Последний из могикан

Ветки кустарника над тропой затрещали, но всё же поддались. «Уф, – выдохнул Егор Антонович, – Веткам им что, с годами только крепче становятся – лишь бы ствол да корни не засохли. А вот люди… годы мои, годы». И тут же мысленно себя одёрнул: ну, годы, ну и что? Никогда себе поблажек не давал и от дела возрастом не отнекивался. Вон в Гражданскую пару лет до семнадцати накинул – а теперь скоро прадедом станет, и возрастом отговариваться совсем стыдно. Да и некому сюда ходить, кроме него. Как помер в прошлом году однополчанин Никифор, так и некому. «Последний из могикан», – усмехнулся Егор Антонович, вспомнив любимую книгу. А ведь и правда последний. Потому раскисать нельзя, никто другой не сделает. И недалеко от города, если по прямой через овраги – совсем недалеко. Не то что по шоссе, а потом через насыпь. Врач как раз для здоровья гулять советовала, мол, свежий воздух для сердца полезен. Недалеко… если бы не три банки краски за спиной.

Проклятый склон наконец-то закончился, рюкзак полетел на землю, и Егор Антонович сел, прислонившись к горячему от июльского солнца памятнику. Надо отдышаться – а потом, пока светло, подкрасить порченые зимой места на ограде и доске с именами. Пусть нынче память о прошлом не в цене – от неё теперь принято брезгливо отворачиваться – он всё равно будет ходить сюда. Были бы рядом дети или внуки… но они с недавних пор граждане другой страны. Просто так из России теперь не приехать – говорят загранпаспорт и какая-то виза нужны. Тьфу! Хорошо хоть, Наденька не дожила до такого непотребства.

Старик с кряхтением встал, разогнулся, потирая затёкшую поясницу. Хватит сидеть, делом пора заниматься. Хорошо бы ещё и фигуры от птичьих следов почистить… вот только ни до будёновки красноармейца, ни до пилотки солдата ему не дотянуться. Он, может, и попытался бы – но проклятый осколок из сорок второго оставил слишком нехорошую память... Нога вдруг заныла, и боль принесла воспоминания. Дважды он готовился умереть на этом месте. Первый раз – в девятнадцатом, когда на два «максима» и полсотни винтовок шли петлюровские цепи. А за спиной бежали из города семьи коммунистов и просто люди, которые хорошо знали, что творится, когда «жовто-синий» флаг входит на улицы. Второй – в сорок первом, когда немцы рвались к железнодорожной ветке.

Егор Антонович положил кисточку в банку и, прищурившись от солнца, посмотрел на юго-запад, где в сторону горизонта убегала полная выгоревшей травы равнина. Зрение у него и сейчас ясное – но даже и так он указал бы каждое место. Вон там стояла батарея. Ей, помнится, командовал капитан с необычной фамилий – Абрамчик. А вот там погибли братья Иванишвили: один из танков всё-таки сумел прорваться во фланг, да так и остался стоять обгорелой коробкой, утащив за собой двух весёлых грузинских парней. А там… с холма он видел каждого, и каждый раз до крови закусывал губу. Потому что его миномёты молчали. Их время пришло потом, когда смолкло последнее орудие и успокоившиеся немцы пустили по шоссе транспортёры с пехотой… Их время пришло к вечеру, когда один за другим грузовики превращались в кашу из плоти и горящего железа.

Тогда он думал, что ребят внизу переживёт не на много, может, до обеда. Но ночью пришёл приказ отступать, «костлявая» не успела. Задержалась на полвека с лишним, чтобы прибрать его здесь же и оставить лежать в овраге, как товарищей. Кто будет искать одинокого старика? У всех нынче дела поважнее: украинец ненавидит русского, русский – еврея. Еврей презирает и того и другого и думает, как обоих облапошить. Мало их всех деды в детстве пороли… или не смогли. Не смогли, потому что плечом к плечу полегли вон там внизу, где и сегодня гудит асфальтовой струной новенькое шоссе. А Егор Антонович как мамонт. Вот вымрет – и уйдёт с ним последняя память.

– Что-то я сегодня совсем расклеился, – вздохнул старик. Хотя ясно чего – первое лето один. А про следующее лучше и не загадывать.

– Дедушка, вы неправильно красите.

Обернувшись, Егор Антонович увидел двух подростков лет тринадцати. Девочка пыталась стряхнуть с юбки налипшие репья, а мальчик с видом знатока продолжил:

– Тут сначала старую краску надо счистить, а потом уже снова. Хотите, помогу? У меня с собой даже шкурка есть.

И не дожидаясь разрешения, начал соскабливать присохшие хлопья. Чуть позже к нему присоединилась и девочка, перед этим вежливо представившись: «Это Горя. А я Аня, ¬– и отстранив Егора Антоновича. – Дедушка, отдыхайте – мы сами».

Старик хмыкнул: «Надо же, тёзка[1]», после чего отошёл в сторону, у детей и правда выходило куда сноровистей. Всё-таки кисточка не его занятие. Из железок чего смастерить – пожалуйста. А эти пострелята вон как быстро управляются, Егор Антонович так и не надеялся. Думал, ещё раза два придётся ходить, не меньше.

– Всё, – Аня докрасила последнюю звёздочку. – А Мишка твой – трепло полное, – бросила она Горе, – «случайно здесь поставили, по ошибке»…

– Это кто же такую ерунду-то сказал? Между прочим, в этом месте за город два раза сражались, потому и памятник такой. И вообще застава на дороге тут ещё с петровских времён стоит!

Разгорячённый глупостью неведомого Мишки, Егор Антонович начал рассказывать. Потом как-то само собой разговор перешёл на историю «вообще» – и старик разошёлся. Только посетовал, что под рукой нет записей и фотографий из архива, особенно копий с екатерининских гравюр: летопись родных мест была его страстью ещё с пятидесятых. Да и сам он – живая история с начала века. К тому же и слушатели ему попались замечательные, он за последние годы по таким истосковался… заболтались так, что домой возвращались уже в сумерках. А расставаясь, договорились, что через пару дней Анюта и Горя зайдут в гости. И обязательно прихватят с собой того самого Мишку, уж Егор Антонович ему расскажет! Впервые за последние годы старик был счастлив.

Следующей весной Егор Антонович стоял у памятника уже не один, а с помощниками – полтора десятка школьников и студентов, которые увлеклись историей родного края. День был особенный: за зиму старика уговорили написать о тех, кто защищал город в девятнадцатом, и сегодня рядом с красноармейцем появится вторая доска с именами. Егор Антонович вспомнил прошлогодние мысли и улыбнулся: он больше не последний. Его ученики помогут сохранить память. И нить поколений не прервётся.
***
[1] - Горя – уменьшительное от Єгор (украинск.), в русском – Егор

Довольно патетично. В духе добрых 70-80-х. А что мешало раньше молодёжи объединиться и помогать? Хотя вопрос риторический.

Увы... для ответа достаточно посмотреть на улицы - и это сейчас. А уж в начале 90х... особенное если вспомнить ушаты грязи, которые модно выливать на свою историяю сейчас

Согласна. И, на мой взгляд, патетику легко убрать - вместе с последним абзацем...

И рассказ тогда развалится, превратиться без финала в кусок текста...

Ничего подобного: у вас два финала. Первый - для людей:

И дальше все прекрасно домысливается...

Второй - последний абзац - для отчета, для галочки

М... тут уже скорее всего разные читательские взгляды. Потому что финал - это не встреча, финал - что герой больше не последний. То есть там где сходятся сюжетная и эмоциональная линии.

Хотя, повторюсь, тут видимо просто разный взгляд разных людей. А вкусы у каждого свои, на то он и каждый

Эт точно
А не хотите этот рассказ на конкурс? Там по 2 июля продлили сроки сдачи:
http://fantasts.ru/forum/index.php?showtopic=3820

Спасибо, не знал, что продлили

Словно выдернуто из газеты "Украинский комсомолец". В духе тех времен.
Я таких историй перечитал множество, не скажу, что эта была нтересной. Мысль и мораль присутствуют, сюжета и конфликта нет. Это не рассказ, конечно, а газетная заметка, написанная весьма литературно, хорошим языком.

Спасибо на добром слове. разве что не соглашусь малость. Сюжет присутствует. А конфликта и правда нет, зачем он тут?

В любом художественном произведении должен быть конфликт.

Что могу ответить? Только цитатой из мультика "Тайна третьей планеты":
- Человек - царь зверей!
- Только звери об этом не читали, они неграмотные.

Вы же грамотный? Так почитайте, что с необходимостью должно быть в литературном произведении.

Вообще-то мною было сказано в ответ на вещание прописных истин. Которые далеко не всегда аксиомы.

А вообще с вашим критерием изрядную часть литературы придётся выкинуть например рассказы Бианки,"Дерсу-Узала", многие рассказы ефремова... список можно продолжить бесконечно.

А что за флаг такой? Или это опечатка. Или по-украински?




Не уйдет.

Трогательный рассказ. Когда читал, представилась последняя сцена из фильма "А зори здась тихие".

А, по-моему, автор скромничает: есть здесь конфликт Конфликт - это ведь не обязательно прямое столкновение, достаточно противоречия



Налицо скрытый социальный конфликт...

fotka, спасибо. Я, если честно, от социальном конфликте побоялся говорить - а то ещё скажут "притянул за уши".

Трэш-кин, там должно быть "жовто-блакитний" флаг - это действительно украинский, в гражданскую и Отчественную знамя националистов. Но движок уже не позволяет редактировать сообщения, потому все опечатки тут остались неисправленными

Что поделаешь, Ярослав: многие не понимают, что рассказы бывают разных типов. Только и слышишь: "это не рассказ", "здесь нет сюжета", "нет конфликта", "где кульминация"... Вспотела уже объяснять)))