Сомнительный принц и Кольцо Зрелости
В одной прекрасной стране, где по вечерам от каждого прохожего пахнет перегаром, жил маленький сомнительный принц. Принца звали Ангел Смерти. Глаза его были, как две большие рыбы, которые не знают своего часа жизни и своего часа смерти. И рыбы эти плавали по складкам его лица с севера на восток и с юга назад и говорили всякому, кто в них глядел: твои друзья не здесь, твои друзья - конь и ворон, но я слежу за ними, и я - твой единственно верный гороскоп. До двадцати лет принц любил запираться в туалете с книжкой, есть сосиски в тесте вместо сарделек, путаться в одежде и не иметь дела с предметами женского пола.
Но наступил однажды день двадцатилетия сомнительного принца, и он увидел в зеркальце для бритья не мужское отражение своего лица, а женское отражение лица дамы, что приснилась ему как раз накануне в последнем сладком сне. На лице ее не было рыб, но плавало оно в зеркальце не хуже любой пираньи. Принц понял, что пришла пора и ему взглянуть на жизнь с неподветренной стороны, он бросил зеркальце на пол, раздавил его каблуком на мелкие осколки и каждый из осколков спрятал в незнакомых местах общего пользования. Чтобы в случае неблагополучного развития событий иметь дело с каждой деталью неприятеля по отдельности.
Он отправился в магазин, закупил утренних и вечерних продуктов, мужских и женских напитков, сел на порог и принялся ждать, думая о том, что невесты белые не настолько милее черных или серых, чтобы он мог, не задумываясь, исключить черных и серых из листа ожидания.
В пять часов пополудни это началось. Невесты приходили каждая со своим перстеньком и принц примерял их, не меняя положения головы и глаз. Но ни один перстень из тысячи шестьсот двадцати четырех (столько же было и осколков от зеркальца) примерянных не подошел ему. Когда рыбы в складках его лица проголодались и запели во всех октавах, пришли женихи в подвенечных платьях за последними чужими невестами, и принц остался один на своем пороге. Он подумал, что афоризма перед сном у него не получится, и отправился спать. Спать он не смог, поскольку голодные рыбы продолжали петь и мешали ему закрыть глаза. Он поднялся с кровати, вышел на кухню, собираясь приготовить пищу для своих глаз, но споткнулся обо что-то, упал и стукнулся головой.
Пустячный этот стук разбудил соседей, у которых принц припрятал осколки зеркальца. Соседи были очень простые люди, куда им до принцевой прослоечной метафизики, поэтому они не стали хранить осколки после того, как принц разбудил их среди ночи своим пустячным стуком. И выбросили их на помойку, где люди хранят обычно свои возможности. Как одна из возможностей принцевой жизни - и, пожалуй, единственная, - валялись там теперь куски женского утреннего отражения. Помойка считалась в те времена в той прекрасной стране, где от каждого прохожего по вечерам пахнет перегаром, местом не для порядочных людей, и много проводилось кампаний для того, чтобы уничтожить эти места, но почему-то помойки появлялись снова и опять где-то рядом с порядочными людьми и притягивали к себе массу непорядочных людей, на что озабоченно злились порядочные.
Один непорядочный человек, который с самого раннего утра прилагал уйму усилий для того, чтобы вечером от него, как от всякого прохожего, пахло перегаром, проходил как раз мимо помойки, держа в кармане яблоко, а за щекой несломанную папироску. Он остановился, чтобы поднять блестящую монетку, но пальцы его напоролись на острый кусок зеркала. Он отдернул руку, но было уже поздно - все пять пальцев сочились кровью. Кровь хлестала так, как будто мать его никогда не видела маленьких зеленых человечков, а отец никогда не видел матери. В несколько минут он истек кровью до полного изнеможения, лег на спину и уснул, чтобы увидеть во сне свою маленькую красивую жизнь, в ночь с четверга на пятницу повернувшуюся вспять.
Это было около восьми утра следующего после примерки колец дня. Принц пришел в себя, посмотрел в окно - и не увидел там ничего. Кроме одной маленькой мушки между глаз прямо над переносицей. Мушка росла, превращаясь в румяную бабу с толстыми щеками. Когда наконец баба прекратила свой рост, ее родовой титул не оставлял для принца никаких сомнений и тем более надежд. “У тебя должен быть перстень!” - прокричал принц. Баба замотала головой, и тогда принц притворился, что он безумец. Он пускал пену изо рта, но баба в ответ тоже пускала пену, ее рот был как пять колодцев, в который должен был пустить плавать своих рыб принц. Принц сопротивлялся, как мог. И вдруг он спросил: Тебя зовут Смерть Ангела? - Это был вопрос ниже пояса. Баба застонала, захрипела, и стала плавиться и вытекать из своего корпуса, как манная каша из кастрюли. Принц испытал наслаждение и спрятался в глубине комнаты, чтобы повнимательнее его рассмотреть, и понял, что он стал теперь мужчиной.