситуации. Конечно, никому не может нравиться война и особые правила, диктуемые её течением. Это постоянный контроль всего и вся со стороны военных. Обязанность предоставлять доступ в жильё, давать объяснения и прочее. Тут есть логика – враг может скрываться, где угодно, а на лбу ни у кого не написано, чью сторону в конфликте он занимает. Однако, несмотря на всякие такие нюансы, все отмечали вежливость наших солдат и офицеров, уважительное отношение к местным, насколько это возможно в условиях реальной войны. Бойцы, понимая сложность ситуации, отдавали жителям свои сухпайки, делились сигаретами, подвозили, когда нужно. Хотя, иногда бывает и так – поехали в магазин, а тут мина. Человек погиб. А на его месте мог быть и я, если бы приехал на день раньше. Потому как, я точно бы ехал той дорогой. Такие вот повороты судьбы.
В обратную сторону ехать было несколько проще. Знал уже, где разгоняться не стоит, как объезжать особо лютые косогоры и безопасно нырять в колдобины. Даже Пески Радьковские преодолел более уверенно. Несмотря на встречную военную колонну. Пару раз из-за поворота выскакивали патрульные «Рыси» или «Тигры»(я не очень в них разбираюсь) – это такие бронемашины, отдаленно похожие на внедорожники, только более крупные и обшитые бронёй. А, и главное отличие – здоровенный пулемёт на крыше с люком для пулемётчика. И вот выныривает такая штука неожиданно из-за поворота, а пулемётчик, р-раз, и направляет ствол немаленького калибра прямо на тебя. Так и держит на прицеле, пока не рассмотрит российские номера и безоружного водителя. Логику таких действий я понимаю – мало ли, кто может сидеть во встречном авто, и что этот кто-то может замышлять. Однако, когда тебе в лицо целит здоровущее дуло, ощущение не самое приятное. На всякий случай, я растопыривал пальцы, держа ладони на руле, чтобы было видно – в руках ничего нет.
В Боровой немного заплутал, пришлось подбросить двух местных девах, одну из которых звали Геля. Таково было их условие, чтобы указать мне верную дорогу. Оказалось, я проскочил мимо нужного поворота. Поначалу асфальт был ровный, я даже обрадовался, но рано. Счастье продлилось метров пятьсот, а дальше опять начался трэш. А ещё дальше… Я тут нелестно отозвался ранее о дороге в Песках Радьковских. Так вот, и это забудьте и перечеркните. От Боровой до Сватово – вот образец того, что ни в коем случае не должно называться дорогой. Вот её, похоже, лихо бомбили и чем-то очень мощным, потому что иначе полотно не могло прийти в такое состояние. Каждая яма, а из них состояла вся трасса, была подобна Марианской впадине. А местами дорогу ещё и ухудшили рукотворно – соорудили такой заслон из валов грунта, насыпанных в шахматном порядке.
Навстречу часто попадались интересно оборудованные машины военных. Грузовики имели самодельные обвесы из неровно обрезанных листов железа, призванных дополнительно защитить моторный отсек или лобовое стекло. Техника после такой переработки выглядела крайне брутально и напоминала машины из фильмов про Безумного Макса, либо декорации какого-нибудь зомби-апокалипсиса. Добавляли колорита сделанные краской из баллончика надписи. Многие из них были презабавнейшие и остроумные. Клялся себе запомнить все, но мозг мой в тот момент был похож на бильярдный стол. Я аккуратно выкладывал пирамидкой шары-впечатления, но влетал стремительным ядром свежий образ, разбивал всё к чертям, и часть увиденного пропадала в лузах беспамятства. Запомнились только девизы «За Русь триединую», «За Царя!» и «Виолетта». «Виолетта» мне в тот день несколько раз встретилась на используемой военными гражданской легковушке.
Также на этой дороге блок-посты встречались чаще, чем в прифронтовой зоне. На всех, кроме одного, отношение было такое же приветливое, как и на границе Харьковской и Донецкой республик – в Песках Радьковских, Лозовом, Рубцах, Яцком и Крымках. Да и тот единственный пост не сказать, чтоб сильно выбивался из общего ряда, но немного всё же отличился… Как обычно, посмотрели паспорт, багажник, с улыбкой пожелали удачи они мне, я им, как вдруг, откуда-то сбоку прозвучало:
- Подождите-ка, теперь я посмотрю.
Неизвестно откуда появился чернявый парень и двинулся в мою сторону. Разумеется, форма, броник, автомат. Разве что, экипировка в целом чуть лучше подогнана, что-ли, чем у остальных парней или просто менее пропитана пылью. Он снова пролистал паспорт, изучил документы на машину, внимательно осмотрел салон, багажник. Он ещё раз порасспросил меня о цели поездки, но при этом было некоторое ощущение, что некоторыми вопросами словно пытался подловить меня. Этот въедливый боец, например, когда я рассказывал, какие посты проезжал на святогорско-изюмском направлении, вдруг показал на свои камуфлированные штаны и поинтересовался, такого же цвета форма у ребят на тех пунктах или нет. Мне, и в самом деле, показалось, что на собеседнике форма чуть посветлее и порыжее, о чём и сказал. Ответ, похоже, его удовлетворил.
Далее он попросил мой смартфон, предложил разблокировать, открыл ватсап, потом телеграмм и сразу насторожился.
- Ага! А что это за команда такая? Что тут за коды?
Вопрос, как я понял, относился к рабочему чату. Не секрет, что там, где людям по работе приходится состоять и общаться в телеграмм-группах, сообщества эти любят именовать на полувоенный манер – команда такая-то, отряд такой-то. Ну, и номера отправлений выглядели на взгляд человека, далёкого от логистики, вполне себе подозрительно. Объяснил. Объяснения были приняты. Потом человек открыл галерею. И тут понеслось:
- Так, а вот это снимать было нельзя. Это не нужно, это тоже ни к чему, - моментально поудалял мне часть отснятого материала. Пожурил за то, что заснял сожженный БТР. Спросил, зачем это мне. Я сказал первое, что в голову пришло – на память. Он заявил, что там наши парни сгорели – какая же это память? А зачем дома разбомбленные снял? Я пояснил, что дома интересуются, в каком состоянии село.
Военный горестно ухмыльнулся:
- В каком состоянии… Рас…чено там всё до основания. Был я там. Ладно. Технику удали, а дома можешь оставить.
Тогда я возражать человеку с оружием не стал, да и не о том мысли в тот день были, но теперь вполне готов не согласиться. На память! Именно так, и ничего тут зазорного я не усматриваю. Память о том, что в этой боевой машине самоотверженно сражались и отдали свои жизни за правое дело настоящие герои. Ставили же на постаменты боевые машины, танки времён Великой Отечественной войны. Не исключено, что их экипажи тоже погибли. Но их водружали на самых заметных местах, чтобы помнили. Другое дело, если некие идиоты рожи корчат на фоне сгоревшей техники, но это не мой случай.
Наконец, военному, похоже, надоело чистить самому фотки, и он перешёл к истории браузера. Не обнаружив ничего примечательного, кроме моего имени с фамилией, да поисковых запросов по новостям с фронтов, вернул аппарат. Я уж думал, что сейчас мне будет предложено раздеться, на предмет поиска подозрительных татуировок. Хотя, я и так был не сильно уж одет – щорты, безрукавка и сандалии… Однако, проверяющий пожелал счастливой дороги и посоветовал найти ночлег в Сватово, раз уж до комендантского часа я уехать не успеваю. И посоветовал искать место отдыха с закрытой парковкой. Мол есть ещё радикалы на местах, которые бесятся, оттого, что мы побеждаем, а машина на российских номерах для них – идеальный объект для вымещения своей злобы.
Тепло распрощались и я отправился дальше преодолевать глубокие дорожные ямы, разъезжаясь периодически с боевыми машинами, тюнингованными по дизельпанковски. К досмотру я отнёсся с полнейшим пониманием. Едет из прифронтовой зоны чувак, вполне на вид готовый не только к труду и обороне, но и к нападению. А российские паспорт и номера… Ну, так, все мы с сожалением можем признать тот факт, что на стороне врага, в рядах самых упоротых нацистов нет-нет, да и попадаются ублюдки, имеющие наше гражданство.
Я тут упомянул татуировки, так вот хотел бы слегка порассуждать на эту тему. Меня часто спрашивали, отчего я не сделаю себе какую-нибудь наколку. Начиная ещё с армии, где традиционно любили на память о службе набить себе какую-нибудь ерундовину. Или на память о девушке, ждущей возвращения возлюбленного. Помню сделали всем миром тату-машинку из заводной бритвы, гитарных струн и стержня от шариковой ручки. Потом все ходили и хвастали друг перед другом синеватыми, распухшими «шедеврами» на коже.
На гражданке, с появлением первых тату-салонов, наколки стали изысканней. Хвастали уже кельтскими узорами или скандинавским орнаментом. И опять: «А ты чего»? А чего я? Я всегда объяснял тем, что обладая натурой увлекающейся, могу как быстро загореться каким-либо образом, так и быстро остыть к нему. А потом, набитый в состоянии очарования рисунок, может просто надоесть и даже начать подбешивать. Свести же татуировку не так просто. Примерно так я мотивировал свой пожизненный отказ от подкожных инъекций пигментами. С годами появились дополнительные мотивы, как, например, риск подцепить гепатит «Ц» и ряд других болячек. Не говоря уж о том, что от тюрьмы и от сумы, как говорится… А за некоторые татухи могут и спросить.
Разные я для других и для себя придумывал отговорки, но оказалось, что тело в чистоте я держал именно ради этой поездки. Отсутствие синевы на коже, полагаю, сильно упростило мне путешествие. Нацики как-то патологически склонны забивать себя наколками, и наличие таковых является поводом проявить к носителю сомнительных шедевров самое пристальное внимание. И это не выдумка, а, основанное на рассказах невинно заподозренных, наблюдение.
На следующем посту, у моста через маленькую речушку всё прошло быстро и легко. Бойцы охотно рассказали, как мне найти госпиталь в городе. Перед самим городом большой блок-пост был оснащён даже танком, который сурово держал под прицелом перекрёсток. Быстрый осмотр, и вот, с высоченной горы открылся прекрасный вид на Сватово. Переехал речку, повернул налево, прямо, всё время прямо, потом(дальше всё равно забудешь – спроси у кого-нибудь) спросил дорогу у двух чуваков с пистолетами. Они прекрасно всё объяснили, и я добрался, наконец, до госпиталя. По дороге попалось несколько расстрелянных легковушек и паркетников, освежая в памяти тревожное напутствие дотошного воина с блок-поста.
На стойке регистратуры меня ждал очередной неприятный сюрприз. Девушка в белом халате, на вопрос, не поступал ли кто с ранением из Крымок, полистав списки, назвала данные совершенно незнакомой женщины. Это был шок. Зря весь день проездил, а ясности никакой по прежнему. Ехать назад и начинать поиски с нулевой точки? А скоро комендантский час. Девушка, вероятно, прочитала движения моей мысли по растерянному выражению лица.
- А, может, за вчерашний день посмотреть?
- Конечно. За вчерашний и надо посмотреть.
- Так, так, а вот – есть такая. Хирургия, второй этаж.
- А пройти можно?
- Да, проходите.
Узнав номер палаты, я поднялся наверх. Оказалось, что про «посечена осколками» - это было лишь следствием эффекта «испорченного телефона». Там был оскольчатый перелом пятки – штука, конечно, неприятная, но не смертельная. К моему удивлению, родственница вела себя вполне адекватно – нормально разговаривала, шутила с соседками по палате. Признаться, подспудно я опасался наткнуться на слёзы, истерики и прочие бурные проявления эмоций. Всё же, подорваться на мине, увидеть заживо сгорающего водителя, с помощью второго выжившего выбраться из разгорающегося салона, укрыться от вторичного взрыва топлива во рву, ползти на коленях в сторону большой дороги, пока не подоспела помощь – это всё не фунт изюму. Я даже списал поначалу то спокойствие, с которым она всё рассказывала, на шок, но, видимо, просто всё пережитое укрепило её эмоционально.
Дождался врача. Тот расписал ситуацию со своей точки зрения. Везти не разрешил. Предложил оставить под наблюдением, минимум на неделю, потому как сильная гематома, отёк и прочие сопутствующие осложнения сулили тяжкие последствия, если везти сейчас, да ещё и по таким кошмарным дорогам. Сходил к машине и принёс в палату печенье, чай, конфеты – то, что позабыл раздать в Крымках. На этаже дежурил военный с автоматом, из чего я сделал вывод, что там лечится и кто-то из пленных. Все бойцы охотно и вежливо поясняли на предмет местного распорядка и прочих тонкостей. Пациенты, большинство из которых также имели ранения, тоже были весьма дружелюбны.
Решил с утра ехать в Россию, а через неделю вернуться. Взял телефоны врачей, благо в ЛНР уже ввели российский код – семёрку. Была, конечно, мысль и предложения звучали, остаться и переждать это время в Крымках, но подобные идеи были отринуты, как несостоятельные.
Во-первых, дома, не получая от меня ни единого сигнала, могли забить тревогу, а к чему подобное могло привести – одному небу известно. Уехал человек, как планировалось, на два-три дня, и пропал. В том числе из зоны доступа сети. А уехал в прифронтовую полосу – так себе, повод для оптимизма. Тут появляются широчайшие возможности для самых мрачных измышлений.
Во-вторых, в Москве я смогу какие-то дела сделать, возможно, и заработать чего. А вот, что я буду делать неделю в разрушенном селе? Проедать скудные припасы родни?
А время, между тем, близилось к началу комендантского часа. Решил расположиться на ночлег возле госпиталя. Забора там не было, но в изобилии оказалось военных машин. Я решил, что лучше охраняемой парковки я за оставшиеся полчаса не найду. Пока сновал туда-сюда по территории, заметил боевую машину(Тигр или Рысь, не знаю), на борту которой литера «О» была весьма остроумно перелицована в этакий злобный смайлик. Возле машины стояли и беседовали два нереально крутых воина. У одного на голове была повязана бандана защитного цвета, второй носил лихо заломленную ковбойскую шляпу. Ну, и остальное тоже сидело на них, как влитое – форма, броники, автоматы, разгрузки и всякое такое.
Я уже было прошёл мимо, но ноги сами развернулись на пошагали к этой злобно ухмыляющейся физиономии на двери мощной машины.
- Парни, а можно вашу технику поснимать? Эта вот личина на броне – просто шикарно исполнена.
- Снимай, конечно. Там спереди ещё круче.
На капоте через трафарет была набита морда питбуля, но, насчёт «круче», боковой смайлик, конечно, давал сто очков вперед. Ребята даже сами предложили меня поснимать на фоне машины. Разумеется, я согласился.
Свою же «боевую машину» я поставил возле крайнего здания, где были припаркованы микроавтобусы неотложки. Невысокий военный, совсем ещё молодой на вид, выглянул из двери одноэтажного строения. Я испросил разрешения переночевать в машине под окнами. Он пожал плечами:
- Конечно. Паркуйтесь тут.
А спустя минут сорок, когда уже стемнело и я начал изгибаться в салоне, готовясь ко сну, в окно постучали. Вздрогнув от неожиданности, я рассмотрел во тьме того самого бойца, что разрешил заночевать под окнами. Первая мысль была, что поступили новые вводные и мне будет предложено свалить куда-нибудь прочь с этой площадки. Однако, предчувствия меня обманули. Парень, не обращая внимания на мои отказы, практически впихнул мне термос и горсть шоколадных батончиков.
- Будете уезжать, термос занесёте.
- Да, я ведь рано ехать планирую. Часов в пять, как комендантский час закончится.
- Ничего. В пять, значит в пять.
Кстати, мысленно направляю этому замечательному человеку лучи благодарности, потому что чай оказался очень кстати. Ночи в этом июне были не в пример холодные, а горячий напиток с малиной практически спас меня от риска заполучить простуду. А от крепости моего здоровья этим летом зависело многое. Июньские ночи коротки, а ночуя второй раз в салоне «Соляриса» этому факту радуешься особенно горячо. Двое военных приняли термос и разрешили даже пройти умыться, закрыв предварительно некую секретную аппаратуру.
Обратно я двигался, уже прекрасно ориентируясь. Кусок пути от Сватово до Купянска был просто отменным – дорога гладкая и ровная, за исключением нескольких воронок. Санитарка в госпитале говорила, что её строили относительно недавно, перед чемпионатом Европы по футболу, что случился незадолго перед бандеровским переворотом. В общем, ушатать дорогу ещё не успели. И, знаете, кого я видел?!? Фазанов! Сначала я решил, что дорогу мне перебежал павлин, но с каким-то непышным хвостом. Однако, потом я понял, что это и есть фазан. Как на картинке в книгах, но во сто крат красивее. Они несколько раз, по одному или парами, перебегали дорогу или паслись вдоль неё. Дикие фазаны! Вы не представляете, какие это красивые птахи. Перья всех цветов радуги, которые блестят, переливаются, играют на солнце какими-то фантастическими отблесками. Синь океана, зелень малахита, багрянец заката, блеск ёлочных игрушек – на их перьях сиял весь видимый спектр. Недаром именно фазан стал героем загадки про радугу. А один и вовсе, угодив под луч утреннего солнца, озарился каким-то рубиновым сиянием, от которого восторг залил душу искрящимся потоком.
Прокатившись по нормальному асфальту до Купянска, я свернул на уже знакомую убитую дорогу в сторону границы. На место прибыл довольно рано, около семи, и встал в хвост небольшой очереди машин из тридцати. Угадайте, во сколько я преодолел пункт пропуска? Где-то в половине четвертого! Я никого не хочу никак и ничего, но в раньшие времена два пункта, наш и не наш, пересекались значительно быстрее. Ну, я всё понимаю – сложное время, разные там фильтрационные процедуры, проверки… Однако, надо с этим что-то делать. Побольше сотрудников что-ли на пункты пропуска мобилизовать. Если уж планируется интегрировать эти территории, то надо подойти к проблеме сообщения серьёзней. Не судите строго, и не пытайтесь укорять меня на манер предложений не совать нос в дело, находящееся вне моей компетенции. Просто представьте, каково это – восемь часов в очереди на жаре. Острота укоров сразу сгладится.
Время, что прошло до второй попытки вывезти родственницу можно не описывать. Никому не интересны ночевка в придорожном мотеле под Воронежем(спасибо очереди на границе – туда я прибыл уже затемно). Там я хоть сумел помыться(о-о, как я пропитался смесью пота и пыли – чистый асфальт) и вытянуть ноги на простыне. После двух ночей в позе хромой креветки на сидениях машины, это был особый восторг. Утром искупался в реке Воронеж, и двинул дальше.
Москва, беготня и суета. Как всё-таки субъективно восприятие времени. Один день на Донбассе показался мне длинной в неделю, а неделя в столице, промелькнула, словно один день. И вот, я отправился на юг снова. Тревожный знак явили небеса при пересечении мной Липецкой области – навстречу лезли темные грозовые тучи. Вспомнил, как по радио говорили, что накануне Воронеж серьёзно затопило ливнями. Остро не хотелось, чтобы эти дожди двинули в сторону недавно освобожденных территорий Донецкой республики. С трепетом вспоминалась кошмарная грунтовка в Песках Радьковских.
Пока я стремился к границе, тучи сгущались, а как стемнело, принялись беззвучно полыхать молнии, раскидываясь ослепительными ветвями на полнеба. И так весь путь до первой контрольной точки – пункта пропуска. На месте я заметил изменения, произошедшие за неделю. Положили новый асфальт. Там, где ранее стояли просто рогатки с навешенным запрещающим знаком-«кирпичом», теперь оборудовали шлагбаум. На той площадке, где я ночевал прошлый раз, стоянка теперь была запрещена. Пришлось встать на обочине и пытаться поспать, пугаясь грохочущих зерновозов, что маневрировали в опасной близости от моих боковых зеркал. Как по известному закону подлости про оставленный дома зонтик и дождь, в этот раз ночь была очень теплой, что сделало бесполезным прихваченное из дому одеяло.
А с утра стало понятно, что вместо военных на первом кордоне стоят теперь люди в полицейской форме. Стоило пересечь щлагбаум, припустил дождь. Осмотр и прочие процедуры сотрудники, не желая сильно меня намочить, произвели очень оперативно. С той стороны дорога лучше, увы, не стала. Только ещё и лужи добавились, скрывая коварные ямы. Ехать пришлось с удвоенной осторожностью.
Так как, путь мой уже был описан в подробностях, я лишь заострю внимание на том, что изменилось за неделю. На сватовском блок-посту уже не было танка. Бойцы машины не досматривали и документов не проверяли, а взмахами рук давали понять, что следует проезжать, можно не останавливаться. У госпиталя почти не было армейских машин и солдат. Позже родственница пояснила, что военный лазарет перевели в другое место.
Ехать решил через Купянск. Крюк, конечно, но срезать через Боровую посчитал делом опасным. Те огромные рвы и ямы, что я с трудом одолевал в прошлый раз, теперь наверняка превратились в коварные глубокие лужи со склизкими берегами. Пусть уж крюк, но по ровной дороге с фазанами(кстати, опять бегали вдоль дороги). На посту в Купянске тоже никого не проверяли, и махали руками, предлагая продолжать путь.
В Боровой было в этот раз тоже поспокойней. Даже, как будто, заправка работала. Пески Радьковские вновь повергли в трепет. Как я и боялся. Началось всё с того, что мы остановились спросить у местных, верно ли едем. Те подтвердили правильность направления, но с нескрываемым скепсисом рассматривали мою машину.
- Э-э, только вот, на такой машине Вы вряд ли проедете. Мост взорван, объезд по полям, а там дорога после дождей сильно раскисла. Теперь только на тракторе.
Эта информация подтвердила мои опасения, гонимые мной прочь весь путь от границы. Да, я и рад бы не ехать, но другого пути нет. Без паспорта через границу родственницу не пустят, да и вещи прихватить не помешает. А тут, как назло, опять начался дождь, и довольно сильный. Эх, авось проедем!
Вот и она, проклятая грунтовка. Её, конечно, развезло, но не так сильно, как представлялось мне в мыслях. И всё же, грязь налипала на колёса, а склизкий слой на поверхности дороги норовил скинуть машину в глубокую колею. Особенно страха мы натерпелись, преодолевая крутые склоны рва, в котором текла речка. Если вниз я съехал легко, как на санях, то вверх… Мне запомнился один из давних кошмаров, в котором я оказывался в неизвестном провинциальном городке, среди низких домиков и глухих дощатых заборов. И вот я, будто, пытаюсь выведать у местных, как оттуда выбраться, но они начинают молча преследовать меня. С кольями и железными прутами, они выходят из домов, переулков и сливаются в злобную толпу. Я прыгаю в машину и сворачиваю на незнакомую улицу, но та вдруг сужается, а дорога превращается в грязную грунтовку и крутым склоном уходит вверх. Я пытаюсь преодолеть уклон, но колёса вязнут в грязи, скользят, крутятся на месте. Машина теряет управление и начинает сползать вниз, навстречу рычащей толпе. Я открываю дверь и пытаюсь упираться ногой, чтобы остановить сползание. Потом и вовсе выпрыгиваю в грязь, и цепляюсь за доски забора, пытаясь другой рукой удержать машину. Я ещё не теряю надежду, что она остановится, я успею запрыгнуть в салон и уехать прочь…
Так вот, тут меня прямо захлестнуло дежа-вю. Подниматься по самой грунтовке не было смысла – слушком глубокая, извилистая колея. Удержаться, не сев «на брюхо», шансов не было. Единственная возможность – подниматься по обочине, по грязной дернине с примятой, как расчёской, травой. И вот поднимаемся, первая передача, постоянный газ, без рывков. Но грязь на траве – идеальная смазка. Чувствую, что колёса крутятся, а мы стоим на месте. Ещё мгновение, случится блокировка и нас понесёт вниз. Слышу за спиной молитву, что вдруг вспомнила родственница. Уж, не знаю, что помогло, мой «авось» или её молитва, но «Солярис» таки сумел уцепиться и вытянуть нас на одном характере, наверное.
На выезде из Песков уже не было блок-поста. Не было их и Лозовом, и в Рубцах. Только в Яцком нас остановили для проверки, ну и уже на финише – в Крымках. Я предположил, что сокращение постов было связано с тем, что линия фронта чуть сдвинулась. За эту неделю наши уже взяли Святогорск, который по прямой от Крымок в одиннадцати километрах, и бои уже шли у Богородичного. А может, причины какие другие – сложно сказать мне, человеку сугубо штатскому.
В этот раз я смог проехать до самого дома. Песочек после дождя стал поплотнее, да и в машине оказался знающий лоцман в лице моей родственницы, которая указала, какими зигзагами можно объехать все эти зыбучие пески сельской грунтовки. Время уже шло к вечеру и решили заночевать здесь. Пообщались с роднёй, соседями, попередавал всем, кому просили, приветы. Одна женщина приехала к соседу с Макеевки, на машине с номерами ДНР. Решили назавтра ехать вместе. Этаким мини-конвоем, караваном. Они первый раз той дорогой ехали, а я уже второй, вроде не заблужусь. А в Купянске уже они рванут по ровному асфальту на Сватово и дальше – на Макеевку. А мы – по колдобинам к границе. Она кстати, заронила зерно сомнения. Мол, на блок-посту могут не пропустить с большим количеством вещей, если на них нет подтверждающих документов. Я про такое не слышал, но логику уловил. Всё-таки, много брошенных домов. А вдруг вещи добыты мародёрством? Однако, я для себя решил, что утро вечера мудренее и, что будет, то и будет – будем решать проблемы по мере поступления.
Кстати, грохотало в этот раз даже громче и чаще, чем в прошлый мой приезд. Практически беспрерывно. И одиночные. Бах. БАХ! БАХ! И беглым. Бах-бах-бах-бах! И звуки реактивных струй от систем залпового огня. И всё это ощущалось тактильно кожей, через вибрации воздуха. Сигнализация срабатывала постоянно. Пришлось машину запереть просто на ключ. Ответных прилётов слышно не было, и в село, по счастью, тоже ничего не залетало.
Перед закатом на донецком небе со стороны Святых Гор высветилась грандиозная радуга. Ну, разве можно принять это иначе, как добрый знак?
Ночь прошла спокойно, да и стартовали мы вполне успешно. Ни нас, ни соседей на блок-постах в селе не проверяли, документов на вещи не спрашивали. Напротив, с улыбками пожелали нам удачной дороги. Не знаю, может, это оттого, что мы свои? Местные, конечно, для них тоже свои, но мы-то «свои-свои» - живые приветы из России и глубинного ДНР.
Дороги уже успели просохнуть, и вчерашнее погружение в кошмар не повторилось. Уф! Так, без происшествий добрались до Купянска, а далее и до границы. Когда я объяснил военным у шлагбаума, что везу раненную, нас пропустили без очереди. Время всё равно потратили, но после тех восьми часов, это ничто – всего-то два часа.
И вот вам последнее дорожное наблюдение. Навстречу двигались к границе автоплатформы с самоходками и гаубицами каких-то огромущих калибров.
Ну, а потом ничего такого – ровные дороги(какие же у нас классные дороги, м-м, чудо, что за дороги), скорость, встречный ветер и… привет, Москва.
Вот такая вышла поездка. Хочу поблагодарить всех, кто встретился на пути. Потому что все они либо помогли в чём-то, либо просто отнеслись с пониманием. Всем нашим бойцам желаю славных побед и неуязвимости в боях, а мирным жителям – терпения, здоровья и благополучия. И всем желаю не подрываться на минах.
!