В этот декабрьский день крупные ажурные снежинки мягко ложились, застилая беложнежным покровом разбитую грязную дорогу, убогие лачуги крестьян да аккуратные домики горожан.
В королевском замке все готовились к празднованию Нового Года.
Его высочество король Форгерн III Кровавый Топор, прозванный так за свою любовь к войнам и публичным казням, хмуро возглавлял Большой Совет, посвященный делам государственным как-то объявление войны Ульрихту I Милостивому, очередное повышение налогов, чтоб чернь работала, не отвлекаясь на глупости вроде бунтов и праздников, да казнь государственных преступников барона Унгерна и графа Уно дель Крофта .
Преступления последних были поистине ужасающими и подрывающими устои королевской власти: они осмелились быть богаче самого Форгерна. Сей непорядок по приказу Его Величества был быстро устранен. Оказавшись в пыточных замка, негодяи на дыбе скоро добровольно признались, что готовили покушение на своего сюзерена и владыку, денно и нощно злоумышляя и злобствуя. За сии преступления и были приговорены к казни на главной площади Драконбурга. Все имущество их отходит в казну к вящему удовольствию короля, ведь он постоянно нуждался в деньгах для ведения войн и для поддержания на зависть всем соседям должного блеска и великолепия дворца.
Форгерн с превеликим удовольствием снес бы головы преступникам чудовищной боевой секирой, но этикет не позволял венценосным особам самолично казнить и пытать. В глубине души он все же надеялся, что палач окажется неопытным, и казнь продлится подольше.
Рутинные дела недолго занимали ум Форгерна: с его подачи совет единогласно проголосовал повсеместно повысить налог за дым для населения на три процента и ввести двухпроцентную подать для жителей Драконбурга за проживание в столице королевства, казнь же перенесли на новогоднюю ночь, дабы увенчала она празднование торжеством правосудия.
Именно в этот день и появился у ворот дворца незнакомец. Стражники, окинув взглядом, заштопанный плащ, старенький кафтан и прохудившиеся сапоги путника, грубо приказали убираться вон:
- Не велено подавать нищебродам. Уноси ноги, пока цел, а то станешь дичью на королевской охоте.
Они весело загоготали в восторге от собственного остроумия.
- Простите, добрые господа, за беспокойство. Я всего лишь бедный художник, брожу от замка к замку, рисую портреты знатных господ. - Бродяга вежливо поклонился и собрался уходить восвояси.
- Эй, бездельники, что за веселье?! - к караульным подошел капитан стражи.
- Ваша милость, тут нищий мазила работу ищет. Голь перекатная. - Они снова самодовольно заржали.
- Не вашего ума дело решения принимать, недоумки, - резко прервал он веселье подчиненных, а затем громко добавил в спину уходившему художнику. - Эй, бродяга, ты действительно живописец?
Худощавый юноша повернулся и утвердительно кивнул:
- Да господин. Меня зовут Инней Винтер.
- Наплевать мне на твое имя. Управляющий говорил, Его Величество ищет художника. Так что свезло тебе, придурку. А, может, и нет. - Он хмыкнул, а затем махнул рукой, приглашая следовать за собой.
Прошли через ворота, миновали внутренний двор и оказались у входа для челяди.
- Стой здесь, тебя позовут. - Капитан стражи ушел.
Ждать пришлось очень долго. Инней зверски замерз. Зубы выбивали громкую дробь, когда к нему вальяжно подошел слуга в алой с черным ливрее и сказал:
- Управляющий тебя ждет. Иди за мной.
Художник послушно шел за ним, разглядывая великолепное убранство коридоров и размышляя о том, какая же роскошь скрывается в парадных покоях.
Управляющий свысока оглядел Иннея и заявил:
- Подозреваю, что ты обычный маляр. Лучше б тебе удавится, чем не оправдать пожеланий нашего владыки.
Немного помолчал, потом добавил:
- Впрочем, дело твое, да и поздно что-либо менять. В любом случае, в таком виде на глаза Его Величества тебя пускать нельзя.
Нисколько не медля, вызвал камердинера и велел найти подходящий костюм для художника
Вскоре для него нашли немного поношенную, но довольно приличную одежду и проводили в тронный зал.
Форгерн окинул презрительным взглядом молодого темноволосого юношу и сказал:
- Ты и есть художник?! Что ж, приступай к работе. Хочу к празднику подарить дочерям портреты. Старшая, Гермия, - сущий ангел, красива и благонравна, а младшая, Лиандра, похожа на смертный грех, - король криво усмехнулся и сжал рукоять кинжала на боку. - Впрочем, черни об этом знать необязательно. Дурна дочь, ох, и дурна.
Владыка Драконбурга понял, что сказал лишнее, но мгновенно успокоил себя мыслью, мол, после выполнения заказа художник болтать не будет. Без языка это довольно затруднительно. Его палач об этом надежно позаботится.
Форгерн продолжил:
- Не волнуйся, я тебя щедро награжу. - Короткая кривая усмешка мимолетно скользнула по губам. - Еще никто и никогда на меня не жаловался.
От ледяного взгляда короля по спине Иннея прокатился холодок. Художник склонился перед монархом, соглашаясь с условиями сделки.
- Ваше Величество, могу я попросить Вас… Хотя, боюсь, что это будет слишком дерзко с моей стороны…
Почтительный тон понравился Форгерну, и он милостиво кивнул:
- Продолжай, живописец.
- Мне бы не хотелось показывать картины до тех пор, пока они не будут полностью готовы.
- Всего лишь?! - Король самодовольно захохотал. - Пожалуй, я смогу это устроить.
Он повернулся к управляющему:
- Предупреди всех: любой, кто попытается взглянуть на картины до их завершения, будет казнен. Ясно?! Дочерям тоже скажи, все ж очень надеюсь, что Лиандра нарушит приказ.
Форгерн мрачно расхохотался. Втайне он мечтал избавиться от уродливой горбатой дочери.
Художнику выделили комнату с большими окнами. Два холста были натянуты на подрамники. Лучшие кисти из конского волоса и самые дорогие заморские краски предоставили к его услугам.
Он наблюдал за принцессами и ежедневно делал зарисовки угольком на небольших клочках бумаги. Работать над портретами Винтеру нравилось. Незаметно воспоминания о злой ухмылке и недобром взгляде короля изгладились из памяти.
Гермия - самоя прекрасная девушка, которую только можно вообразить: идеальная фигура, точеные классические линии лица. Смех принцессы разливался серебряным колокольчиком в коридорах и залах дворца, мягкая улыбка лишала воли. А как она читала стихи и пела! Не девушка, а мечта поэта.
Полной противоположностью сестры была Лиандра: неуклюжая, конопатая, одно плечо выше другого. Да еще этот ужасный горб на спине.
Понятно, почему художник большую часть времени посвящал портрету старшей сестры.
- Эта принцесса само совершенство, - думалось ему, когда он видел на ее губах мягкую кокетливую улыбку. - Она как никто другой заслуживает эту красоту, и благодаря портрету станет еще прекраснее.
Размышляя о прелести и благонравии Гермии, он рассеянно забрел в западную часть королевского дворца. Чьи-то леденящие душу стоны отвлекли художника от дум. Инней начал заглядывать в комнаты, пытаясь узнать, с кем случилось несчастье. Искать пришлось недолго: в одной из комнат он увидел на полу служанку. Спина девушки была похожа на сплошную рану, лицо в порезах и ушибах.
- Бедняжка, кто это сделал? - живописец искренне пожалел несчастную, ведь на ней буквально живого места не осталось.
- Гермия. Я прожгла утюгом ее любимое платье, - еле слышно прошептала измученная служанка.
- Поистине дочь своего отца. Как я мог подумать, что от худого дерева уродится вкусный плод?!
Инней помлг бедняжке встать и отвел на кухню, надеясь, что там окажут помощь гораздо лучше, чем это мог сделать он, простой художник.
Присел у камина и грустно размышлял о том, что слишком часто люди оказываются не такими, какими кажутся.
Вдруг на кухне появилась Лиандра. Она принесла мази и примочки, чтобы помочь служанке. Говорила какие-то ничего не значащие ободряющие слова. Слуги с обожанием глядели на нее. Даже на губах жертвы тирании и произвола появилось некое подобие улыбки.
«А ведь Лиандра вовсе не дурнушка!» - мелькнула непрошеная мысль.
Инней Винтер решительно вернулся в мастерскую и занялся портретами. До Нового года оставалось слишком мало времени. Он знает, что нужно делать.
Наконец наступил долгожданный день. С утра ярко сияло солнце. Снег искрился на крышах домов. Ни одна тучка не омрачала ожидание праздника.
На главной площади Драконбурга высилась новая плаха, украшенная алыми лентами. Всё было готово к празднику.
Редкие прохожие жались к серым стенам, будто это могло их уберечь от гнева властелина.
В королевском дворце все жили ожиданием бала.
Портреты, задрапированные белой тканью, занесли в тронный зал. Рядом в черном бархатном костюме, расшитом серебряной нитью, стоял художник. Придворные дамы, лендлорды, рыцари, богатые торговцы - все ожидали выхода короля со свитой.
Появились принцессы и заняли свои места справа и слева от трона.
Ожидание затягивалось. Наконец в Тронный зал вошел Форген Кровавый Топор.
Дамы замерли в реверансах, мужчины поклонились.
Монарх отметил мысленно тех, чьи поклоны и реверансы показались недостаточно раболепными. Будет чем заняться в пыточных после праздников.
Подошел к трону и небрежно уселся.
- Сегодня я хочу вручить моим драгоценным дочерям в подарок их портреты. Художник, пора показать свое умение. Мы терпеливо ждали.
Инней Винтер сдернул драпировку.
Придворных охнули и попятились. На первой картине была изображена страшная когтистая и уродливая горгулья с идеальным лицом Гермии, а на второй - крылатая девушка Лиандра.
Старшая принцесса вскочила на ноги и завизжала от злости и ненависти. Злобный крик внезапно оборвался: она на глазах у всех превращалась в горгулью. Краски на полотне бледнели и вскоре совсем выцвели: прекрасноликое чудовище, ранее бывшее принцессой, пыталось осмыслить, что случилось. Наконец выводы были сделаны, и Гермия прыгнула, чтобы растерзать художника.
Но на пути оказалась крылатая сестра. Свет, который она излучала, стал непреодолимой преградой для горгульи.
Гермия в бессилии завыла и начала царапать когтями мраморный пол. Крошки и пыль летели до самого потолка. Придворные начали пятиться, а затем, толкая и давя друг друга, бросились к выходу из зала.
Горгулья, уяснив, что живописец недосягаем, повернула голову к отцу и громко завыла. Форгерн вынул из ножен шпагу и, пятясь, попытался покинуть тронный зал. Гермия не спеша двинулась в его сторону, мечтая побыстрее разорвать его, чтобы утолить жажду убийства. Кровавый Топор метнул шпагу в глаз дочери и бросился бежать. Чудовище, ослепшее на один глаз, взвыло от боли, некоторое время каталось по полу, а затем бросилось вслед за королем.
Форгерн, желая спастись от горгульи, нырнул в потайной ход, ведущий прочь из замка. Горгулья отправилась по следу. Она и в бытность принцессой не любила упускать добычу. Злобное рычание и крики ужаса долго оглашали темные своды лабиринтов и подземелий Драконбурга.
Художник и Лиандра исчезли из дворца в тот же день. Как ни искали, так и не нашли их следов.
Никто не поверил истории маленькой посудомойки, которая утверждала, что Инней Винтер и Лиандра ушли по радуге туда, где восходит солнце.