Автор: Антон Кокин (narodprotiv)


Букинист



Я познакомился с Букинистом случайно. На листочке, выпавшем из полуразвалившегося сборника советской фантастики, был указан номер телефона, а ниже шел текст сообщения:
"Книги с автографами. Звонить строго с 10—го по 16—е апреля после 18 часов".
Тетрадка, из которой был вырван лист с запиской, была довольно старой, на это указывали желтоватая рыхлая бумага и поля, начертанные простым карандашом - раньше школьники вручную расчерчивали поля в тетрадках: карандашом и по линейке. На обратной стороне листка сохранились перечеркнутые красными чернилами уравнения, расплывшиеся то ли от воды, то ли от слез нерадивого ученика.
Мне стало любопытно и 13 апреля я позвонил. После третьего гудка трубку сняли — ответил мужчина с неприятной развязной хрипотцой в голосе.
Я представился и сообщил, что коллекционирую русскую дореволюционную и советскую фантастику: книги, альбомы, журналы с фантастическими произведениями. И добавил, что особый интерес для меня представляют книги с автографами.
Мой собеседник оживился и предложил встретиться утром следующего дня на кольцевой станции метро "Киевская" у торцевой стены, пообещав, что захватит с собой роман "Аэлита" Алексея Толстого с дарственной надписью автора.
Я согласился не раздумывая.

Стена была перегорожена ограничительной красно—белой лентой, так что встать под панно с Лениным и держаться подальше от суетливых пассажиров не удалось. Да и само ожидание в метро утром будничного дня, не зная, как выглядит человек и во что он одет — сущее безумие. Приходится всматриваться в каждое лицо, надеясь по взгляду, по движениям человека узнать своего визави. А в это время толпы людей со злыми невыспавшимися физиономиями пробегают мимо, рвутся к поездам, стремясь занять свободные места в переполненных вагонах. Ну, а если не повезет, встать где-нибудь подальше от дверей и закрепиться, обороняя свое крохотное личное пространство от других пассажиров.
Я не успел об этом толком поразмышлять, как передо мной возник высокий сутуловатый мужчина и, глядя на меня сверху вниз, крикнул почти в лицо:
— Вы — Сергей?
Я кивнул.
Он достал из потертого пакета небольшой блок, завернутый в газету, распеленал его и протянул мне книгу.
В первый момент я опешил. Я ожидал увидеть растрепанный, потасканный читателями бумажный хлам, а вместо этого передо мной оказалось новенькое издание 1937 года в твердом переплете. Я даже уловил запах свежей типографской краски. Крепкий шитый блок, чистая матерчатая обложка коричневого цвета. Я открыл книгу и на форзаце обнаружил надпись, сделанную небрежным размашистым почерком:
"Моему далекому почитателю с любовью и пожеланием всяческих успехов. Ал.Толстой".
Автограф был четким, словно его оставили сегодня или только вчера.
— Это, что — новодел?
Мужчина улыбнулся, как мне показалось снисходительно, и на его худом лице, там, где должны быть ямочки на щеках, прорезались две глубокие морщины.
— Ну, что вы, молодой человек! Просто издание очень хорошо сохранилось, его никто долгое время не брал в руки, как вы можете видеть.
— Но это же невозможно! Ведь прошло более семидесяти лет…
— Друг мой, время - непостижимая штука.
После этой глубокомысленной фразы мы замолчали: я вновь уставился в книгу, перелистывал страницы, читал выходные данные, а мужчина все так же стоял совсем близко ко мне, словно боялся, что я дам дёру.
Я колебался, все свидетельствовало о том, что передо мной подделка. Допустим, что год издания — 1937, издательство — "ДЕТИЗДАТ ЦК ВЛКСМ", а почерк очень похож на толстовский, насколько я мог судить по ранее виденным рукописям и редким автографам писателя. Но состояние книги — идеальное и это меня смущало. Даже находясь в библиотечных запасниках книге вряд ли бы удалось так хорошо сохраниться: пыль, вездесущие микробы, переставления с полки на полку — все это так или иначе оставило бы свой след на обложке, на корешке, на страницах.
Я спросил:
— И сколько вы хотите за неё?
— Десять тысяч. Рублей, разумеется.
"Дороговато", — подумал я.
— Так что, молодой человек? Будете брать?
— Где вы ее взяли?
Улыбка сошла с его лица и он сжал и без того тонкие губы. Ответа не последовало.
После минутной паузы размышлений на тему: попаду ли я на деньги, если книга окажется подделкой, я рискнул. А вдруг, это настоящее издание? Вдруг, оно действительно так хорошо сохранилось, отлеживаясь где-то в богом забытом закоулке архива, куда никто не заглядывал много лет? Все возможно в этой жизни. Еще я подумал, что отдам книгу на экспертизу. О чем и сообщил продавцу, надеясь увидеть на его усыхающем лице что-то, что изменило бы мое решение о покупке. Он улыбнулся, но снова не произнес ни слова, лишь прижал ладонь к своей груди и покачал головой, словно говоря — "делай, что хочешь".
На прощанье я спросил его — скорее, чтобы не спугнуть мошенника, если он таковым окажется — есть ли еще книги с автографами русских фантастов. Его ответ снова озадачил меня:
— Скажите, чей автограф вам нужен и я постараюсь достать вам его.
Я застыл с открытым ртом, не зная, что сказать. Чудеса или я настолько лопух, что этот мужик решил развести меня повторно.
— Э-э-э… Что, назвать любого автора и вы сможете…
— Постараюсь, — перебил он меня. — Но, через год.
Я вспомнил о странной записке и завалил мужчину вопросами, мучившими меня всю неделю:
— Почему вы в той записке указали такой короткий промежуток времени? Вы живете не в Москве? И почему сможете принести книги с автографами только через год? Где вы работаете?
Снова эта противная снисходительная улыбка:
— Так вы назовёте нужного вам автора или будете задавать вопросы, которые вас не касаются?
Меня вдруг разобрало такое любопытство, что я проигнорировал его грубость.
— Гоголь, — выпалил я первую пришедшую на ум фамилию.
Мужчина отступил на шаг и посмотрел на меня с некоторым изумлением. Я расценил это как маленькую победу над самоуверенным типом.
— Да, Гоголь. Николай Васильевич, - зачем-то уточнил я.
Он покачал головой — медленно, будто взвешивая свои возможности и сомневаясь, что это ему по силам.
— Слишком давно… давно он умер. Его уже не застать.
— В каком смысле "не застать"?
— А, забудьте. Я могу добыть вам автографы лишь тех людей, которые жили в прошлом веке, а Гоголь умер очень давно.
Я снова в ступоре. Его ответы не давали никакой информации, они лишь провоцировали меня на новые вопросы, но я уже чувствовал, что это бесполезно. Этот мужчина — загадка для меня или же он ведет какую-то хитрую, непонятную игру со мной.
Мы все же договорились встретиться на этой же станции ровно через год. Я попросил его принести мне одно из первых изданий романа «Человек-амфибия» Беляева.

Человек, продавший мне "Аэлиту", не соврал. Спустя полгода после нашей встречи эксперты подтвердили подлинность и книги, и автографа А.Н. Толстого. Отдел редких книг "Ленинки" даже предложил выкупить у меня это издание за вполне приличные деньги, но я отказался. Если они сейчас готовы раскошелиться на такую сумму, то что же будет через несколько лет? Нет, я пока не был готов расстаться с такой ценностью. И с нетерпением ждал весны, ждал новой встречи с загадочным Букинистом, как окрестил я того странного человека.

И вот настал день встречи. Я позвонил по известному мне телефону и вновь услышал хриплый голос Букиниста. Он выполнил мою просьбу — достал книгу Беляева с автографом, и просил за нее все те же десять тысяч рублей. Чудак, человек!
Когда мы встретились, я снова попытался разговорить Букиниста, узнать, откуда у него такие книги в идеальном состоянии, да еще и с автографами по заказу. Но, увы, ни на один из своих вопросов я так и не получил ответа. Букинист молчал, как немой продавец бульварного чтива в поездах дальнего следования. Мы попрощались, сухо кивнув друг другу и пожав руки.
Наверное, через какое-то время я бы забыл о нём, но пару дней спустя, устроившись в любимом кресле и рассматривая книгу Беляева, я увидел торчащий из-под корешка кончик бумаги. Не знаю, почему я не заметил его раньше. Я потянул за кончик и вытащил листок, сложенный в тугую гармошку. Листок оказался исписанным с обеих сторон мелким убористым почерком, каким обычно студенты пишут шпаргалки. Я придвинул торшер поближе, надел очки и стал читать.

«Дорогой Сергей! Разрешите мне вас так называть, хоть мы друг другу не очень-то понравились, верно? Ну, да это все лирика, не имеющая к моему рассказу никакого отношения. А мне есть, что рассказать вам, как бы фантастически это не звучало.
Десять лет назад мой сын неожиданно заболел. Он стал жаловался на давление в затылке и ознобы. Врачи не могли определить характер заболевания. Они проводили исследования, брали анализы и все без толку. Сыну было плохо. Сначала он перестал ходить на занятия в университет, потом отказался от чтения и просмотра телевизора, даже радио просил меня выключать, чтобы оно своей болтовней не утомляло его. Он все время лежал и с каждым днем ему становилось все хуже и хуже. Я же ничего не мог сделать для него, а врачи свернули свои исследования, обвинив сына в симуляции. Я и сам одно время склонялся к этой версии, но все же страдания сына были настолько реальными, что я перестал сомневаться в его непонятной болезни. Болезни ли?
С началом весны у сына проявились галлюцинации. В редкие периоды, когда его отпускало, он рассказывал мне, что слышит какие-то звуки и чувствует вибрации воздуха. Эти вибрации то усиливались, то слабели. А звуки, которые сначала ему казались просто шумами, постепенно стали превращаться в голоса. Вот только слов он не мог разобрать.
Однажды вечером я приехал со службы – в то время я служил в ЦАМО в Подольске – и увидел, что сын лежит на полу, скрючившись в позе эмбриона. На нем была странная одежда, а правая рука сжимала какую-то бумажку. Глаза сына были закрыты и мне показалось, что он умер. Я подскочил к нему, прикоснулся к его лицу и … слава богу, он был жив. Лицо его пылало, вероятно у него был жар, но главное – он был жив. Я обнял сына и заплакал.
Ближе к полуночи сыну стало лучше, температура спала, голова уже не болела так сильно. Я помог ему сесть на диване, подложив под спину пуховую подушку. Напоил чаем с медом и сел рядом. Так мы и сидели, думая каждый о своем, пока сын первым не нарушил молчание:
- Папа, я видел Кирова.
- Какого Кирова?
Сын не ответил, но я понял, о ком он говорит. О соратнике Сталина, застреленном в Смольном в декабре 1934 года ревнивым супругом любовницы Сергея Мироновича.
Я решил, что у сына стали проявляться визуальные галлюцинации, но он, словно прочитав мои мысли, сказал:
- Я не бредил, я действительно видел Кирова на Красной площади. Был какой-то праздник или событие какое, не могу точно сказать, но людей было очень много.
- И как же ты там оказался? Ты, верно, смотрел какой-то документальный фильм, вот тебе и почудилось.
- Папа, я не смотрю телевизор, ты же знаешь! Я не вру.
Что я мог сказать на это? Мой сын сошел с ума? Болезнь довела его до безумия?
- Ты не веришь мне! – это был не вопрос.
Я покачал головой и улыбнулся.
Сын вздохнул и отвернулся. Я плотнее укрыл его пледом и тут заметил на полу смятую бумажку. Я поднял ее и развернул. Это был обрывок газеты «Правда» от 26 января 1934 года.

На следующий день за завтраком сын сказал, что хотел бы выйти на улицу, прогуляться. Я возразил ему, что он еще очень слаб, но сын заверил меня, что ему гораздо лучше и вообще, он взрослый и в состоянии сам о себе позаботиться. Упёртый, весь в меня.
Мы не говорили с сыном о его «видениях», предпочитая общаться на нейтральные темы, но мои мысли все время возвращались к тому газетному обрывку и старой одежде, которая была на сына, когда я его нашел лежащим в беспамятстве на полу у дивана. Обрывок… Именно он больше всего не давал мне покоя и я решил, что расспрошу сына, когда ему станет лучше. А здоровье моего мальчика действительно улучшалось, к нему вернулся аппетит, внутричерепные спазмы прекратились и головные боли больше не мучили. Я надеялся, что весь тот кошмар остался позади, что скоро сын окончательно поправится и возобновит прерванную учебу, снова будет встречаться с друзьями и девушками. Все к этому и шло.
В один из летних дождливых вечеров, когда на улицу не выгонишь и собаку, мы с сыном смотрели историческую передачу и тут я вспомнил о газетном обрывке. Время и обстановка были подходящими и я спросил сына:
- Что случилось тогда?
Уточнять вопрос не потребовалось, сын понял меня. Вероятно, он тоже думал о том дне.
- Если бы не одежда, оказавшаяся на мне, и та газета, я бы решил, что это была галлюцинация. Я лежал на диване с закрытыми глазами, мне было плохо, давление в затылке росло, шум в ушах, эти звуки, переходящие в неясные голоса… Тебя рядом не было, цитрамон не помогал, а более серьезные препараты я боялся принимать. Я думал, что умираю.
В какой-то момент я вновь почувствовал сильные колебания воздуха вокруг меня. Ощущения были такими, словно кто-то обмахивает меня веером со всех сторон. Воздух отчего-то становился все прохладнее, просачивался к телу сквозь плед. Шум в ушах стал невыносимым и вдруг все как будто оборвалось, все неожиданно стихло. После такой какофонии тишина казалась неестественной.
Я приоткрыл глаза и увидел, что лежу на лестнице в каком-то промозглом подъезде и держусь руками за перила. От холода пальцы рук скрючились и не отпускали металлические прутья перил. Дрожь пробирала меня насквозь, а ног я не чувствовал вовсе.
Где-то внизу хлопнула дверь и по лестнице стал подниматься человек. Он поднимался очень медленно, ступенька за ступенькой, я даже слышал его тяжелое дыхание. Я хотел крикнуть, позвать на помощь, но скулы свело холодом и губы не двигались. Вскоре, видимо заметив меня, человек остановился, и я услышал шепот. Мне понадобилось усилие, чтобы снова открыть заиндевевшие веки. На меня испуганно смотрела старушка, одетая в темно-синее пальто, а плечи покрывал серый пуховый платок, концы которого уходили за спину. Я застонал.
Старушка попыталась меня приподнять, но я был слишком тяжел для нее. Она бросила авоську с продуктами рядом со мной, кряхтя поднялась на площадку и стала колотить в чью-то дверь. Что было дальше я помню смутно: какие-то мужики занесли меня в квартиру и положили на кровать. Меня обложили резиновыми грелками, ноги обернули в газеты, а сверху укрыли таким количеством верхней одежды и тряпок, что вся эта масса придавила меня к матрасу. Тепло разлилось по телу и я провалился в небытие.

Проснулся я оттого, что услышал скрип. Я открыл глаза и повернул голову. Старушка ворочалась на деревянном стуле, а он скрипел как оглашенный. Я выпростал ноги из под вороха одежды и опустил их на паркетный пол, но тут же снова поджал под себя, ощутив холод.
Я зажмурил глаза, думая, что все еще сплю, но когда вновь открыл их, ничего не изменилось. Я находился в комнате с высокими, наверное, трехметровыми потолками, огромными деревянными решетчатыми окнами и скупой мебелью. Слева от окна стоял шифоньер, а рядом расположилось трюмо с зеркалом. Центр комнаты занимал большой круглый стол, покрытый белоснежной скатертью, а вокруг стояли четыре стула с витиеватыми ножками и высокими спинками. За столом сидела знакомая мне старушка и раскладывала пасьянс.
- Проснулся, милок? – не поворачивая ко мне головы, спросила она.
Я кивнул, хотя вряд ли она могла это заметить.
- Где я?
- Я тебя нашла на лестнице, а соседи помогли занести тебя в комнату, не помнишь?
Я хмыкнул. Голова не соображала.
- Ты был босым и в легкой одёжке. Я тебя здесь раньше не видела. Как звать-то тебя?
- Миша.
- Миша, значит. А я Мария Петровна. Раньше учительствовала, а теперь вот на заслуженном отдыхе, на пенсии, - она засмеялась. – Откуда ты?
- Из Москвы.
- Понятно, - протянула Мария Петровна. – Ну, а босый-то почему? Зима ведь на дворе.
- Зима?
- Зима, милок, зима, будь она неладна. Январь уж.
Я вскочил с кровати и подбежал к окну. Окна заледенели и на стеклах образовались причудливые узоры, а на улице завывал ветер и кружился снегопад. Фонари раскачивались под порывами ветра.
- Ничего не понимаю, - бормотал я. Мысли мои путались, и я никак не мог выстроить их в логическую цепочку. У меня не укладывалось в голове, что еще вчера был март, а сегодня опять студеный январь. Такого не может быть!
- Мне надо домой, - сказал я.
- А где твой дом?
- На Островитянова.
- Не слыхала.
- Это в Ясенево, - уточнил я.
Старушка ничего не ответила, лишь покачала головой.
А я все стоял у окна, смотрел на вьюгу и не мог понять, где же я, черт возьми!
Прошло минут пять и Мария Петровна, убирая карты, предложила:
- Давай-ка поужинаем, а утром отправишься домой в свое Ясенево. Куда на ночь-то глядя?
Сил и желания возражать у меня не было.

На следующее утро Мария Петровна достала из огромного чемодана ботинки, брюки в полоску, черное драповое пальто, коричневый шерстяной свитер, шапку-ушанку и варежки. Положила одежду передо мной, вздохнула и, смахнув слезинку, сказала:
- Примерь, должно подойти. От мужа осталось, хранила. Вот и сгодилось.
Ботинки, да и вся одежда оказалась впору, только вот шапка была великовата и болталась на голове как ведро, да ещё свитер кололся.
- Спасибо вам, я обязательно верну.
- Конечно.
Я еще раз поблагодарил Марию Петрову, от чувств даже обнял ее, и выбежал на улицу. Мне не терпелось оказаться дома и разобраться в ситуации. Возможно, болезнь как-то повлияла на мой мозг и все это мне действительно чудится. Может, я сошел с ума и меня, туго спелёнутого, держат в психушке? Но ведь все так реально…
Район был мне знаком - центр Москвы, значит, где-то рядом должно быть метро. Я шел по улице и высматривал красные буквы «М», но так их и не увидел, потому что то и дело отвлекался на людей, идущих мне на встречу. Люди были одеты так, словно участвовали в массовке на съемках какого-то исторического фильма об СССР: на женщинах береты и платки, на мужчинах шапки-ушанки или кепки, все одеты в серые, темные пальто, воротники подняты. Я не заметил ни одного человека в пуховике или в яркой одежде. Все были одеты просто, тускло и бедно. Я не видел вездесущей рекламы, не было ни одной перетяжки, ни одного щита. Только вывески аптек, магазинов, да названия организаций. По улицам разъезжали довоенные автомобили и слышался гулкий перестук трамвайных колес.
Пронизывающий ветер обжигал мои щеки и я шел, прижимая варежки к лицу, боясь отморозить нос. Я уже хотел спросить прохожих, где тут поблизости метро, как порывом ветра мне в ноги прибило какую-то газету. Я поднял ее, увидел дату и остолбенел.

Я обожал фантастику, бредил ею в детстве, зачитывался «Машиной времени» Уэллса. Но это была фантазия, сказка, не имеющая ничего общего с реальностью, с тем, что происходит со мной прямо сейчас. Мой мозг отказывался верить глазам. Он не мог осознать тот факт, что я каким-то чудом оказался в Москве 1934 года. Я не мифический изобретатель машины времени. Я вообще не очень-то верю в путешествия во времени. Прошлое испарилось, утекло сквозь пальцы и его уже не существует. А будущее? Мы воруем у него секунду за секундой, чтобы в тот же миг отправить эти мгновения жизни в безвозвратное прошлое. Если все так, то где я сейчас нахожусь? Как я сюда попал?
Меня толкнули и я отвлекся от своих парадоксальных мыслей. Я стоял на улице Горького, с газетой в руках и глазел по сторонам, завороженный незнакомым миром.
И вот впереди я заметил колонну людей, которые держали в руках какие-то плакаты. Раздалась команда и толпа организованно зашагала вперед. Я пристроился в конец колонны и через несколько минут мы оказались на Красной площади. Ветер поутих, снег прекратился и я стал всматриваться в людей, стоявших на трибуне мавзолея. Я узнал Калинина по его острой бородке, Ворошилова, Кирова, были еще какие-то люди, но Сталина среди них я не видел. Я крутил головой и пытался запомнить все, что мог увидеть.
Внезапно толпа передо мной забурлила, люди захлопали в ладоши, завизжали. Их взгляды обратились на мавзолей. К микрофону подошел Киров и тишина воцарилась над площадью. Что он говорил, я не помню. Мое внимание рассеивалось необычностью обстановки. Я стал очевидцем давно минувших лет и, возможно, единственным во Вселенной путешественником во времени. Мысль об этом ужаснула меня: как же я вернусь домой? Зная печальную историю своей страны, я ни за что не хотел здесь оставаться. Чувство безысходности, паники внезапно овладело мной и я снова ощутил давление в черепе и пульсирующую головную боль. Боль была настолько сильной, что я рухнул на колени. Снова воздух завибрировал вокруг моей головы, а безумный звукорежиссер в моей голове крутанул на полную мощность тумблер шумовых помех. Моя черепушка уже готова была взорваться, но все неожиданно прекратилось и я провалился в темноту.
Тяжесть… Я почувствовал тяжесть на себе, а когда открыл глаза, то увидел тебя, обнимавшего и качавшего меня, словно ребенка.

Больше на эту тему мы с сыном не говорили. До следующей весны. Все повторилось вновь, точь-в-точь, как год назад. Сын не хотел этого, но что он мог поделать? Только лишь подготовиться к возможному перемещению. В прошлое или в будущее? Мы предположили, что он вновь попадет в тот же самый год и в ту же московскую зиму, но наверняка знать этого мы не могли.
Да, все повторилось. Кроме одного: сына встретил 1906 год. Лето было в разгаре и теплая одежда, предусмотрительно одетая на сына, не понадобилась. Она осталась в том же времени. Сын продал ее на базаре какому-то ушлому мужичку. На вырученные деньги он купил еды, а в книжной лавке Нодельмана приобрел комплект журналов «Нива» и «Скорпионъ». Потом эти журналы я перепродал за смешные деньги.
Каждый год в течении этих проклятых 10 лет сын исчезал в прошлом и возвращался назад. Возвращался не пустой, а всегда с книгами, которые я затем продавал коллекционерам. Вот такой вот у нас был «временной» бизнес!
Вы спрашивали, почему я назначаю встречу раз в году и только весной. Ответ вам известен – сын возвращался домой. И как только здоровье его улучшалось, мы уезжали с ним прочь из этого города. Мне пришлось уйти со службы, чтобы быть всегда рядом с сыном. Мы не знали, как долго все это будет продолжаться. Мы не знали, почему только весной у него начинались эти боли и каким образом он перемещается во времени. Почему он попадал в разные года, но все время в один и тот же век? Вопросы, бесконечные вопросы, ответов на которые мы не находили. И уже не найдем никогда. Два дня назад сына не стало. Он вернулся с вашей книгой, но оправиться уже не сумел. Он умер от кровоизлияния в мозг.
P.S. Я уезжаю из Москвы навсегда, меня здесь уже ничего не держит. Если вы решите придать огласке мое письмо, боюсь, вам никто не поверит. Я бы не поверил. Будьте здоровы.».

Письмо Букиниста я сохранил, как и тот листочек с телефоном и объявлением. Я пытался, и не единожды, позвонить ему, но трубку никто не брал. Думаю, Букинист действительно покинул город, забравший его сына. Куда он уехал, жив ли еще, и насколько реальна вся эта история, я не знаю. Но в одном уверен точно: время – непостижимая штука.

Сначала было очень интересно. Но потом И композиция, мне кажется, неуклюжая немного: эти три матрешки-рассказа друг в друге - под конец теряешься уже, кто сейчас говорит. Ну и попаданство посредством головных болей - тоже скучно.

Это первый рассказ, который чисто по-человечески мне было увлекательно читать. Так сказать, попал в личные авторские вибрации:))) Но сюжет уж больно незатейлив. Мне кажется, можно было бы еще поработать и придумать хотя бы причину попадания сына героя в прошлое, как-то развить тему перемещений технически что ли. А так все словно "повисло в воздухе". Согласен, что начало рассказа более привлекательно.

согласен с джоном - усложнил, начало относительно увлекательное, но рефлексия с метро показалась лишней - весь абзац, на тему не работает, отвлекает, видимо личное, гы-гы... - Вот бараны! - думал он с ненавистью, заслоняя спиной надпись: "Не прислоняться". - Так и топчутся по ногам! Мерзкие, пахучие твари... сорри, отвлекся!
весь фрагмент с букинистом в сущности костяк рассказа, более-менее выписанный - дальше автор погнал объем очерковым стилем, бодрым галопом, кольцуя сюжет объяснялочкой, письменной притом.
наглядное к дедлайну))

Забавно. Я пока поставлю маленький плюсик.

И я согласен с Джоном. Вначале была интрига, и, померла.

Букинист
Идея интересная. Но автор слишком нудно ее реализовал.
Я с трудом дотянул до середины, перескакивая через абзацы. А начало понравилось. Но этого мало. Дальше идет одна вода-вода-вода…

Итак, небольшой отзыв. Читал рассказ самым первым.
Идея очень хороша, начало - вообще выше всяких похвал. Но потом, как будто по склону медленно вниз. Я в конце надеялся узнать что-то, что ударило бы по голове. Но нет. Головные боли и временные перемещения - почувствовал себя слегка обманутым. Это нечестно. Хотя хорошее начало слегка сгладило это недоразумение.



Предложение по конструкции странное. Выбивает из колеи ровного человеческого языка. Такое довольно часто повторяется по ходу текста - наряду с разговорным стилем вмешивается какой-то классический гоголевский призрак - напрягает.




Два одинаковых предложения. Переход между абзацами убит.


Диалоги - люди так не говорят. Звучат слегка неестественно (повторяю, слегка)

Слово сын повторяется слишком часто в начале письма. Напрягает.

Странно как-то вскочил парниша (после того, как чуть не отдал душу за бугор) и пошел гулять по довоенной Москве, да и бабка не очень. Странно. Верю, но не сильно.

Рассказ парня. Определитесь - либо диалог, либо монолог. Люди так не рассказывают о переживаниях.

В целом - отличное начало, мятая середина, разочаровывающий конец.
Но мне понравилось. Я любитель книги почитать, поэтому тема близка. Не пожалел, что почитал. Показалось, что писал автор старше 40. Если нет, то огромный плюс за хорошо созданный образ.

Да, интрига была, а дальше разочаровало. Зря автор оформил это как письмо - очень неуклюже получилось. Письмо читает ГГ, от лица которого ведется повествование, письмо пишет букинист, тоже от первого лица, и полписьма - рассказ сына букиниста от первого лица. Все с одинаковыми по стилистике описаниями, как три человека с одной личностью. Серьезный промах.

Я список кораблей прочел до середины... Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный...

Полностью согласна с предыдущими ораторами))
Начало отличное, потом ниочем.

И еще есть несогласованные предложения, вроде:

Да и само ожидание в метро утром будничного дня, не зная, как выглядит человек и во что он одет

Идея шикарная. Завязка отличная. Дальнейшая реализация идеи - посредственная. Интрига-то заявлена в первую очередь наличием автографов. Они, то есть их добывание, и должны бы стать сюжетообразущим моментом. Человек уходит в прошлое и разыскивает там великих писателей. Можно было такие вставные эпизоды сделать! А вместо этого скучная, шаблонная сцена с бабушкой, лишённая почти всяких примет времени.
И зачем букинисту понадобилось писать такое откровенное письмо совершенно незнакомому человеку?

Вот точно!
У меня тоже такой вопрос возникал. Но он вроде как последний клиент и сильно интересовался способом, а у букиниста сын умер, вот он и выложил все эээ... последнему встречному.

Хороший рассказ, но без всплеска. Не зацепило.

Начало очень даже. Автор увлек. Но интрига с книгами из прошлого с автографами не работает на рассказ. С таким же успехом можно было приносить из прошлого картины или даже гаечные ключи. И название было бы другое.
Если что-то в рассказе можно заменить. Это плохо.

Хороший рассказ. Но слишком растянутый для данных событий. Суховат он, конечно. Минимальная работа фантазии с максимальным описанием - я бы так сказал. Но все объясняет возраст автора, его менталитет и восприятие человека советского времени. Уверен, автору более 50 лет (+/-). Глаза карие, рост 172 см - Шутка!
Не, а вообще, автор, вы очень грамотно пишете! Это факт!
Удачи вам!

Неужели, это мой рассказ?
Шутка

На счёт интриги - не соглашусь. Сразу стало ясно, что мужик таскает книги из прошлого. Другой вопрос - как? Здесь появилось любопытство. Оказывается, вот так, через сына. На мой взгляд, в рассказе нет конфликта, и это его главная беда. Описан факт - сын обладает вот такими способностями, мы их использовали, теперь сын умер и лавочка закрыта. Потому и жалуются читатели - суховато, нудновато, не реализовано. Двигатель сюжета - конфликт, а его здесь нет. Драм-м-матур-р-ргия, однако!

+1. Даже добавить нечего. Хоть и лучше многого из той мути, что пришлось прочитать из конкурсных произведений.

Согласна с тем, что у рассказа проблема с композицией. К тому же в письме отец до неправдоподобности подробно цитирует рассказ сына, как будто этот рассказ у него где-то записан.
И еще хочу сказать, что очень опасно оставлять читателя с такой вот кучей вопросов без ответов)
Из хорошего - персы как живые, причем все, вплоть до бабки. Много удачных деталей благодаря которым складываются картинки. Название мне нравится.
Вобщем, не полениться и доработать бы...

Хорошее начало не всегда удачное окончание рассказа. При таком арсенале "книги подписаны авторами" можно было бы разыграть и интригу покрупнее.
И все же рассказ понравился. Удачи!

Добрый день
Рассказ меня тронул. Только через полдня, когда впечатление более менее улеглось, появились вопросы. Перечитала «Букиниста» ещё раз, но всё равно не поняла, откуда взялся листок с номером телефона? Как сын умудрялся доставать заказанные книги, если он не знал, в какой год попадёт? Если отец ушёл со службы, а про работу сына не сказано ни слова, то сколько же книг/журналов надо было приносить, чтобы вдвоём жить на вырученные деньги целый год? Надеюсь, после окончания конкурса автор ответит на эти вопросы

Рассказ вполне читабелен, но за такую концовку оторвать рассказописабельные персты. Ради чего писал? Сказать, кому-то, что-то?! Все испортил… ((

Начал читать, и чувствую - Вот ОНО! Вот ради такого рассказа и стоило перелопатить кучу других не особо удачных текстов. Но, увы. Автор великолепно начал, а потом просто слил рассказ((( Уж лучше бы в беднягу сына вселялись сами писатели...

чудак-человек

Спасибо за рассказ, понравился.

Про хорошее начало и недоделанное кончало выше много сказано, не согласиться невозможно. Но мне рассказ понравился.

Идея мне понравилась, но реализована мягко говоря, не очень убедительно. Какбе реализована еще нетвердой рукой МТА.


Что это за русская дореволюционная фантастика?
И простите, автор, видимо, просто не представляет, какой доход нужно иметь, чтобы коллекционировать книги с реальными автографами писателей.


Маленький нюанс портит. Если автор прочел в википедии о том, что "Аэлита" была издана Детгизом, и Толстой для Детгиза переработал роман "Аэлита" в повесть (а я всегда знала это произведение, как повесть). То надо было сказать повесть "Аэлиту", или говорить об издании ДО 1937-го года.


OMG! Неужели современной молодежи товарищ Киров интересен только тем, что был застрелен чьим-то супругом?


Витиеватые ножки мне не понравились. Чем автора не устроили "гнутые" ножки?

В общем сама идея интересная. Правда, морали я здесь не увидела никакой. Подспудное желание иметь автограф писателя? Человек переносится в прошлое ради наживы - взять автограф писателя и продать. Не поняла, каким образом сын ГГ мог переносится в конкретный год и выполнить заказ? Чтобы подкараулить писателя, надо знать, где он живет. Надо сторожить его под дверьми. И не факт, что он даст автограф. И если ГГ так хотелось загребать бабло на перемещении в прошлое, то можно было это делать хотя бы как это делал ГГ в "Стрельце неприкаянном" - скупал по дешевке серебро в советских магазинах и перепродавал в своем настоящем. Ну я бы поступила бы проще - возвращалась бы куда-нибудь совсем недалеко - в 1997-м год, скупала бы там баксы по 6 рэ и продавала бы уже по 30 в настоящем. Во такой навар был. И тогда бы сын ГГ не перетрудился бы головой. Вообщем, этот фант.доп с переносом во времени выглядит для меня натужным. Было бы лучше, если бы просто ГГ всю жизнь мечтал бы иметь автограф Пушкина и вдруг в какой-то момент с радостью обнаружил бы себя в Санкт-Петербурге, и взяв автограф нашего "солнца русской поэзии" ГГ вернулся бы в настоящее и тут бы вспомнил - черт, я же не предупредил Пушкина о дуэли! Какой я болван! А если автор вспомнил про Гоголя, то ему надо было заказать 2-й том "Мертвых душ" до того, как Гоголь его сжег. Эта рукопись стоила бы миллионы.

Идея интересная и начало настолько интригующее, что по инерции проскочил чуть ли не до середины рассказа. А дальше увяз и не смог добраться до конца.

Прочитала рассказ, соглашусь со всеми начало было замечательным...
Это такая замечательная завязка, но уже после встречи двух героев, меня стало интересовать, как же выкрутится автор. Никак не выкрутился. Самым банальным образом- письмом. Отчего интерес сразу же пропал. К тому же, чем больше я читала, тем больше чувствовала себя Станиславским, который не верит!
Не верю, я что человек, даже коллекционер, вот так вот просто выложит десять тысяч в метро за книгу, которую подозревает в подделке от неизвестного ему человеку.

Не верю что человек в разговоре задаст сразу четыре вопроса подряд в разговоре, не дав ответить собеседнику ни на один из них. Он действительно хочет это знать
Не верю что люди так пишут письма. Не будет человек вставлять в свое письмо рассказ от первого лица от другого человека. Он бы раз ему так хотелось писал мой сын рассказал мне. Да к тому же о чем это письмо, зачем он его пишет? Я могу понять, если бы это было его покаяние, где он был сожалел о том, что произошло, о том как он любит своего сына. Но он просто рассказал его историю. Даже о его смерти он пишет, так будто пишет некролог в газету. Хотя нет даже в газете будет больше эмоций, чем в этих словах отца. Так что опять же я не верю.

И вот действительно это интересно как они находили нужных авторов и нужные книги, если не знали в какой их год занесет. И даже если находили как они могли прожить на какие-то десять тысяч рублей в год!!!! Хорошо давайте представим, ну так скромненько чтобы прожить двум холостякам без особых запросов, ну например 20 тысяч в месяц, значит это две книжки в месяц, а так как герой мог перемещаться только раз в год, то ему надо принести за раз как минимум 24 книжки. И как вы себе это представляете, он попадает в старую Москву, покупает книжки, потом со всеми этим книжками бегает ищет авторов, они ему их подписывают???
Мой вердикт автор один - я вам не верю!

Очень понравилась история, за исключением концовки. Грустно. Но зато как захватывающе она начиналась! Спасибо от всей души, автор! Однозначно кандидат на ТОП.

Придётся заставить икать ДД, потому что я с ним тоже согласен - начало очень интригующее, а дальше - матрёшка. В рассказе ГГ появляется рассказ Букиниста, а в том - его сына. Непонятна фигура ГГ - она нужна только, чтобы вытащить и прочитать листок с убористым почерком. Почему не сделать ГГ Букиниста? Вторая нестыковка - Букинист вкладывает в книгу свою исповедь на листочке, написанную хорошим литературным языком с лирическими отступлениями, размышлениями, что никак не соотносится с форматом "записки на клочке бумаги". Гармоничнее было оформить рассказ Букиниста не прямой речью в кавычках, а через восприятие ГГ. Вроде, " в записке речь шла о странной болезни его сына..." - тогда литературный стиль смотрелся бы нормально. А потом ещё в записке оказался рассказ сына...
Третье. Букинист изображён весьма странным типом в плохом смысле этого слова. Он будто печалится участью сына, но отправляет его каждый год в прошлое с "заказом" на книги с автографом. Сын, наверняка, крутится как белка в колесе в этом прошлом, чтобы добыть автограф, а папаня спихивает книгу за червонец. Так, с барского плеча. Хотя прекрасно знает, что можно выручить больше. Почему не напрячься и не получить за раритет нормальную цену, вложиться в лечение сына? Сам ведь ушёл с работы, так с чего этот снобизм - червонец в год, заработанный на мучениях больного сына?
Вот такие мысли "на полях".

Рассказ интересный. Написан неплохим языком.

Но есть несколько "но":

- Очень сомневаюсь, что даже если писать "мелким убористым почерком" можно на одном листке разместить четыре страницы ворда.

- Создалось такое ощущение, что все три персонажа произведения: любитель автографов, букинист и его сын рассуждают и говорят одинаково.

- В письме путаются повествования от букиниста и его сына, оба идут от первого лица.

- Совсем непонятно, как сыну удавалось за несколько дней находить автора произведения и брать у него автограф.

И я обрадовался - вот кому я поставлю хоть один балл из прочтённых уже. Ан нет, начало было прекрасным. Но потом повторяющееся постоянно в тексте слово "сын" убило во мне читателя. И всё бы ничего замени Вы это слово на "мой мальчик" или имя дай его что ли. Нет надо продолжать убивать читателя, пока даже сюжет не покажется ничтожным!

Начало интригует. Композиция и сюжет между собой не дружат. Автор переводит акцентацию с одного персонажа на другой не самым лучшим способом. Короче, заданную идею автор как ту репку тянул, тянул, но не вытянул, - наверное, заветная мышка мимо пробежала. А жаль.
Удачи автору,

Согласен с вышесказанным. Начало увлекло, после поворота "Сергей, вы мне не нравитесь, но давайте я вам, бог знает почему, расскажу всю подноготную", начали закрадываться сомнения. А после первой "матрешки" читать дальше уже не очень хотелось. Но дочитал.

Как уже было здесь отмечено, нет конфликта. Вот если бы даром перемещения обладал сам Букинист, а потом его по какой-то причине утратил или добровольно отказался ради высокой цели (или наоборот, по глупости)... Но это уже совсем другой рассказ))

А вообще, рассказ увлекает, поэтому автору большое спасибо за затраченное время и силы. Удачи в будущем!

Обидно как. Такое интересное начало, а дальше увы! и ах! Впрочем, об это уже раз десять сказали.
Добавлю лишь, что если главный герой в рассказе читает письмо, то оно в идеале должно бы написанно в ином стиле, чем всё остальное произведение. Но у вас совсем далеко до реализма. Букинист дословно запомнил рассказ сына, который в свою очередь помнил всего диалоги. Плохо.
Но потенциал безусловно есть. Удачи)

Начало очень интересное! Письмо нудное, слишком подробное. С него как раз интерес затухает. И концовка невнятная. А жаль, отличная идея.