Хорошее было время. Можно было сидеть на разогретых солнцем камнях, есть консервы, прямо с банок и смеяться над избитыми шутками. Воздух пах свежескошенной травой и еще чем-то дурманяще-сладким. Не хотелось думать ни о чем плохом. Хотелось вдыхать запахи уходящей весны, слушать стрекот насекомых и пение птиц. Хотелось жить и любить. Верить, что это будет длиться вечно. Босые ноги щекочет молодая трава и так не хочется засовывать их в тяжелые сапоги. Запрокинув голову, ты щуришься на яркое солнце. Хорошо. Но все хорошее заканчивается. Вечность имеет свойство сжиматься до мгновения. Смех смолкает. Запахи меняются. В них появляется горечь, разъедающая душу. Птицы больше не поют, а воздух пахнет порохом и едким дымом...
- Эй, Вадик!- ты оборачиваешься на оклик, но не спешишь подходить.- Ты чего там с такой довольной рожей стоишь, голую бабу увидел?
До тебя доноситься дружный смех, ты тоже улыбаешься. Ты еще раз смотришь в ясное небо и не спеша направляешься к друзьям, наслаждаясь прикосновениями травы к ступням. Присев на камень, с неохотой обуваешься.
- Ну, как небесные бабы?- Сашка протягивает тебе уже открытую банку тушенки.
- У кого что болит...- бросаешь ты в ответ, беря банку.
- Да у нас у всех тут болит одно и тоже.- Сашка широко улыбается.- А у кого не болит, так чешется.
- Чешется – это плохой признак.- Серьезно замечает Славик.- Значит, надо быть разборчивей, об кого чесать...
- А ты это из личного опыта?- Сашка выскребает из банки остатки тушенки.
- Я – нет...
- Да какой у него опыт, одна теория.- Вступает в разговор Юрка.
- У меня есть опыт.- Обижается Славик. Он самый молодой и над ним вечно подшучивают.
- Докажи!
Славик замялся, а потом извлек из кармана фотографию и протянул Юрке. На фотографии симпатичная девушка в купальнике.
- Опа, ну кто б мог подумать!- Юрка внимательно рассматривает фотографию.- Даже подписана...
- Дай гляну.- Сашка выхватывает снимок у него из рук.- Ну, молодцом,- он хлопает Славика по плечу,- и сколько у тебя таких?
- Одна.- Славик забирает фотографию.
- Эх, слабак, а мы-то подумали...
Славик обиделся окончательно. Ты не принимаешь участия в разговоре. Просто смотришь на них и улыбаешься. Они твои друзья.
А в расположении тебя встретили самыми замечательными словами, которые только можно себе представить: «пляши, тебе письмо». И ты действительно готов был плясать, только уже после того, как прочел его. «Возвращайся живым – ты станешь папой». Ты просто таял от счастья. Твой краткосрочный отпуск не прошел даром. Ты всем показывал письмо, и повторял: «я стану папой!», будто сам боялся поверить в это. Тебя поздравляли, хлопали по плечу и радовались вместе с тобой.
А потом пришел приказ о наступлении. Все готовились к бою, а ты думал только о своем еще не родившемся малыше и о том, что он должен увидеть папу...
Оружие еще никогда не было таким неподъемно-тяжелым, а приказ «Вперед», еще никогда не звучал так обрекающе. Каждый выстрел и каждый взрыв отдавался в самом сердце. Рядом упал кто-то из ребят. Время словно замирает для тебя. Мысли же наоборот – проносятся с невероятной скоростью. Ты бросил мимолетный взгляд. Славик. Славик, который несколько часов назад сидел рядом с тобой и обижался на глупые шутки. Славик, который показывал фотографию девушки и который уже никогда ее не увидит. В голове мелькнула мысль, что и ты можешь вот так же упасть, чтоб больше не подняться. А ты должен вернуться. Тебя ждут. Ты нужен.
К горлу подкатил комок страха, тяжелый автомат сам выскользнул из рук, и ты бросился бежать.
И вот, вечность сжимается. Ноги путаются в высокой траве, цепляются за валявшиеся в ней ветки, но ты продолжаешь бежать. Вперед. Подальше от кровавого ада, огненного смерча и свистящих над головой пуль. Пусть все это останется за спиной. Исчезнет. Растворится. Мысли ушли, остался только страх и желанье жить. Страстное, дурманящее, затмевающее все.
Сзади тянется сизый дым, запах гари и крики тех, кто остался, позади, во всепоглощающей пляске смерти. Сухой стрекот автоматных очередей, словно пытается достучаться до заглушенных инстинктом самосохранения уголков сознания. Воззвать к совести и чести. Напомнить о друзьях, оставшихся на поле боя.
Но сознание намертво обволокла липкая паутина страха, заставляя бежать вперед, путаясь в высокой траве, проклиная все на свете. Заставляя забыть о клятвах и обещаниях. Вперед. Как можно дальше. Чтоб не видеть и не слышать того, что творится за спиной. Виднеющийся вдалеке пролесок, обещает покой и укрытие от шальных пуль и снарядов. Еще чуть-чуть. Совсем немного...
Раздавшийся неподалеку взрыв, бросил вперед, вместе с комьями вывороченной земли, дождем осыпавшейся сверху. Вновь запахло свежескошенной травой. Как тогда, когда сидели на разогретых камнях и смеялись над избитыми шутками. Да, хорошее было время. Жаль только, что вечность свернулась до мгновения, и теперь, ты лежишь у кромки пролеска, присыпанный мокрой землей. Волосы на затылке слиплись от крови, стекавшей в траву, а последнее услышанное слово, прозвучало приговором:
- Дезертир...
Дезертир - даже не слово, презрительное фырчанье.
Щелчок затвора. Вечность сжимается до мгновенья. А в носу все еще стоит запах свежескошенной травы.

"Быльё" режет глаз. Надо выпалывать.

Не многовато "хотелось"?

О, опять. Только уже не хочется.

Чересчур много "до тебя", ты", "тебя". Их количество на строку просто зашкаливает. Выделенный "мягкий знак" не нужен.
Получилось довольно отстранённо. Описательно.
Концовка хороша.

все-таки "из банок"

Что-то я с временами начал дергаться. Ладно, завтра попробую почитать нормально. Блин, я еще Александру Уралову обещал дочитать... Уууу... забыл...

Всем большое спасибо за потраченное время. Пересмотрю, правда немного позже. Сейчас у меня творческий ступор.

Как - то много думает о постороннем этот солдат во время боя. "Сначала стреляй, а потом думай!" - известный афоризм, а главное очень полезный для солдата в бою. Не жилец он, этот возвышенный в думах боец, не жилец.
А написан рассказ хорошо. Респект Автору!
С уважением.
Штольц