Автор: karpa



Чистая идея


Мрачное настроение дневной хмари 17 февраля 1600 года могло развеять лишь одно событие, которого давно и с садомитским вожделением ждали туповатые обыватели надменного Рима. В центре Кампо деи Фьори, – площади Цветов, – стоял высокий постамент, обложенный дровами. К нему подвели человека с гордым профилем, горящими воспалёнными глазами и привязали его мокрой веревкой к столбу.

Зрители толкали друг друга локтями, выискивая удобно место, чтобы лучше всё видеть.

– Кто этот бедняга? – тихо спросила невзрачная женщина в бело-сером полосатом платье. Бледное лицо терялось под чепцом, а чистые миниатюрные пальчики, нервно теребящие ленты-завязки головного убора, выдавали швею.

– Виновник жаркого представления – какой-то неизвестный Филиппо из Нолы, монах-доминиканец, – ответил рядом стоящий булочник в белом переднике, впопыхах он забыл его снять.
– Почтенный человек, – заметил аптекарь, сильно пахнущий каплями лавровишни.
– Ходят слухи, что сам король Генрих III Французский давал ему рекомендательные письма к английским монархам, – добавил булочник, комкая снятый передник.
– Да уж, пригрел змею на груди. А всё-таки за что его? – вновь подала голос швея. – Филиппо пожилой человек. На первый взгляд он кажется порядочным католиком.

– Как всегда, святоши обвиняют неугодного им человека в ереси! – сказал кто-то в толпе сиплым голосом, какой бывает только у портового грузчика.

Когда же люди обернулись на мужчину в широких штанах и короткой робе, то он красной клешнеобразной пятернёй надвинул на глаза бесформенную шляпу. Зрителей вновь приковало действо на эшафоте.

– А доказательства нашли? – спросил аптекарь. Он вытащил из кармана пузырёк и пригубил из него успокоительного средства.
– Что не нашли, то нарисовали и подбросили в дело. Я слышал – это личная месть зажравшегося аристократа Джованни Мочениго из Венеции. Молодой муж обнаружил много золы в семейном очаге, и заподозрил, что учитель Филиппо в его отсутствие успел «причаститься тем горячим вином», которое положено лишь законному супругу, – съехидничал зажиточный сеньор в чистой одежде, наверное, конторский писарь.
– Монах и вправду наградил хозяина весёлым блюдом, рагу из кролика? Ха-ха-ха, – поинтересовались соседи в толпе.
– Ха-ха-ха. Из крольчихи... Не знаю уж, кто там держал свечку в опочивальне сеньоры, но разъяренный, словно бык, муж написал подряд несколько доносов инквизитору, – ответил писарь, натягивая кожаные перчатки и прикрывая чернильные пятна на пальцах.
– Каналья, можно было и по-мужски разобраться, – сказал сочувственно грузчик. – Если из-за каждой измены сжигать соперника, так и страна обезлюдеть может.

Губернатор Рима махнул платочком, и судья ещё раз всенародно огласил приговор: «подвергнуть еретика Филиппо, известного в Европе как Джордано Бруно, самому милосердному наказанию и без пролития крови».

– Желаете что-нибудь сказать, сеньор? – спросил палач у преступника, держа в руках факел. – Покайтесь!
– Я умираю мучеником добровольно и знаю, что моя душа с последним вздохом вознесётся в рай! * – непреклонно сказал философ и устремил взор в небо.

Дым костра плотно окутал эшафот, столб и еретика, языки пламени нехотя подбирались к приговоренному.

– Хороший был человек, – смахнул слезу римский инквизитор. – Жаль не подписал раскаянье, попал бы в рай…

Дневную хмарь над площадью Цветов на ближайшие четыреста лет не смогло развеять даже признание кардинала Анджело Содано того, что казнь великого ученого Джордано Бруно была весьма печальным эпизодом в истории римско-католической церкви.

***

Душа Филиппо воспарила над площадью, взглянула с высоты на панораму Рима, причудливо разлёгшегося на семи холмах, и устремилась к морю. Пролетая над Нолой, мимо оливковых рощ и возделанных садов, она озирала родную землю. 17 февраля 1600 года на юг Италии пришла ранняя весна. Виноградники ещё только набирали цвет, а виноделы уже готовили дубовые бочки, терпеливо ожидая доброго вина из нового урожая.

Земной календарь застыл на этой дате, как впрочем, и совершенно потерял смысл. И лишь море отражало незыблемость и необратимость времени. Дух философа направил внимание на небо. Вперед к звездам! И мгновенно очутился в безвоздушном пространстве над Землей.

– Как быстро я перемещаюсь, – удивился он. – Пожалуй, моя теория импетуса оправдывается. Движение тел есть результат приложенной силы от внешнего источника. Недаром я критиковал учение Аристотеля! Огонь придал моей душе импульс, и вот я поднялся выше атмосферы. Это всё понятно, я так и думал и представлял, а где же рай? Ни дорог, ни путей, ни тропинок и никаких дорожных указателей нигде нет.

Земля безучастно вращалась вокруг своей оси, Луна облетала Землю, а Солнце источало свет и тепло, находясь точно там, где и предполагал Филиппо. Он думал, мыслил. Ничего не происходило. Безмолвно мерцали далёкие звезды, равнодушно кружились планеты.

– Где же другие небожители? – бросил он в пустоту.
– А кто нужен? – спросил чей-то строгий голос.

Филиппо завертелся вихрем, но никого и ничего не увидел.
– Не знаю. А ты кто?
– Я – чистая идея, – ответил невидимка. – Суть всего сущего.
– Тогда покажись!
– Не могу. Я суть мыслительных процессов.
– Это как?
– Очень просто. Например, когда хорошие математики придумывают теории, теоремы, доказательства, я им помогаю. Направляю их мысли в нужное русло. То, которое почти правдоподобно описывает эту Вселенную. Оглянись! Смотри! Зри в корень!

Филиппо опять завертелся вихрем.
– Вижу Солнечную систему и планеты. Что-то не так?
– И вообще не крутись без толку, твой электрический заряд ещё большой, создаешь беспорядочный магнитный момент, сотрясаешь звезды. Скромнее будь!
– Не понимаю решительно ничего, где цветущие кущи?
– Ты думаешь, что ты душа человека, которую ожидает рай?
– В Библии так писано. Церковь одобряет. Католики чтут.
– Сам-то понял, что сказал?
– Неужели меня ждет ад?
– Работа, болезный, много работы.
– Ангельской?
– Почти, да не совсем, дорогой. Работа будет вполне натуральной, согласно чистым идеям, как и положено законам мироздания. Каждая душа выбирает себе новую парадигму бытия. Скажем, простые души рады послужить в новом качестве, собирая атомы. Души рисковых людей, авантюристов, любят трудности, они предпочитают силовые структуры, поэтому разбирают э-ээ… нестандартные должности. Целеустремленные души рвутся порождать звёзды. Ты что хочешь?
– Чтобы хотеть чего-то конкретного, чувствую, мне не хватает знаний. Поднакопить бы их, если это возможно?
– Как сказать, легче пройти практику, чем долго и мучительно терзать теорию и твои средневековые познания. Добро пожаловать в наши цеха, Филиппо! Буду тебя называть так, пока не получишь другое имя. За мной торопись, иди на голос. Я оставлю по пути вибрацию ми-минор. По этому следу найдешь меня на первой строительной площадке.
– А звать тебя как? Бог?
– Мы тоже слышали о Нём, но предпочитаем говорить об Абсолюте. Я пятый помощник Абсолюта, и поскольку пребываю в должности Прораба Универсума, то раздаю цеховым мастерам наряды на работы. Однако я либерал, – частенько иду навстречу пожеланиям рабочего класса, – за это получил ещё одно имя, Либертус. Хотя у меня имен много, но пока обращайся так. Ну, догоняй! – сказал он и исчез из эфира.

Нота «ми», звучащая весенним жаворонком накануне тяжких полевых работ, привела Филиппо к странному месту – узкому, растянувшемуся на многие килопарсеки, световому кольцу. Из его недр беспрестанной чередой рождались красные и жёлтые искорки, скачущие во все стороны и бордовые всполохи. Расцветали сине-фиолетовые и ослепительно белые звёздчатые цветы, вылитые хризантемы или астры. Рой жужжащих созданий, похожих на пчел, суетился около бокового раструба, из которого выливалась тяжёлая оранжево-красная магма.

– Эй, Либертус, ты где? – растерялся Филиппо.
– Да-да, я рядом, друг. Красиво, правда? – это наш кирпичный цех. Производим легкие, средние и тяжелые элементы материи для нашей Вселенной. Если помнишь, ещё Аристотель называл простейшие кирпичи материи – атомами. Скромненько, но со вкусом. Обычно заказчикам более всего требуются водород, кислород, медь, цинк и железо, вот мы и ваяем.

Гость присмотрелся к процессу. Цех сборки атомов на конечном этапе имел горизонтальный ленточный конвейер, во время движения которого раздавался неприятный лязгающий звук. Из цилиндрического формирователя сверху на ленту падали разнокалиберные шары, обязательно попадающие в нужные лунки. Мастер пояснял:

– Души мыслящих имеют несколько измерений и могут незамутненным телесной оболочкой взором охватить сразу и внутреннее устройство объекта, и внешнее. Например, в твоём будущем люди откроют иную истину, – любой кирпич состоит как бы из первичной вселенской глины, – и разделят атом на ещё более мелкие части: протон, нейтрон и электрон. Хочешь знать, как выглядит электрон с точки зрения многомерного существа? – Круглые и рогатые чудовища, вон их сколько на конвейере.
– А протон? – спросил Филиппо.
– Сфера с небольшими ямками и шлейфом из кварк-глюонной плазмы. Нейтрон же – абсолютно гладкий шарик с лёгкой туманной дымкой на полюсах. Обрати внимание, все запчасти будущего атома имеют захваты в виде либо «рыболовных» крючков, либо колечек.

Душа Филиппо подлетела ближе, чтобы понять принцип рождения атома. Рабочие вихри в синих робах ловко мазали нейтрон густым клеем и цепляли к нему протон, защёлкивая крючки в замок. Получалось очень прочное соединение, способное жить миллионы и миллиарды лет. Когда ядро было готово, на него словно на рождественскую ёлку, навешивались электроны, и конструкцию резко встряхивали. Трансформер начинал вращаться, орбитальное облако из электронов растекалось по возбужденной поверхности, которая незамедлительно испускала фиолетовое свечение. В конце конвейерной ленты штучный товар ожидала огнедышащая ванна, – ни дать, ни взять, жерло вулкана.

– Это горячая жидкость называется кварк-глюонной плазмой или морем. Готовые изделия сбрасываются туда и через воронку попадают в сушильный цех, где расфасовываются согласно заказам.
– А кто заказчики?
– Галактика М65 требует тяжёлые элементы и рентгеновские фотоны, крайне необходимые для гамма всплесков.
– Чёрная дыра в Туманности Андромеды на ближайший обед, прогнозируемый через двести миллионов лет, просит бинарную систему из звёзд-гигантов, похудеть боится.
– Весьма неугомонные заказчики, – конечно же, представители Солнечной системы. Человечество тоже прислало нам технологически сложно выполнимые пожелания, – им нужны сверхтяжелые элементы, хотят дописать таблицу Менделеева. Эти заказчики самые беспокойные наши клиенты, им сложно угодить. Люди постоянно создают в атомном производстве аврал! А в цехе молекулярной биологии что творится? Квартальный отчет сдать невозможно, каждый месяц аврал! Недавно в двадцать первый век отправили на Землю партию синтетических бактерий типа E.сoli, точно не помню, но по-моему, в количестве семи штук. Они радовались ровно три дня, пока шла у них там конференция. Потом стали возмущаться, что мало прислали. Статистика хилая, дескать, сложно подтвердить открытие. Да я тут причем, вон список, какой длинный! Я честно поставил всех в очередь, и атомщиков, и биологов. Ждите! Но эти клиенты – нетерпеливые особи. Каждый год требуют внеочередности исполнения заказов. У них открытия, понимаешь ли, по плану должны идти, а у меня график работ опять ломается. Ну чё, пойдешь на атомный конвейер?

Либертус замолк, терпеливо ожидая ответа от Филиппо.
– Никогда не задумывался о том, что сборка атомов похожа на тяжкий труд в кузнице. Жарко очень. Нет, хочется чего-то более спокойного. Да и не понимаю, что делают кварки и глюоны. Никогда о них не слышал. Чтобы хотеть чего-то конкретного, чувствую, мне не хватает знаний. Поднакопить бы их, если это возможно?
– Конечно, но сначала выбери свою парадигму. Куда?
– Ты говорил о силовых структурах.
– Хорошо. Следуй за мной, вибрация «до» первой октавы приведет тебя ко второй строительной площадке.

Басовитый звук гудел, словно молот наковальни.

– Да тут же не видно ни зги. Темнотища! Или тут ничего и нет? – рассуждал вслух Филиппо.
– Это наш второй цех. Здесь работа сложная и под силу тонкому уму шахматиста.
– Я не играю в шахматы. Думаю, сложно работать, когда не видишь поле деятельности, – закапризничал новенький.
– Хм. Ладно, уговорил, пошли в молекулярный цех.

Воронкообразное отверстие в Пространстве-Времени, похожее на жёлто-зеленый глаз чудовища, окружённое светящимся диском, испускало тусклые бирюзовые лучи. По звёздным меркам почти рядом, в каких-то двух килопарсеках от чёрной дыры, сияли две звезды – голубой гигант и коричневый карлик. Они танцевали медленное танго, то забирая друг у друга сотни тысяч километров красной материи, то выкидывая её далеко за пределы дрожащей жёлтой площадки. Филиппо упрямо молчал. Либертус вздохнул и повел его дальше.

Так они прошли примерно с десяток производственных ангаров, пока не зашли в цех рождения чистых идей. Над каждым прозрачным боксом висела табличка. Они миновали несколько кабинетов: "Литература", "Натурфилософия", "Математика", "Алхимия" и ещё что-то непонятное, пока не остановились перед дверью с надписью "Случайность и свобода выбора".
– Заходи, не дрейфь! – подбодрил Либертус подопечного.

В этом отделе царил полный хаос, а если и имелись мелкие подразделения, как то «проза», «поэзия», «любовь», «ревность», «синтез и борьба противоположностей», «диалектика», «дианетика», «планирование экономики», «революции», «приворот и гадание на кофейной гуще» и многое другое, то найти что-то определённое и желаемое было практически невозможно. Кварцевые кубы и октаэдры бесцельными мухами летали в полном смысле этого слова, сфероиды и эллипсоиды прыгали упругими мячиками, керамические пластины, каждая с двенадцатью металлическими лапками, сгрудились, образовав усечённую пирамиду. Филиппо оторопел, едва успевая читать мелькающие названия. Дико гримасничая, мимо него проплывал «Кот Шрёдингера», а следом за ним устремилась «Улыбка Чеширского кота». Рядом грохнулся об пол «Молот ведьм». Новичок боязливо отдвинулся. В центре нагромождения мыслительных категорий, рождённых воспалённым умом гения или горячечным бредом сумасшедшего, кичливо возвышалось исполинское колесо Лототрона.

– Ты хотел свободы? Сейчас получишь глоток свежего воздуха. Крути, барабан, болезный! – вкрадчивым голосом изрёк Либертус.

Долго ли, коротко ли вращалось «Колесо возмездия», как его мысленно окрестил Филиппо, он даже успел войти в трансцендентальное состояние, когда личное становится совершенно незначительным по сравнению с Космическим Абсолютом, а потому чуть не позабыл всю личную биографию. Наконец, оно замерло и выплюнуло квитанцию, которую новичок едва успел подхватить, иначе вихрь или ураган хаоса засосал бы её в страшный водоворот.

– Что стоишь, как истукан, читай!
– «Демоны Максвелла», не понимаю ничего. Что это значит?
– Ты хотел подучиться, поэтому выписываю тебе путёвку на Землю в командировку. Место назначения – Эдинбург, ноябрь 1841 года, Эдинбургская академия. Будешь курировать идеи уважаемого Джеймса Клерка Максвелла во время его учёбы и далее и не забывать время от времени нашёптывать ему хорошие и полезные мысли.
– Где ж я их возьму, непременно хорошие и в большом количестве? Я их и сам не ведаю, не имею.
– Не важно. Этот господин изобретатель замучил нас нелепыми заказами, которые мы не успеваем выполнять. Ежели он э-ээ... слегка посидит в размышлениях и вычислениях, нам будет значительно легче.
– Если не секрет, кто такие «демоны Максвелла»?
– Как бы попроще объяснить? Вообще-то, знать лишние детали тебе вовсе не обязательно, да и не поймёшь. Просто шепни на ухо господину естествоиспытателю, когда он соизволит разделять газовые молекулы на горячие и холодные, дескать, в этом случае виноваты «особые демоны», а он пусть уж сам выкручивается, кто да что, – Либертус вздохнул. – За работу, дорогой! Твоя новая должность – Внутренний голос Джеймса Максвелла. Ну, бывай!..

***

Восточное побережье Шотландии было скрыто за плотным слоем серых кучевых облаков. А старый Эдинбург, выросший из бретонской Крепости Эйдина, встретил бестелесного посланника сильно изменившимся за прошедшие века. Посеревший камень замка нёс на себе печать сырой и капризной погоды, редко балующей шотландцев белым покровом даже в Рождество. Недавно прошедший жестокий ливень, загнал в подвалы многочисленных бездомных собак и кошек, призванных бороться с докучливыми крысами. Прохожие привычно стряхивали капли небесной влаги с поверхности зонтов, складывали их в трости и аккуратно обходили глубокие лужи, стараясь не зачерпнуть в обувь грязную жижу.

Десятилетний отрок, привлёкший внимание духа Филиппо, остановился на углу богатого особняка с колоннами, вытроенного в стиле неоготики, и поднял голову к стрельчатому окну во втором этаже. Также как и вчера, в понедельник, там виднелась очаровательная белокурая девочка с локонами в нежно-голубом платье с белым кружевным воротником. Пухленькие словно нарумяненные щёчки, губки-вишенки и маленький римский носик заставляли горячее сердце юного Джеймса биться неровно и возбужденно. Пушистые белые ресницы обрамляли большие синие глаза, из-за чего она была похожа на Герду из сказки Ганса Христиана Андерсена «Снежная королева». Опершись на неуклюжий зонт, он как настоящий джентльмен галантно кивнул ей. Внезапно девочка показала пальцем куда-то вправо. Мальчик повернулся. С водосточной трубы в канаву свалилась кошка, она отчаянно гребла лапами в потоке дождевой воды и хрипло мяукала. Он, не раздумывая о последствиях, кинулся спасать животное. Для этого ему пришлось развернуть зонт, встать на колени и, перегнувшись через мокрый и грязный бордюр, зачерпнуть зонтом мутной воды, чтобы выловить глупую кошку. Операция удалась. Почуяв под ногами опору, кошка немедленно прыгнула на сушу и встряхнула мокрой шерстью, обдав костюм спасителя грязью.
Джентльмен посмотрел на девочку: «О, счастье! Она улыбалась ему и радостно хлопала в ладоши». Следом в окне появилась худая женщина с постным лицом в сером атласном платье, в каких обычно бывают противные гувернантки, и строго погрозив мальчишке длинным узловатым пальцем, увела ангельское создание вглубь помещения.

«Да, сей отрок являет собой давно непаханое поле для педагогики»! – опечалился дух Филиппо. – «Сколько же трудов в него предстоит вложить, прежде чем общество сможет ожидать от него полезной отдачи»!?

Меж тем «непаханое поле для педагогики» дошёл, наконец-то, до парадного входа в академию, отличающуюся от обычной шотландской школы лишь углублённым изучением иностранных языков.

– Мистер Джеймс Максвелл, вчера вы пропустили греческий, сегодня опоздали на урок латыни. И почему вы являетесь в школу в таком непотребном виде, можете объяснить всему классу? – гнусаво просипел учитель и шумно высморкался.

У сеньора учителя был извечный насморк. Приехавший из предместья Рима, итальянец никак не мог привыкнуть к климату туманного Альбиона. Джеймс поглядел на подсыхающие грязевые пятна на штанах в области коленей, такие же полосы спереди на куртке и рукавах, слегка огорчился, но вспомнив о том, что он совершил геройский поступок на глазах очаровательной девочки из сказки, он расправил плечи:

– Зато я спас кое-кого, и вытащил несчастного из стока в тот момент, когда бурным потоком воды его чуть не затащило в канал, – сказал громко Джеймс, скромно умолчав о личности спасенного, и высоко поднял голову. – Я мог бы пойти домой переодеться, однако чувство долга мне не позволило пропустить уроки.

Сеньор учитель по прозвищу «Лазанья», протер клетчатым носовым платком лорнет и водрузил его на нос, рассматривая опоздавшего:
– Вот как? Расскажите-ка подробнее о вашем благовидном поступке, а мы с удовольствием послушаем. Каким образом этот «несчастный» угодил в дождевой сток?

– Э, да очень просто. Он ехал на велосипеде…
– На велосипеде! – ахнул класс хором.

А учитель добавил:
– Неужели на том самом дьявольском изобретении кузнеца Киркпатрика Макмиллана, который живет в глухой деревеньке где-то на юге Шотландии? Быстро у нас народ подхватывает дурное, в прошлом году только придумали, а в этом уже катаются. Но вы рассказывайте, мистер Максвелл, не стесняйтесь!

– Так вот. Он ехал на велосипеде и засмотрелся на ворону, которая очень громко каркала, наверное, звала сородичей. Вы не поверите, но за пять минут до этого и буквально на моих глазах, – даю честное слово, на площади было много свидетелей, – я видел, как огромная серая ворона внезапно кинулась на какую-то высокую даму и сорвала с её головы шляпку. Хи-хи. Это было бы ещё полбеды, но вместе с нею, птица схватила и рыжий парик. Женщина как закричит мужским голосом и страшно до неприличия выругалась. Тогда все увидели, что это не дама, а переодетый лысый мужчина с большими ушами и картофельным носом, люди стали кричать, смеяться и показывать на него пальцами. А кто-то крикнул: «Полиция»! Вор, – я думаю, это был вор, – иначе, зачем ему переодеваться? Он сильно испугался и ринулся за проезжающим кэбом, быстро вскочил на подножку и уехал. Потом появились конные полицейские, они пришпорили лошадей и смело бросились в погоню за преступником.

С интонацией бывалого рассказчика Джеймс повествовал историю в красках и лицах, изображая каждого участника вымышленного спектакля. Внутренний голос, как ни пытался шепнуть хоть что-то нравоучительное на ухо шалопаю, не мог вставить ни слова в его пылкую речь.

– А велосипедист? – спросил сеньор Лазанья, прикрыв рот платком и едва сдерживая смех.
– На полной скорости он врезался в бордюр, кувыркнулся прямо через руль и плюхнулся в воду. Откуда я его и выловил, – Джеймс развел руками. – Вот.
– Поразительно! Эта история достойна Скотланд Ярда и его знаменитых начальников сэра Чарльза Роуэна и сэра Ричарда Мэйна, – покачал головой учитель. – Вы просто герой, мистер Максвелл, что-то скажет вечером ваша тётя Изабелла?
– Правильно сделал! Герой! – завистливо выдохнули одноклассники.
– Ну, раз так. Принимая во внимание особенности шотландской погоды, я могу согласиться, осенний холодный ливень и благородное спасение вами утопающего – вполне уважительная причина, чтобы опоздать на урок латыни. Садитесь на место, дорогой мистер Джеймс Максвелл, – сказал учитель, хитровато прищуриваясь и критически осматривая жалкий костюм спасателя через лорнет. – Надеюсь, завтра дождя не будет.

«Какой лжец! Врунишка даже глазом не моргнул и не покраснел, пока сочинял почти правдоподобную небылицу! И этот оболтус – будущий великий ученый!?» – мысленно подивился дух Филиппо. – «Хотя, оно конечно, в творческой жилке пульс бьется споро».

Раздался перезвон колокольчика. «Перемена!» – понял Филиппо. Ему показалось, что во двор школы вылетело полсотни разновозрастных, застоявшихся в конюшне жеребцов. В это время обычно никто не прислушивается к внутренним голосам.

Далее в Эдинбургской академии в классе сеньора Лазаньи начался урок Священного Писания. Дух Филиппо, вступивший в новую должность, жаждал наконец-то заняться работой, достойной его ума, он осторожно присел на плечо молодого Максвелла и проникся лекцией.

– Кто нам прочтет Символ веры? – спросил учитель. – Мистер Максвелл, к доске!

Ученик бойко затараторил текст молитвы: «Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым»…

Учитель благосклонно кивал, сверяя слова с текстом и водя пальцем по строкам, а мальчишки в классе, тем временем, перебрасывались жёваными бумажками.

– Хорошо. А теперь, мистер Максвелл, поведайте нам, что говорит Писание о райских кущах?

Командированный, бывший некогда философом Филиппо, встрепенулся, потому как всегда имел своеобразный подход к теологии и мифотворчеству католической церкви. «Вот она реальная возможность отомстить лягающемуся невежеству»! – подумал посланник. Внутренний голос Максвелла оживился и незамедлительно приготовился подсказывать отроку незыблемую истину Бытия так, как понимал её до сих пор сам…




[*] - последние слова Бруно, «Инквизиция перед судом Истории».

Идея лучше воплощения.

"Садомитский" - это приговор. Я, конечно, дочитаю, но так с языком обращаться нельзя.

Автор, ты сломал мой мозг своими "нейтронами, протонами" Общее впечатление только положительное! Обожаю вот такие рассказы с интересной концовкой! Теперь буду повторять мантру: о, чистая идея явись мне!

Средневековая картинка понравилась. И концовка...

Это, извиняюсь, какая-то развесистая клюква. Автор, миленький, рвать нарратив диалогами просто так - "для запаха", чтобы разбавить сплошную портянку текста, - некошерно. Диалогами вы привлекаете внимание, подчеркиваете акценты. Какая композиционная необходимость была в прямой речи персонажей на площади перед казнью? Вы просто продолбили сеттинг и были вынуждены давать через реплики обстановку, предысторию, настроения толпы... Я потому так резок, что мне нравится тот виртуальный образчик текста, к которому вы стремились. И аккуратней с незнакомыми словами - содомитское вожделение(именно так оно пишется) означает нечто иное, чем вы предполагали.

Что-то этот учёный рай выгдядит как ад для нормального человека. Я не очень поняла цели рассказа. Она заключается в том, чтобы Максвелл двойку получил?

Идея была у АБС.

идея хорошая, почему-то люблю что-то подобное))спасибо автору

Не люблю такое.

так вот, кто демонов Максвеллу подшетал рассказ понравился. серединка, правда, на мой субъективный взгляд, несколько затянута. но в целом, - браво! ))

А мне понравилось.

Особенно:

Понравилась та часть, в которой говориться о нейронах, протонах и всевозможной работе мысли.

"чистые миниатюрные пальчики, нервно теребящие ленты-завязки головного убора, выдавали швею."
Это каким образом? На большом был наперсток? Указательный палец левой был истыкан иголкой до крови?
Чистые миниатюрные пальчики выдают аристократку. Нервно теребящие - склонность к истерикам. И если у женщины чистые миниатюрные пальчики, она уже не невзрачная.
"с садомитским вожделением ждали туповатые обыватели надменного Рима"
Вы забыли эпитет для слова "ждали".
Весь текст испещрен недоработками. Чего только стоит образ аптекаря, отхлебывающего из бутылочки, прямо как шериф из фляжки с виски. Ой, не та ассоциация. А вы на какую рассчитывали?

Это, я кажись читала, интересно.


Да, кстати. У аристократок пальцы длинные, тонкие и изящные.
Миниатюрные (не путать с наманикюринными) - не говорят об аристократизме, а о том, что мелкая и почти ювелирная работа может быть им подвластна.
Пальчики и невзрачность (на морде лица), какбе не связаны между собой напрямую.

История о том, как дух Джордано Бруно, после казни, метнулся ввысь и попал на экскурсию в своеобразную фабрику элементов и идей. Представшее его взору не соответствовало его религиозным представлениям... По каким-то причинам дух Бруно отправляют вселится внутренним голосом в Максвела, будущего ученого, что бы подкидывать ему Чистые Идеи и тем самым отстановить его непомерный аппетит в познании. Пусть повозится, пока на небесной фабрике аврал. Максвел - изумительный мальчишка, живой с воображением и бедняжке Бруно (внутреннему голосу) никак не удается включится. Рассказ заканчивается радостным потиранием рук Бруно, когда Максвела на уроках просят ответить на вопрос : "Внутренний голос Максвелла оживился и незамедлительно приготовился подсказывать отроку незыблемую истину Бытия так, как понимал её до сих пор сам…"
- Ах ты гад - раздался теперь уж мой (ли?) внутренний голос - Тебя зачем посылали! А?
И тут же другой голос, более тихий: " еще не известно кто его послал"
Интересная версия, здорово.

Много ошибок, но в целом - читаемо.

Во многих текстах, вы отмечаете эту самую нарративность.
Вот, что говорит Вики:
"Наррати́в - исторически и культурно обоснованная интерпретация некоторого аспекта мира с определенной позиции. В литературе нарратив — линейное изложение фактов и событий в литературном произведении, то есть то, как оно было написано автором. Синонимами сравнительно нового для русского языка термина «нарратив» являются более традиционные «повествование» и «рассказ»."

То есть по-русски - это обыкновенное, последовательное изложение сюжета, без разрыва причинно-следственных связей смысла. Выражение же обстановки или предыстории в диалогах - нормальный литературный прием. Его очень часто используют мэтры литературы. В чем проблема-то?

Есть еще понятие нарратива в философии постмодернизма и в социологии, что к художественным текстам как-то не имеет отношения. Или решили просто блеснуть новым термином? Причем здесь Кузька и его мама?

Фауст-Филлипо и "Суть всего сущего" в роли черта-искусителя... Нет?)
По моему автор не дотянул исполнение до идеи. Ковать протоны конечно хорошо, но думаю тут требовалось что-то позаковырестее.

Что-то я не увидела здесь Фауста, по-моему, это был Джордано Бруно...
Если бы тут был Фауст - тогда и сюжет был бы нужен другой, точно

Чёта прониклась как-то! Срединные рассуждения "прошли мимо ушей", а начало и кончало - просто очень понравились. Размер приятный, легко усвояемый. И идея - простая, незатейливая, но невероятно увлекательная. Спасибо, Автор!
А, и ещё - после конкурса - расскажите, какой модификацией "ворда" пользуетесь - потому что Ваш текст разбит на абзацы и от этого, конечно, читается как положено. Мой же конкурсный текст просто убит наповал, впрочем, это не суть важно для меня, но, возможно, поможет кому-то в будущем?

Вчера рассказы "маратили", сегодня "партосят"....

Вот что я ценю в фантастике - так это полёт идей и их величайшее разнообразие. Именно это я нашёл в данном произведении.
Его ценность в том, что оно именно претендует на гордое звание "научной фантастики", где души - это развлекательные константы, чтоб, как говорится, не уснуть от происходящего.
Запомнились такие детали:
(а) "Я суть мыслительных процессов" - вот она, материализация импульсов в коре головного мозга!
(б) Приём встречающего душу в который раз обнаружил - удивительная согласованность идей авторов.
(в) На научную фантастику, как я сказал, рассказ претендует всячески, КРОМЕ!!! Кроме той детали, что насколько мне помнится из дисциплины "Концепция современного естествознания", атом давно признан наукой далеко не последним кирпичиком. Я не хочу умничать, что же это было, потому что я просто не заполнил названия. Но это не атомы и не их ядра. И не электроны с протонами (о! что-то из физики помню).

Успехов автору!

Да, мне тоже кажется, что автор, как-то мало написал о нижних и верхних кварках (Douwn & Up quarks), составляющих ядра и участвующих в сильных, слабых, электромагнитных и гравитационных взаимодействиях. А также не упомянул об их спинах, электрических зарядах и ни слова о Стандартной Модели. И совсем не упомянул, что кварки обладают еще цветом, ай-ай-ай,

Невероятные для 1600 года фразы. Да и за блуд не принято было сжигать...


Эшафот - место для отсечения головы.



Слишком коряво


"Обгон запрещен"?
Круто для 1600 года.


Не подвело.


Сам себя он иначе и не мыслил.



а нехорошие математики?




Бесконечная череда перлов.
Понятно, что писал ребёнок.
По истории - 1.

Для справки: все теории Максвелла - это публикация теорий Кавендиша.

Музыкальная ассоциация, надеюсь, соответствует возрасту автора:

Сияют звезды в небесах

Место для отсечения головы - плаха.
Эшафот - это сооружение, возвышение, помост для проведения публичных казней. Любых - усекновение головы, повешение, сожжение, а также казней гражданских.

Тут скорее фактическая ошибка в том, что "дневная хмарь".
Казни обычно проходили на рассвете - во всяком случае конкретно Бруно казнили под утро.

"С Садомистским вожделением"
Полагаю, имелось в виду с садистким, а потом, музыкой, видать, навеяло эту порнодвусмысленность. Теперь суть:
Сожгли Джордано Бруно, он вознёсся чтобы получить популярную лекцию по физике частиц, или как там это правильно называется. А потом его сослали в Максвела, в теле которого он не переставал наслаждаться историческими ссылками на изобретателя велосипеда и ещё каких-то ключевых шотландцев. Не моё! При всём уважении к Джордано Бруно.

Нэ, шикарный неологизм.
Садомисты - содомиты-садисты. Или содомиты-мазохисты.
В общем, жители текста "Госпожа Боль"

Вы правы, по-русски эшафот - это плаха.
Не припомню, чтобы на ней кого-то сжигали.

Нет, вы делаете кальку с французского оригинала (причем одно из значений которого как раз "подмостки").
В русском языке уже устоялось эшафот - помост, возвышение, для публичных казней. И плаха - чурбан для отрубания головы. На эшафотах проводили казни разного типа. В том числе и сжигали. Например, Жанну Д'Арк сожгли на эшафоте - чтобы народу было лучше видно.
Я как специалист об этом говорю

Бруно тоже приподняли для наглядности?

Ладно вам переживать - на весенний конкурс напишите чудо-текст, и мы все им восхитимся. Только, пожалуйста, будьте внимательны к деталям - они способны убить что угодно.

Ну да.
Казни были еще и элементом развлечения для народа. Сходили, посмотрели, обсудили, если повезло - то еще и какую-нибудь детальку от казненного прихватили.
Поэтому если казнь подавалась как крупное событие, то для этого сооружался или использовался уже имеющийся эшафот.
Если же жгли ведьм по деревням в массовом порядке, то обходились и без него.


Понимаете, я преподаю в том числе и культуру повседневности. И у меня есть блок лекций как раз касательно феномена казней в культуре. Так что именно в этой части знаний не меня учить деталям.
Если не верите мне - то просто погуглите.
Автор ошибся во времени, когда обычно казнили - но с эшафотом все в порядке.

К сожалению, складывается такая ситуация, что автор может быть сколь угодно внимателен к деталям, но всегда появится человек, который не разбирается в предмете, но свято уверен, что он прав. И начинает высокомерно гнобить автора, не прислушиваясь к доводам специалистов.


Я так понимаю, что меня приняли за автора? Зря Просто когда люди заблуждаются или ошибаются в фактах - и поправляют тех, кто на самом деле прав, я считаю, что это нехорошо.

Мрачное настроения хмари ? А как себя в тот день чувствовал ветерок? А весело ли на душе было у журчащего ручейка?
Не стоит начинать фантастическое произведение с метафоры. У читателя нет возможности понять, метафора ли это, или буквально.



Прямо вот так, вместе с профилем, и привязяли?

Потом... По пальцам этой видно, что швея, у того по голосу слыхать, что грузчик, этот несомненно писец...
Что это за упражнения в дедукции? Разказчик что, Шерлок Холмс?
Почему не просто: швея, аптекарь, булочник?
Кстати, булочник именно в тот момент решил снять свой фартук? Очень резво он это сделал.

Земной календарь остановился и время потеряло смысл.
При этом луна продолжала вращаться вокруг Земли, а Земля вокруг Солнца... Это как ?
Далее, воспаривший Филиппо ведёт беседу неизвестно с кем, крутясь на месте вихрем, как гиперактивный ребёнок, и изъявляет просьбу "поднакопить бы знаний"...


Не совсем оторваны от действительности!

Потом... Потом я не осилила.

Первозданная глупость!!

Максвелл в качестве благодарности издал труды Кавендиша, не присваивая себе ничего.

Если Кавендишу принадлежат следующие открытия:

Понятие электрического потенциала, который он назвал «степенью электрификации»
Определение емкости сферы и конденсатора
Концепция диэлектрической проницаемости материала
Отношение между электрическим потенциалом и током, которое теперь называется законом Ома. (1781)
Законы для разделения тока в параллельных цепях, которое в настоящее время связано с именем Чарльза Уитстоуна
Закон обратных квадратов изменения электрической силы с расстоянием, который сейчас называется законом Кулона.

То Максвелл пошел гораздо дальше:
Заложил основы современной классической электродинамики (уравнения Максвелла).
Ввёл в физику понятия тока смещения и электромагнитного поля, предсказал существование электромагнитных волн, электромагнитную природу света, давление света и др.
Он один из основателей кинетической теории газов (установил распределение молекул газа по скоростям).
Ввёл в физику статистические представления и методы,
показал статистическую природу второго начала термодинамики (так называемый, «демон Максвелла»)
Получил ряд важных результатов в молекулярной физике и термодинамике (термодинамические соотношения Максвелла, правило Максвелла для фазового перехода жидкость — газ и другие).
Пионер количественной теории цветов
и т.д.

Сейчас вам тоже скажут, что вы автор и чтобы не переживали, а писали повнимательнее, угу.

И не говорите, О времена! О нравы! Карету мне, карету!

Давайте пульмановский вагон на двоих?

Отличная идея! На двоих хорошо, но в дороге понадобиться и третий для компании?



Говорят, что Пульман строил вагоны, которые снимались в вестернах. Не хотите составить компанию и здесь:
http://fantasts.ru/forum/index.php?showtopic=4995

Благодарю всех читателей и авторов, кто прочитал мой рассказ и оставил отзывы.
Благодарю также всех, кто героически попытался прочитать и понять замысел автора.

В качество персонажей для такой мистический темы я умышленно не брала современников. Что каждого ждет - не известно, но пусть будет у всех лучшая судьба. А тот исторический срез есть, он ушел, и сегодня мы изменить его не властны. Зато есть возможность вспомнить об исторических личностях, оживить их в наших рассказах и сказать о них пару добрых слов.

Почему бы и нет?