«Оборотень из Стрэнджфилда»
Иронический детектив

Пролог

Эта история началась банально и скучно, а закончилась совершенно неожиданно, круто поменяв мою жизнь. Меня зовут Кристофер Стэнли, я репортер. Специализируюсь на всякой чертовщине: ведьмах, призраках, вампирах, оборотнях, гномах, троллях, инопланетянах. Не сойти с ума мне позволяет ироничное отношение к жизни. Мой редактор, Майкл Лакоста, толстяк небольшого роста, страдающий отдышкой, вызвав меня, произнес сакраментальное:
— Стэнли, есть крутой материал. Съезди, напиши цикл очерков. Возьмешь с собой Джесси Левински. Пусть сделает фото.
— И что это? — спросил я без всякого интереса, плюхнувшись в кресло напротив.
У Лакосты чутье на всякий бред. Если он говорит, что будет круто, значит, действительно будет круто. По крайней мере, это доставит мне удовольствие. Но я никогда не показываю вида, что идея мне нравится.
Лакоста, откинувшись на спинку кресла, изрек:
— Необычный маньяк-убийца. Семь жертв. Сливки общества.
— Неужели о маньяках еще что-то неизвестно? — спросил я, стараясь не зевать.
— Съездишь, узнаешь. Местные жители говорят, у них орудует оборотень, — пояснил Лакоста.
— Бредни, чтобы привлечь туристов.
— Давай собирайся, — лишь сказал Лакоста. — Кто у нас хочет получить «Золотое перо»? Я или ты?
«Золотое перо» — премия для журналистов. Очень престижная. Меня номинировали на нее дважды, и каждый раз обходили на повороте. Если Лакоста сказал, что эта история стоит премии, значит оно того стоит.

1.

Мы отправились с Джесси на следующее утро. Городок Стрэнджфилд находится в Южной Каролине. Мы прилетели в аэропорт и, арендовав машину, отправились по шоссе к конечному пункту нашего путешествия. Дорога пролегала мимо зеленых, пышных полей, светило не по-осеннему яркое солнце. Впрочем, здесь на юге солнце всегда светит так, я не сразу могу вписаться. Джесси, привалившись на сиденье, посапывал, собираясь упасть мне на плечо. Мы проехали мимо щита: «Добро пожаловать в Стрэнджфилд! Население — 4437 жителей», с перечислением достопримечательностей, которые обычно не стоят ломаного гроша, въехали на площадь, окруженную маленькими, кирпичными домиками. С одной стороны находилась ратуша с не блещущими оригинальностью часами и колонами. Посредине возвышалась убого выполненная бронзовая фигура, по-видимому, основателя городка. Я развернул карту, нашел самую приличную гостиницу аж три звезды, и направил машину туда. Джесси, наконец, очнулся, оглядевшись, зевнул и с высокопрофессиональной точностью сказал: «Скучно». Нас поселили рядом в номерах, довольно приличных, окна выходили на зеленый сквер. В номере был даже телевизор, черно-белый. Я всегда удивляюсь, как в двадцать первом веке еще кто-то умудряется смотреть черно-белые передачи.

Я решил прогуляться по городу, зашел в маленький бар, куда вели разбитые каменные ступеньки. И выбрал для начала прилично одетого мужчины, сидевшего около мутного окошка, сквозь которое с трудом пробивался тусклый свет. Я представился, предложил выпить, что не возымело никакого действия на потенциального собеседника. Он поднял хмурый взгляд и мрачно спросил:
— Вы репортер? Про оборотня хотите написать?
— Да, вы угадали, — ответил я.
— Лучше проваливайте отсюда, — очень вежливо ответил он. — Пока он вам башку не открутил.
Я понял, что разговаривать бессмысленно, огляделся в поисках более расположенного к беседе человека. Кто-то хлопнул меня по плечу, и, обернувшись, я увидел хитро улыбающегося тощего мужичонку с нечесаной, редкой бороденкой непонятного цвета. Подмигнув мне, он заговорщицки спросил:
— Что мистер, про наше чудище написать хотите?
Я пересел за столик к нему, движением фокусника вытащил из кармана десятку и положил, как бы невзначай ближе к нему. Купюра по мановению ока исчезла, и ухмылка на лице моего собеседника стала еще шире.
— Коди Дедо, — представился он. — А вас как мистер?
— Кристофер Стэнли, репортер. Что вы можете рассказать, мистер Дедо?
— Все! — самодовольно воскликнул Дедо. — Это страшная штука, мистер. Чудовище, которое ходит по ночам и убивает.
— Вы его сами видели? — поинтересовался я с долей иронии.
— Сам не видел, врать не буду. Видели другие. Здоровенное. Длинная, седая шерсть и глаза горят адским пламенем. Вот такие когти, — показал он, как рыбак, демонстрирующий приятелям- пойманную рыбу, которую никто никогда не видел. — Острые зубы. Морда, как у громадного волка. Но ходит на двух лапах.
Я подумал, что за такое описание не получу и трех центов.
— А что же его никто не поймал до сих пор? — спросил я.
Дедо коротко рассмеялся и проговорил:
— Так оно носится, как молния. Раз и нету. Лазит по крышам домов, а потом исчезает в ночи, как будто его и не было!
— И что оно сделало, это чудище? — продолжил я свои расспросы, хотя меня подмывало поинтересоваться невзначай, не водится ли здесь, кроме йетти, лох-несское чудовище в ближайшем водоеме, не устраивают ли ведьмы свой шабаш, и не живет ли где-то поблизости семейка злобных троллей.
Дедо наклонился ко мне и тихо сказал, быстро оглядевшись по сторонам, будто боялся, что чудище подслушивает:
— Уже убило семерых. Наутро нашли мертвыми со сломанными шеями и разодранными внутренностями.
— Так может быть это собаки?
— Э, мистер. Не верите. Зря.
От интересного разговора меня отвлек истошный крик: «Опять мерзкая ведьма явилась! Проваливай отсюда! Пока мы сами тебя не выкинули!» Я резво обернулся, надеясь обнаружить нечто ужасное, но вместо старой карги в черном балахоне, с крючковатыми носом и узловатой палкой, увидел хрупкую девушку с длинными, огненно-рыжими волосами. Я пробормотал Дедо: «Спасибо, мистер» и молниеносно оказался рядом. Напротив девушки стоял здоровенный амбал, уже сильно набравшийся. Быстро оценив обстановку, я проговорил:
— Мистер, не стоит оскорблять леди.
Детина воззрился на меня, лицо исказило злобная гримаса. Совершенно ожидаемо для меня, он размахнулся огромным волосатым кулаком. Надо сказать, я произвожу обычно обманчивое впечатление, я высокий и худощавый, кажется, с таким субтильным телосложением мне не стоит лезть в драки. Но я сильный, жилистый, знаю несколько великолепно зарекомендовавших себя приемов. Я увернулся от кулака, что сделать было проще простого, и послал точный удар в нижнюю челюсть противника. Он явно не ожидал отпора, зашатался. Я врезал ему в солнечное плетение, а когда он согнулся, резко приложил сверху, по спине. Шкаф рухнул, на пол, как мешок с картошкой и затих. Оглядевшись, я увидел, что окружающие не выражают желания выступить на стороне поверженного. Девушка оглянулась на меня. Увидев в ее чудесных, голубых глазах неподдельное восхищение, я сверх меры возгордился своим триумфом.
— Кристофер Стэнли, репортер, — представился я, улыбнувшись, невзначай рассматривая собеседницу, сумев оценить по достоинству стройную фигурку, нежный овал лица с большими, прозрачными, как льдинки глазами, маленьким ротиком и прямым, аккуратным носиком.
— Дарси Розелл, — ответила она мелодичным голосом, настолько приятным, будь девушка гораздо некрасивей, ради ее голоска стоило с ней побеседовать. — Мистер Стэнли, отвезите меня, пожалуйста, домой, у меня сломалась машина.
Ого, подумал я. Кажется, я нашел себе подружку на ночь. Я считал, что в провинциальных городках девушки с чистыми, наивными глазами не приглашают домой в первый же день знакомства. Я вывел новую знакомую из бара, предвкушая удовольствие, посадил в машину, открыв перед ней дверь, и галантно спросил:
— Куда прикажите ехать, мисс?
— Я живу в доме у водопада, — ответила она просто.
Я мучительно попытался вспомнить карту, где в этом проклятом городишке водопад, и меня осенило, это голубое озерцо на окраине городка, с подступающим к нему лесом. Я завел машину и через десять минут мы уже подъезжали к пункту назначения. На выступе горного склона возвышался настоящий средневековый замок из нескольких башен с остроконечными крышами и маленькими окнами-бойницами. Вокруг шла толстая стена, которая заканчивалась полуразрушенными зубцами. Сооружение огибала каменистая тропка со ступенями, выдолбленными природой в скале, с деревянными перилами и маленькими фонариками. Серебристый поток водопада, утопающего в зелени, падая вниз, буквально через пару сотен футов превращался в спокойную, медленно текущую речушку. Это я хорошо попал. Решил я радостно, надеясь в интимной обстановке услышать множество фамильных преданий, познакомиться с призраками, обитающими в замке. Дарси нежно поддержала меня за руку, и произнесла с мягкой улыбкой, которая заставила мое сердце забиться сильнее:
— Спасибо, мистер Стэнли. До свиданья.
Она начала подниматься по тропке вверх, а я, как круглый болван, наблюдал, как от меня уходит маленькое ночное свидание. Мысленно выругавшись, я поплелся к машине, пару раз оглядевшись в надежде, что девушка передумает и пригласит в свой дворец. Но лишь увидел, как хрупкая фигурка оказалась у самой вершины и направилась к угрюмо возвышающейся крепости. Я еще раз оглянулся и вдруг понял, почему этот замок производит странное впечатление — он был очень маленьким, не больше трехэтажного, кирпичного дома, поэтому выглядел пародией на величественные строения Средневековья. Какой-то идиот, помешанный на фэнтэзи, соорудил это убожество. Подумал я, раздосадованный днем, не оправдавшим мои надежды.

Я вернулся в наш занюханный отель, зашел в номер Джесси. Он наслаждался фотками, которые успел сделать за день. Я всегда поражаюсь, как Джесси умудряется из совершенной фигни сделать шедевр. Нет, я тоже умею нажать на кнопку пуска, и купил себе классный фотик за три сотни баксов, над которым Джесси потешался пару недель, спрашивая, когда же я, наконец, открою выставку своих работ. Я отдаю ему должное. Он делает блестящие фотки, я — репортажи.
— Ну что успел снять? — спросил я, входя в номер.
Джесси гордо развернул ко мне экран ноута, чтобы продемонстрировать кадры мимолетной жизни.
— Круто, — сказал я совершенно искренне, увидев красоты местного городка в таком виде, будто это был, по меньшей мере, Лас-Вегас. Из редкого лесочка Джесси сделал непроходимые джунгли, из мелкой речушки — Миссисипи. — А замок снял?
Джесси быстро провел по тачпаду, и я увидел корявое сооружение в виде величественной сказочной крепости, готовой всей мощью отразить полчища врагов.
— Там еще фамильное кладбище рядом, — пояснил Джесси.
— Ты и туда успел залезть, — сказал я с одобрением, наблюдая изящные могильные памятники. — А это что за фигурки? Тотемы что ли?
Джесси вдруг расхохотался, увеличил снимок. Увидев барельеф, я непонимающе взглянул на своего друга.
— Это кладбище домашних животных, — объяснил Джесси. — Хомячки, попугаи, морские свинки, собаки, кошки. Для рыбок целый колумбарий, на каменной плите выдавлено изображение каждой. Можешь себе представить?
— Ну да, под стать фамильному замку, — резюмировал я. — Наверняка и оборотень живет в этом пряничном домике в виде плюшевого мишки.
— Стоит познакомиться с кем-нибудь из жителей, — задумчиво проговорил Джесси.
— Я уже познакомился. С одной особой, — загадочно улыбнувшись, сказал я, располагаясь с удобством в кресле напротив Джесси.
— Ну и? Страшная хрычовка?
— Почти угадал. Очаровательная девчушка с огромными голубыми глазищами и огненно-рыжими волосами, — сказал я.
— Да? И чего ты тогда здесь делаешь? — поинтересовался Джесси саркастически.
Наглец. Джесси знает, мне не представляет труда затащить любую особь женского пола в постель. Мне 34 года и я никогда не был женат. Просто близко до себя этих особ я не подпускаю, а приготовить себе яичницу и погладить брюки могу сам. Пускать к себе в дом какую-то фифу, которая будет распоряжаться моей жизнью — фиг. Природа не обидела меня внешностью. Я шатен с зелено-карими глазами. Держу себя в форме (никакого пивного живота, это мешает и работе, и сексу). Поэтому всегда могу найти себе на ночь подружку, а потом выгнать взашей. Без обид. Не люблю привязываться к кому-то, это слишком накладно. Мой друг Джесси, маленький, толстенький, лысенький, женат первый и единственный раз, обожает своих семерых деток. Носится с ним, как с писаной торбой, у него куча альбомов с великолепными фотографиями его отпрысков в позах кинозвезд. Но уверен, он с удовольствием ездит со мной на край света в захудалые городишки, лишь бы отдохнуть от этой оравы. Мне его жаль, он боится жены, как огня, хотя по ней совсем не скажешь. Когда я напиваюсь в баре, и прихожу домой в три часа ночи, меня никто не ждет со сковородкой или кухонным ножом. И это не может не радовать.
— Я пока решил не торопить события, — нашел я оправдание.
Джесси взглянул на меня удивленно, но ничего не сказал.
— Да, у меня же и для тебя кое-что есть, — радостно воскликнул он.
Я встрепенулся и взглянул на экран, где красовался «Линкольн» 61-го года. Джесси знает, что я люблю старые машины. Это моя страсть. Старые не в смысле развалюхи со свалки, а созданные тридцать-пятьдесят лет назад. Если бы я был миллионером, собирал бы этих красоток в огромном многоэтажном гараже и любовался ими с утра до вечера. Пока у меня только одна машина, Форд «Корона Виктории» 57-го года. Я берегу ее как зеницу ока, когда я выезжаю на своей черно-желтой тачке с прозрачной крышей, все бабы мои. И Джесси тоже в этом стал неплохо разбираться, чтобы порадовать меня парочкой другой снимков моих любимых тачек.
— Класс, темно-синяя? — сказал я.
— Да. И вообще здесь весь этот тщедушный городок забит подобным. Особенно много фордов F-100, откуда они их взяли?
— Крутой пикап потому что. Напечатай мне пару снимков.
Я ушел в свой номер в приподнятом настроении. Упав на кровать, подумал, что хорошо бы приснилась Дарси в белом «Линкольне» и провалился в сон.

2.

Меня разбудил истошный, женский крик. Вопили так, что в номере звенели стекла. Я успел только натянуть брюки, схватил из ящика револьвер 38-го калибра, и босиком вбежал в номер, откуда шел дикий шум. Оборотень уже пожирает живьем свою добычу. Решил я. На кровати я увидел субтильную дамочку средних лет в обтягивающем боди, а рядом самую натуральную змею, индийскую кобру, радующую глаз веселенькой расцветкой, огненно-жёлтой с голубым отблеском. Она раздувала очкастый капюшон и даже не шипела, а лаяла. Меткий выстрел уложил змеюку на пол, и я предвкушал, как дамочка ринется ко мне на шею и трогательно расцелует в благодарность за спасение. Вместо этого она медленно слезла с кровати, подняла убитую рептилию, и мне показалось, что на ее глазах показались слезы. Она заворчала себе под нос ругательства, самым мягким из которых было: «идиот».
— Зачем надо было убивать? — пробормотала она злобно. — Это живое существо, бездушный, ублюдок…
Я уставился на нее в изумлении и вдруг услышал странное шипение за спиной. Осторожно обернулся. У стены возвышался огромный террариум, набитый клубками таких же мерзких рептилий, только вполне живых. Их немигающие глаза выражали одно чувство: «с-с-волочь, мы тебе отомс-с-с-тим». Я оглянулся на стоящих в дверях толпу обслуживающего персонала и нескольких жильцов гостиницы и, заткнув за пояс револьвер, вышел. Джесси в полосатом домашнем халате, опасливо выглядывал из-за полуоткрытой двери.
— Ч-ч-что с-с-случи-чи-лось? — тихо спросил он.
Джесси немного заикается, но когда боится (а делает он это часто), то заикается гораздо сильнее.
— Ничего страшного. У дамочки убежал хомячок, — пояснил я, открывая дверь своего номера.

В отвратительном настроении я спустился в фойе. Всю ночь мне снились хомяки и морские свинки, вылезающие из могил огромного кладбища с адским пламенем в глазах. У стойки администратора я нашел несколько телеграмм от Лакосты, который требовал ускорить расследование и длинный розовый конверт с нелепым гербом в правом углу. Приглашение на ужин от Дарси! Неплохо, уже знакомство с родителями. Может быть, в этом городишке спасение из рук хулиганов автоматически считается предложением руки и сердца? Но меня это устраивало. Я вернулся в номер и начал со скоростью пулемета барабанить по клавишам, сочиняя заметку для Лакосты. Громкий, настойчивый стук в дверь заставил меня отвлечься. На пороге я увидел высокого, кряжистого мужчину с вытянутым, унылым лицом и большим, толстым носом, похожим на грушу. Шестиконечный значок на его груди явно свидетельствовал, он — представитель закона этой дыры.
— Шериф Ксавье Лафорест, — отрекомендовался он. — Мистер Стэнли?
Черт, хозяйка мерзкого серпентария, уже накатала на меня жалобу из-за убиенной рептилии.
— Чем могу быть полезен? — спросил я, как можно вежливей.
— Вам придется заплатить штраф за нарушение порядка в общественном месте, — объяснил спокойно шериф, вытаскивая квитанцию. — Пятьдесят долларов.
Это меня устраивало. Я даже не поинтересовался, где я нарушил порядок. И сразу вытащил две сотни.
— Шериф, я — журналист, пишу цикл очерков об убийствах. Которые совершил этот ужасный зверь. Я был бы вам очень признателен… — добавил я, призывно обмахиваясь купюрами.
Лафорест, бросив на меня изучающий взгляд, с намеком пробормотал, отводя глаза:
— Это нарушение закона…
Я вытащил еще пару бумажек, меня забавляла жадность шерифа.
— Хорошо, — наконец, согласился он, и купюры перекочевали ему в карман. — Мы можем сейчас проехать в участок.
Перед гостиницей стоял раздолбанный Форд «Виктория» двадцатилетней давности.
— Скажите, шериф, вы верите в существование этого оборотня? — спросил я, когда мы тронулись в путь.
— Конечно. Его многие видели.
— Он мог совершить эти убийства?
— Эта тварь очень сильная, агрессивная и злобная. Вы увидите по ранам, которые он наносил жертвам. Совершенно очевидно, это большой, дикий зверь.
— А вы не рассматривали версию, что убийства были инсценированы?
Шериф усмехнулся и бросил на меня презрительный взгляд.
— Кому бы пришло в голову делать подобную глупость? — поинтересовался он, скривившись.
— Чтобы завуалировать истинную причину. К примеру, месть.
Машина вдруг подскочила на ухабе и осела на левую сторону. Шериф тяжело пыхтя, вылез из машины. Последовав за ним, я обнаружил спущенное заднее колесо. Лафорест копался в багажнике, пытаясь отыскать домкрат в куче барахла, я увидел дырявую запаску, две канистры машинного масла, коробку из-под генератора, ржавые инструменты, сигнальные огни, маленький пылесос, бутылку моющего средства, наполовину опустошенную, несколько упаковок синтетических салфеток, домашние тапочки из шерсти яка. Ума не приложу, зачем ему все это понадобилось. Шериф грязно выругался, на ногу ему упал сверток, из которого вывалились огромные клещи для перекусывания толстой проволоки. Он небрежно завернул их в полотенце в грязных, бурых пятнах, и сунул обратно. Захлопнув крышку, он полез в машину. Наконец, выловив из-под заднего сиденья домкрат, начал менять колесо. Через четверть часа, мы вновь оказались в машине, шериф завел мотор и пробормотал сквозь зубы:
— Мистер Стэнли, эти дела тщательно расследовались. Приезжал эксперт из центра. Не думайте, тут идиоты не работают.
Я решил больше не задавать глупых вопросов. Шериф остановил машину около двухэтажной бетонной коробки с зарешеченными окнами. Мы прошли в тесный кабинет, пахло старыми бумагами, заплесневевшим деревом. По стенам стояли шкафчики-бюро. Шериф достал несколько папок и выложил передо мной. Я быстро записал в блокнот имена, фамилии, адреса. Увидев фотографии жертв, у меня волосы зашевелились на голове. Развороченное горло, вырванное сердце. Действительно, с первого взгляда казалось, это сделал огромный, сильный зверь. Я углубился в исследование. Шериф легкомысленно оставил меня в одиночестве, вышел в коридор. Я молниеносно вытащил фотокамеру и быстро переснял фотографии. В деле содержались отчеты несколько экспертов. Несмотря на разные фамилии, выводы они сделали на удивление одинаковые. Смерть наступила вследствие повреждений, не совместимых с жизнью, нанесенных крупным животным. Скрипнула дверь, я быстро спрятал фотик и, сделав задумчивый вид, наклонился над папкой.
— Скажите, шериф, — спросил я, закрывая папку. — А вы сами видели это существо?
— Видел пару раз. Мельком, — сухо сказал шериф.
— Но почему его до сих пор не поймали? — спросил я.
— Мистер Стэнли, если вам удастся это сделать. Вы прославитесь на всю страну, — саркастически произнес Лафорест. — Его многие пытались изловить, но зверь очень хитер, быстро бегает.
— Интересно, почему он выбрал именно этих людей? — проговорил я с намеком.
— Не думаю, что эта тварь обладает разумом и может кого-то выбирать, — насмешливо изрёк шериф, откинувшись на спинку стула. — Кто ему попался под руку, то есть под лапу, тот и стал жертвой.
— Понятно, — недоверчиво протянул я.
— Мистер Стэнли, вы получили информацию, какую хотели? — холодно поинтересовался он.
Я понял, что меня выпроваживают.
— Благодарю, мистер Лафорест, — произнес я, вставая. — Вы мне очень помогли.
Черт, что он скрывает? Думал я. Явно что-то недоговаривает. Я вышел из участка, вдохнул свежего воздуха, и сразу ощутил себя гораздо лучше. Зарешеченные окна действуют на меня угнетающе. Полгода я просидел в тюрьме. Этот старый скупердяй Арманд Миллионис (клянусь, у него действительно такое идиотское имя) подал на меня в суд. Видите ли, я влез в его сад и помял уникальные орхидеи. Ну, какие в задницу орхидеи? Там росли одни сорняки. Миллионис выставил мне такой иск, что я предпочел отсидеть, чем платить этому скряге. Когда я выходил, начальник тюрьмы мне сказал: «Больше не попадайся ко мне, Стэнли, иначе в следующий раз задушу тебя своими руками». Так и сказал, ублюдок. И это всего-навсего за то, что я от скуки накропал пару карикатур на него. У человека совсем нет чувства юмора.

До вечера было далеко, я решил посетить библиотеку и просмотреть подшивки. В читальном зале было пустынно и тихо, где-то по углам прилепилось несколько школьников. Я читал скупые, описания преступлений маньяка-убийцы и не переставал удивляться. Если бы такое произошло в Сан-Франциско, все СМИ пестрели бы красочными фотографиями жертв и рассказами очевидцев. Тут информация излагалась в нескольких абзацах: совершенно убийство уважаемого члена нашего общества, расследование ведет шериф Ксавье Лафорест, у тел повреждено горло, и внутренности. Чем повреждено — зубами, когтями? Ни слова о кошмарном звере, наводящем ужас. Краем глаза я стал замечать, как зал заполняется, вокруг меня расцвел розарий из особей женского пола разной комплекции и возраста. Молва о том, что город посетил журналист из Сан-Франциско, собирала свои плоды. Провинциальные барышни очень застенчивы, поэтому я не боялся, что они все разом кинутся на меня. Кроме того, ни одна из них не шла ни в какое сравнение с Дарси Розелл. В женщине, как заметил классик, должна быть загадка. А что может быть более таинственного средневекового фамильного замка и кладбища, пусть даже на нем похоронены попугайчики и кошечки?

Я аккуратно выписал в блокнот информацию о жертвах: преуспевающий стоматолог, хозяин бакалейной лавки, директор средней спецшколы, управляющий банком, владелец автомастерской, инспектор по воде, хозяин ресторана. Из этого списка я понял, оборотень решил свести счеты с городской сферой обслуживания. Как-то инспектор по воде принес нам такой счет в редакцию, будто мы, по крайней мере, прачечная. Лакоста пытался объяснить — мы не стираем грязное белье, а лишь трясем им. Но инспектор Клейтон Фаррен был непреклонен. Лакоста хотел застрелиться, потом решил убить Фаррена и всерьез настраивал меня сделать это незамедлительно. Слава богу, сам инспектор опомнился и объяснил, что перепутал показания счетчика канализации с водой. Осторожно снимайте показатели, господа. Иначе это может стоить вам жизни.

Я решил посетить дом директора, от убийства которого у меня возникло в душе невольное злорадство. Школьные годы моей жизни оставили неприятные воспоминания. Естественного, я недолюбливал нашего директора, мистера Эстрадо, который заставлял меня после занятий тысячу раз переписывать очередную чудовищно банальную фразу. Знал, ублюдок, я ненавидел это делать. Я частенько встревал в драки, за это и горел. Учился я неважно, домашних заданий не делал никогда. Но мозги позволяли мне успевать по всем предметам, особенно по литературе, где меньше, чем А+ я никогда не получал. Еще я почему-то любил биологию, хотя для работы, где я встречался в основном с существами, неизвестными науки, мои знания не пригодились.

Семья мистера Фиделя Темкина жила в роскошном, двухэтажном, каменном доме, который выделялся среди остальных особой респектабельностью. Меня не удивляло, что директор, получающий пятнадцать тысяч в год, имел подобное жилище. Миссис Темкин встретила меня неласково и произнесла сакраментальную фразу:
— Мы все рассказали полиции.
Я надел на лицо самую лучезарную улыбку, которую мог выдать, окрашенную в глубочайшие цвета траура и как можно убедительнее объяснил, что частное расследование всегда эффективнее государственного. Она согласилась. Пригласила меня выпить чаю в большой кухне с веселенькими занавесками в красный горошек.
— Но ведь убийцу не нашли, — сказал я.
— Убийцу? — переспросила миссис Темкин, на ее лице отразился такой неописуемый ужас, что мне показалось, она грохнется в обморок. — Его убил страшный зверь, неведомое животное. Самое жуткое на земле. Боже, если бы вы видели, что от бедного Фиделя осталось.
— А почему вы решили, что это зверь? — все-таки спросил я. — Вам кто-то сказал об этом? Или вы сами так решили?
— Такой вывод сделала полиция. Она вела расследование. И потом, вы знаете, — добавила она шепотом, опасливо оглянувшись по сторонам. — Мы давно слышим о существовании этого зверя в нашем городе. Он терроризирует всю округу!
Я понял, что больше ничего не узнаю и раскланялся. Зашел в ближайший бар выпить виски, ужасно пересохло в горле. Только я с удобством расположился на уютном диванчике, на пороге возник высокий, широкоплечий детина в спецовке. Он обвел глазами помещение, и уверенно направился ко мне. Без приглашения плюхнувшись напротив, представился:
— Роб Кирстен. Пытаетесь найти убийцу этого мерзавца? — добавил он с гримасой отвращения.
Поскольку в списке погибших было семь мужчин, я решил поинтересоваться, какого конкретно мерзавца мистер Кирстен имеет в виду. Но не успел.
— Директора, — уточнил он. — Знаете, почему он жил в таком шикарном доме?
— Догадываюсь, — ответил я.
— Вот-вот. Мой случай. Моя дочурка Лизи, чудесный умнейший ребенок. Я хотел определить ее в школу этого подонка Темкина. Она набрала столько же баллов, что и сын Бартоломью. Вернее она набрала на два балла больше, но взяли не ее, а Шона. Почему? Потому что Бартоломью — владелец сети магазинов в городе, я — простой рабочий.
— И поэтому вы убили Темкина?
— Если бы! Убил бы, если бы мог. Только меня опередили, черт возьми! — с горечью воскликнул мой собеседник. — И таких дел видимо-невидимо, — добавил он, постукивая узловатым указательным пальцем по столу. — Имейте это в виду.
— Мистер Кирстен, вы хотите сказать, что убийство инсценировали? А убил Темкина кто-то из недовольных родителей? — предположил я.
— Не знаю, — пробормотал Кирстен. — Но дело темное. Когда будете писать о жертвах, обязательно уточните, какой Темкин был подонок. Пусть люди знают!
Нет ничего хуже писать в очерках про ужасного убийцу плохое о жертвах. Это вызывает сочувствие к преступнику, а это никуда не годится. Маньяк должен выглядеть невероятным подонком, а его жертвы – агнцами божьими. Именно этого ждут читатели. Впрочем, информация мистера Кирстена только подтвердила мою мысль, все эти идиотские истории про дикого зверя кем-то придуманы, чтобы прикрыть реального преступника.

В дом мистера Мэрлина Нэтцела, хозяина ресторана с банальным названием «Золотая рыбка» я не пошел, понимая, что услышу от безутешных родственников точно такую же историю, как от вдовы директора школы. Я решил посидеть в ресторане, подождать, когда рыбка сама клюнет на крючок, надеясь, что она будет золотой. По дороге купил газету, и удобно расположившись за столиком, просмотрел ее, надеясь найти информацию о нашем с Джесси приезде. Когда я отвлекся, увидел напротив себя молодого, довольно симпатичного католического священника, огненно-рыжие волосы которого ярко напомнили мне о Дарси; одетого в наглухо застегнутый черный костюм, с белой полоской воротничка. Никогда не понимал, как подобные молодые люди умудряются соблюдать целибат, то есть обет безбрачия.
— Приветствую вас, мистер Стэнли, — произнес он тихим голосом.
Я удивленно воззрился на него. В газетах обо мне ничего, но даже священники уже знают о моем приезде.
— С кем имею честь? — поинтересовался я.
— Отец Патрик, — ответил он. — Как вам нравится разговаривать с убийцей? — спросил он печально.
Я попытался поставить на место отвисшую челюсть и лишь через паузу вежливо полюбопытствовал:
— И кого вы убили, святой отец?
— Владельца этого ресторана, мистера Нэтцела, — произнес он так спокойно, будто ответил, что ел сегодня на завтрак.
— Почему? Чем он вам насолил? — не понял я, пытаясь представить, что могло связывать священника и владельца ресторана.
— Он превратил это место в притон, торговал наркотиками, сбивал с пути истинного многих честных людей, а главное детей, — объяснил отец Патрик. — Я проклял его, призывал в своих проповедях уничтожить зло. И небо услышало мои молитвы.
Я сразу потерял интерес к его персоне, понимая, что убийцей святой отец считает себя в фигуральном смысле.
— То есть, вы считаете, небо послало дикого зверя уничтожить зло? — решив поддержать разговор, поинтересовался я. — Или это сделал кто-то из прихожан? Он признался вам на исповеди?
— Что вы, — испуганно воскликнул отец Патрик. — Ни один из моих прихожан не осмелиться поднять руку на человека, даже такого ужасного, как мистер Нэтцел. Только Бог мог нанести удар.
— А почему тогда вы считаете себя убийцей? Если зло наказано не вами, а Богом?
Никогда не понимал этих странных, религиозных штук.
— Мы несем ответственность не только за деяния, но и за мысли, — ответил отец Патрик философски.
— Хорошо, святой отец. А что вы скажите об остальных жертвах? — задал я животрепещущий вопрос, ожидая услышать, что управляющий банком был черным букмекером, стоматолог ставил коронки не из золота, а из простого металла, кладя разницу себе в карман. Хозяин автомастерской заменял новые детали на старые при ремонте. Владелец бакалейной лавки продавал заплесневелый хлеб, а инспектор по воде был самым страшным грешником среди них. И за это их покарало небо.
Отец Патрик бросил на меня печальный взгляд, в котором светилась вся скорбь Вселенной и ответил:
— Про других ничего не знаю.
Мне показалось, он обиделся, я несерьезно воспринял его признание в убийстве. Я незаметно взглянул на часы и лихорадочно откланялся. Часовая стрелка подходила к семи, я еще должен был купить цветы Дарси. И спешить к ней на свидание, то есть на ужин. Я зашел в цветочный магазин, купил роскошный букет роз. Когда вышел, обратил внимание на магазинчик сувениров на другой стороне улицы. Я решил зайти, побродил мимо полок и вдруг заметил целую витрину мохнатых зверей разных форм и размеров. Я начал их разглядывать, не понимая, на кого похожи эти существа.
— Хотите подарок девушке купить? — услышал я подобострастный голос продавца.
Я взглянул на него и поинтересовался:
— А это что за животные?
— Волки-оборотни, — ответил он гордо. — У нас их много, разных форм, размеров. Можете купить брелок или мягкую игрушку со встроенным магнитофоном внутри. Рычит, когда нажимаете на животик. Многим нравится.
Я усмехнулся и все-таки купил банальное — коробку конфет.

3.

Дверь мне открыла горничная в голубом, накрахмаленном до состояния колокола, платье и кружевном передничке, кукольное личико с курносым носиком и губками бантиком умиляло прелестной глупостью. Я отрекомендовался, на что она сказала манерно:
— Вас ждут, мистер Стэнли.
Дарси вышла ко мне с очаровательной улыбкой, в коротком темно-синем платье, очень простом, но идеально подчеркивающим ее фигуру и небольшую, но упругую, красивой формы грудь. Длинные рыжие волосы были зачесаны вверх, обнажая изящную с кокетливым завитком шею. Я невольно залюбовался ею. Он взяла нежно меня за руки и предложила:
— Я представляю вас моим родственникам. Вы не возражаете?
Дом не поражал особой роскошью, собственно говоря, я не ожидал этого. Производила впечатление лишь аляповатая, мраморная лестница, украшенная скульптурами. Ступеньки закрывала широкая, бордовая дорожка, по которой мы и пошли вверх. Мы оказались в таком же безвкусно оформленном широком зале с гобеленами на стенах, большой, хрустальной люстрой на потемневшем от времени бронзовом основании.
— Мистер Стэнли, мой дядя, Леонард Брукс, — представила меня Дарси пожилому мужчине небольшого роста, изо всех сил пытающегося выдать себя за аристократа. Но больше похожего на мелкого клерка.
— Очень приятно, — произнес он неживым, металлическим голосом, вздернув вверх нос. — Благодарю вам, что вы спасли мою племянницу от бандитов. В нашем городе много всякого сброда. Увы.
— Это было не очень сложно, — ответил я, подумав, что предпочитаю благодарность в материальном выражении, но не стал настаивать.
Дарси представила меня миссис Френсис Брукс, знойной южанке, бывшей в молодости, видимо, очень красивой. Но сейчас увядшая кожа, особенно на шее, потухшие, печальные глаза вызывали лишь жалость. Женщины могут выглядеть привлекательными в любом возрасте, в этом я убеждался не раз. Но когда некоторые из них перестают обращать на себя внимания, это производит удручающее впечатление. Высокий, тощий молодой человек с лихорадочно горящими черными глазами, бледным лицом и висящими безвольно длинными руками оказался Аланом, сыном мистера Брукса. Дарси подвела меня к еще одному мужчине, лениво облокотившемуся на полку роскошного, огромного камина, декорированного резным камнем.
— Мой жених, Келли Рэндольф, — произнесла она удивительно спокойно.
Близко посаженные глаза молодого человека вспыхнули дьявольским пламенем, пытаясь прожечь меня насквозь. С презрительной улыбкой я оглядел соперника — хорошо сложенный от природы, почти с меня ростом, волевой подбородок с ямочкой, резко очерченные скулы, греческий нос с горбинкой. Светлые волосы уложены в безупречную прическу, волной огибающую высокий, без морщин лоб. Серые, источающие презрение всему миру, глаза. Бордовый костюм в елочку, идеально сидевший на нем. Аполлон не больше, не меньше. Темные круги и огромные мешки под глазами свидетельствовали, что молодой человек совершенно понапрасну растрачивает свое здоровье в казино и борделях. В сущности, официальное положение Дарси меня устраивало.
— Келли, мистер Стэнли защитил меня от хулиганов, пока ты чинил машину, — объяснила Дарси.
Рэндольф так злобно пронзил меня взглядом, будто я специально вывел из строя его тачку, чтобы увести невесту.
— Дарси, дорогая, — произнес он неприятным, глухим голосом. — Если бы ты не пошла в этот мерзкий бар, ничего бы не произошло. Я тебе двести раз говорил, — проворчал он сварливо.
Так бывает, между людьми проскакивает искра, они начинают испытывать друг к другу удивительно схожие чувства — отвращение, переходящее в ненависть. Хорошо бы, если Рэндольф оказался бы убийцей. Подумал я со злорадством. Боже упаси, я не ощутил ни малейшего укола ревности. Отбивать Дарси у жениха, даже такого мерзкого, я не собирался. Маленькая интрижка с очаровательной провинциалкой — это все, чего я хотел.

Дарси предложила ознакомиться с коллекцией живописи, которую собирал ее дед, я с радостью согласился. Крошка явно хотела остаться со мной наедине, но этот ревнивый осёл увязался за нами, будто я собирался обжимать его невесту по углам. Идиот. Я неплохо разбираюсь в живописи. Однажды мне пришлось делать репортаж о краже из музея изобразительного искусства, и я постарался досконально изучить это дело. Коллекция в основном состояла из пейзажей художников XVIII-XIX веков. Я заметил полотна Эдвардо Фарридо, Джорджа Инесса и Мартина Хэда. Я искренне восхищался вкусом составителя коллекции, вызывая все больше раздражение у жениха Дарси. Мы зашли в одну из комнат, и я узнал морской пейзаж Томаса Гейнсборо. Но Рэндольф, как круглый болван, начал спорить со мной. Я не выдержал и предложил ему пари на сто баксов. Он презрительно ухмыльнулся и спросил, высокомерно задрав нос:
— А деньги у вас с собой имеются?
Я вытащил бумажник и показал ему сотню. Дарси с сожалением наблюдала наш поединок и не вмешивалась. Когда мы подошли ближе к картине, и я увидел автограф Гейнсборо в нижнем правом углу, Рэндольф фыркнул и отвернулся.
— Рэндольф, вы мне теперь должны сотню, — с улыбкой сказал я, и, взяв Дарси под локоток, отправился в следующую комнату. Где-то в углу я заметил симпатичный пейзаж маслом, но не узнал художника, наклонился, чтобы поближе рассмотреть. Как вдруг Дарси довольно сильно сжала мою руку и быстро проговорила: «Мистер Стэнли, нам пора. Уже второй гонг». К ужину я вернулся в прекрасном расположении духа. Не думал, что знания в живописи мне пригодятся для того, чтобы поставить зазнавшегося нахала на место. Сидя напротив меня, Рэндольф дырявил меня злобным взглядом, но я не обращал никакого внимания, лишь еще более галантно ухаживал за Дарси, чтобы позлить его.
— Мистер Стэнли вы делаете репортаж о нашем волке-оборотне? — спросил Брукс с таким важным видом, будто сам приложил руку к созданию этого чудища. — Вы уже знаете, что это — люпан? — поинтересовался он.
— Нет, мистер Брукс. Впервые слышу, — проговорил я заинтересованно.
— Тогда я расскажу вам. Если вы позволите. Люпаны ведут свой род от Ромула и Рема, легендарных основателей Рима, которых вскормила волчица. Они расселились по всей земле и вели уединенный образ жизни в своих маленьких колониях, но люди, ненавидевшие все необычное, выгнали люпанов с их земель. С тех пор они странствуют по свету. Внешне они похожи на людей, но в период полового созревания их охватывает жажда убийства. Они обрастают шерстью, их тело меняется, они превращаются в огромных волков, которые ищут своих жертв. Насытившись, они вновь возвращаются в человеческое состояние и так до тех пор, пока не придет их время.
Я совершенно не удивился этой байке и спросил:
— Вы считаете, что именно люпан орудует в вашем городе?
— Да, конечно.
— А как он выглядит в человеческом обличье, вы знаете? — задал я вполне логичный вопрос.
— Разумеется, нет. Он хорошо прячется, — объяснил Брукс. — Иначе его бы поймали, и мы лишились бы такой важной достопримечательности нашего города.
— Но он убил семерых человек, уважаемых граждан, — возразил я. — И может убить еще. Вы не боитесь?
— На все воля божья, — спокойно проговорила миссис Брукс, устремляя взгляд к небу.
Я удивленно воззрился на нее, услышав отзвук слов отца Патрика, и меня осенило, что Френсис посещает проповеди святого отца, поэтому не переживает из-за гибели людей, которые наказал сам Господь Бог.
Слуги готовили стол к десерту, я умиротворенно стоял у камина, бездумно рассматривая панели красного дерева на стенах, восточный ковер с латами средневекового рыцаря, деревянный паркет, старинный дубовый стол. Мне нравилось находиться в этом доме.
— Имейте в виду, Стэнли, — услышал я противный голос Рэндольфа. — Если гнусные репортеришки будут домогаться моей невесты, я сверну им шею.
Я перевел снисходительный взгляд на Отелло, который действительно начал напоминать мавра, побагровев от злости.
— Еще неизвестно кто кому свернет шею, — пообещал я миролюбиво. — Рэндольф, я не собираюсь отбивать вашу невесту. Успокойтесь. Я здесь лишь по долгу службы. Ваш будущий родственник подал интересную идею для моей статьи.
Рэндольф, выпятив вперед челюсть, став похожим на старого бульдога, схватил меня за грудки с такой силой, что затрещали швы и пуговицы на моем пиджаке. Я попытался вырваться, но он приблизился к моему лицу и просипел:
— Предупреждаю, Стэнли. В последний раз. Подойдешь к Дарси ближе, чем на десять ярдов, убью.
Я оторвал с брезгливостью его лапы и отчеканил:
— Рэндольф, вы меня утомили своей ревностью. Повторяю еще раз — я не имею никаких видов на вашу невесту. Хотя жаль, очаровательной девушке достался в мужья такой типчик, как вы. Ей-богу, она заслуживает лучшего. Не знаю, что она нашла в вас.
Я специально провоцировал Рэндольфа, он замахнулся, я провел идеально точный прием, вывернув его руку с силой вверх. Он заверещал совершенно не по-мужски, упал на колени. Отпустив его, я медленно вытащил из кармана платок и вытер брезгливо ладонь. Тяжело дыша, Рэндольф встал, во взгляде читалась дикая ненависть и злоба. В проеме двери, как ангел возникла Дарси, которая наблюдала за нашей захватывающей дух беседой. Мне показалось, я увидел одобрение в ее чудесных глазах.

Я вернулся в отель в прекрасном расположении духа. Открыв дверь номера, я шестым чувством ощутил, что там кто-то есть. Незваный гость не зажег света, значит, не хотел, чтобы я обнаружил его сразу. Но чутье репортера меня редко подводит. Я не стал, как идиот врываться в номер с револьвером в руках. Как это показывают в тупых детективных сериалах. Осторожно вошел и спрятался за угол ванной комнаты, пытаясь при свете полной луны рассмотреть комнату и обнаружить пришельца.
— Крис, это ты? — услышал я тихий, запинающийся голос Джесси.
Я грязно выругался и включил свет.
— Какого дьявола ты в моем номере? — зло спросил я, бросая револьвер в ящик стола. — Я же тебя убить мог! И вообще, Джесси, у меня есть своя личная жизнь, — добавил я, с грохотом захлопывая ящик.
Джесси вскочил с кресла и подбежал ко мне. На его лице читался такой ужас, что я перестал на него злиться.
— Что случилось, объясни толком? — сказал я уже спокойнее, устало снимая пиджак.
— Я его в-в-видел! — прошептал одними губами Джесси.
— Да кого ты видел, черт тебя побери!
— Оборотня. Он стоял и смотрел на меня. А потом ушел. Я решил перебраться к тебе. Все-таки вдвоем не так страшно.
— И что мы и спать в одном номере теперь будем? — поинтересовался я. — Джесси, я ведь могу и женщину к себе привести. Знаешь ли.
— Ничего, Крис, я побуду в ванной. В это время. Не буду тебе мешать.
Я расхохотался, и перестал сердиться. Мы улеглись спать, я — на кровати, Джесси — на маленьком диванчике. Он сразу захрапел, а я никак не мог уснуть. Подложив руки за голову, я перебирал события этого вечера, ссору с Рэндольфом, которая вызывала во мне невероятное удовлетворение. Сквозь тонкую тюлевую занавеску бил яркий свет луны, я задремал, как вдруг ощутил, что за окном возникла какая-то тень. Быстро открыв глаза, я увидел здоровенную, лохматую фигуру, закрывающую весь проем. Мгновенно вскочив с кровати, вытащил револьвер и бросился к окну. Тварь молниеносно исчезла. Распахнув окно, я оглядел зеленый скверик, пустынные улицы, затем обнаружил пожарную лестницу, ведущую на крышу. В мгновении ока я оказался наверху. Огромное существо стояло на фоне полной луны. Во мне взыграл азарт первобытного охотника, идущего по следу мамонта, я совершенно не чувствовал страха. Я увидел горящие диким желтым огнем глаза, седую шерсть, вытянутую морду, длинные, здоровенные когти. Чудище медленно двинулось на меня, я взвел курок, хотя прекрасно понимал, для подобного монстра пули 38-го калибра все равно, что для слона дробина. Я быстро бегаю, хотя немного прихрамываю — последствие встречи с одним типом, о котором делал репортаж. Вернее, с монтировкой в его руке, от которой не успел увернуться. Этот говнюк сломал мне руку и повредил колено. Но мне безумно не хотелось убегать. Я жаждал тут же, на месте разгадать загадку чудовища, терроризующего провинциальный городок, даже, если после этого я умру.

4.

Мы завтракали с Джесси в кафе. Я не стал рассказывать ему про ночное происшествие. Во-первых, не хотел пугать. А, во-вторых, ощущал себя полным болваном. Люпан сбежал. То ли он испугался «пушки» в моей руке, то ли я оказался недостаточно грешен, чтобы меня убивать. В любом случае я не продвинулся в моем расследовании ни на йоту.
— Я тебе пока не нужен? — спросил с набитым ртом Джесси.
Он уминал уже третье блюдо, я ковырялся в салате. У меня совершенно не было аппетита.
— Нет, — ответил я, представив, с каким азартом Джесси фотографировал бы мой растерзанный труп. Но, увы, доставить ему профессиональное удовольствие я не смог. — Что будешь делать? — поинтересовался я.
— Хочу сходить в их музей. Говорят у них там есть редкие вещи. А ты?
— Навещу соседей стоматолога. Интересно узнать, чем он не угодил люпану.
— Кому? — удивился Джесси.
— Эта тварь, которую ты видел, местные жители зовут люпаном.
Джесси передернулся и уткнулся в еду. Продолжать разговор на эту тему он не жаждал. После завтрака я отправился в пригород. Дом Теда Гилтнера находился в пятидесяти милях от города. Мой путь лежал среди зеленых полей, которые сменялись на холмистую возвышенность, заросшую травой, низкими деревьями, кустами. Я увидел ряд аккуратных, кирпичных домиков. Затем длинный, высокий забор, выкрашенный веселенькой голубой краской и притормозил у калитки. Вылез из машины, и попытался заглянуть во двор. Но там было удивительно пустынно и тихо. Черт, неужели никого нет?
— Хотите об этом ублюдке что-нибудь узнать? — услышал я надменный, женский голос.
Обернувшись, я увидел худую даму с идеально прямой спиной, в безупречно выглаженном, но сильно поношенном платье невыразительного блеклого цвета. Седые, редкие волосы, уложенные крупными буклями, сморщенное лицо, напоминающее печенное яблоко.
— Да. Я репортер. Кристофер Стэнли, — отрекомендовался я. — Пишу статью об убийствах. — Миссис?
— Мисс, — поправила она меня, чуть заметно скривившись. — Мисс Пэркинсон.
Она провела меня в маленькую аккуратную комнатку, заставленную старинной мебелью красного, резного дерева: сервант с начищенной до зеркального блеска посудой, круглый столик на гнутых ножках, в углу — роскошный секретер с кожаной столешницей. На стене я заметил довольно миленькие рисунки акварелью.
— И чем вам не угодил мистер Гилтнер? — поинтересовался я.
— Развратник! Прелюбодей. Отбоя от особ женского пола не было, молодых и старых. Ничем не брезговал, греховодник старый, — проговорила дама с гадливостью.
Соседка Гилтнера явно недолюбливала.
— И к вам приставал? — полюбопытствовал я, понимая, что вопрос совершенно не уместен, учитывая внешние данные моей собеседницы.
— Да не приведи Господь! — воскликнула она с ужасом. — И все приезжали поздно вечером, или ночью, — добавила она, скривившись. — Тайно.
Дверь отворилась, мелко семеня, в комнату вплыла большая, толстая свинья. Без всякой опаски она обошла все вокруг, нашла самое теплое место на полу, нагретое солнечными лучам, и, плюхнувшись на бок, довольно захрюкала. Я с некоторые удивлением наблюдал за скотиной, потом перевел глаза на хозяйку, восседавшую в кресле, будто царица на троне. Ее совершенно не разозлило подобное неуместное поведение. Наоборот, на лице появилось выражение благостного умиления. Дверь чуть-чуть приоткрылась, в комнату влетел маленький поросенок, такой же розовый, как мамаша. Он юркнул под ее бок и зачмокал. Через пару минут в комнату ворвалась целая орда таких же детенышей. Несмотря на объемный свинячий бок, утыканный сосками, не все маленькие разбойники нашли себе пропитание. Один из них разбежался и прыгнул, вызвав бурю возмущения собратьев. Его отпихнули, что не помешало ему влететь в самую гущу пятачков, ввинчиваясь все глубже в общую массу. Свинье это быстро надоело, она встала, стряхнула с себя оглоедов и также медленно направилась к двери, не замечая, как один, самый настойчивый спиногрыз, повис на ее длинном соске. Когда представление закончилось, я вспомнил, ради чего пришел сюда и спросил.
— Мисс Пэркинсон, а как погиб мистер Гилтнер вы знаете?
Дама довольно хмыкнула и ответила:
— Конечно, знаю. Я и нашла его.
— Вы слышали шум, крики?
— Ничего не слышала, — ответила мисс Пэркинсон. — Ничего. Только утром на дворе лежит труп. И горло у него перегрызено. Хотя у нас никогда волков не водилось.
— А собаки могли напасть? Дикие?
— Наверно, собаки, — задумчиво проговорила она. — Хотя лая я не слышала. Ничего не слышала.
— А кто сейчас живет в доме Гилтнера?
— Никто не живет. После того, как дом опечатали, так никто и не селился. А жена его сразу после похорон уехала.
— Благодарю, вас мисс Пэркинсон, — проговорил я, поднимаясь.
Я вышел из дома, осторожно спустившись по ступенькам, опасаясь наступить на свинью, которая лежала под крыльцом. Сев в машину, я отправился обратно. На фоне ясного неба я заметил знакомую стройную фигурку, будто объятую пламенем, ветер ворошил рыжие пряди, превращая их в языки огня. Остановив машину, быстро пробежался по извилистой тропинке и оказался на невысоком холме. Дарси опустила кисть и попыталась смущенно закрыть от меня холст.
— Дарси, очень рад вас видеть! — воскликнул я, неожиданная встреча улучшила мое паршивое настроение.
— Здравствуйте, мистер Стэнли, — пробормотала Дарси. — Что вас сюда привело?
— Посетил дом погибшего стоматолога Теда Гилтнера, — объяснил я. — Можно взглянуть? — попросил я, кивнув на мольберт.
Дарси с неохотой посторонилась, и я смог рассмотреть полотно. Я понял, что пейзаж, который висел среди картин известных художников, принадлежал Дарси. И надо сказать, выглядел достойно на их фоне.
— Вам нравится? — спросила дрогнувшим голосом Дарси.
— Да, очень, — ответил я совершенно искренне. — У вас есть стиль, вкус. Хотя, конечно, вам надо еще учиться.
— Да, вы правы, — вздохнув, подтвердила она.
— Дарси, извините меня за нескромный вопрос. На кой черт вам сдался этот Рэндольф? Он вас не достоин. Круглый болван.
Дарси печально улыбнулась и спросила:
— А кто меня достоин? Вы? Можно я буду звать вас Крис? Я хочу выбраться из этого места. Выйти замуж, уехать навсегда, выучиться на художника. Келли — единственный шанс. Да, у него отвратительный характер. Он ужасно ревнив. Но он меня любит.
Дарси что-то скрывает от меня. Подумал я настороженно.
— Дарси, я видел люпана, — решив сменить тему, сказал я. — Он заглянул в окно моего номера, я преследовал его на крыше с револьвером. Но, черт возьми, он сбежал от меня. Ей-богу, не вру. Представляете, здоровенная туша на фоне полной луны, длинные, кривые когти, зубы и глаза горят адским огнем.
— Вы очень смелый человек. Он мог вас загрызть. Да, вы хотите узнать что-нибудь о Гилтнере?
— Да, конечно, — заинтересованно сказал я. — Мне рассказали, он был жутким развратником.
— Нет, тут другое. Гилтнер оказывал некие услуги. Женщинам, — произнесла Дарси тихо. — Попавшим в сложное положение. Вы понимаете?
— Догадываюсь. И вы пользовались его услугами? Извините, Дарси, если вам неприятно.
— Моя кузина Соня обращалась к нему. Один раз. Ей было семнадцать.
— И что случилось?
— Она умерла, — печально проговорила Дарси, и ее глаза, обращенные вглубь души, затуманились. — Я очень любила ее. Она была моей единственной подругой. Очень хорошая, добрая. Так что, мистер сыщик, у меня были причины убить Гилтнера, — добавил она с грустной улыбкой.
— Подождите, Дарси. А следствие? — удивился я. — Неужели не было никакого расследования?
— Было. Но оно заглохло.
— Значит, вы не верите, что этих людей убил люпан, о котором говорил ваш дядя?
Дарси лишь с горечью усмехнулась. Девушка явно не витает в облаках.
— Спасибо, Дарси. Вы мне очень помогли. Желаю успеха, — проговорил я, нежно пожал ее маленькую ручку, и сбежал с холма.
Сев в машину, я проводил глазами проскочивший мимо на высокой скорости шикарный черный «Кадиллак», и усмехнулся. Физиономия шофера показалась мне до боли знакомой. Вернувшись в город, я зашел в бар промочить горло. На пороге нарисовался Рэндольф с перекошенной от злобы физиономией. В один прыжок он оказался около моего столика, схватил меня за грудки.
— Я тебе говорил, ублюдок, чтобы ты не приближался к Дарси! — взвизгнул он в ярости.
Меньше всего мне хотелось выяснять отношения с ревнивым идиотом, я попытался вырваться. Но Рэндольф вытащил меня на середину зала, свалил с ног. Перекатываясь по полу, мы начали смачно молотить друг друга по всем частям тела.
— Убью, мерзавец! — истошно орал он, пытаясь разбить мою голову о пол, или о барную стойку. Ему это плохо удавалось. Физически он был явно слабее меня, походы по борделям и ресторанам давали о себе знать. Постепенно я пришел в ярость, перестал сдерживаться и обрушил такой удар на ревнивца, что он дернулся и затих. Я встал, стряхнул пыль и обвел глазами присутствующих, заметив на лицах явное одобрение. Рэндольф пришел в себя, сел на пол, и начал раскачиваться из стороны в стороны, мыча под нос что-то невразумительное, как пьяный.
— Вызовите ему врача, — бросил я и вышел из бара.

Вечером меня опять посетил шериф, чтобы выписать штраф за драку.
— Шериф, вчера ночью я видел люпана на крыше гостиницы, где живу, — сказал я с хитрой улыбкой. — Он шел на меня, потом развернулся и быстро убежал. Я бросился за ним, но он исчез. Странно, почему он меня не убил?
— Наверно, не был голоден, — предположил спокойно шериф.
— Почему же он тогда не съедает трупы своих жертв, а разрывает только горло и вырывает сердце? Гурман. Да и только, — проговорил я с явной издевкой.
Шериф бросил на меня странный взгляд и проронил:
— В местной библиотеке вы найдете много информации об этих существах. После этого у вас отпадут многие вопросы. Надеюсь.
Слова шерифа меня заинтриговали. И я решил вновь отправиться в библиотеку. Когда я сообщил скучающей пожилой даме в темно-сером костюме, седыми волосами, собранными в пучок, что собираюсь читать книги о люпанах, в ее глазах вспыхнула такая радость, будто я сообщил ей, что выписал ей чек на миллион. Она очень резво для ее возраста вскочила с места и убежала к стеллажам. Когда через десять минут она вернулась, сгибаясь под тяжестью огромной стопки книг, я онемел от изумления. Я считал, что об этой чертовщине ничего не известно. Десять лет я занимаюсь паранормальными явлениями, но никогда не слышал о подобных оборотнях. Я сложил книги в тележку, перевез к столику. Большая их часть была в роскошных, кожаных переплетах с золотым тиснением. Они содержали не только огромное количество рассказов о странных существах, но изобиловали рисунками, удивительно напоминающими то существо, с которым я встретился на крыше гостиницы. Я развернул роскошный атлас трансформации люпана. Подробнейшим образом на рисунках показывалось, как постепенно изменяются пропорции скелета, растет шерсть под кожей, изменяется кровеносная система, зубы, когти. Потом кожа слезает, обнажая густую растительность. К каждому изображению шло детальное описание. В следующем разделе обстоятельно демонстрировался обратный процесс. Меня поразило знание предмета автором. Я никогда не встречал столь хорошо изученную тему о неведомом существе. Заглянул в авторы одной книги, второй, третьей. Имена были разные. Но кое-что было одним и тем же. Год издания и издательство.
Я ушел из читального зала в полном недоумении, решил зайти в кафе поужинать. Свернув в переулок, я нос к носу столкнулся со здоровенным амбалом, превосходящим меня габаритами раза в два. Обернувшись, я увидел двоих таких же, но чуть поменьше. Они гнусно ухмылялись, постукивая о свои лапищи бейсбольными битами.

5.

Я открыл глаза и увидел над собой выбеленный потолок, на котором сидел большой мохнатый паук. Я ненавижу этих мерзких созданий с детства. Дернув головой, я понял, что это не страшное чудовище с восемью ногами, а темная паутинка в моих измученных глазах. Она тронулась, поплыла вниз, за границу зрения. Я повернул голову, что вызвало приступ безумной боли, которая растеклась по всему телу, превратившись в тупую ноющую помеху. Рядом стояла койка, аккуратно застеленная голубым одеялом. Около моей кровати возвышался агрегат для контроля за давлением, пульсом. Напротив койки прикреплялась раковина с краном, из которого все время капало, что постепенно стало выводить из себя. Маленькое окошко наполовину закрыто белыми занавесками. Выкрашенные отвратительно темно-болотной краской стены. Я попытался вспомнить, что меня привело на больничную койку. Я встретил трех амбалов с бейсбольными битами. Они меня поколотили. Со страхом я пошевелил пальцами на ногах, руках. Все в порядке. Переломов нет.
Вошла девушка в белом халате и косынке и равнодушно спросила:
— Как вы себя чувствуете, мистер Стэнли?
Я только поморщился, она бесцеремонно откинула одеяло, задрала рукав больничной рубашки и сделала укол. Когда она ушла, я опять закрыл устало глаза, пытаясь восстановить события, предшествующие моему появлению здесь. В голове плавал туман, я не мог сосредоточиться. В забытье пролежал до обеда. Мне принесли жидкий суп из недоваренного гороха и компот. Отвратительный запах только усилил тошноту.
Первым меня посетил Джесси. Он вошел в палату с большой сумкой, и я понадеялся, что он принес мне пожрать. Держи карман шире. Там находилась фотокамера и мощная вспышка. Джесси не мог отказать себе в удовольствием поснимать меня в жалком, беспомощном состоянии. Ублюдок. Но я не рассердился. Я вспомнил, что он спас мне жизнь. Когда амбалы двинулись на меня, я какое-то время умудрялся от них отбиваться, уклонялся от самых жестоких ударов. Даже когда они свалили меня на землю. Здоровые мужики были слишком медлительны и ленивы. Мне удалось вскочить, я ринулся к выходу из переулка. Оказавшись на улице, я чуть не попал под колеса тачки, за рулем которой сидел Джесси. Он быстро втащил меня на сиденье и дал по газам, оставив моих преследователей лишь матерно орать нам вслед. Произошло чудо, я оказался в больнице лишь с сотрясением мозга, парой выбитых зубов и сломанных ребер. Считайте, отделался очень легко.
Вторым явился шериф Лафорест. Усевшись на стул, рядом с кроватью, он бросил на мою распухшую физиономию неодобрительный взгляд и спросил, как выглядели нападавшие. Я подробно описал их, шериф лениво чиркал в блокнотике, но, кажется, он делал это лишь для проформы. Даже не записывая мои слова.
— Шериф, в городе, где живет четыре тысячи жителей, найти трех здоровенных битюгов не составляет труда. Вы прекрасно и без описания знаете, кто это, — произнес я с сарказмом.
— Они могли приехать из другого города, — возразил спокойно шериф.
Мне безумно хотелось вскочить с продавленной койки и дать ему в морду. Но взяв себя в руки, передразнивая его, я с иронией проговорил:
— Из другого города, чтобы избить приезжего репортера? И потом уехали. Замечательно! Интересно, какая у отморозков интуиция. Они знали, что я выйду из библиотеки и пойду по этой улице. По крайней мере, странно.
— Мистер Стэнли, — изрёк шериф, закрывая блокнот. — Я убежден, что оставаться в нашем городе становится опасным для вас. Я не поручусь, что в следующий раз вас не убьют.
Я тяжело вздохнул и закрыл глаза. Шериф даже не скрывал враждебности.
— Лафорест, судя по всему, я очень близко подобрался к разгадке тайны вашего городка. Не надейтесь, что я отступлю.
— Ну, если вам жизнь не дорога, — усмехнулся он, вставая. — Скорейшего выздоровления, мистер Стэнли.
Если бы у меня под рукой был револьвер, я бы точно пристрелил этого самодовольного индюка. Я чувствовал невыразимое бессилие. Я боролся не с бандитами, не со страшным зверем, не с ревнивым Рэндольфом, а с непонятной силой, которая подло нанесла мне удар в спину. И теперь скалила зубы в самодовольной ухмылке. Я присел на кровать, и впервые в жизни мне захотелось разрыдаться, сломать к черту аппарат, стоящий рядом, вывернуть раковину из стены и разбить на мелкие куски.
Отворилась дверь и на пороге я увидел ангела, спустившегося с небес, чтобы принести мне утешение. Рыжеволосая мадонна остановилась около моей кровати и положила на тумбочку сверток, источающий божественный запах. Я молниеносно развернул его, выхватил самый аппетитный пирожок и вонзил в него зубы.
— Ну как нравится? — спросила Дарси, присев на стул.
— Очень вкусно, — пробормотал я, хватая следующий. — Ваша тетя хорошо готовит.
— Это я испекла. Для вас, — сказала она, улыбнувшись. — Как вы себя чувствуете? — спросила она, в ее голосе ощущалось искреннее сочувствие, и я впервые в жизни представил, как хорошо, когда рядом находится чудесная девушка, которая умеет не только отлично готовить, но и сопереживать. Но я все равно попытался все испортить.
— Дарси, вы хотите меня уговорить не подавать в суд на Рэндольфа? Это ведь он подослал этих уродов, которые избили меня.
Она усмехнулась и проговорила:
— Меня совершенно не волнует, будете ли вы подавать на него в суд или нет. Если он это сделал, этому нет оправданий. Крис, я могу помочь в вашем расследовании? Что-то сделать для вас? — поинтересовалась она мягко.
— Да. Если бы вы смогли рассказать мне что-то об оставшихся жертвах.
— Я постараюсь найти о них информацию. Выздоравливайте.
— Дарси, но это очень опасно. Предупреждаю.
Она помахала мне ручкой и улыбнулась. И мою душу заполнила до краев теплая, радостная волна. Но после ее ухода, я вдруг задумался. Как она узнала о том, что я в больнице? Ей сказал Рэндольф? Я отогнал подозрительность.
Я ждал прихода Дарси с нетерпением, бросая взгляд на часы и матерясь, что время течет слишком медленно. Она пришла на следующий день, после обеда, принесла с собой кусочки восхитительного пирога. Присела на стул рядом с кроватью и вытащила блокнотик.
— Элвуд Размус, появился в городе года два назад и устроился управляющим в филиал банка. Но практически там не бывал. Приходил раз в неделю.
— За деньгами, — предположил я.
— Да, насколько мне удалось выяснить. Около двух тысяч.
— Ого. Восемь кусков в месяц. Неплохо. Шантаж?
— Владелец банка был связан с некими финансовыми махинациями, из-за чего погиб его компаньон. Убийцу не нашли.
— Ясно.
— Ланц Стифел. Женился на своей кузине Розалии три года назад. Это принесло ему неплохие деньги. Купил себе бакалейный магазин. Розалия выбросилась из окна. Я не утомила вас? — поинтересовалась Дарси сочувственно.
— Нет, Дарси. Спасибо. Все это укладывается в схему. Кто-то возомнил себя судьей и казнит людей, которые смогли уйти от правосудия. Что по поводу Брайана Делли, владельца автомастерской?
— Тут все просто, — мило улыбнулась Дарси. — Автомастерская была перевалочным пунктом для угнанных машин. Их здесь перекрашивали, перебивали номера. Или разбирали на части. Прекрасный вариант. Об этом была маленькая заметка в «Вестнике Стрэнджфилда» полгода назад.
— Род Вилкок? Инспектор по воде.
— Брачный аферист. Организовал бюро знакомств с состоятельными дамами. Арендовал самые шикарные, дорогие машины. Знакомился с одинокими женщинами, представляясь богатым бизнесменом. Катал их на арендованных машинах, водил по ресторанам, показывал якобы свой особняк. После женитьбы, начинал жаловаться, что его преследуют бандиты. Новоиспеченные жены отдавали ему большие деньги, переписывали недвижимость. Он продавал ее…
— И убивал их? — предположил я.
— Нет, слава Богу. Просто исчезал. Переехал сюда, в Стрэнджфилд. Придумав себе очередную фамилию.
— Ну, с жертвами все понятно. Теперь бы нужно найти подозреваемых. Кто хотел их смерти? Хотя, как понимаю, таких людей видимо-невидимо, — устало добавил я, представляя в ярких красках, сколько людей хотело убить Гилтнера, который делал криминальные аборты или директора школы Фиделя Темкина. — Надо будет выяснить список недовольных родителей, которые могли убить Темкина. Владельца автомастерской, скорее всего, прикончили свои же. От Элвуда Размуса, мнимого управляющего в банке, избавился тот, кто его шантажировал. Хозяина ресторана, который торговал наркотиками, прикончил тоже кто-то из родственников тех, кого он «посадил на иглу». Вообще работы много.
Дарси устало улыбнулась. Мне стало стыдно. Я представил, как милая крошка сидела в библиотеке, глотая книжную пыль. Я даже не смогу отблагодарить ее за помощь. Через неделю меня выпихнули из больницы. Впрочем, это к лучшему, иначе от пирожков, которые мне приносила Дарси, я мог бы так растолстеть, что пришлось бы выбросить мои любимые джинсы. Крошка выяснила много информации для меня. Хотя, мое мнение относительно всей этой истории не изменилось.

6.

Я сочинял очередную заметку в своем номере. Громкий телефонный звонок заставил меня вздрогнуть.
— Мистер Стэнли? — услышал я голос шерифа Лафореста.
— Да.
— Можете подъехать на пересечение Цветочной улицы и 7-й авеню?
— А что случилось? — поинтересовался я.
— Убийство. По-видимому, люпан нашел очередную жертву.
Я едва не подпрыгнул от радости.
— Сейчас приеду, шериф! — радостно воскликнул я.
Я ринулся к двери в номер Джесси, постучал. Тишина. Черт, неужели он уехал! Как назло! Но он всегда предупреждает меня! Я начал с такой силой колотить, будто пытался разбудить мертвых. Через пару минут на пороге я увидел заспанного Джесси в длинных, полосатых трусах в звездочку — цвета американского флага. Время клонилось к обеду, а этот ублюдок спал!
— Что случилось, Крис? — спросил он, зевая во весь рот, и подтягивая трусы на своем брюшке.
— Быстро собирайся! Бери свои причиндалы. Мы едем на место преступления!
У Джесси загорелись глаза, он юркнул в номер, а я пошел к себе, принять душ и переодеться. Когда я вышел из ванной, увидел Джесси, который был с ног до головы увешан сумками с фотокамерами, штативами, вспышками, зонтиками, софтбоксами, парой скрученных в трубочку фонов.
— Джесси, как ты вообще проникаешь в мой номер? — спросил я раздраженно.
— Крис, не обижайся, здесь замки во всех дверях одинаковые.
Я в изумлении воззрился на него, пытаясь осознать сказанное. Значит, любой мог проникнуть в мой номер и убить меня?! А потом сбежать. Зачем тогда меня избивали? Я грязно выругался, быстро натянул джинсы и рубашку. Мы спустились в фойе, я забрал с собой телеграммы Лакосты, в которых он уже не просил, а требовал выдать результаты моего расследования. Я действительно слишком задержался в этом мерзком городишке. Я помог Джесси запихать его добро в багажник, и мы тронулись в путь. Уже издалека я увидел на пустыре, огороженное желтыми лентами место преступления, машину шерифа с мигалкой и карету скорой помощи. Джесси, не обращая внимания на шерифа, начал деловито расставлять свое барахло, чтобы сфотографировать жертву с самой выгодной позиции. Я подошел ближе и замер в изумлении. Передо мной на земле в луже крови лежал Келли Рэндольф. Горло было растерзано до такой степени, что голова держалась буквально на тонкой ниточке, на месте сердца огромная дыра. Моя война с Рэндольфом закончилась навсегда. Но почему-то я не ощутил радости, скорее жалость и сожаление. Джесси, несмотря на свою комплекцию, резво бегал вокруг, переставлял зонтики, перетаскивая фон на стойках, примерялся к месту съемки. Шериф Лафорест стоял рядом с ограждением и меланхолично курил.
— Мистер Левински, убирайте вашу аппаратуру. Съемка закончена, — приказал он.
Я помог Джесси убрать фотопричиндалы в багажник машины, и подошел к шерифу.
— Спасибо, что позвали нас, — сказал я.
— Не стоит благодарности. Вы должны были убедиться сами в кровожадности этого зверя, — произнес он сухо. — Принесите из моего багажника мешок.
Я начал искать мешок для трупов в машине шерифа, на ногу мне упал тяжелый сверток. Я выругался, поднял его. Опять эти проклятые клещи для перекусывания проволоки! На кой черт шериф возит их с собой? Я завернул их в пакет, из которого они и вывалились, и сунул обратно. Достав мешок, я пролез под ленту и помог шерифу упаковать труп Рэндольфа. Мешок засунули в карету скорой помощи, и гроб на колесиках, включив мигалки, уехал. Я вернулся к Джесси, чьи глаза светились таким радостным огнем, будто ему удалось заснять вечеринку голливудских звезд, где они купались голыми в бассейне.
— Ну что? Все успел сделать? — поинтересовался я.
— Да! Класс! Место отличное. Мы можем возвращаться домой?
— Соскучился по детишкам? — спросил я с иронией.
Джесси отвел глаза и пробормотал:
— Долли сердится. Задержался я слишком.
Долли — жена Джесси. Жуткая стерва, тощая, как швабра, с длинными патлами. Толстяк Джесси на ее фоне выглядит ужасно комично. Несмотря на совершенно непривлекательный вид супруги Джесси умудрился сделать ей семерых детей, все как один похожих на папашу.

Когда мы вернулись в гостиницу, я продолжил свою заметку. Но никак не мог сосредоточиться, перед глазами, то и дело всплывал образ Дарси. Я должен был ей позвонить, утешить, хотя бы формально. Она наверняка сильно расстроена. Я не выдержал, подошел к телефону и решительно набрал номер ее особняка. Трубку взяла горничная и гнусавым голосом произнесла:
— Мисс Розелл нет дома. Что ей передать?
— Я хотел с ней поговорить. Где она может быть?
— Не знаю, мистер Стэнли, — также равнодушно ответила она. — Она нам не докладывает.
Я услышал короткие гудки и ощутил странную, тягучую тоску. Где она может быть? В морге? Или в доме у Рэндольфа? Утешает его родственников?
Я зашел в номер Джесси, который увлеченно рассматривал фотографии, сделанные на месте преступления.
— Скажи, Джесси, ты не знаешь такое издательство. Называется «Наследие»?
— Ну, всех их не упомнишь. Посмотри в интернете.
— Я искал. Ничего.
— А почему тебя интересует? — удивился Джесси.
— Я смотрел книги о люпане в местной библиотеке. Они изданы в этом издательстве. И все в прошлом году.
— В выходных данных книг даются телефоны и адрес издательства. Взял бы и позвонил туда, — предложил Джесси, увлеченно листая свои фотки.
Это идея. Подумал я. И решил вновь посетить библиотеку. Через четверть часа я уже входил в читальный зал. На месте пожилой дамы, сидела юная девочка, у которой сразу загорелись призывно глазки, когда она увидела меня.
— Мисс, я хотел бы посмотреть книги о люпанах, — произнес я.
Девочка удивленно взглянула на меня и переспросила:
— О ком? Простите.
— Ну, о волках-оборотнях, люпанах. В прошлый раз ваша коллега мне дала целую кипу, там был атлас по трансформации, рассказы, рисунки. Я хотел бы кое-что уточнить.
Девочка добросовестно, как мне показалось, начала копаться в ящичках картотеки, потом быстро щелкать клавишами и, наконец, вздохнув, ответила:
— У нас ничего такого нет. Извините, мистер Стэнли.
Я непонимающе взглянул на нее и нахмурился.
— Ваша коллега, которая здесь работает. Пожилая дама с пучком. Может быть, она знает?
— Она уволилась, — сказала девочка.
Чертовщина какая-то. Подумал я. Я вышел из здания библиотеки, направился к машине. Проезжая мимо полицейского участка, я увидел выходящую оттуда Дарси в темном, строгом костюме. Затормозив, я бросился к ней. Она обернулась и на лице показалась печальная улыбка.
— Дарси, мне так жаль. Мои соболезнования, — произнес я, взяв ее за руки в черных перчатках. — Можно мне вам угостить?
Она бросила на меня отстраненный взгляд и кивнула. Я остановил машину у ближайшего кафе, заказал бутылку красного вина Merlot. Дарси пригубила из бокала, мягко улыбнулась и ее лицо посветлело.
— Спасибо.
— Дарси, простите за нескромный вопрос. Вы его действительно любили?
Она бросила на меня снисходительный взгляд и спокойно ответила:
— Нет, это была лишь сделка. Я бы вышла замуж, и смогла бы уехать отсюда навсегда. Понимаете? Келли был моим шансом выбраться из этой дыры. Устроиться в Нью-Йорке. Получить профессию.
— Не понимаю, Дарси. Почему вы просто не могли уехать? Зачем вам был нужен этот круглый болван? — поинтересовался я.
— Мой отец оставил мне приличные деньги. Но с условием. Я получу их только после того, как мне исполнится тридцать. Или выйду замуж. Мне уже двадцать три, Крис. Я не могу больше ждать. Дядя распоряжается моими деньгами. Он мой опекун. Я хотела выйти замуж. У Келли были связи в Нью-Йорке. Я надеялась получить возможность стать дизайнером, оформителем.
Я бросил на нее напряженный взгляд, неосторожные слова уже были готовы сорваться с моих губ.
— Ах ты, скотина эдакая! — услышал я грубый возглас. — Опять пришла ведьма проклятая! Да еще этого мерзкого репортеришку привела! Сука!
Я обернулся и увидел шкафобразного детину со злобно сжатыми кулаками. За ним стояло еще двое. Я помнил про свои сломанные ребра, лезть в драку мне совсем не хотелось. Мгновенно вытащил из кармана пиджака револьвер и крикнул:
— Дарси, быстро в мою машину. Уезжай! Немедленно!
Дарси вскочила с места и ринулась к входу. Держа на мушке лоб ублюдка, я подождал какое-то время, чтобы дать Дарси уехать. Потом начал пятиться к двери. Развернувшись, бросился наружу. Бандиты кинулись за мной. Я забежал в переулок, мне перегородили дорогу два гнусно ухмыляющихся мерзавца. Быстро обернувшись, я увидел, как мои преследователи вывались гурьбой из кафе, и, набычившись, медленно приближаются ко мне. Умирать в тридцать четыре мне очень сильно не хотелось. Вдруг я услышал визг тормозов. За спинами амбалов остановилась машина, фары помигали мне. Я быстро оглядел переулок и увидел пожарную лестницу, ведущую на крышу. Это был мой единственный шанс. Я подпрыгнул, уцепился за край, быстро подтянулся, резкая боль пронзила грудь. Взлетев наверх, перебежал по крыше, спустился вниз по другой лестнице и мгновенно очутился около машины. Запрыгнул на переднее сиденье, и тачка сорвалась с места.
— Дарси, вы меня спасли, — прошептал я. — Почему вы не уехали?
Она обернулась и лукаво взглянула на меня. Я обнял ее, нежно поцеловал. Через четверть часа мы уже поднимались в мой номер. Я включил свет, огляделся. Слава богу, Джесси решил не навещать меня на этот раз. Отнес Дарси на кровать, начал ее медленно раздевать. Она отстранила мои руки и быстро разделась, потом помогла мне. Я целовал ее в шею, в губы, шептал ласковые слова, нежно гладил затвердевшие соски упругих яблок грудей. Меня обволакивал пьянящий аромат цитрусов и лаванды. Когда я овладел ею, она вдруг вздрогнула, отстранилась, но потом сильнее прижалась ко мне, двигаясь в такт моим движениям, прижимая к себе. Восхитительное единение тел и душ. Утолив свое жгучее желание, я провалился в сон. Странный звук заставил меня проснуться. Я привстал, оглянулся и вдруг краем глаза заметил какое-то движение рядом.
— Дарси? — тихо спросил я. — Ты не спишь?
Меня прошиб холодный пот, по спине потекли струйки пота. При ярком свете луны нежная ручка Дарси начала удлиняться, покрываться шерстью, стали расти длинные, кривые когти. Лицо исказилось, вытянулось, будто у волка. Глаза увеличились, в них загорелось адское пламя. Я отскочил к стене, с ужасом наблюдая трансформацию нежной девушки в кошмарное чудовище. Оно приподнялось на все четыре лапы и злобно зарычало, обнажив острые, белые зубы.
— Дарси, очнись! — вскрикнул я. — Это же я! Малыш, я люблю тебя!
Мои ноги будто примерзли к полу, я не мог пошевелиться. Выбежать, спастись. Лишь заворожено смотрел, как дикий зверь готовится к смертельному прыжку.

7.

Открыв глаза, я увидел в паре дюймов от собственного носа розовое плечико Дарси. Без каких-либо признаков мохнатости. Черт, неужели мне все это приснилось? Я присел на кровати, взглянул на часы. Солнечные лучи пробивались сквозь занавеску и заполняли помещение теплым, мягким светом. По лицу Дарси блуждала счастливая улыбка, мне не хотелось ее будить. Я осторожно встал, сладко потянулся и подошел к окну, выглянул на улицу. На небе ни облачка. Отличный день. На душе царил мир и спокойствие. Сейчас разбужу Дарси, мы пойдем в кафе, позавтракаем. А завтра уже будем в Сан-Франциско. Я услышал стук в дверь, быстро натянул брюки, открыл. На пороге стоял шериф в сопровождении незнакомого мне полицейского в форме лейтенанта.
— Мистер Стэнли? — спросил коп, худощавый мужчина средних лет, с грубыми чертам лица, и маленькими глазами-буравчиками.
— Да. А в чем дело? — удивленно спросил я.
— Мартин Грей, — представился он, сунув мне под нос значок. — Кристофер Стэнли, вы арестованы по подозрению в убийстве Келли Рэндольфа, — равнодушно затараторил он заученную формулу. — Вы имеете право хранить молчание. Все что вы скажите, может и будет использовано против вас на суде. Вы имеете право на адвоката…
Я в изумлении уставился на них. Такого пинка под зад судьба мне еще не давала.
— Что случилось, дорогой? — услышал я заспанный, удивительно милый голос Дарси.
Она стояла посреди номера, в моей рубашке, из-под которой виднелись ее стройные ножки, окутанная облаком огненно-рыжих волос, будто объятая пламенем.
— Одевайтесь, мистер Стэнли, — грубо приказал мне шериф.
Я поплелся к шкафу, вытащил рубашку, пиджак. Подошел к Дарси, обнял ее так. Она отстранила меня и напряженно взглянула в лицо.
— Меня арестовали за убийство твоего жениха, — объяснил я.
На ее лице отразилась буря чувств, настоящий шторм, я испугался. Не за себя, за нее. Она решила, что примет яд, как только меня выведут из гостиницы и повесят на ближайшем фонарном столбе. Я попытался ее успокоить, прижал к себе, поцеловал. Но это не возымело никакого действия. И я всерьез подумывал, не взять ли Дарси с собой в тюрьму. С тяжелым сердцем я пошел к копам. Защелкнув на моих руках наручники, они повели меня к машине. Засунули внутрь. Я оказался в том же самом полицейском участке, где изучал дела по убийствам. Грей, сидевший за столом, аккуратно выложил передо мной три прозрачных пакета и спросил:
— Узнаете?
Я взглянул на стол, в одном пакете лежали клещи для перекусывания проволоки, в другом — рубашка в пятнах крови, в третьем — коричневые ботинки.
— И что это такое? — поинтересовался я.
— Это клещи. Ими вы изуродовали горло Келли Рэндольфа, чтобы инсценировать нападение волка-оборотня. На них ваши отпечатки. Рубашка и обувь, которые мы нашли в вашем номере. Со свежими пятнами крови. Что скажите, мистер Стэнли? — спросил он, бросив на меня победоносный взгляд.
— Скажу, что меня подставили. Эти клещи упали мне на ногу из багажника шерифа, я положил их обратно. Поэтому там мои отпечатки. А рубашка в крови, потому что я помогал шерифу упаковывать труп Рэндольфа. Вокруг трупа было море крови, я испачкал в них ботинки.
— Хорошая отговорка, — презрительно скривив лицо, произнес Грей.
— Лейтенант, на кой черт мне понадобилось бы убивать Рэндольфа? — раздраженно спросил я.
— Все очень просто, — расслабленно откинувшись на спинку стула, сказал коп. — Вы убили Рэндольфа, чтобы жениться на его невесте, Дарси Розелл. У вас с ней связь. Мы в этом убедились. И у вас были очень плохие отношения с Рэндольфом. Это всем известно.
— Послушайте, черт вас побери! Если бы я убивал всех женихов и мужей женщин, с которыми спал, — сердито воскликнул я. — На мне висела бы сотня трупов. Не меньше!
— Ну, тут дело другое. Женившись на Дарси, вы получили бы наследство, которое оставил ей отец. Два миллиона долларов. Неплохие денежки для нищего репортера? А, мистер Стэнли? — торжествующе проговорил коп. — Рэндольф вам сильно мешал.
— Если бы я предложил Дарси выйти за меня замуж, она сама бы разорвала помолвку с этим болваном! И его не нужно было убивать! И потом. Я ничего не знал о наследстве! Дарси рассказала мне об этом после смерти Рэндольфа! Вы можете спросить ее!
— Сейчас вы можете сказать, что угодно, — проговорил сухо Грей.
— Почему вы не спросили меня, где я был во время убийства? — зло буркнул я.
— И где вы были во время убийства? — услышал я голос шерифа.
Он вошел в кабинет. Грей уступил ему место, Лафорест удобно устроился за столом и с довольной ухмылкой взглянул на меня. Сволочь, подставил меня.
— А когда оно произошло? — спросил я.
— Вам лучше знать, — изрёк шериф, также гнусно улыбаясь. — Мистер Стэнли, я вам настоятельно советую признаться. Иначе…
— Иначе что? — быстро поинтересовался я.
— Иначе я не гарантирую вам безопасность. Если вы признаетесь в убийстве, — ледяным тоном проговорил шериф. — Мы вас сразу же отправим в центр. Там вы получите адвоката. Если же нет. Вам придется сидеть в этом здании. Ждать его. А жители нашего города очень обозлены убийством Келли Рэндольфа. Они могут ворваться сюда и линчевать вас. Нам будет трудно вас защитить. Очень трудно.
Я ощутил приступ неконтролируемого бешенства. Каков мерзавец. Подставил меня, а теперь еще и угрожает! С трудом взяв себя в руки, я саркастически произнес:
— Да, шериф, здорово вы все это провернули. Вызвали меня на место преступления, заставили взять в руки клещи, которыми сами же разорвали горло несчастного Рэндольфа. А теперь решили обвинить меня. Замечательно. Но зачем так сложно? Убили бы меня, как всех остальных. Инсценировали бы нападение люпана. Или боялись, что убийство приезжего репортера вам с рук не сойдет, как со всеми остальными?
— Не оскорбляйте меня, мистер Стэнли. Я при исполнении, — сухо сказал шериф. — Подумайте над моим предложением. Пока оно в силе. Уведите его, — приказал он.
Ощущает себя совершенно безнаказанным. Подумал я с отвращением. Я оказался в камере, похожей на узкий, длинный пенал, с койкой, привинченной к полу, раковиной и унитазом. Забравшись с ногами на кровать, я прижался спиной к холодной поверхности стены и задумался. В такое идиотское положение я раньше никогда не попадал. Угрозы шерифа я воспринял всерьез. Я мог признаться, а потом уже с помощью адвоката выкрутиться. Но получив признание, они могли меня тут же в камере повесить, инсценировав самоубийство на почве угрызений совести. В любом случае я должен выбраться отсюда как можно скорее. Я вскакивал с койки, мерил шагами камеру. Окошко с толстой решеткой выходило на двор, окруженный четырьмя глухими стенами, сверху их закрывал сетчатая крыша. Даже, если я каким-то чудом выбрался бы из камеры, далеко уйти бы не смог. Время тянулось мучительно долго. Мне принесли еду, какой-то мерзкий суп, к которому я не притронулся. Солнце садилось, последние лучи упали через окно, создав копию решетки на полу, вызвав у меня непроизвольный приступ черной меланхолии. Меня привлек звон ключей в замке. Вошел охранник, нацепил на меня наручники и повел по коридору. Мы вышли в небольшую комнату без окон, посредине которой стоял металлический стол. Охранник усадил меня на один из стульев. Через пару минут стремительно вошел худощавый, немолодой мужчина с безупречной стрижкой, в дорогом, великолепно сидящем на нем, костюме в елочку. Его смуглое, гладко выбритое лицо с цепким взглядом умных, пронзительных глаз и волевым ртом, было совершенно мне незнакомо. Он сел напротив меня и представился:
— Альфред Гриффитт, адвокат. Я знаю о вашем деле. Доверьтесь мне, — добавил он, осторожно показал мне записку, где было написано одна фраза: «Меня прислала Дарси», быстро закрыл рукой и положил в карман. — Я прекрасно понимаю, ваше положение сложное, — нарочито громко произнес он. — Серьезное обвинение. Расскажите мне все, что знаете.
Я постарался, как можно внятнее объяснить ситуацию. Он внимательно слушал, не перебивая, и только что-то время от времени чиркал в блокнотике. В кабинет вошел шериф с довольной физиономией.
— Ну что, мистер Гриффитт, вы пообщались с вашим клиентом? — поинтересовался он. — Он решил признаться?
— Пока нет. У меня возникли вопросы к вам, — сказал Гриффитт спокойно. — Законность улик, которые добыли ваши подчиненные, вызывают у меня сомнение. Первое, на основании чего вы проводили обыск номера мистера Стэнли? У вас был ордер прокурора?
— Я как представитель закона… — начал шериф.
— Ясно. Мистер Стэнли присутствовал во время обыска?
— Нет. Но в связи с тяжестью преступления… — попытался объяснить шериф.
— Значит, рубашку и обувь пока исключаем. Второе, как вы определили, не взяв предварительно у моего клиента отпечатки пальцев, что отпечатки на клещах, принадлежат ему?
Шериф нахмурился, перекатывая желваки.
— Клещи лежали в его машине. Мы обыскали и нашли их. А машину он взял напрокат… — наконец, нашелся Лафорест.
— На основании чего вы обыскивали машину? У вас есть ордер прокурора? — спросил спокойно Гриффитт.
— Пока нет. Но …
— Значит, клещи тоже исключаем. Третье. Вы проверили, есть ли у мистера Стэнли алиби?
— Он нам ничего не сказал, мы подумали…
— Вы его не спрашивали. А я могу уточнить. Мистер Стэнли находился во время убийства в номере гостиницы. Этому есть свидетели. И, четвертое, у моего клиента не было мотива убивать мистера Рэндольфа.
— Был! — злорадно воскликнул шериф. — Они ненавидели друг друга! У нас есть куча свидетелей! И на основании этого и был произведен арест! А когда мы взяли отпечатки пальцев, и сравнили с отпечатками на клещах! То…
— Шериф, если бы люди убивали всех, кого ненавидят… — проронил снисходительно Гриффитт. — На земле уже никого бы не осталось.
— Но у Стэнли связь с мисс Розелл, он хотел уничтожить соперника! — воскликнул шериф.
— Мисс Розелл сказала мне, что сама разорвала помолвку с мистером Рэндольфом. И поскольку все улики вы получили с нарушением закона, я увожу моего клиента из участка под залог. Вас устраивает такое положение вещей?
— Нет! — прорычал злобно Лафорест. — Стэнли может сбежать!
— Мистер Стэнли — известный репортер. Уважаемый член общества. У него нет желания сбегать, — проговорил Гриффитт снисходительно. — Я ручаюсь своей репутацией, что он этого не сделает. Идемте, Стэнли.
Я, как любой нормальный человек, ненавижу адвокатов. И со злорадным удовольствием рассказываю анекдоты об их жадности и беспринципности. Но этот незнакомец так виртуозно вытащил меня из камеры, щелкнув по носу шерифа, что я пришел в щенячий восторг. Я встал, и с улыбкой протянул шерифу руки в наручниках. Он злобно просверлил меня взглядом, но все-таки вытащил ключи. Мы вышли наружу, я вдохнул свежего воздуха.
— Спасибо, Гриффитт, — сказал я. — Вы спасли меня от неминуемой смерти.
— Пока рано говорить о спасении, — возразил он. — Идемте, нас ждут.
Около участка стоял темно-синий «Шеви» с затененными стеклами. Гриффитт открыл мне заднюю дверь. Я сел внутрь и сразу попал в жаркие объятья Дарси.
— Дорогой, я так волновалась, — пролепетала она, прижимаясь ко мне. — Слава Богу, Альфред сумел быстро приехать.
— Спасибо, милая, — прошептал я, обняв ее.
— Мистер Стэнли, я могу сейчас же отвезти вас в аэропорт, — предложил Гриффитт, оборачиваясь к нам.
— Нет! Я должен вывести шерифа на чистую воду! Чего бы мне это не стоило, — воскликнул я.
— Вы очень рискуете, — проронил Гриффитт задумчиво. — Оставаться в городе для вас очень опасно. Но я постараюсь вам помочь.

8.

Я переселился в особняк Дарси. Гриффитт посоветовал мне так сделать. Он сказал, это частная собственность и копы без ордера на обыск влезть не смогут. Мы прогуливались с Дарси в лесу, рядом с особняком. Сидели у водопада, как настоящие влюбленные. Я прекрасно себя чувствовал. Лишь изводила одна мысль — как отвести от себя обвинение и доказать, что все убийства совершал Лафорест. В этом я уже не сомневался. Джесси притащил мне пачку фотографий. Я внимательно их исследовал, и вдруг обнаружил такое, что заставило меня радостно воскликнуть:
— Вот оно!
— Что? — заинтересовался Джесси. — Ну, это неудачный снимок, — протянул он разочарованно. — Почему ты его-то выбрал?
— Ты здесь случайно заснял содержимое багажника машины шерифа. Когда снимал место убийства Рэндольфа. Здесь хорошо видны клещи, которые упали мне на ногу. Лафорест имитировал ими раны, которые якобы наносил люпан. И мохнатые тапочки, которыми он воспроизводил следы волка-оборотня. Эх, если бы это был негатив, — сказал я, устало откидываясь на спинку дивана.
— А зачем тебе именно негатив? — удивился Джесси.
— Цифровое фото суд не примет, как доказательство.
— Почему? У цифровика тоже есть аналог негатива, — сказал Джесси спокойно. — Называется RAW — слепок с матрицы.
— С чего слепок? — не понял я.
— Ну, так называется. Короче, подделать это невозможно, — теряя терпение, пробурчал Джесси. Он ненавидел объяснять мне всякие хитроумные термины, которые касались фотодела.
— Ладно, я тебе поверю.
Когда Джесси ушел, мне в голову пришла гениальная идея. Дарси уехала на этюды, Брукс с женой ушел в гости. Я решил проникнуть в дом шерифа и обыскать его! Я был стопроцентно уверен, именно он надевает шкуру волка-оборотня и пугает горожан. Я незаметно выскользнул из особняка и прокрался к дому шерифа. Подняв окно, я влез внутрь. Где он может хранить эту шкуру? Наверняка на чердаке. Где же еще? Я быстро сориентировался и осторожно по лестнице пробрался наверх. На чердаке пахло сыростью, заплесневелым деревом. Увидев в углу сундук, я кинулся к нему и начал рыться. Ничего! Оглядевшись, я увидел еще один сундук, только закрытый. Сидя в тюрьме, я познакомился с несколькими способами вскрытия несложных замков с помощью пары зубочисток или шпилек. Я аккуратно открыл замок, обыскал сундук. И здесь пусто. Кажется, моя идея провалилась. Я решил проверить весь дом. Ступая на цыпочках, спустился на второй этаж, открыл дверь и увидел небольшую комнату с застеленной кроватью, тумбочку рядом с ней. Открыв ящик под кроватью, увидел аккуратно сложенное белье, полотенца, салфетки, пижаму. Выскользнув из спальни, я прошелся по всем комнатам. Меня постигло полное разочарование. Я спустился на первый этаж, в большую гостиную с камином, декорированным резным природным камнем, с живописными полотнами на стенах. Один из пейзажей показался мне странно знакомым, но я не смог вспомнить, что мне это напоминает. В гостиной стоял большой, овальный стол на ковре с блеклым рисунком, несколько мягких кресел, кожаный, низкий диван с металлическими подлокотниками, гардероб, сервант. Я ринулся к гардеробу, открыл створку и с ужасом услышал, как в замке поворачивается ключ. Я быстро оглянулся, добежать до двери я уже не успевал. Я юркнул внутрь и осторожно закрыл дверцу. В дом вошло несколько человек, среди них я узнал шерифа. Он бросил на стол ключи и упал в кресло. За ним прошли мужчина и женщина. Это были Гриффитт и Дарси. Что они здесь делают?
— Ну что ты решила? — спросил шериф. — Ты уговоришь репортера уехать или нет?
— Уговорю, — еле слышно сказала Дарси. — Какого черта, Лафорест, ты его подставил? — с раздражением бросила она.
— Ой-ой-ой, как жалко. Ничего не случилось с твоим Стэнли, — кривляясь, возразил Лафорест. — Ну, посидел в камере. Пожрал баланду. Ничего страшного. Этим мерзопакостным репортеришкам полезно иногда попариться в тюряге. Чтобы не совали свой нос, куда не следует. Зато, детка. Он понял, как сильно ты его любишь. Вот, пригласила лучшего адвоката, который тут же вытащил из сырой камеры твоего любимого Стэнли, — добавил он, кивнув на Гриффитта, и расхохотался.
— Стэнли не догадывался ни о чем, пока тебе не взбрело в голову убрать Келли, — воскликнула зло Дарси.
— Детка, я старался для тебя, — произнес шериф снисходительно. — Когда ты влюбилась в этого репортеришку, Келли стал мешать тебе.
— Он мешал не мне. А тебе, — буркнула Дарси.
— Нет, дорогая, он мешал всем нам. По твоей вине, — возразил Гриффитт, вальяжно развалившись в кресле. — Когда Рэндольф понял, что ты втюрилась в репортера, испугался, что не получит денежек твоего папаши и стал нас шантажировать. Поэтому мы его убрали. Кстати, больше пугать никого не нужно, — коротко рассмеялся он. — Мы сворачиваем лавочку. Ты должна уговорить Стэнли уехать. Потом мы уберем все следы. Мне не нравится выражение твоего лица, Дарси, — добавил он настороженно. — Не вздумала ли ты идти в полицию на почве страсти к твоему репортеру? Имей в виду. Я говорю тебе это как адвокат с тридцатилетним стажем, хоть и лишенный лицензии. Мошенничество, шантаж и восемь трупов! Это не шутки. Хотя ты лично никого не убивала и не шантажировала, за соучастие тебе светит не меньше двадцати лет. А двадцать лет он тебя ждать не будет.
— Это точно! — воскликнул злорадно шериф. — Через двадцать лет ты никому не будешь нужна, — загоготал он.
— Конечно, не будет, — сказала Дарси. — Он меня и года ждать не будет. Когда узнает, — тихо добавила она.
— А узнать он не должен, — сурово отчеканил Лафорест, отсмеявшись.
— Зачем я с вами связалась только! — хмуро бросила Дарси.
— Ты хотела славы! Ты же у нас гениальная художница, — проговорил издевательски Гриффитт. — Какую великолепную шкуру оборотня ты придумала! Класс. Я бы вручил тебе приз в миллион баксов за лучший маскарадный костюм! А роскошные рисунки люпанов, которых никогда не существовало в природе?! Я в полном восторге! Вот эта фантазия!— воскликнул он и расхохотался.
— Я хотела создавать комиксы для детей, — с горечью сказала Дарси, подойдя к окну.
— Ну вот, женишь Стэнли на себе, родишь ему деток и будешь рисовать для них комиксы, — ехидно предложил Лафорест.
Мне безумно захотелось вылезти из шкафа и набить ублюдкам морды. Как ловко они водили меня за нос! Дарси строила из себя невинную овечку. Когда Гриффитт и Дарси ушли, Лафорест подошел к гардеробу, открыл створку, повесил галстук, пиджак. Я забился в самый угол, ни жив, не мертв, хорошо представляя, что он сделает со мной, когда поймет, что я подслушал их гнусный разговор. Удобно расположившись у камина с бутылкой виски, Лафорест собирался просидеть так до вечера. Меня это совсем не устраивало. Когда он задремал, мне удалось незаметно выскользнуть из шкафа и сбежать. Я вернулся в особняк с полной уверенностью написать отчет в полицию, где рассказать обо всей шайке. Когда Дарси вошла в гостиную, я сидел за ноутбуком и лениво нажимал на клавиши, сочиняя ничего не значащие предложения. Описать в подробностях то, что услышал, я собирался без свидетелей.
Она небрежно бросила этюдник, подошла ко мне, и, положив руки мне на плечи, поцеловала в щеку.
— Что делаешь? — спросила она мягко.
— Заметку для Лакосты, — как ни в чем, ни бывало, ответил я.
— Новые сведения появились?
— Да нет. Подвожу итоги. Знаешь, крошка, я решил уехать, — сказал я. — Давай прямо завтра улетим в Сан-Франциско, — добавил я, бросая на нее изучающие взгляды.
— Почему так срочно? — удивилась она. — Ты же хотел добиться оправдания.
— В Сан-Франциско это будет сделать проще.
Я считал, она обрадуется, прыгнет мне на шею, начнет целовать. Ей так легко удалось меня обмануть. Но она устало присела на диванчик рядом и сказала:
— Знаешь, я кое-что вспомнила. Я не придавала этому значения. А теперь, после всех этих событий. Я видела, как шериф Лафорест подкладывал тебе клещи. Он возился около твоей машины, я решила, что так и нужно. Он ведь служитель закона. Но теперь я понимаю, что он делал на самом деле.
— Вот как? И когда ты это видела? — поинтересовался я.
— Два дня назад. Тебе поможет это, дорогой?
— Думаю да. Кстати, у меня есть фотография, где заснят багажник машины шерифа, там лежат клещи и мохнатые тапочки, из шерсти яка, — сообщил я деловито. — Думаю, Лафорест ими воспроизводил следы люпана. Чего я пока не могу понять, кто мог бегать в этой шкуре и пугать горожан. Шериф не годится для этого. Слишком грузный. Этот тип должен резво бегать, прыгать. Видимо, молодой парень, — добавил я, бросая незаметные взгляды на Дарси, но она почему-то совершенно не среагировала на мои слова. Будто ушла в себя. — Дарси, ты меня слышишь? — попытался я привлечь к себе внимание.
Дарси вздрогнула и, бросив на меня странный взгляд, проговорила быстро:
— Да-да, дорогой, я с тобой согласна. Извини, у меня болит голова, пойду приму лекарство и полежу. Ты не возражаешь?
— Нет.
— Крис, может быть тебе съездить за билетами прямо сейчас? — вдруг предложила она.
— Я могу по интернету заказать, — возразил я.
— Я думаю, будет лучше, если ты съездишь, — настойчиво повторила она.
Улики хочет спрятать. Ничего не получится, дорогая моя.
— Хорошо, я съезжу, — бодро сказал я, поцеловал ее в щечку, сбежал по лестнице и сел в машину.
Я отъехал на достаточно большое расстояние, чтобы Дарси успела начать свою деятельность. Я представил, как она лихорадочно пытается уничтожить улики. Но почему-то не ощутил злорадства, наоборот, в душе возникла жалость. Я остановил машину и задумался. В сущности, участие Дарси в этом деле было незначительно. Да, она знала о преступлениях, ну и что? Хотя. Может быть, мне не все известно. Я развернулся и направился к особняку. Вбежал в прихожую и крикнул:
— Дорогая, я забыл бумажник.
В ответ я услышал мертвую тишину. Я поднялся по лестнице в гостиную, увидел на столе большой чемодан и белый конверт. Мне это совсем не понравилось. На конверте я прочел: «Для Кристофера Стэнли». Я открыл чемодан, и, совершенно не удивившись, обнаружил мохнатую шкуру, с длинной пастью волка-оборотня, и кривыми когтями. В стеклянные глаза были встроены лампочки, которые загорались, создавая впечатление адского пламени. Я сунул конверт в карман и уселся на диванчик рядом.
— Адель, где мисс Розелл? Она уехала? — спросил я проходившую мимо горничную.
— Нет, мистер Стэнли, — как всегда, сильно шепелявя, ответила она. — Она в своей спальне.
В спальне? Что она там может делать? Сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Я пошел вначале медленно, потом все быстрее и быстрее, в конце концов, я стремительно бежал, перепрыгивая несколько ступенек. Дверь была заперта, я начал колотить, звать Дарси. Выбил дверь. Она лежала на кровати, бледная как мел. У меня впервые в жизни задрожали руки. Я бросился к ней, потряс за плечи. Попытался нащупать пульс. Приложил ухо к груди и где-то в глубине услышал чуть заметный стук. Вокруг кровати я заметил рассыпанные пустые коробочки, очень много белых коробочек с красно-синей полосой. Когда она успела все выпить?! Я схватил одну из них, завернул Дарси в одеяло, кинулся к машине. Я мчался так, будто за мной гналась стая чертей или сам прародитель зла преследовал меня. Летел, не обращая внимания на светофоры, дорожные знаки. Я буду ждать двадцать лет, тридцать лет, всю жизнь. Только не умирай, малышка, не умирай. Пожалуйста.
Я ворвался в ту же самую больницу, где лежал после нападения. С Дарси на руках бросился к проходящему мимо мужчине в белом халате. Он отпрянул, будто увидел дьявола. И на его лице появился нескрываемый ужас.
— Моей жене плохо! — крикнул я. — Помогите. Быстро.
Если врач замешкался бы на секунду, я точно пристрелил бы его. Но он засуетился, вызвал других, и Дарси увезли на каталке. В последнюю секунду я успел сунуть в руки медсестре коробочку из-под лекарства, с помощью которого малышка хотела свести счеты с жизнью. Я садился на кожаный диванчик, вскакивал, мерил прихожую шагами. Посетители шарахались от меня, как от чумного, прячась по углам. Я мстительно обдумывал, как убью этих двух мерзавцев — Лафореста и Гриффитта. Застрелю. Или перережу горло. А трупы закопаю на кладбище домашних животных. Время тянулось невыносимо долго, изматывая меня все сильнее. Я вдруг совершенно ясно осознал, если мое рыжеволосое солнышко погаснет, жизнь потеряет всякий смысл. Я уничтожу тех, кто виноват в этой гнусной истории и застрелюсь. Когда скрипнула дверь, ведущая в коридор реанимации, мне показалось, у меня остановится сердце. Я резко обернулся и со страхом попытался по выражению лица врача понять, что с Дарси. Издалека он улыбнулся мне и сказал:
— Все в порядке, не волнуйтесь. Ваша жена пришла в себя. Вы успели вовремя ее привезти.
В два прыжка я оказался рядом, испугав его до полусмерти.
— Я могу ее увидеть? — быстро спросил я.
— Да-да, конечно, — побледнев, как полотно, пробормотал он, отстранившись. — Только, не волнуйте ее, — крикнул он мне вслед.
Я распахнул дверь. Дарси лежала расслабленно на кровати, обвитая датчиками. Ее смертельно бледное лицо сливалась с белой подушкой. Она открыла глаза и печально взглянула на меня.
— Зачем ты меня спас, Крис? — спросила она еле слышно, одними губами.
— Потому что я тебя люблю, — ответил я, присев рядом. — Я не смогу жить без тебя.
— Ты прочел письмо?
— Нет. Но я все знаю, милая. Я буду тебя ждать, двадцать лет, тридцать лет, хоть всю жизнь, — сжав ее руку и нежно поцеловав, сказал я.
— Не надо, — отвернувшись к стене, произнесла она, и я заметил дорожки слез, побежавших по ее щекам. — Ты такой хороший, Крис. Добрый. Сильный. Почему я не встретила тебя раньше.
— Какая разница? Мы встретились сейчас. И все будет хорошо. Если понадобится, я пристрелю Лафореста и Гриффитта. И никто не узнает.
Она повернула ко мне заплаканное лицо и слабо улыбнулась.

Эпилог

Когда состоялся суд, Лафорест и Гриффитт старались все свалить друг на друга. И оба пытались оклеветать Дарси, заставить поверить, что она была мозговым центром их шайки. На самом деле она только искала сведения о тех мерзавцах, которых потом шантажировали Гриффитт и Лафорест. А все началось с кузины Сони. Они с Дарси были очень хорошими подругами. Соня обожала домашних животных, поэтому в особняке жило не меньше дюжины кошечек, собачек, хомячков, попугайчиков. И горько рыдала всякий раз, когда теряла одного из своих любимцев, для которых и было сооружено кладбище. Очень добрая, милая девушка. Гилтнер соблазнил Соню. Когда она забеременела, он испугался, уговорил сделать аборт, практически убил ее. И вышел сухим из воды. Дарси очень переживала. Этим воспользовался шериф Ксавье Лафорест. Увидев картинки, которые рисовала Дарси, он предложил создать образ кровожадного зверя, который будет мстить негодяям. Дарси сочинила рассказы, сделала рисунки. Очень убедительные.

На суде Лафорест пытался доказать, что он только маскировал следы, а семь убийств совершил Рэндольф. Хотя несостоявшийся муж Дарси всего-навсего бегал по крышам в мохнатой шкуре с горящими лампочками вместо глаз. Но поскольку убийство Рэндольфа было идентично всем остальным, бывшему шерифу дали двадцать пять лет за каждый труп. Гриффитту за мошенничество и шантаж — двенадцать. Дарси, из-за глубокого раскаянья и сотрудничества с офисом прокурора округа, получила три года. Условно. В сущности, больше ей все равно бы не дали. Гриффитт лишь запугивал ее. Мы поженились, и на деньги ее отца, которых оказалось в четыре раза меньше, чем сказал лейтенант (дядя Дарси постарался), купили маленький домик. За серию очерков я получил, наконец-то, журналистскую премию «Золотое перо». Но это не идет, ни в какое сравнение с тем, какой приз я получил, благодаря поездке в Стрэнджфилд! Я не могу сказать, будет ли у меня столько же детей, сколько у Джесси, но то, что я буду любить их не меньше, чем он своих. Это точно.

По законам жанра новичка должны припугнуть.

Необычайно ценная инфа для читателя? Мой принцип - пусть поступки говорят за себя. А пояснений поменьше.

На мой взгляд, авторская речь, хоть повествование и от первого лица, иногда не очень хорошо играет. И у вас это довольно часто случается. Вот эта фраза мне не понравилась. Почему бы дальше, вот здесь

Гордо представился я. Или - самодовольно представился я. - И сразу становится ясно, что он гордится победой.

Во-первых, эти два предложения надо бы объединить в одно. Во-вторых, хорошо попал - чисто русская идиома, здесь она неуместна.

Здесь тоже самое. Вы не умеете выделять прямую речь или размышления героя?

Здесь уместнее двоеточие, а не запятая.

Ахаха! В мире полно толстяков, которым живот ничуть не мешает! Взгляд женщины.

Откуда он мог знать, что грудь упруга? Он ведь еще не трогал?

Избегайте штампов.
Сочинение не без огрехов. Детектив с мистическим уклоном. Самое печальное, автор, что при прочтении постоянно присутствует ощущение дежавю. Будто все это я уже видел или читал... Что ж, дождемся окончания...

Какого окончания? Там же черным по голубому написано - "эпилог". Всё уже закончилось.

Верба, я читал без последней главы. Видимо, автор выложила ее после моего коммента.
Ну, что ж, хэппи-энд это хорошо. Хороший рассказ, не без погрешностей, но хороший. Но править надо. Я еще бегло прошелся, ибо вычитывать времени мало, да и желания нет. Своё не успеваю. В любом случае, было любопытно ознакомиться со стилем и слогом нашей silverrat.
Автор, а давно ли это было написано?
И да, жаль, что оборотень оказался ненастоящим - я люблю мистику, а здесь был сеанс черной магии с разоблачением.

Monk, спасибо, что посмотрели.


Это не мистический детектив, это иронический детектив. Там мистики никакой нет. Я попыталась иронизировать над штампами. Но потом я эту вещь переписала уже на русский лад.

Давно. Года три назад. Потом я написала еще одну часть, с этим же персонажем уже на русский лад. "Долина троллей". Потом еще роман, реальный мистический детектив, с этим же персонажем. И бросила совсем писать.