Волки.

Мы называли его Жирный Китаёза. На самом деле он был кореец. И его звали Чо. Но никто из нас об этом не знал. Я же узнал об этом почти случайно. Вообщем то нам было плевать, кореец он или китаец. Мы испытывали раздражение и ненависть ко всему, что не похоже на нас.
В нашем городке каждый год случаются суровые зимы. Особенно люто бывает под конец декабря, когда солнечный день исчезает, не успев начаться. Когда зимой становится темно, жители нашего городка стараются не показываться на улицу. Это не связано с чрезвычайным положением или воздушной тревогой. Просто ночью на охоту выходим мы. Нам по семнадцать, по двадцать лет. Мы не закончили школу, и не собирались идти в армию, чтобы защищать эту гребаную страну. Наш городок находится так далеко от общественной жизни, которую крутят в телевизоре, что порой кажется, что кто-то забыл записать нас в люди. Когда тебе семнадцать -двадцать лет, ты понимаешь это гораздо лучше, чем в сорок или пятьдесят. Нас было десять еще в том году, но Жирный Китаёза разрушил это число.
Впервые мы почувствовали силу три года назад. Мне тогда было четырнадцать, а Егору Кривому семнадцать. Егор Кривой это наш лидер. Он стал кривым после того, как отец спьяну врезал ему клюшкой по лицу. От удара правый глаз у Егора вытек. С тех пор он стал Егором Кривым. Это он научил нас пить спирт и потом в пьяном угаре искать своих жертв. Я помню свой первый раз. Это была зима и спирт приятно обжигал внутренности. Кривой рассказывал нам, как он недавно избил до полусмерти своего отца и мы в глаза хвалили его, говорили, как он крут. Обычно мы собирались на старом недостроенном заводе. Я помню, как сквозь пьяный взор смотрел в прорези квадратных бетонных блоков. В фонарном свете кружились снежинки и наш богом забытый городок трясся в своих теплых уютных квартирах. Я помню, что почувствовал силу потому, что нас было десять. Нас было всего десять, но эта страшная сила, когда они думают и действуют заодно. Попробуйте проткнуть пальцем стекло и у вас ничего не получится. Но если все десять пальцев сжать в кулаки, то вы сможете разбить много стекла. Не только стекла.
Нас было десять и мы походили на стаю волков в человеческих шкурах. Мы спрыгнули с бетонных плит в сугробы и, весело подбадривая себя, пошли искать себе жертву. Мы перешли шоссейную дорогу, за которой теснились красные пятиэтажки. Вдоль длинного тротуара, изредка освещаемого муниципальными фонарями, редели голые черные деревья. Их черные тени переплетались с причудливые сети на белом снегу. В этих сетях неожиданно оказался какой-то мужик в норковой шапке и дорогой шубе. Из кармана у него торчала початая бутылка водки. Кривой перегородил ему дорогу, а мы дугой встали позади него. Кривой спросил закурить и когда мужик полез карман, он вытащил бутылку из его кармана, обвинил его в медлительности ( мужик искал сигареты где-то в недрах шубы). Мужик попятился назад. Я думаю, он протрезвел в тот миг. Я видел в его глазах страх. Но он не знал, что к волкам нельзя поворачиваться спиной, и ни в коем случае нельзя убегать. А он побежал. Его жалобные вопли наполнили нас жаждой крови. Мы ринулись всей сворой, подстрекаемые животным инстинктом «бей или беги». Мы были хищниками, а он жертвой. Кривой догнал его первым. Он свалил мужика ударом бутылки с водкой. Мужик взвыл и упал в сугроб. Он стал молиться и хныкать, как баба. Охваченные жаром и пьяные от погони и спирта, мы пинали свою жертву, стараясь пробить его шубу носками своих сапок. Мы хотели нанести ему как можно больше увечий. Я помню красную кровь на белом снегу. Минут через пять он перестал дергаться. Мы сняли с него шубу, шапку, вычистили все, что было в карманах пиджака. Мы плевали в его залитое кровью лицо, а потом побежали праздновать свою победу.
Позже кто-то помог этому мужику. Думаю, это был кто-то из многоквартирного дома, под окнами которого мы устроили кровавую бойню.
Такой был первый раз и после мы вошли во вкус. Мы всегда выходили ночью, обвязывали шарфами лица, чтобы нас не опознали. Нападали сзади и спереди. Били, крали, убегали и бухали. Нас боялись даже менты потому что большинству из нас не было восемнадцати. Мы знали, что за убийство много не дадут. Мы готовы были убивать ради утверждения своей силы в этом богом забытом городе.

Меня зовут Лука. Вообще то полное мое имя Александр Лукьянов, но почти всю жизнь меня называют Лука. Я один из десяти волков, собранных Кривым. За свою короткую жизнь я видел столько насилия, что вам не увидеть и за сто лет. Мои кулаки рассечены во многих местах о зубы бедолаг, которые смеют выходить по ночам из дома. В моих мыслях нет грез о розовом атолловом острове в голубом океане. Все, что у меня есть, это жажда запаха крови. Когда приходит вечер, я выбираюсь из дома, чтобы стать волком. Мы собираемся на старом заброшенном заводе и рассказываем друг другу одни и те же тупые пошлые байке о несуществующих сексуальных похождениях. Однако ни у кого из нас не было девушки. Мы почти безумцы, но самое страшное то, что это становится нашей философией. Мы раскопали в наших душах что-то звериное и это уже не закопать обратно. Почти каждый вечер нам что-нибудь перепадает. Мясо и кости. Деньги и одежда. Часть мы пропиваем тут же, часть делим поровну.
Наша ненависть к Жирному Китаёзе копилась ни один год. Он жили с соседнем от меня пятиэтажном доме. Ему было далеко за пятьдесят. Мы часто его чморили за то, что не похож на нас. Ну, знаете, плевали на его одежду, если он проходил рядом, пинали под зад. Но мы никогда не видели его в темное время суток. Если бы мы его встретили ночью, то он определенно бы стал нашей жертвой. Я говорю это совершенно серьезно. В нашем городке даже если ты не волк, ты испытываешь ненависть ко всему, что отличается от серой массы. Однажды мы разбили все зубы новичку в нашей школе, который вздумал одеть на руку серебряный браслет. В нашей школе парни не носили браслетов. Но браслет можно снять, а лицо снять гораздо труднее. И если ты родился с неправильным лицом, то считай тебе не повезло.
Жирному Китаёзе не повезло. Он родился с другим лицом. Рано или поздно он был обречен стать нашей жертвой. Нам уже было мало просто денег в кошельках заблудших прохожих. Мы искали себе осознанную цель. И мы нашли в её в Жирном Китаёзе. Кто-то в нашей компании сказал, что китайца видели в малосемейном общежитии. Мы тут же предположили, что он трахает там какую-то шлюху. Не помню, кто это сообщил, но Кривого эта новость здорово взбесила. Мы, как всегда, были пьяные и Кривой повел нас в эту общагу. Мы пинали во все двери без разбора, выкрикивая имя шлюхи. Но она убежала, выпрыгнув из окна. Думаю, Кривой хотел проучить её. Хотел сказать ей, чтобы она не трахалась с китайцем. Её побег возможно спас ей жизнь.
Кривой брызгал слюной от ярости. Он поручил нашим младшим узнать, когда Жирный Китаёза выбирается из дома, чтобы проучить его. Это случилось в последнюю зиму, когда я был одним из десяти. Как- то вечером при нашем очередном сборе младшие доложили Кривому, что китаец выходит из дома один раз в трое суток с самого утра. Он работает в детском саду в суточную смену.
Мы как обычно сидели в бетонных катакомбах недостроенного завода и согревали себя разбавленным спиртом. Все дымили дорогими сигаретами. На бетоне стояли пластиковые стаканчики с прозрачной жидкостью. Кривой выслушал младших и спросил, когда следующая смена китайца. Младшие сказали, что это будет завтра. В семь утра. Кривой обвел нас своим единственным глазом, в котором поблескивал безумный огонек и оскалил свои зубы. Это был чистый волк, только без серой шкуры.
- Завтра с утра мы проучим этого ублюдка – сказал Кривой – Несите все, что тяжелее кулака. Я хочу, чтобы белый снег стал красным.
Затем мы стали расходится домой. Мы делали это всего по одной и той же схеме. Мы шли по главной улице, и каждый из нас отделялся от своры по одному по двое. В конце улице на светофорном перекрестке я всегда прощался с Кривым последним. Он уходил в одну сторону, а я через дорогу другую.
- Не проспи – напомнил мне Кривой.
-Не просплю – пообещал я.

До пятиэтажного дома, в котором я жил с рождения и который построили зеки, было не больше ста метров. Я не боялся идти один потому, что в городе я был волком, а не овцой. Я шел через дорогу полностью расслабленный. Я убрал шарф с лица, чтобы ничем не отличаться от обычных подростков. Мягкий снег падал мне за шиворот. Я был немного пьян, чувствовал усталость, хотеть есть и спать. Я жил с бабушкой и она всегда готовила мне, зная, что я приду ночью. Я не смотрел на дорогу и лишь за долю секунду почувствовал опасность. Я повернул голову, но было уже поздно. На меня летела какая-то старая легковая иномарка. Я услышал скрежет тормозов и машина сбила меня, как тупого оленя. Мощный удар по ногам и я взлетел в воздух, кружась, как чертов акробат в цирке дю солей. Секундой позже я упал на живот. От удара у меня свело легкие и я долго не мог сделать первый вдох. Когда мне это удалось, я стал ощущать боль. Я разбил подбородок и кажется сломал ребро. Я попытался встать, но меня пронзила дикая боль в позвоночнике. Я перевернулся на спину и снова не смог сделать вдох. Я видел глубокий черный космос, утыканными звездами. В свете городского фонаря танцевали снежинки. Они кружились, падали на мое лицо и таяли. А я лежал и не мог больше пошевелиться. Машина сразу уехала. Я знал, что в это время тут почти никто не ходит и не ездит. Температура воздуха была под минус двадцать пять градусов цельсия. Я знал, что могу не протянуть до утра, лежа на холодном асфальте. Я смотрел на снежинки и сравнивал их со звездами. Вы знали, что звезды и снежинки очень похожи? Мои глаза то закрывались, то открывались.
Я просил помощи, но в такое время это было бесполезно. Я знал, что меня тут многие ненавидят. Я пробовал встать, но боль в спине сделала меня беспомощной черепахой, лежащей на панцире. Минут через двадцать холод прокрался под мою легкий полушубок и стал усыплять меня. Я закрыл глаза, думая о звездах и снежинках. Когда я открыл глаза снова, то увидел огромное круглое лицо Жирного Китаёзы.
- Что тварь, пришел поржать? – прохрипел я, стуча зубами от холода.
- Заткнися – сказал Жирный Китаёза.
И тут его огромное круглое щетинистое лицо в шапке ушанке стало приближаться ко мне. Я попытался врезать ему рукой, но мои руки стали, как тряпки. Жирный Китаёза взял меня, как тушу сбитого оленя, и взвалил себе на плечо. Холод в моей спине отступил, но боль в позвоночнике нарастала. Пока мы шли, я видел его широкую спину и валенки, хрустящие по снегу. В агонии я наговорил ему много гадостей, не понимая, что он спасает мне жизнь.
Жирный Китаёза принес меня к себе домой и я решил, что он будет пытать меня самым изощренным способом. Однако ничего такого не произошло. Он опустил меня на старую пружинистую кровать, снял с меня полушубок и осмотрел спину.
- Тебе везти – сказал Жирный Китаёза – Позвоночника не сломан.
В тепле его квартиры боль в спине стала невыносимой. Я знал, что волки не должны ныть, но слезы, которые брызгали из глаз, были не от моей слабости. Это были слезы от физической боли. Жирный Китаёза опустил свою грубую ладонь мне на голову и сказал:
- Терпи, волк. Чо тебя спасать.
Он сварил на кухне какое-то вонючее варево. Потом заставил меня это выпить. Боль не ушла, она стала еще больше. Я закричал. Жирный Китаёза всунул мне в зубы палку.
- Держи крепче – сказал он - Будет больно, но потом будешь здоров.
Я почувствовал, как его пальцы стали что-то искать вдоль моего хребта. Потом он резко вдавил пальцы в мою кожу и от боли я потерял сознание.
Я очнулся утром и моя спина больше не болела. Я повернулся в постели и увидел огромного пожилого китайца, сидящего на стуле около кровати. Он был одет в вязаный свитер с серыми ромбиками. Его небритое лицо выражало усталость. Глаза выглядывали из под верхних век, как потерянные щенята.
- Меня зовут Чо – сказал он. – И я не китаец. Я из Кореи.
- Что ты сделал? – спросил я.
- Выправил твой позвоночник. Тебе повезло вчера.
Я попробовал встать и у меня это получилось. Я прошелся по комнате и даже присел. И хотя вчерашняя быль была непродолжительной, я знал, что все могло закончиться по-другому. И совсем забыв, что Жирный Китаёза моя жертва, я сказал «спасибо».
- Тебе надо идти домой, а мне на работу – сказал Чо, вставая со стула. - На кухне свежий чай и печенье.
- Стой - сказал я.
-Что?
- Что ты делал в общаге?
- Там живет моя дочь с детьми. Я сижу с ними, когда она просит.
Ничего не говоря, я вышел из комнаты на кухню, отодвинул занавеску и увидел, что во дворе уже собралось девять человек. Они стояли и курили вокруг детской качели. Девять волков в темных полушубках, в зимних сапогах с толстой подошвой. У кого-то в руках были цепи, у кого-то монтировка. У Кривого на черную перчатку был одет кастет. Он сидел на качели и тихонько стукал битой по металлу.
- Тебе нельзя выходить – сказал я, обернувшись к Чо.– Видишь их?
Кореец взглянул в просвет занавески и усмехнулся.
- Делать вам больша неча. Я иду на работа. Ты можешь идти потом.
Грузный кореец отвернулся от окна и, сняв с батареи валенки, стал их натягивать на ноги.
- Я не шучу – сказал я резко и схватил его за свитер – Они убьют тебя на хер за то что ты нахер китаёза! – Сиди сегодня дома. Я поговорю с Кривым и мы решим вопрос.
Чо отцепил от себя мою руку и назвал меня каким-то обидным корейским словом. Он одел ватную фуфайку, треух и направился к парадной двери.
Был ли во мне человек? Или все еще жил волк? Я не знаю. Я быстро обшарил глазами кухню, снял со стены нож с широким лезвием и побежал следом за Чо.
Когда я выбежал на улицу, то увидел, что огромный кореец стоит в нескольких метрах от подъезда, а со всех сторон его окружают волки. Было еще темно. Люди, которые шли на работу, не оглядывались на волчью игру. Кривой что-то сказал Чо и почти сразу ударил его битой по ногам. Тучный азиат свалился на колени. В воздухе засвистели цепи.
- Нет! – закричал я, продирая глотку на тридцатиградусном морозе.
Я бросился с ножом и с шубой нараспашку в эту стаю и, растолкав волков, встал между Кривым и Чо.
- Ты опоздал – сказал Кривой с холодной миной.
- Не трогай его – попросил я – Он никого не трахал в общаге. У него там дети и внуки.
- МНЕ НАСРАТЬ – сказал Кривой так, что каждая буква зашла в мои уши по отдельности.
- А мне нет – сказал я и тут в мою штанину что-то вцепилось.
Это был Чо, который спас мою жизнь и которому я был обязан.
- Иди домой – сказало его круглое щетинистое лицо с глазами-щелками – Ты не виноват.
- Заткнись! – заорал в бешенстве Кривой и с размаху пнул сапогом по его лицу. Голова Чо откинулась назад, как у игрушечной куклы. Кровь длинной тонкой полосой прочертилась на белом снегу.
- Оставь его! – я с силой толкнул Кривого в грудь. От неожиданности он потерял равновесие и упал.
Глаз Кривого округлись так, будто он увидел самого дьявола в моем лице. Руку с ножом я отвел для удара.
- Кончайте их – сказал Кривой.
И цепи вновь взметнулись в холодном воздухе…

Вы, автор, растете помаленьку. Слог уже получше, хотя все так же узнаваем. Что ж, сюжет не нов, но по крайней мере, здесь он есть по сравнению с вашими прежними вещами. Есть герои, мотивы есть. Это все плюсы.
Но все довольно предсказуемо. Это плохо. И одного я не понял: как герой рассказал эту историю, если его убили?

И хорошо, что предсказуемо. Другой конец выглядел бы глупо. Хороший рассказ.