Автор: Степан Антипин (Nidhorghoggen)


Декада



«Время не более чем выдумка», – так думали наши предки. – «Всего лишь мысленная конструкция». В наши дни, конечно, это сродни заявлению, что земля плоская. А ведь прошло не так много времени с тех пор, как люди обнаружили источник времени. Всего пара десятков лет и для нас это уже норма. Да, все меняется очень быстро.

Звякнул колокольчик на двери магазина, и на улицу вышел Бьорн. В одной руке он держал пластиковый стакан с только что купленной газировкой, а другой пытался пригладить свои непослушные лохмы. В тот миг он выглядел совсем еще ребенком. Да он и был ребенком, в конце концов. Четырнадцать лет. «Он уже взрослый», – напомнил я себе. – «По всем законам твой сын уже может самостоятельно принимать решения. Даже такие. Особенно такие». Но внутренний голос не помогал. Мысль о том, что мой сын отдаст десять лет своей жизни... «Хватит», – вновь одернул меня мой внутренний блюститель порядка. – «Ничего он не отдает. Он проживет эти десять лет, как и любой другой человек. Просто ты этого не увидишь».
Бьорн сделал несколько глотков газировки, и лицо его расплылось в блаженной улыбке. И как этот юный гений медицины может добровольно пить то, что мой организм даже переварить не в силах?
— Там крутят рекламу «Затерянных во времени», – Бьорн мотнул головой в сторону магазина. – Вторая серия сегодня вечером. По-моему, это несправедливо. Все посмотрят ее через пару часов, а мне ждать десять лет. И толку тогда было первую серию смотреть? – он покачал головой. – Это глупо. Сериал ведь о таких как я. А я должен ждать.
«О таких как я». Забавно, мой сын говорит о себе и обо всех, кто будет жить в Контуре так, словно они представители другого биологического вида. Может, так оно и есть. Вневременные люди. Новый вид. «Затерянные во времени», точнее не скажешь. Выходят утром из дома четырнадцатилетними мальчиками, а возвращаются... даже не знаю. Какими возвращаются из Контура?
Похоже, последний вопрос я произнес вслух, сам того не заметив. Бьорн нахмурился.
— Старыми, конечно, – произнес он таким тоном, будто объяснял несмышленому ребенку что-то очевидное. Затем он осекся и торопливо добавил, – то есть повзрослевшими. Они возвращаются повзрослевшими.
Сперва я не понял, что смутило сына. Потом до меня дошло. Когда он вернется, ему будет двадцать четыре. Если это старость, то какую же стадию прохожу я, сорокалетний?
— Но ты-то вернешься еще совсем мальчишкой, – произнес я. – Двадцать четыре. Это ж самое начало, можно сказать.
— Вообще-то, гражданин, – с деланной серьезностью произнес Бьорн, и голос его стал пародией на голос того профессора, что проводил с нами собеседование перед записью в команду Контура. – К двадцати четырем я должен достичь пика своей научной карьеры, – он хихикнул и вновь пригубил газировки.
Как-то странно из уст четырнадцатилетнего мальчика звучали слова «научная карьера». Но, в конце концов, это было странно лишь для меня и всех остальных людей, которых никогда не называли «юными гениями».
«Двадцать четыре – это самое начало», – повторил я сам себе, хотя знал, что настоящее начало мне суждено пропустить. Надо было прекращать жалеть себя. Я и так был занят этим последние несколько месяцев. Сколько за это время я успел вообразить себе происшествий, которые могут произойти в Контуре, трудно даже сосчитать. Но каждый раз, когда я обращался со своими опасениями к одному из организаторов, оказывалось, что любая возможная проблема уже предусмотрена. Они готовились к запуску контура двадцать лет и предусмотрели варианты развития событий куда более жуткие, чем я мог вообразить.
Голографический рекламный щит рядом с магазином вдруг вспыхнул голубоватым светом, и привлекательная девушка с абсолютно незапоминающимся лицом принялась ритмично открывать и закрывать рот, ничего не произнося. Вышедший покурить продавец несколько раз пнул заевшую рекламу, и тут же зажурчала успокаивающая и въедающаяся в память музыка.
— ...двадцати областях! – произнесла девушка-голограмма. Начало сообщения отсутствовало, но я видел эту рекламу уже сотню раз. Все одно и то же. Зацикливание – это хорошо, Контуры – наш пропуск в мир чудес и так далее. «Голосуйте за проект двести один».
Голос у голограммы то и дело пропадал, она заикалась и мигала. Так что ее обещания небывалого роста и без того высоких технологий звучало довольно комично.
— Контур Альфа, – произнесла девушка на рекламном щите. – Рывок в б... рывок в б... рывок в будущее.
В целом, это было правдой. В Контурах и впрямь осуществлялся рывок. Вот только вырывалось вперед всего пара тысяч человек, а остальные оставались позади.
Бьорн вдруг вскинул голову и нахмурился:
— Похоже, Зацикливатели включают, – сказал он. – Пап, слышишь? Что-то жужжит. Это они?
Да, это были они. Этот звук я узнал легко, хотя слышал его лишь однажды, двадцать лет назад, когда запускали первый Контур. Протяжный гул и жужжание, от которого дрожит и дребезжит воздух. Это звук Зацикливателей. Конечно, у этих аппаратов было другое название. Какое-то многосложное с цифрами и фамилией изобретателя. Но я всегда думал о них как о Зацикливателях. Оттуда, где мы с сыном стояли, была видна верхушка одной из этих машин. Огромный черный прямоугольник возвышался почти на сотню метров над землей и был не меньше полусотни метров в ширину. Каждая из четырех таких громадин отмечала один из углов Контура, отгораживающего территорию, на которой Бьорну суждено было провести десять лет в компании лучших биологов, физиков и прочих умников.
Группа азиатов, до того стоявшая неподалеку и что-то шумно обсуждавшая, заслышав шумящие двигатели Зацикливателей тут же заторопились к воротам, видневшимся в двух сотнях метрах впереди. За этот день я уже видел группу шведов, если, конечно, мои скудные знания скандинавских языков не обманывают меня, а до них я слышал французскую и немецкую речь от проходящих мимо. Не было ничего удивительного в том, сколь многонациональной была команда ученых, прибывших в этот день в наш город. Контуров во всем мире было установлено всего лишь два. Второй был в Южной Америке и вмещал в себя раза в полтора больше людей, чем здешний. В обоих Контурах были собраны специалисты чуть ли не из всех стран. Возможно, именно поэтому между первым и вторым запуском прошло двадцать лет. Конечно, процесс зацикливания энерго- и трудоемкий, подготовка к нему занимает немало времени, но я уверен, что добрый десяток лет поглотили всяческие переговоры, конференции и подписания соглашений между странами-участницами. Все-таки на так уж просто договориться, когда речь идет об управлении временем.
Скажи кто-то моему деду, что политики будут обсуждать такие вопросы, он бы отмахнулся от этой чепухи, как от любой научной фантастики, которую презирал. Время для деда было просто способом объяснить старение, движение, да и вообще любое изменение. Не более того. Он умер до первых статей о вещественности времени, до того, как мир узнал имена первооткрывателей этой вселенской энергии. Сын его, мой отец, уже вырос в мире, где время воспринималось подобно одной из физических величин. Как одна из составляющих вселенной, которую можно рассмотреть, изучить и на которую можно воздействовать. Мой отец жил во времена предположений и потому, может быть, стал писателем-фантастом. Он часто писал о путешествиях во времени, но все его теории ни в коей мере не оказались пророческими. Когда впервые заговорили о Зацикливании, он был даже расстроен. Уж очень большое значение он предавал слову «путешествие» в словосочетании «путешествие во времени». А Зацикливание едва ли можно назвать этим словом. Это скорее топтание на месте. Переход в прошлое, но всего на одну секунду назад. Звучит не очень грандиозно. Тем более что поначалу от этого вообще не было никакого толку. Ведь время – всемирная сила. Возвращение на одну секунду назад действует на всех и вся. За исключением, разве что, самого аппарата, который производит прыжок во времени. Так что отцу моему это достижение науки казалось глупым.
Да и я бы так думал, если б не родился во времена, когда все говорили об использовании Контуров. Идея была проста: расширить область, которую занимает Зацикливатель, область, на которую не действует переход во времени. И поместить туда... да что угодно. Людей, машины. А затем возвращать весь мир на секунду назад раз за разом, с частотой в секунду. Мир застывает на месте, а в Контуре тем временем все движется, стареет, изменяется. Ранним утром пятого октября две тысячи сорок восьмого года в Контур входит человек, проводит там год и возвращается обратно, пятого октября того же самого две тысячи сорок восьмого, буквально через секунду после своего ухода. А сколько всего можно сделать за год, умещенный в одну секунду? А за десять лет? Да, идея была чудесной. А для поколения моего сына это чудо уже является чем-то обычным. Странно. Как быстро все меняется.
Пока я предавался размышлениям, Бьорн успел уже выдуть всю газировку и сходить за добавкой. День был жаркий, так что все вокруг вышагивали с карманными вентиляторами и стаканами лимонада, пытаясь спастись от жуткого зноя. На небе не было видно ни облачка, только один раз пролетел небольшой дирижабль, на миг заслонив немилосердное солнце. За собой этот доисторический аппарат тянул огромное полотно с рекламой сериала «Затерянные во времени». На одной части этой гигантской рекламы красовались трое подростков, а на другой, трое взрослых людей. До Контура и после. Первая серия была неплохой, хотя переживания героев и казались фальшивыми. Бьорн раскритиковал сериал в пух и прах, но настоял, чтобы мы вместе посмотрели вторую серию. Для меня это будет сегодня вечером. Но это только для меня.
Пока я разглядывал рекламу. Напомнил о себе мой хронический насморк, словно решив показать, что никакая жара ему не преграда. Пришлось разжевать очередную мятную таблетку, вкус которых мне уже порядком надоел.
— Опять простыл, пап? В такую жару?
— Насморк непобедим. В одном фантастическом рассказе, помню, был такой момент. Далекое будущее. Высокотехнологичное, со всякими летающими автомобилями и колонизацией других планет. Не помню, что там было... светлое будущее, в общем. И герой жалуется, что у них столько всяких невероятных изобретений совершено, а насморк победить так и не удалось, – я усмехнулся, отправляя в рот еще одну таблетку. – Видимо, автор рассказа был прав. Время покорили, а насморк остался непобедим.
— Что-то я такого рассказа не помню. Видимо, в нашей библиотеке не было. Чей он?
— Ну ты спросил... я, наверное, в твоем возрасте читал, не помню даже о чем он. Помню только этот эпизод. Азимов, может. Или Филипп Дик. Не знаю.
Бьорн кивнул, явно взяв книгу на заметку. Меня порой просто пугала скорость, с которой он читает. Я, конечно, всегда был немного приторможенным в этом плане, но по сравнению с сыном вообще казалось, что я читаю по слогам.
— Когда ты вернешься с лекарством от Красной Лихорадки, я все еще буду сопливить, – усмехнулся я. И тут же подумал, что говорю о вакцине, которую разрабатывает Бьорн, с такой уверенностью, словно и не предполагаю неудачи. Он отправиться в Контур и через секунду вернется с разработанным за десять лет лекарством от бушующей на востоке болезни. Другого исхода я даже не предполагал.
«Он вернется», – повторил я себе. Как там говорили на собрании, посвященном грядущему запуску Зацикливателей? «При уровне современной медицины опасность нахождения в Контуре ничтожно мала». А потом, помнится, сразу начали обсуждаться выплаты, которые предусмотрены в случае чьей-нибудь смерти в Контуре. Я тут же вообразил себе картину: Бьорн исчезает в воротах, а через секунду выходит человек в костюме и говорит, что мой сын скончался четыре года назад.
Очередной раз мне пришлось подавить всплеск невеселых мыслей. Ничего с Бьорном не случится. Мало того, что медицинское обслуживание Контура находится на высочайшем уровне, так там еще будет и сам Бьорн, который все десять лет этот уровень будет поднимать.
С соседней улицы донеслась музыка и приветственные крики толпы. Грохот барабанов, гул труб, свист и смех. Я и забыл про Парад Весны. Бьорн, очевидно, тоже. Заслышав музыку, он сначала обрадовался, а затем поник. Времени оставалось мало, пора было идти к пропускному центру Контура. Так что парад посмотреть возможности не было. Не скажу, что это расстроило бы меня в обычной ситуации. Ничего скучнее этих пятичасовых шествий с песнями и плясками я себе вообразить не мог. Но в этот раз я был бы рад пойти с сыном на него, подальше от огромных черных гробов Зациклевателей.
К сожалению, нужно было спешить: до закрытия ворот оставалось не больше двадцати минут, мы и так ждали до последнего. Благо, широкий проспект, ведущий прямо к Контуру, был в этот день перегорожен и сделан пешеходной зоной. Большинство людей, которым предстояло работать бок о бок с Бьорном, уже прошли контрольный пункт у ворот и давно были внутри, так что толпа вокруг состояла в основном из праздно шатающихся людей, пришедших посмотреть на современное чудо науки в действии. Ограждение не давало им подойти ближе, чем на полсотни метров к Контуру. У самой его границы стояли лишь те, кто провожал своих родных в секундное путешествие. Мимо нас шествовали дети и взрослые с большими рюкзаками и чемоданами. Среди них Бьорн со своей небольшой почтальонской сумкой выглядел отправляющимся в путь налегке. Перед выходом я пытался нагрузить его всем, что мне казалось необходимым, но он критично осмотрел вещи, предложенные мной и взял только пару из них, решив, что их может не оказаться в Контуре. Да, рациональность в нашей семье распределялась неравномерно, и большей частью распоряжался не я. Когда мимо нас прошел человек с зачехленной гитарой, Бьорн прошептал: «Научусь играть на гитаре», – точно составлял список дел на ближайшие десять лет. Затем он обернулся ко мне и заявил это уже в полный голос.
— Это не должно занять много времени, – Рассудил он, а я чуть не рассмеялся тому, как звучали эти слова в сложившейся ситуации.
Мы уже миновали ограждение и были метрах в двадцати от Контура. Бьорн начал было рассуждать о том, сколько времени в день он будет уделять игре на гитаре, чтобы овладеть инструментом, но осекся, увидев что-то в толпе. Я сразу заметил, куда направлен его взгляд. У самых ворот мать и отец прощались с дочкой, хорошенькой девочкой, примерно одного с Бьорном возраста. «Что ж, по крайней мере, подростковой влюбленности он не будет лишен», – подумал я, но эта мысль меня не сильно успокоила.
— Ты знаешь ее? – спросил я. Бьорн покраснел и пробубнил что-то про то, что видел ее в университете. Судя по всему, она была на год или два старше его и работала в той же области. Выращивала искусственные кости или что-то в этом роде. Словно услышав наш разговор, белокурая девочка взглянула на Бьорна и, улыбнувшись, помахала ему. Когда он махал ей в ответ, я подумал, что еще никогда не видел лица настолько красного.
В воротах появился человек в костюме, который объявил минутную готовность. Ко входу тут же стянулось несколько десятков человек. Выкрикивая последние прощальные слова, они исчезали за непроницаемыми мутно-серыми стенами Контура. Бьорн посмотрел на меня, затем на ворота и вновь на меня. Я обнял сына, а когда отпустил, он улыбнулся и произнес:
— Да ладно, пап, я всего на секунду, – и сам засмеялся своей шутке.
— Давно придумал?
— Всю дорогу ждал момента, – он вновь усмехнулся и, помахав на прощанье рукой, двинулся к воротам. Пара секунд, и он вместе с учеными и техниками из разных стран исчез в глубинах Контура.
Тяжелые створки закрылись. Раздался низкий протяжный гул, отдающийся в груди, черные колонны Зациклевателей оглушительно затрещали, по стене Контура, похожей на серый лед, прошли разноцветные волны, земля вздрогнула, и через миг все стихло.
Ворота отворились.
Я не знал точно, сколько людей отправилось в Контур. Тысяч десять, может больше. Даже при наличии двух десятков ворот по всему периметру, выходить они должны были огромной толпой. Невольно я испугался, что могу пропустить момент, когда выйдет Бьорн, что мы с ним можем друг друга не узнать. Глупое, конечно, предположение, но все же.
Люди начали один за другим проходить сквозь ворота. Многие из них с удивлением оглядывались вокруг, будто не узнавали покинутую секунду назад улицу. Другие сломя голову бежали навстречу родственникам, которые, как один, выглядели растерянными. Их состояние я разделил через пару минут, когда увидел в толпе лохматого юношу. Он был на голову выше меня, худой, в небольших круглых очках. Это была странная карикатура на Бьорна. Словно кто-то изобразил четырнадцатилетнего мальчика в слишком взрослом для него теле. Юноша улыбнулся и чуть ли не бегом бросился ко мне и сгреб в объятьях.
— С ума сойти, – произнес он неожиданно низким хрипловатым голосом. Мне представилось, что мой Бьорн звонит откуда-то из далека и его голос искажен помехами, шипением и треском, но все же различим и узнаваем. Юноша разомкнул объятья, отошел на шаг и оглядел меня с ног до головы. – С ума сойти. – Знакомая улыбка заиграла на смутно знакомом лице. Казалось, что знакомого мне человека кто-то перерисовал, огрубив черты лица, добавив щетину и маленький шрамик у левого глаза. Казалось, кто-то взял за основу четырнадцатилетнего мальчика и представил, как он будет выглядеть повзрослев. Вот только передо мной был не рисунок.
— Бьорн? – глупо спросил я.
Когда он в ответ рассмеялся, с меня спало оцепенение. Конечно, это был Бьорн. Юноша двадцати четырех лет. Какой там юноша, мужчина. Когда ты живешь с кем-то бок о бок, ты не замечаешь, как они взрослеют. Точнее, не обращаешь на это особого внимания, пока не наткнешься на какую-нибудь старую фотографию. Изменения растянуты во времени, плавны, и ты сам не замечаешь, как свыкаешься с ними. «Чужие дети быстро растут», – так говорил мой отец, когда какой-нибудь старый знакомый приходил к нам в гости и говорил о том, как я изменился за те года, что он меня не видел. Странно было вспоминать об этом, глядя на собственного сына, но... как же он изменился. При этом оставшись таким же.
— С ума сойти, – в очередной раз произнес Бьорн. – А ты все такой же... О, пап, я тебя должен кое с кем познакомить, – он исчез где-то в толпе, которая все прибывала и прибывала. На миг я подумал, что сейчас он выйдет из этого людского водоворота седым стариком. Но через миг, конечно же, он явился все тем же двадцатичетырехлетним парнем, а рядом с ним шла красивая белокурая девушка, несущая на руках младенца. Сперва я не мог понять, почему девушка кажется мне знакомой. И лишь через пару секунд увидел в ней ту белокурую девочку, что видел пару минут назад возле Контура. Она улыбнулась, точно так же как тогда, а Бьорн произнес:
— Это Маша. А джентльмен на ее руках – Эрик, – он слегка коснулся головы ребенка. – Как-то мы пропустили все, начиная от «папа, я встречаюсь с девочкой, ее зовут Маша» до «ты скоро станешь дедушкой», – Бьорн взглянул на девушку с ребенком и улыбнулся так, как не мог бы улыбнуться человек, не осознающий своего счастья и не свыкшийся с ним.
— Я... – голос мой был хриплым, едва различимым. К тому же гнусавым: вновь насморк дал о себе знать. Пытаясь найти слова, я машинально вытянул из кармана мятную таблетку и отправил ее в рот, не отрывая взгляда от маленького человечка на руках светловолосой девушки.
Бьорн тут же просиял.
— Точно! Вот что я забыл! – Он порылся в карманах и достал прозрачный пузырек с красными пилюлями. – Помнишь, у Булычева было про... далекое будущее, в котором почти все научились лечить, а насморк так и не побороли? Так вот, не сбылось, – Он протянул мне пузырек. – Как же тот рассказ назывался-то... а, ладно, все равно сейчас не вспомню. Лет в пятнадцать читал, не помню даже, о чем там было. Но про насморк в памяти засело.
— Это побочный продукт наших исследований, – Объяснила Маша. – Года три назад создали. Так что у нас в Контуре ни одного сопливого носа, благодаря Бьорну.
— Юные гении, – Произнес я все еще сдавленным голосом. – Могу я...
— О, конечно, – Маша аккуратно передала мне внука, который оказался младенцем с нордическим характером. Он лишь раз взглянул на меня, одобрил и тут же заснул.
— Эрик, – произнес я. – Что б зря не пропало?
— В каком смысле? – Бьорн непонимающе нахмурился.
— Ну, я же тебе рассказывал, что мы тебя сначала Эриком хотели назвать.
— Ну вот, – сын удивленно усмехнулся и покачал головой. – Я-то думал это моя идея. А меня, оказывается, с детства запрограммировали.
«С детства». Которое было буквально пару лет назад. В памяти вдруг всплыло то, что я забыл сообщить сыну. Утром звонила его учительница, просила передать поздравления с успехами и приглашение прочитать речь для выпускников. Для четырнадцатилетних девочек и мальчиков, которые недавно были одногодками Бьорна и его одноклассниками. Я решил, что передавать это сообщение уже поздно. Рукотворный барьер между моим сыном и его старыми приятелями уже выстроен. Хотя, с другой стороны, я бы вряд ли в его возрасте вспомнил тех детей, с которыми общался в тринадцать-четырнадцать лет. Может, он даже не узнает их или не вспомнит имена. Помню, как отец советовал мне однажды подписать всех на фотографии моего класса. Говорил, что потом я уж точно половину из них забуду. Тогда мне это казалось странным. Но то было тогда.
Я передал Эрика обратно в заботливые руки матери, все еще не веря, что ребенок, которого я только что держал на руках настоящий. Новая информация с трудом умещалась в моей кружащейся голове.
— Я должна идти, – извиняющимся тоном произнесла Маша. – Родители ждут. Мы позже зайдем к вам. Познакомимся, наконец, как следует.
— Ну что ты, – произнес я. – Я ведь знал тебя еще когда ты во-о-от такой была, – я помахал рукой в метре над землей. Маша рассмеялась моей неуклюжей шутке и, попрощавшись, исчезла в толпе.
Бьорн вздохнул и огляделся вокруг.
— Мне казалось, что этот проспект был больше, – он покачал головой. – Словно в прошлое вернулся... откуда эта музыка звучит? Нас оркестром что ли встречать пришли?
— Сегодня же Праздник Весны. Парад на главной улице.
— Парад Весны... черт, я уже и забыл об этом.
— Можем сходить, если хочешь.
Сквозь густеющую с каждой секундой толпу мы протиснулись к переулку, соединяющему дорогу к Контуру с главной улицей города. Шел еще только первый час Парада, так что главные звезды, победители конкурса костюмов и циркачи, еще не появились. Но всяческих трюков в исполнении ряженых юношей и девушек хватало и без того. Мы постояли минут пять, глядя на пестрое шествие, после чего Бьорн предложил пойти перекусить. Очевидно, магия Парада Весны уже не имела на него такого воздействия как прежде.
Грохот музыки, сопровождающей костюмированное шествие, напомнил мне обещание, которое дал Бьорн перед уходом.
— На гитаре? Да, научился, – ответил он на мой вопрос. – Лет пять, правда, не играл уже. Мы даже группу с ребятами создали. Выступали раз пять. Мы были... – он засмеялся и одновременно сморщился, словно в этом воспоминании было что-то одновременно и смешное и вызывающее смущение. – В шестнадцать нам казалось, что мы делаем что-то крутое. У Маши есть пара записей. Без слез смотреть невозможно. Мрачный подростковый рок. Кошмар. Потом когда кто-то из наших бывших... зрителей вспоминал об этом, я от стыда не знал куда деться.
— А ты как хотел? Повзрослеть и не иметь при этом постыдных воспоминаний? Ну уж нет, жизнь так не работает... О, кстати, а как насчет поводов для гордости? Лекарство от Красной Лихорадки?
Бьорн довольно улыбнулся.
— Через неделю начнем вакцинацию. Это правда, не та вакцина, что я в четырнадцать разрабатывал. Ту мы лет пять назад завершили и почти сразу забраковали. Зато получили довольно действенное средство от облысения на его основе. Так что... пропало не зря.
Пока мы неспешно брели по проспекту в сторону дома, Бьорн рассказывал мне о том, что произошло за эти десять лет. В основном о всяких технических и медицинских новшествах, с которыми только предстояло познакомиться «внешнему миру». Все, что он говорил, звучало не так фантастично, как я ожидал, но все же успехи, которых достигли ученые за это время были феноменальны.
Голос сына, все больше и больше походящий на голос того четырнадцатилетнего мальчика, с которым я недавно шел по проспекту, сливался с криками и смехом толпы, с музыкой, доносящейся с главной улицы, постепенно встраиваясь в изменившуюся картину мира. Все было таким же, как и полчаса назад. Или почти таким же. Жара была невыносимой, по безоблачному небу неспешно плыл дирижабль, волокущий за собой знакомое полотно с изображением трех подростков и трех стариков. «Самый ожидаемый сериал года». На углу, возле магазина, все так же подрагивала и мерцала голографическая реклама. Когда мы проходили мимо, до слуха донеслось едва различимое в общем шуме сообщение.
«Контур Альфа. Рывок в б... Рывок в б... Рывок в будущее».

Рассказ приятный, читается легко. Такой срез - полчаса из жизни героя.
Из минусов - все это такой нескончаемый поток размышлений, внутренний диалог отца, а хотелось бы больше действий, ярких деталей. Ну, может это лично у меня такое пожелание.
И о главном - мысль, которую хотел выразить автор? Так в чем же суть?)))

Главное в рассказе - это идея. Идея хороша, где-то даже интересна.
Но вот какие мысли пришли после прочтения. Насколько оправдан этот "Зацикливатель"? В чем его преимущество перед теми же десятью годами обучения, например, в спецшколе (физ-мат или био-хим), которые ныне вроде бы еще существуют? Автор упоминает о "Красной Лихорадке", но не ставит ее во главе угла. Не говорит и о том, грозит ли она человечеству страшной пандемией. Поэтому вопрос о вакцине не акцентируется. А может зря? Тогда, на мой взгляд, "Зацикливатель" обрел бы большую значимость для его использования.
Теперь о тексте. Бросаются в глаза многочисленные слова-паразиты: "свои", "своей", "самое", "себя-себе" и пр.
Цитата: "Огромный черный прямоугольник возвышался почти на сотню метров над землей и был не меньше полусотни метров в ширину." - Если это здание, то должен быть параллелепипед, а если это плоскость - тогда конечно прямоугольник. Что же все-таки имел ввиду автор?

В общем мне понравилось. И автор молодец. Однако цель (любого изобретения) должна оправдывать средства.

С уважением,

Дешевле и проще возвращать область Зацикливателя, чем весь мир.

Согласна с предыдущими товарищами.

Да, основное недоумение по рассказу - цель-то этих всех "зацикливаний" какова? Ведь это даже не закрытый интернат, где может существовать хоть какая-то связь - письмо, звонок и пр. Я бы, как отец, например, своего ребёнка туда не отдал бы. Пусть он хоть трижды гений. Вот если Красная Лихорадка ставит человечество на грань выживания, и полный цейтнот... Подобно тому, как неизлечимо больные люди разрешают себя замораживать в надежде на будущие успехи медицины. Тогда я ещё подумаю, а так... Ради пилюль от насморка и средства от облысения? Или так и было задумано автором - посмеяться над потугами человечества поиграть со временем?

Конечно, надо решать эпохальные проблемы! А люди пусть чихают и лысеют.

Конечно. А с этими неприятностями можно бороться и современными, не столь затратными средствами.

найн

Хороший рассказ. И идея прекрасная - изымать из общего потока времени разных "головастиков", чтобы они понаизобретали всякого. Здорово! И снова вспомнились вездесущие Симпсоны. Я уже к одному рассказу приводил эту серию в пример, но там был похож прибор, а тут - сам принцип. Люди застывали, а Барт с Милхаусом жили в невероятно спрессованном времени. Только они, разумеется, использовали этот эффект не столь продуктивно.

Написано хорошо, но... где конфликт и его разрешение? Такой, в общем-то, крепкий текст - и ни о чём?

Согласен. Нет интриги и мало действий. Хотя рассказ достоин похвалы.

Интересную идею "путешествий" во времени предложил автор. Очень хороший рассказ.

Мне почему-то вспомнился Брэдбери. Только у автора этого рассказа все гораздо светлее.

Для тех, кто не понял, что хотел сказать автор. Как мне кажется, он показал, что в данном случае отец и сын пошли на жертвы и были разлучены на 10 лет ради того, чтобы человечество быстрее прогрессировало, и в том числе могло разрешить свои неотложные проблемы.

Стиль мне понравился. Хотя, мне нравится, когда побольше диалогов. Но сама идея как-то отдаленно, но неприятно напоминала шарашки, которые делали в 30х годах, чтобы там наши ученые создавали всякие разные штуки, типа ракет. Человек должен иметь свободу выбора. Его нельзя ограничивать подобными интернатами. Плюс это отдает как бы это сказать евгеникой что ли. Отбор лучших умов.


Разве в 14 лет ребенок может решить хочет он жить в подобном Контуре или нет? Это насилие над личностью.

На мой вкус, слегка затянуто начало, и ещё, по тексту прошёлся всасыватель запятых, нужно подправить. А в целом очень, я бы даже сказала: «Очень!» Понравилась идея "зацикливателей", но больше порадовала психологическая составляющая рассказа. Мало действия? Ну и что, зато какая драма! В конце концов, для любителей экшена есть боевики и космические стрелялки. А этот рассказ для ума и сердца.
Автор, спасибо!


Во-первых, автор предусмотрительно упомянул, что Бьорн - маленький гений медицины, во-вторых...ах, эта извечная тема споров "может ребёнок решать или нет". Мой небольшой жизненный опыт подсказывает, что бывает по-разному: кто-то в четырнадцать готов распоряжаться своей судьбой, а кого-то в тридцать нельзя отрывать от маминой юбки.

О каких наших предках речь идет, фиг поймешь.
И прямо все так думали? Все до одного?
И не было ни одного глупца, который завил бы - круглая она )))))

Очень хороший рассказ, понравился. Скорее всего попадет в мой личный топ. Непривычная идея путешествия во времени.

Эмм-мм, это чтобы не попутали читатели?

Субъективно:
рассказ не то что бы не понравился... никак. Серое полотно. По отношению к другим рассказам не вырвался.
Вроде бы грамотно расписано, но. Никакой попытки дотянуться до уровня выше сетературных конкурсов. Иной раз и на стиль мало обращаешь внимания за динамизмом повествования, а тут и зацепиться вниманию не за что.

Извините.
4/10

Автор, идея мне понравиласЬ, хотя цели этих Зацикливателей вырисовываются не совсем понятно. Особенно когда люди заходили в эти ворота и
Выкрикивая последние прощальные слова, они исчезали за непроницаемыми мутно-серыми стенами Контура.[/quote]
Будто в крематорий идут.
Впечатление среднее, скучновато изложено, во многих местах хочется просто пробежаться глазами. Однако, удачи!

Любопытно, про возвращение на одну секунду «Всего Мира»! Что подразумевается под ВСЕМ миром – Планета, Система, Галактика, Вселенная, Домен, Большая вселенная. У кого есть желание посчитать энергозатраты, хотя бы по стабилизации массы планеты…)
А написано неплохо. Стиль, динамика.

Очень интересная идея!
Единственное, что смущает, что Контуры немного похожи на принудительные загоны.

Забавно.
Печальный рассказ про человека, который пропустил десять лет жизни сына.
Почему-то никто из рецензентов не увидел этой печали.

Понравилась идея про зацикливатели! И автор хитро «забыл», откуда читата, я уж собирался написать в комменте, но он сам чуть позже написал про Булычева!  Хороший рассказ, мне понравилось! Спасибо, Автор!

— Там крутят рекламу «Затерянных во времени», – Бьорн мотнул головой в сторону магазина. – Вторая серия сегодня вечером.
Клёво. Бац и с первых строк уже в теме конкурса.

За исключением, разве что, самого аппарата

Я читаю бегло - с первого разгона показалось "самогонного аппарата". Вернулся, перечитал, понял. Что то в нём есть.

Идея оригинальная. А вот сюжета мне не хватило. Как примерно планировалось и ожидалось, так и произошло, без всяких неожиданностей. Жену и ребенка поворотом я бы не назвала - когда мальчики вырастают, они обычно женятся и заводят детей.
А внутреннее состояние ГГ передано отлично, и вообще весь рассказ наводит на размышления, что тоже хорошо.

Спасибо за рассказ, понравился. Есть кое-какие очепятки, и я их даже "цитировал", но потерял как-то, а возвращаться не хочется. Понравилось ощущение, когда поставил себя на место отца - необычно)))

Хороший рассказ. Всего в меру, всё на месте.
Конечно, по самой идее Контуров неизбежно остаётся много вопросов, но ведь история не о целях и задачах инкубатора юных гениев, а о чувствах человека, пропустившего десять лет жизни своего ребёнка.

Шикарный рассказ!!! От и до! Автор, снимаю шляпу!
Какой спектр эмоций, переживаний. Кто там говорил, что не видно цели - весь мир долбался, и собирал своих гениев, чтобы победить эту хренову красную лихорадку. Но личные переживания ГГ они, конечно, выше этой глобальной проблемы - они перехлеснули, отодвинули мировой трабл на задний план. И это верно! Причём это "сухие", переживания отца, не материнская истерия. Боже, какая классная тема, Автор, Вы умочка! И написано легко без заумствований лукавых. Шедевр. Топ моего топа. Блин, даже завидую(в хорошем смысле! ! )

Согласен с этим, абсолютно.

И с этим тоже.

На этом конкурсе рассказы, подразделяются на три вида: первые - с ужасным корявым стилем, через которые невозможно продраться. Вторые, с великолепным стилем, выдержанным и точным. И третий вариант - стиль гладкий, читабельный и никакой. То есть читаешь рассказ. Закрываешь и ничего не остается в голове, ни одной яркой фразы.
Вот как этот рассказ.

Сюжет рассказа умещается в одну фразу - кто-то придумал особый интернат для умных детей. Отрывает их от родителей и помещает в этот интернат. Потом они возвращаются. Все. Что они там делают, кому это нужно. Ничего непонятно, ничего не известно. Скука. Пустота. Что они при этом там чувствуют. Совершенно не ясно. Два персонажа - отец и сын. Что мы знаем об обоих? Ничего Пустота. Два куска картона, две тени. Если отец еще имеет какие-то чувства, сын не имеет ничего. Чем занимается отец? Ничем. Он пустота, без имени, без профессии, без судьбы.

Сын. Представьте себе - мальчику 14 лет, он живет вместе с папой и мамой. Вдруг его на десять долгих лет отрывают от родного дома, сажают в тюрьму. За решетку, в камеру. При этом у него не возникает ни сожаления при расставании с отцом и семьей, никакой горечи или грусти. Пустота. Ноль. Потом он возвращается через долгих десять лет (для него это 10 долгих, очень долгих десять лет. В детстве время течет очень, очень медленно) с женой и ребенком. У них там Дом-2? Каким образом там образуются пары? Выбирается равное количество мальчиков и девочек? А если девочка или мальчик так некрасивы (умные обычно обделены внешностью), почему так легко, бесконфликтно сын находит себе пару? Почему ему вообще через 10 лет нужен отец? Почему он его не забыл? Это не он не забыл, это автор забыл об этом написать, представить, что такое для 14-летнего мальчика попасть в тюрьму на долгих 10 лет. При чем попасть из-за чего? Потому что он умный? Представьте себе, что мальчик попал в тюрьму усиленного содержания. Сидит в камере-одиночке, закрытой решеткой, встает по сирене, завтракает со всеми несчастными, кого изолировали от общества. Потом его загоняют в класс, где он учится и работает на благо общества. Ужас, кошмар. Потом обед, потом опять учеба и занятие наукой. И он не может покинуть эту тюрьму, он не имеет права даже встретиться с родственниками, как это позволяется в тюрьме самого строгого режима. Единственно, что ему позволено, это выбрать пару себе из себе подобных и жениться на ней.
А если заключенный не оправдал надежд - с ним что делают? Оставляют просто жить в этой тюрьме усиленного режима? А если он не смог найти себе пару? Или его чувства оказались неразделенными? Где все это? Автору плевать на это. Потому что его персонажи не живые люди, а просто куски картона, без лиц, без чувств, без судьбы.

Чем занимается сын ГГ - биологией. Что такое биология? Биология - это система наук, объектами изучения которой являются живые существа и их взаимодействие с окружающей средой. Автор даже поленился заглянуть в википедию, чтобы увидеть, из чего состоит биология, которую он явно в школе не изучал.

Акарология — Анатомия — Альгология — Антропология — Бактериология — Биогеография — Биогеоценология — Биотехнология — Биоинформатика — Биология океана — Биология развития — Биометрия — Бионика — Биосемиотика — Биоспелеология — Биофизика — Биохимия — Ботаника — Биомеханика — Биоценология — Биоэнергетика — Бриология — Вирусология — Генетика — Геоботаника — Герпетология — Гидробиология — Гистология — Дендрология — Зоология — Зоопсихология — Иммунология — Ихтиология — Колеоптерология — Космическая биология — Ксенобиология — Лепидоптерология — Лихенология — Микология — Микробиология — Мирмекология — Молекулярная биология — Морфология — Нейробиология — Палеонтология — Палинология — Паразитология — Радиобиология — Систематика — Системная биология — Синтетическая биология — Спонгиология — Таксономия — Теоретическая биология — Териология — Токсикология — Фенология — Физиология — Физиология ВНД — Физиология животных и человека — Физиология растений — Фитопатология — Цитология — Эволюционная биология — Эмбриология — Эндокринология — Энтомология — Этология

Понимаете, это целая система наук, а не одна наука. Автор об этом не в курсе. Также, как он не в курсе, что насморк - это не болезнь, это один из симптомов болезней, множества болезней. Поэтому медики не лечат насморк, они лечат саму болезнь.

Наверно, большинство представляли себя на месте отца, который пару секунд ждет сына. И никто не представил себя на месте подростка, которого вдруг оторвали от семьи по прихоти общества, которое автор представил в карикатурном виде. Может быть, этот 14-летний ребенок просто бесчувственный робот, в которого заложили программу? И он ее выполнил. Правда, что это дало обществу, совершенно непонятно. Детей изолировали не только от семьи, но и от других научных достижений общества, созданных до этого. Просто потому что в этот контур могли что-то забыть захватить из того, что уже создано. Ведь время вернуть в секунды земного времени уже невозможно. Оно запущено, как механизм бомбы.
Странно, что мало, кто это заметил. Называть этот картон шедевром просто издевательство.

Жееесть! И не в лом такую простыню писать . Кстати, насморк- самое, что ни на есть заболевание. Попробуйте расширить википедийные знания дополнительными (более детальными и достоверными) источниками

silverrat
ktgun

1:1


Отсюда.

)))))))))

Эту историю, которую изложили здесь Вы, конечно невозможно, я согласна. У Автора речь о другом, но это нужно читать

silverrat
Дьябло! Почему бы вам не пойти в тему моего рассказа и не написать хотя бы вполовину, как тут?

Обращайтесь ко мне - разнесу в пух и прах!
Я уже проголосовал, так что вскрывать чью-либо анонимность мне ни к чему.

Попробуйте не давать советы людям, которые разбираются лучше вас. Повторяю для непонятливых - насморк - это симптом различных заболеваний. Симптом, а не отдельное заболевание.
У меня диплом медсестры запаса и я прекрасно знаю, о чем говорю.

Например? Я как-то иначе изложила эту историю? Может быть я просто заметила больше, чем вы? Может быть я заметила, что автор поленился продумать мир, в который поместил своих персонажей? И сами персонажи больше похожи на бесчувственных роботов, а не на реальных людей с чувствами, мыслями, поступками. Может вы не пытались представить себя на месте 14-летнего мальчика, которого изолировали от общества по причине слишком высокого умственного развития?

Вы сами-то прочли, что процитировали?


Ринит - это болезнь, которая возникает по разным причинам. Если причины разные, то и болезнь разная. Понимаете? Лечить надо не симптом, а болезнь. Если ринит вызван аллергией, то надо лечить лекарствами против аллергии. Если это вызвано простудными заболеваниями, то надо поднимать иммунитет организма. Если вызвано вирусами, то лечить надо лекарствами против вирусной инфекции.
Ринит очень коварная болезнь. Если не лечить правильно, она может привести к страшным заболеваниям, в том числе к гнойному отиту, как не странно. Отит - это заболевание среднего уха. И к смерти.
Поэтому бытовые средства против насморка типа нафтизина, к которым сразу кидаются наши люди - бессмысленны. Вначале надо определить причину появления симптома насморка - ринита, а потом уже лечить. Сам насморк лучше вообще не лечить. Потому что, если болезнь лечится правильно, насморк сам исчезнет через 7 дней.

Дело даже не в этом. Автор просто не разбирается в этих вещах совсем. Для него насморк - это не ринит, он его так даже и не называет. Для него это просто сопливый нос, который можно излечить тем, чтобы туда что-то закапать. Неужели вы этого не поняли?

silverrat
канешна



После бессонной ночи мне все едино.

Шикаааарно Вот именно этой подачи я и ждал. Даже не поленился найти комментарий, после которого мое отношение к Вашей (ой!) критике стало, мягко говоря, снисходительным.

После этого пассажа я смеялся минуту точно.Попробуйте посмотреть в любимой википедии, то о чем написали, и сделайте соответствующие выводы.
Понимаете, Ваша (ой!) точка зрения не всегда единственно верная. И Вы (ой!) бываете не правы. Смиритесь

Ребятки, не ссорьтесь.

Хе. И не думал. Просто безапелляционность подачи собственного мнения некоторыми навевает грустные мысли

Однозначно, - Вы заметили больше чем я, и чем кто-либо. Вы даже не пытаетесь говорить о конкурсном произведении. Вы уже внутри рассказа и спорите с тем миром, котрый Вам предложен. Это ли не доказательство победы Автора?
И, да, кстати, потрудитесь прочитать - кого Автор отправляет в это путешествие на 10 лет. Где сказано, что только несчастных таллантливых детей?
А психологический портрет отца, у которого на десят лет общество забирает ребёнка, на мой взгляд точен. Это колоссальное смятение чувств, любви, долга, гордости и разочарования. Именно в такие моменты, ум подмечает ничего не значащие детали и цепляется за пустячные вещи, чтобы смягчить эмоциональный прессинг. В рассказе, на мой взгляд это отражено как нельзя, лучше. Если ГГ будет делать это интенсивнее, вряд ли он станет выглядеть мужчиной, провожающим своего сына на фактический подвиг, которым ему, возможно, придётся гордиться, возможно скорбеть.
Я порой бываю невнимательна, но я ЧИТАЮ тексты и ПЫТАЮСЬ понять точку зрения авторов. Что-то нравится, что-то нет, об этом стараюсь честно писать.
А принцип Ваших рецензий практически везде одинаков - притопить всех и вся, без разбору. Хорошо, что люди умеют читать, потому что Ваши утверждения об отсутсвии в рассказе того, что там очень явно и хорошо наличествует, всем очевиден. Выглядит нехорошо-с.

Nidhorghoggen, слушайте, все таки у Вас отличный рассказ вышел.
Вот сидел я сейчас, дурака валял и вдруг про рассказ вспомнил. Ну и решил быстренько набросать иллюстрацию к нему, благо с планшетом сидел Надеюсь, Вам понравится.

Рассказ действительно замечательный. В первую очередь литература пишется о людях и для людей, сюжет как таковой должен быть вторичен. Мне понравилось, что здесь нет так сказать интриги, но здесь есть чувства очень живые, ты сопереживаешь герою, и невольно думаешь а как бы чувствовал себя на его месте. Рассказ дает читатель задуматься над тем, как хрупко время, ведь действительно не замечаешь, как растут твои дети, для родителей, какими взрослыми не были бы дети, они навсегда останутся детьми. А здесь вот он мальчик, а через секунду мужчина. А мир вокруг не изменился. Родители берегите каждую секунду прожитую с детьми. Теперь о критиканах))))
Оправданность Зацикливателей.. Наши ученые, да и не только наши сталкиваются с рядом проблем не связанных с наукой, это и политика и экономика и быт, ведь семью надо кормить тоже, а здесь ученые поставлены в такие условия, что ничего на них не давлеет извне, они могут заниматься наукой. поэтому да Зацикливатели оправданы.
По-воду интернатов и "насилие над личностью". Человеку не может жить в абсолютной свободе, ему необходимы рамки и ограничения, чтобы двигаться вперед. Понимаете любой процесс во вселенной происходит только если есть отклонения от равновесия. Если человеку дать абсолютную свободу и ничем не ограничивать, что он будет делать, а ничего. Он будет находится в состоянии равновесия и никакого открытия не сделает. Потому что потому же закону система стремится найти дорогу, там где легче, а легче там где вообще ничего нет. Но смысл зацикливателей не в этом я уже написала выше.
silverrat вот вас не воспитывали в интернате, ни в чем не ограничивали в обучении и что-то я не вижу ваших гениальных открытий и Нобелевской премии. И еще, не козыряйте так коркой сестры запаса, у меня 6 лет медицинского образования и я почти 10 лет работаю патологом. "Насморк" может быть отдельным заболеванием, а вот что его вызывает, это уже другой вопрос.

Но все это не имеет к рассказу никакого отношения. Рассказ не об этом, он о чувства и о том, как одна секунда может быть равна 10 годам.

ktgun, спасибо. Рад, что понравилось. А уж иллюстрацию получать всегда приятно. Как человек, который неспособен нарисовать круг, всегда такой художественной реакции радуюсь и удивляюсь. Какие они у меня рыжики получились, оказывается).

Алиса, и вам спасибо. Здорово, что обсуждение идет и после окончания конкурса. Жаль, что сам его практически пропустил.