Автор: Usimov



Heroes of Pangaea: битва геймеров




Все началось в тот славный день, когда по всей планете Пангея в белых залах после смерти пробудились игроки, – сотни самых разных людей, старых и молодых, бесстрашных и робких, мудрых и не очень, и среди них был гэймер Григорий Монахов. Это случилось после того, как он неделю без отдыха и сна играл на компьютере у себя дома. От усталости, апатии, слипающихся глаз его спасали только жестяные банки энергетика, пустые остовы которых в обилии елозили под столом.
Целеустремленности, решимости Григория выстоять до конца позавидовали бы многие, но именно эти качества надорвали его последние силы. На седьмой день противостояния с компьютерной игрой у него помутился рассудок, он потерял сознание и умер.
Все игроки «Эволюции» описывали произошедшее одинаково: умопомрачение, смерть и пробуждение в белой комнате. А спустя мгновение после пробуждения в головы игроков исподволь проникало сознание связанного с ними нейроцефала, – пугающее, невыразимое никаким известным человеку языком.
С Монаховым произошло нечто похожее: он умер и очнулся в кромешно белой комнате без окон, и его собственные мысли тут же перемешались с чужими, парадоксальными, невообразимыми мыслями нейроцефала. Стены излучали белый свет, навевая стерильное уныние кабинетов поликлиники, где протыкают иглой пальцы и с жестокостью выдавливают кровь на квадратные стекляшки. Это больничное земное уныние смешалось с ужасом внешнего мира Пангеи: человек почувствовал, как один из дронов нейроцефала – гигантский зеленый жук – своими плоскими челюстями переломил хребет маленькому трепыхающемуся существу, похожему на белку, и не спеша понес мертвую тушу к ближайшей пищеварительной яме нейроцефала, переваривая по пути кусок все еще трепещущей плоти.
От реалистичности пережитого, так, как будто сам Григорий впился мощными резцами в мясо несчастной белки и разрезал ее на две аккуратных части, гэймера отвлек телевизор, висевший на одной из блестяще-белых стен. Телевизор всегда включался после пробуждения игроков, включился и в этот самый первый раз. На экране появился плюшевый медведь с вычурно злой улыбкой, прозванный среди игроков рефери или админом за то, что контролировал выполнения правил игры своим мощными репрессивными разрядами молний. В этот раз плюшевый медведь сообщил игрокам «Эволюции» правила их нового мира. Со свойственным ему чувством черного юмора и циничностью он объявил, что 99% игроков через несколько месяцев опять умрут, и лишь у единиц остается шанс победить – но для этого им придется «немного» потрудиться.
– Запомните вот что, по-по-по, – натужно засмеялся он. – Мир Пангеи поделен на треугольные клетки, и каждому игроку дана одна из них. Выиграет тот, кто захватит всю планету. Пе-пе-пе… Потерявший все клетки – подыхает. Дерзайте, мои милые дружочки!
Он еще много шутил, надсмехался над «милыми дружочками», раззадоривал одних и вгонял в тоску и ужас других. Но и того, что он сказал, хватило, чтобы пробудить в душе некоторых искру знакомого всем настоящим геймерам блаженного чувства азарта, нетерпения, желания победить.
Говорят, что гениями всегда становятся те, кто с детства все свое время посвящает одному единственному занятию. В таком случае, Григорий был уже трижды гений: он с десяти лет играл в игры и все десять лет без устали трудился за компьютером. Молодого человека не удивили чудные дикие правила, которые озвучил с экрана плюшевый медведь, и даже сам возможный финал «Эволюции» со смертельным исходом. Монахов считал, что у каждой игры свои особенные правила, и каждая игра заслуживает к себе серьезного отношения. Тот, кто относится к игре несерьезно или подходит к ней с претензиями, – разрушает игру. Но игра выше всякого другого человеческого дела, считал Григорий, потому что только в нее человек вступает просто так, по собственной воле, не для выгоды и не из меркантильного расчета, а лишь из чистого внутреннего благородного чувства, неискоренимого ничем на свете желания стать первым. И работа, и самая жизнь человека, когда превращается в игру, становится истинным счастьем и наслаждением для всякого, потому что игра – это и есть настоящая подлинная жизнь. Есть только одна цель, только один смысл существования, считал Монахов, – победа в игре. И чем больше игр, тем больше побед может одержать человек. Потому Григорий ни на секунду не задумался о том, кто, зачем и почему предложил ему «Эволюцию», не стал философствовать на этические темы, рассуждать и расследовать, как поступили многие другие игроки, но с могучим рвением приступил к игре, с той деловитостью и хваткой, какую только и может выказать профессионал своего дела.
Вот что увидел Монахов, покинув стены своего ночного прибежища, – потом он наблюдал все это тысячи раз, когда просыпался в белой комнате и выходил к дневному свету, но именно этот утренний вид Пангеи ярче всего запечатлелся в душе молодого человека. На небе сквозь пышные темные облака ярко прорезались два солнца, приткнувшихся друг к другу как парочка любовников. Сквозь плотный воздух, насыщенный пестрыми насекомыми, со всех сторон на горизонте просматривалась сплошная зеленая кромка леса. Дом Григория, один из многих таких, дарованных каждому игроку, был белее, чем самая белая вещь на свете. И словно в противовес этой сияющей белизне со всех сторон дома на километры вперед разлеглась влажная болотная пустыня: всю землю покрыла черная густая слизь в несколько сантиметров толщиной, достигающая в некоторых местах значительной глубины. Слизь, – флегма, как ее называли игроки «Эволюции», была ядовита для большинства живых существ на этой планете, поэтому по всей поверхности флегмы наверх пробивались только серые тонкие стебли антенн – особые отростки, идущие от корней нейроцефала, необходимые ему для общения со своими внешними автономными частями-органами.
Сам нейроцефал рос напротив белого дома Григория, возвышаясь на несколько метров в высоту как сакральный тотемный столб индейцев. Внушающий трепет высокий силуэт исполина к низу заметно утолщался, обрастая черными круглыми уродливыми наростами, похожими на исковерканные генными патологиями мозги животных и людей. Это и была нервная ткань во всей ее первозданной чистоте – огромный сплошной вечно неподвижный и немотствующий мозг. Внутренние органы нейроцефала уходили глубоко под землю и выделяли в почву ядовитую флегму, уничтожая любых потенциальных вредителей. Лишь обслуживающие этот гигантский организм существа – черви, слизни, личинки, жучки, дроны, стрекозы – могли жить в такой жестокой среде.
Большинство игроков никогда не сомневалось, что нейроцефалы разумны. Игрок-человек лишь направляет особенную неподдающуюся рациональной оценке неудержимую творческую энергию нейроцефала на игровые цели – сражения и исследования. Правда, некоторые игроки в своем глупом твердолобом упорстве не хотели признавать этого великого хозяина Пангеи равными человеку, и ничем хорошим для них это не заканчивалось.
Нейроцефалы проникают во все потаенные уголки человеческого сознания и видят, как человек относится к игре, жаждет ли он победы или настроен на поражение, – и помогают или мешают ему. Они не контролируют игрока, но никто не знает, на что они способны. Нейроцефалы никогда не говорят, и потому кажутся неразумными, но Монахов пришел к однозначному выводу: они – разумны, только им не нужен язык, потому что они всегда одиноки, – и это безмерно впечатляло и восхищало Григория, который сам был не чужд одиночества. Взамен своей безъязыкости они способны передавать с помощью биологических отростков-антенн электромагнитные импульсы и управлять животными как частями своего тела. Их способность можно назвать телепатией, и такое общение гораздо эффективнее и стремительнее, нежели примитивное колебание воздуха. Именно посредством этой телепатии все игроки «Эволюции» связываются со своими нейроцефалами и управляют животными, в том числе дронами, собирающими ресурсы, и другими более воинственными пангейцами.
С вершины своего игрового опыта Григорий Монахов принялся за дело. Он еще ничего не знал про окружающий мир Пангеи, но охотно опирался на сокрытые в сознании нейроцефала драгоценные знания и интуитивные прогнозирования будущего. В голове человека по одной его мимолетной команде развернулась карта территории, которой владел и полновластно управлял нейроцефал – тысячи и тысячи квадратных километров широколиственных лесов, кишащих мясистой протеиновой дичью, и столь же необъятные просторы зеленых лугов, напоенных морями сочной зеленой азотистой травы. Григорий ощутил жизнь и пульс жизни тысячи всевозможных существ, связанных с повелителем Пангеи и направляемых одной его всемогущей волей. Среди многообразия жизненных импульсов ярче всего удалось различить ловких дронов и неповоротливых личинок – наиболее крупных существ, принадлежавших нейроцефалу, – размером с собаку. Все остальные, более мелкие животные и насекомые, мириады жучков и червей в черной ядовитой почве, бабочки и стрекозы, наполняющие воздух, и другие, совсем уж микроскопические и наиболее многочисленные создания, ускользнули от контроля человека.
Некоторые игроки всерьез утверждают, что научились воздействовать даже на пылиночников – микроскопических жучков, невидимых человеческому глазу. Эти жучки, как написано в «Энциклопедии Пангеи», в обилии производятся в особых камерах у основания нервного ствола – они необходимы нейроцефалу для защиты корневой системы от вредителей и ухода за внутренними органами и глиальной тканью. Однако никто никогда не видел доказательств подобного необычайно тонкого мастерства человека, поэтому все разговоры об управлении пылиночниками считались выдумками и мифами, которыми полнился и без того таинственный мир Пангеи.
Монахов в первую очередь обратил внимание на дронов – он уже видел одного из них в действии и проникся к ним безотчетным уважением. Большие зеленые членистоногие размером с крупную собаку, с тремя парами тонких острых конечностей, мощными выдающимися далеко вперед плоскими челюстями, похожими на ножницы, могут напугать любого. На первый взгляд кажется, что дроны – опасные воины, созданные властителями Пангеи для кровавых битв и героических сражений, но на самом деле они самые слабые потомки нейроцефала и их предназначение – рабочая судьба, сбор протеина в лесных зарослях и азота на зеленых полях. Они относительно слабы, ленивы и трусливы, и пока их никто не контролирует, готовы дни напролет кувыркаться в грязных лужах, загорая на бледном свете двойной звезды Пангеи, – самому нейроцефалу немного нужно энергии для безбедной благополучной жизни, и он не заставляет пангейцев особенно трудиться.
Монахов обнаружил у своего нейроцефала ровно четыре дрона. Один жук бродил по лесу под кронами зеленых уходящих в небо деревьев, неторопливо перебираясь через заросли кустарников и лиан, лениво гонясь за очередной белкой, – именно его охоту почувствовал Григорий в момент своего пробуждения. Еще один зеленый слуга смачивал свои длинные нитевидные усы и передние когтистые лапки в одной из ближайших рек за десять километров от белого дома. Два других неторопливо фланировали где-то в окрестностях, и Монахов чувствовал, как их челюсти иногда медленно переламывают толстые высокие стебли сочной травы, но все больше ловят разночинных местных насекомых и мелких членистоногих.
Григорий почувствовал также мысленные импульсы трех личинок – черных червей, испещренных маленькими тонкими ножками и усиками по всему продолговатому телу. Всякий игрок знает, что личинки никогда не покидают своего нейроцефала и большую часть своей короткой судьбы без всякого дела ползают вкруг него средь темной жидкой флегмы, ожидая часа дать путь новой жизни. Они не могут сражаться, но очень живучи, особенно на стадии кокона.
Опытный геймер Григорий Монахов никогда не позволял своим рабочим столь бесцельно проводить игровое время – для отдыха Бог создал ночь, а день предназначался для добычи ресурсов. Даже теперь, когда молодой человек увидел всю эту инопланетную природу впервые, его насторожила опасная праздность нейроцефала и других членистоногих.
– Что я вижу, почему вы бездействуете? – мысленно возмутился Монахов. – Разве вы не знаете, что очень скоро придут анманеры и захватят нашу клетку, и нашим будущим победам никогда не суждено будет свершиться? Жалкие несчастные лузеры! Разве для того вы появились на свет, чтобы ваши тела удобряли почву? Вы, крутые шестилапые дроны, возьмитесь же за дело, собирайте азот и протеин, как вам и подобает по вашим достойным рабочим навыкам, а вы, медлительные важные личинки, вынесите же, наконец, новых дронов, чтобы обеспечить всех нас еще большим потоком бесценных ресурсов, какими полнится наша клетка. И, наконец, ты, менеджер этой планеты, – как бы тебя назвать? – ты, Терон, властитель Пангеи, возьмись же за дело и исследуй для нас новые технологии, как это и подобает настоящему менеджеру.
Теперь сложно вспомнить, так ли доподлинно сказал Григорий Монахов, успел ли он дать имя своему нейроцефалу, – электромагнитная телепатия существенно отличается от устной речи. Известно одно: заслышав сигнал геймера, нейроцефал ничего не ответил, но направил во все стороны света мощные импульсы ко всем своим многочисленным теронидам. Ленивые дроны уловили зов господина, зашевелись, затрепетали, принялись расторопно срезать траву и складывать ее в свои просторные желудки. Тучные личинки послушно остановились, окуклились, и на их месте близ нейроцефала посреди поля из черной флегмы встали три громадных пульсирующих серых кокона – скоро-скоро из них на свет покажутся новые зеленые работящие дроны, добросовестные добытчики протеина и азота.
После многочасовых забот геймера в подконтрольной ему клетке, растянувшейся почти на сто километров во все стороны, трудились со всей доступной им прытью девять ловких дронов: пять стригли высокую траву на дальних лугах, а еще три охотились в лесу на мелких грызунов и птиц. Наибыстрейший среди всех своих товарищей девятый теронид был послан опытным Монаховым на разведку. Быстроногий потомок нейроцефала только-только проник с Востока в клетку другого игрока, и в сознании Григория возник небольшой кусок вражеской территории, освобожденный от темного тумана – игроки называют эту мглу «туманом войны».
Другие бывалые геймеры в начале игры размыслили о безопасности и загодя послали к соседям самых быстрейших пангейцев. Беда в том, что каждая треугольная клетка в «Эволюции» граничила с тремя другими клетками, и никто не знал, с какой из трех сторон может придти беда и куда следует направить ловких членистоногих – отрывать же от работы сразу трех дронов никто не решился, чтобы не навредить экономике.
Григорий, как и все другие игроки, не мог угадать, откуда придет враг. Именно тут пред ним, наблюдавшим с высоты близлежащего холма за изящной работой своих многочисленных членистоногих, стремительно возник хитроумный плюшевый медведь – вестник удачи или чьего-то высшего участия, благоволения – и поспешно в свойственной ему манере вручил нелепое задание, какое игроки обычно называют «квестом».
– По-по-по, ты все трудишься? – злобно прокудахтал мишка. – Даю тебе небольшое поручение: в самое ближайшее время ты должен разведать клетку на Востоке. Если справишься, получишь артефакт, миленький дружочек.
Не смея перечить воле админов игры, Григорий отправил своего самого быстроногого теронида на Восток, и верный питомец нейроцефала неожиданно обнаружил собранную у границы героя грозную волчью армаду. Над стаей свирепых хищников парил их повелитель – юный самонадеянный игрок, облеченный в светящийся просторный шар. Это загадочное поле энергии окружало всех игроков и помогало им перемещаться с большой скоростью, недоступной обычной человеческой тщедушной плоти. Подросток четырнадцати лет называл себя Стрелок, а своего нейроцефала – Орф. Затевалась простая, но эффективная внезапная атака из самых первых боевых пангейцев – панцирных волков. Однако счастливец Монахов получил подсказку или предостережение от странного вестника удачи, плюшевого медведя, присматривающего за игроками, и теперь был спасен, в отличие от многих других несчастных по всей планете, подвергшихся скорой свирепой расправе соседей.
Подросток понял, что его план раскрыт, и не на шутку разъярился. Он направил всех своих хищных орфидов в погоню за одним быстроногим дроном, а Монахов улыбнулся и стал готовиться к решающей битве. «На ловца и зверь бежит», – подумал почему-то он.
До сих пор плодовитые личинки Терона по совету Григория вынашивали одних работящих дронов, в то время как нейроцефал амбициозного соперника Орф беспрерывно производил воинственных жадных до крови зверей. И все же у рачительного хозяина Монахова скопились большие запасы протеина и азота, а его неутомимый нейроцефал рождал все новые и новые тучные личинки.
По призыву человека поле вокруг могущественного повелителя Пангеи быстро покрылось громадными серыми коконами, и в каждом из них затрепетало сердце благородного боевого волка. У Григория еще оставалось немного времени до прихода полчищ врага – три-четыре часа, необходимых стремительным хищным орфидам, чтобы преодолеть расстояние в 40 километров, отделяющее границу клетки от центрального круга Терона.
Рослые серо-бурые панцирные волки Стрелка передвигались быстрее шестиногого дрона и вскоре настигли его. Два самых массивных и проворных орфида отделились от стаи и по приказу подростка, парившего над ними, окружили затравленного зеленого беглеца. Завязалась неравная схватка. Мощные удлиненные морды чудовищ клацали клыками рядом с верным слугой Григория, но ловкий жук не давался врагу. Беглец не собирался становиться легкой добычей кровожадных убийц и продолжал увертываться от их опасных стремительных атак. Благородное членистоногое петляло из стороны в сторону, пытаясь замедлить передвижение вражеской стаи, в надежде оставить своим соплеменникам больше времени для подготовки к судьбоносной битве. Одна из атак самого крупного и страшного обличьем волка, вожака орфидов, достигла цели, и резвый дрон потерял переднюю конечность – она как ветка переломилась в железных тисках зверя. Живучий теронид захромал, зашатался, но не остановил свой ход, и тогда другой преследователь вцепился ему в брюхо своими острыми хищными клыками и резцами, туда, где заканчивается крепкий панцирь и начинается мягкая нежная плоть артроподы – и наружу во все стороны посыпались темно-зеленые внутренности. Дрон молча повалился на траву, раздираемый бешенными псами, и Монахов почувствовал, как владыка пространной Пангеи содрогается от неведомого людям чувства, схожего с яростью и болью, и как ему исступленно отзывается окружающий мир. Другие терониды остановили свою работу и растеряно озернулись по сторонам, только сейчас осознав нависшую над ними невероятную угрозу уничтожения.
Освеженные первой кровью орфиды расположились в нескольких километрах от центрального круга нейроцефала и протяжно взвыли, поджидая своих менее проворных товарищей. Если бы не мощный пологий панцирь, прикрывающий их спины и морды, они бы совсем не отличались от серых земных хищников, благодаря которым и получили свое прозвище. Над стаей панцирных волков парил юный Стрелок, наивно предвкушающий будущий захват новых пространств, и с жестокой свирепостью подгонял отставших зверей, уставших от долгого многочасового марафона. Когда под ним собралось немногим более двадцати широколобых орфидов, он издал звучный вопль и бросил свою армию к центральному кругу Терона – пустынному пространству, покрытому ядовитой черной густой флегмой.
Орфиды подобрались совсем близко, и обеспокоенный их числом Григорий Монахов стянул к рубежу Терона всех, кто мог сражаться: и легконогих дронов, и уже успевших появиться на свет из коконов панцирных волков – всего пятнадцать ловких членистоногих и пятнадцать грозных ощетинившихся острыми клыками хищников. Стрелок заметил светящийся шар парящего над землей Монахова и невольно послал ему мысленный импульс, одновременно означающий презрение, желание начать беседу – открытие диалогического шлюза – и представление.
– Меня зовут Стрелок, а своего нейроцефала я называю Орф. Мне четырнадцать лет, и я 53-й в рейтинге ProGamer. Я пришел тебя убить, – мысленно сказал подросток.
– Меня зовут Григорий Монахов, мне двадцать лет, а своего нейроцефала я называю Терон, – ответил улыбающийся геймер. – Я знаю, зачем ты пришел. Милости просим к нашему шалашу.
Надменный Стрелок отбросил длинные волосы со лба и отправил с электромагнитным импульсом свой ответ:
– Зубоскалишь, старичок? Ну-ну. Мои панцирные волки выпустят кишки всем твоим жалким тараканам и мелкой своре шавок, промышляющей по мусорным свалкам, только подожди!
– Что ж, 53-й по версии PG, мы можем говорить хоть до посинения. Но не стоит меня пугать – иначе я испугаюсь твоей крутизны и выйду из игры… а, я забыл, что из нее нельзя выйти. Кстати, а ты помнишь об этом?
Стрелок не ответил, занявшись своей армией.
Оба солнца уже направились за горизонт, темнело. Хищные орфиды широкой серой стеною и десятками горящих оранжевых глаз двинулись прямо на отряды Григория. Впереди осторожной мягкой поступью вышагивал вожак орфидов – грозный многопудовый волк, больше напоминающий серо-бурого льва. На спине и морде крупнолапого убийцы лежал мощный пологий панцирь, покрытый металлидом – особым кристаллическим веществом, которое под действием атмосферы Пангеи каменело в сверхпрочную броню.
При виде вражеского отряда властительный Терон отправил ободряющий импульс всем своим ратоборцам, и те ощетинились, обнажили клыки, челюсти, зарычали и двинулись вперед на живую стену орфидов, предвкушая добыть в теле своих жертв обильный генетический материал, столь полезный для ускорения эволюции нейроцефалов.
Ряды противоборствующих отрядов сомкнулись, и завязалась битва. Рослый главарь волчьей стаи Стрелка бросился на ближайшего дрона, но Григорий предпочел увести от неминуемой гибели слабого теронида, привыкшего к сражению с белками, и зеленый жук вовремя отступил от острых клыков ближе к столпу нейроцефала. В это время два хитрых членистоногих напали на длинноногого орфида и своими острыми как ножи челюстями, теми, которыми подрезали на лугах сочную траву, срезали хищнику обе передние лапы. Волк заскулил и пал ниц в густую темную флегму, а ловкие дроны кинулись к его еще трепещущей туше и потащили ее к пищеварительной яме нейроцефала. Монахов, увидев действия двух своих плотоядных теронидов, взбесился и закричал:
– Что вы делаете, бестолковые тупоголовые тараканы? Падаль будете собирать после того, как порежете всех врагов!
Дроны поспешно оставили мертвую тушу и вернулись на поле боя, где уже в полную мощь бушевал серо-бурый главарь армии Стрелка. Массивный потомок Орфа атаковал остроухую отрасль Терона, которая только-только появилась на свет из кокона, и сомкнул на ее шее стальные челюсти, прямо под панцирем, где начинались уязвимые шейные позвонки. Могучий орфид легко завертел во все стороны многопудовым телом, неподъемным даже пяти хищникам, и откушенная волчья голова покатилась по густой черной флегме. На продолговатой морде мертвого теронида отпечаталось выражение злобной покорности, а серо-бурый главарь, подобный многоглавому церберу, продолжил крушить армию Монахова, ураганом пролетая по ее рядам и нанося ужасные раны, увечья, язвы то одному, то другому испуганному защитнику Терона. Увидев, какой урон причиняет серо-бурый палач, Григорий разъярился и отправил мысленный импульс самому сильному и грозному своему воину – вожаку стаи панцирных волков, отличному от других тонкой белоснежной шерстью:
– Что же ты прячешься позади всех, трусливая белая шавка, годная грызть лишь кости! Разве не видишь ты, как сильнейший орфид прорежает наши ряды? Иди и останови его!
Зловещий потомок Терона, белизной подобный призраку, раззадорился едкими речами человека и бросил сражение, ринувшись к одержимому главарю орфидов. Все пангейцы робко расступились, поспешно освобождая пространство для схватки двух совершенных сеятелей смерти. Белый призрак Монахова и серо-бурый цербер Стрелка вышли на пустое пространство, залитое флегмой, и встретились золотисто-желтыми парами глаз, горящих в закатных сумерках, а потом медленно закружились друг против друга, зарычали, оглашая ночь диким рычанием, обнажая свои длинные клыки и острые короткие резцы. Завязалась мрачная битва. Стоило одному убийце добраться до соперника, как другой огрызался щелчками стальной челюсти, и оба устрашающих пангейца покрывались глубокими сочащимися бурой кровью язвами. Наконец, когда громадный цербер Стрелка словно гора поднялся на задние лапы, призрак совершил ловкий маневр и вцепился в брюхо неудачливого орфида. Свирепый теронид исторг из мягкой брюшины внутренности, и яростная отрасль Орфа беззвучно погрузилась в черную густую флегму.
Увидев, что самый могущественный волк в стае повержен, поредевшие ряды Стрелка дрогнули и побежали, однако рассвирепевший подросток, взиравший с воздуха за сражением, засыпал своих волков крупной бранью:
– Куда же вы убегаете, трусливые собаки! Разве не видите, как оскудел ваш противник? Возвращайтесь и доделайте свою работу!
Монахов во все время сражения благоразумно отводил раненных животных из боя и отправлял их подальше к церебральному древу Терона, где они со временем могли восстановить силы и излечиться. Однако теперь в рядах теронидов осталось лишь дюжина полностью здоровых волков и дронов, и Григорий с остатками армии решил отступить к самому подножию нейроцефала, который словно траурный обелиск возвышался позади войск. Там защитников поджидали сонмы все еще годных к сражению теронидов и множество пульсирующих коконов, из которых вот-вот должно было появиться подкрепление.
Отсвет дневных светил на горизонте совсем исчез, и на небе с разных сторон прорезались четыре луны – два месяца и еще два полных диска, казавшихся ночными фонарями Пангеи. Эти фонари на самом деле были звездами, такими же, как и дневные солнца, только находившимися гораздо дальше от планеты и едва освещавшими ее поверхность. На их тусклом фоне оранжевые глаза панцирных волков засверкали во всю мощь, так что пространство вокруг Терона покрылось парами ярких блестящих точек. Воинственный подросток получил небольшое подкрепление от Орфа, но увидев пред собой зарево глаз противника, засомневался, стоит ли вести свою утомленную и израненную армию в новую атаку.
Монахов парил в энергетическом шаре возле своих войск и разглядывал золотисто-желтые угольки волчьих глаз орфидов. Он насчитал у противника едва ли двадцать хищников и с удовлетворением отметил превосходство собственных сил – у него было примерно столько же волков и еще больше членистоногих.
Григорий вдруг испугался, что из-за больших размеров его армии Стрелок раздумает нападать и убежит. Чтобы поддержать подростка, вселить в него уверенность, Монахов приказал части теронидов закрыть глаза, а сам послал Стрелку сигнал с мольбой, пытаясь изобразить настоящее отчаяние:
– Послушай, парень, это не игра! Если ты уничтожишь моего нейроцефала, то убьешь и меня. Ты станешь убийцей! Ты это понимаешь?
– Да мне плевать, – хорохорился парень. – В этой игре такие правила – выживает сильнейший.
– Пожалуйста, – заныл Монахов. – Давай будем дружить. Я буду поставлять тебе ресурсы, только не убивай меня!
Стрелок долго не отвечал, и Григорий решил, что юнец не купился на его неумелое театральное представление. «Неужели он просек, что я не новичок?» – с беспокойством подумал Монахов. Однако он недооценил подростковое упорство и ребяческую самоуверенность.
– Прости, старик, – ответил юный Стрелок. – Твои ресурсы я и так заберу себе, когда захвачу твою клетку. Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать… в атаку, ребята!
Остатки армии безумного Стрелка подошли к облеченному могуществом нейроцефалу, и их тут же обступили со всех сторон превосходящие по численности кровожадные дроны и панцирные волки Монахова. Из коконов успели появиться на свет новые ловкие жуки, они парами подбирались поближе к орфидам и своими мощными выдающимися вперед плоскими челюстями отстригали им лапы. Среди сражающихся панцирных волков больше всех свирепствовал массивный призрачный вожак теронидов. Своими острыми клыками он легко разрывал на части робких псов Стрелка, а коренными зубами, твердыми как стальные жернова, крошил вражеские черепа. Он успел расправиться с тремя крупными хищниками, прежде чем тела всех орфидов, искромсанных на части защитниками Терона, погрузились в вязкий кисель флегмы. Последний серо-бурый орфид прихватил с собой зазевавшегося дрона, выпростав наружу внутренности членистоногого, но и сам через мгновение лишился трахеи и жизни – его разорвал на части белый вожак теронидов, выплюнув на землю бесполезные шейные позвонки.
Не дожидаясь, пока последний орфид расстанется с теплом своего тела, Монахов отправил Стрелку, витавшему над своими мертвыми волками, импульс победного смеха – почти как смайл по сети.
– Смешно, урод? – разъярился подросток, увидев сотворенную теронидами бойню, и пролепетал еще несколько жалких ругательств.
– Что, испугался? – среагировал Григорий. – А кто тебя просил лезть на рожон, думал, ты тут один такой крутой из рейтинга ProGamer?
– Неужели и ты тоже…?
– Да. Я играю под ником Hasudrone, – коротко ответил Монахов.
– Hasudrone, – пролепетал обомлевший подросток, – вот я попал!
Призрачный волк Терона вырвал у последнего живого орфида трахею, и энергетический шар Стрелка замерцал и исчез. Подросток упал в черную густую кашицу флегмы и заныл, показывая рукой на поврежденную при падении ногу. Григорий дернулся вниз к нему на помощь, но неожиданно всхлипывания Стрелка прервались его же нечеловеческим воплем. Тело подростка затряслось в немыслимых судорогах и стало на глазах сдуваться, словно из него интенсивно выкачивали воздух. Это пылиночники исправно выполнили свою работу: когда энергетическое поле перестало защищать человека, они проникли внутрь его тела и пожрали заживо. Монахов с отвращением и ужасом поглядел на обнажившийся скелет бывшего противника и стремительно взлетел в темное небо подальше от опасных насекомых.
В это время здоровая отрасль Терона устремилась за наградой – трупами погибших орфидов. Членистоногие хватали острыми как ножи челюстями еще теплые тела мертвых хищников и тащили их к нейроцефалу, прямо к его зловонным пищеварительным ямам, и грозные волки старались не отставать от своих ловких собратьев. Владыка Пангеи упивался изысканным пиршеством – он давно не анализировал чужой генетический код, и трупы орфидов были для него изумительным деликатесом, переработка которого всегда приносила нейроцефалам величайшее наслаждение…
Уже поздней ночью плюшевый медведь, посланник властелинов игры и вестник удачи прискакал к Монахову и приказал человеку возвратиться в белую комнату.
– Почему ты помог мне, – спросил у медведя Григорий, – предупредил об атаке Cтрелка?
– По-по-по, будто сам не догадываешься, – довольно захохотал медведь. – Стрелок – простой статист, а на тебя у нас большие надежды, понимаешь?
– Это потому, что я 2-й в рейтинге PG? – изумился Монахов.
– Какой ты любопытный, – проворковал медведь. – Любопытной Варваре на базаре нос оторвали. Возвращайся-ка ты домой – детское время истекло…
Григорий появился в комнате как раз во время. В 0.00 по местному времени все без исключения игроки теряли сознание и просыпались лишь утром, а пангейцы – дроны, личинки, другие воинственные отроки – спокойно отдыхали и набирались сил, освобожденные от неусыпного контроля игроков. Только нейроцефалы в ночной тиши все также неусыпно продолжали исследовать новые формы дневной жизни.
Перед сном злонравный медведь по телевизору объявил итоги дня, с улыбкой перечисляя убитых игроков.
– Ну, что же, голубчики, сегодня было весело, вы все постарались на славу! – заявил он. – Сорок шесть бедолаг погибли страшной мучительной смертью… по-по-по, но лучше вам, дорогуши, не знать подробности, иначе приснится кошмар. Спокойной ночи, малыши!
Григорий в изнеможении пал на мягкую блестяще-белую поверхность комнаты, и на него накатилось затмение…

Понравилась и идея рассказа и ее воплощение.
Достойная, чистая работа - настоящая фантастика.

Наверное геймеры что-то узнают знакомое по аналогиям со своими играми.

Мир новой Пангеи, придуманной автором, состоит из такого множества всякой всячины.
И мне показалось - ГГ стал в этом мире какой-то бактерией.

Но "кисель флегмы" впечатляет остатки моего разума, едва трепещущего после блуждания по


Удачи автору,

Потрясающе! Реально от души похохотал! )

"Стены излучали белый свет, навевая стерильное уныние кабинетов поликлиники, где протыкают иглой пальцы и с жестокостью выдавливают кровь на квадратные стекляшки."

"Свирепый теронид исторг из мягкой брюшины внутренности, и яростная отрасль Орфа беззвучно погрузилась в черную густую флегму."

Флегматично читать это невозможно! )

Отличная фантазия, богатая динамика. Если все это сделать более связанным и "живым", то отличная картина рисуется.

Корованы где? Медведь - из "Пилы"? В остальном, как я понимаю, перепевка Starcraft.

А вот был такой года 2 назад минисериал американский. Полулюбительский. Там подростков собирали в дома, где они жили, а днем все выходили в лес и мочили друг друга. На русском не встерчал, названия не помню. Серии минут по 8-10, кажется.
Такой вот треш на тему мира будущего. И сериал можно назвать фантастикой. Там идея: народу слишком много, пусть мочит друг друга.

Примите соболезнования.

Автор порадовал. Нечто вполне серьезное. Чувствуется работа.
Немного специфический текст, попахивающий Иллиадой Гомера.
Конечно, игроки - инфантильные персонажи, но мир проработан на славу. В него хочется верить.

Читать несколько утомительно, но если не обращать внимание на всяких "теронидов", неплохо.
Сцены с описанием битвы животных - хороши. Вся эта живность на планете описана с
несколько навязчивой подробностью)))

Конечно, основная задумка не слишком оригинальна - рассказ напоминает "Королевскую битву" Такеши Китано, где подростки мочат друг друга разными видами оружия. Но в этом рассказе эта идея значительно переработана.

Рассказ достаточно циничный и брутальный. Написан в жанре литRPG - про компьютерные игры.

После смерти игроки попадают на планету, где вынуждены убивать друг друга, но не с помощью обычного оружия, а посредством местной фауны и флоры)))

Наверное, надо отметить это рассказ и взять в топ-20. Тут, опять же, нет рая, ада и путешествующих душ. Что хорошо.

Не понравились диалоги ГГ. Немного инфантильные.
Я не понял, что за рейтинг "PG"?

А вот мишка порадовал - смешной.
Радует, что этот рассказ не стремится прочитать нотаций и нравоучений, не стремится сделать мир лучше - ведь это так утомительно и скучно. Делайте мир лучше без нас, уважаемые авторы, а нам просто рассказывайте интересные и смешные истории)))

Японьский фильм. Несмотря на тамошнюю жуть - фильм (где-то там на грани понимания западом восточных мотивов) повествует о любви и дружбе. Если бы они объединились, то выжили бы,

Сокращение от ProGamers, первый раз упомянут, когда пацан хвалился.

Интересно читать отзывы людей, которые максимально удалены от киберспорта - совсем иное восприятие.

PS. Вопрос автору на "послеконкурса": Стрелок - отсылка к Лукьяненко или случайно получилось?

Т.е. главный герой играл -играл, потом умер, потом снова начал играть и играть? Какой-то "овощ" получается.
Если таких очень много, то откуда рождаются новые люди?
А герои игры описаны интересно.

Сага о мощных жвалах Читается весело.
Геймерский рай - остаться навечно в любимой игре. Вполне себе альтернативная "загробная" реальность.
Для читателей, не отягощенных поисками смысла жизни в самый раз

"Королевская битва", о ней речь?

Не знаю, этот ли фильм народ имел в виду, но, наверно, да.

Книга все равно круче.
Хотя идея о сражающихся детях весьма популярна, можно до десятка произведений навскидку назвать.

Мне понравилось. Это хорошая фантастика.
Все описано с большой долей реализма. А битвы очень поэтичные.
Я не играю в игры, но тут игры очень мало. Она не давлеет над сюжетом.
Удачи, автор.


Никакой КБ я не заметил. И близко нет в этом рассказе. И прочие фильмы про подростков тоже не в тему.
Тут подростка всего два.

А как же упоминание других игроков?

"Гэймеры", ховорите? Прявет вам с белхородчины и цантральнахо чярноземия! Пока я тута цибулю копал, побачил этот рассказ...

Если бы существовал орден литературных инквизиторов, и меня бы приняли туда, то одним из первых моих дел было бы сожжение таких вот еретических опусов, вдохновленных творчеством мега-брутального четкого косможахера - героя галактики Алекса ЦЭйч.

Я вам автор, сейчас расскажу как читается это вот ваше...это ...:

"По-по-по-по-по (машем лурочке в окно и улыбаемся)...нейроцифалы...по-по-по-по...хэд-крабы, пардон, членистоногие дроны..по-по-по...одна малолетка против другой...пиу-пиу, мое кун-фу лучше, старый слезняк...ресурсы...гы-гы..треугольники...по-по-по-по...блестяще-белую поверхность комнаты, и на него накатилось затмение… "

Вот и все. Ужасающе скучно. Невероятно плоско. Дичайше однообразно. Это я вам говорю, как игровой задр..км..игрок, с пятнадцатилетним стажем. Иными словами, эпичнее фэйла я пока здесь не видел. Единственный более или менее светлый момент мог выйти с медведем. Но нет! И тут вы умудрились слить все ништяки! Молодец, так держать!

И вообще, надеюсь на медаль "за спасение во льдях" и "за прочтение Heroes of Pangaea: битва геймеров".

Фух, кажется, почти отлегло

Не хватает визга зубьев цепных мечей и блеска силовых когтей, пробивших навылет горло врага. "По-по-по", - кричал инквизитор Ордо Ксенос и Адептус Астартес, расчленяя налетевших тиранидов-нейроцефалов, вырывали у них трахею, всматривались, трахею ли вырвали и, если вырвали не трахею, то снова хватались и вырывали трахею. А волки всё бегут, а зерги всё летят...
Когда читал диалоги, думал, что тонкий юмор, и до сих пор так думаю. Всё-таки так легче.

Каким удивительным образом разнятся мнения Usimov и ktgun.
У первого похоже на аннотацию издательства, которому надо всеми силами сбагрить книжку. У второго так, как будто он купился на аннотацию, которую сочинил первый, и отдал за эту книжку кровные 500 рэ, пытался прочесть и пребывает от того в сильнейшем раздражении.

Мое мнение, конечно, ближе к ktgun'у. Ужасно банально, скучно и на уровне подростка. То есть, можно рассматривать, как стеб. Но что-то новое надо было внести все-таки.

Любая игра - фантастика, но не любая фантастика игра. Сожалею.

Стеб - это не банальное повторение чьих-то неудач. Надо было тогда хотя бы довести до абсурда, чтобы было смешно. А так - комментарии смешнее, а рассказ абсурдно плоский и скучный. Меня в сон пятянуло, как от двух бутылок красного полусладкого. Если это и стеб - то провальный.
Впрочем, если серьезный рассказ - тоже.

Это явно не моё. Сильно затянуто. Столько подробностей. Удачи автору.

Умнейший комментарий у товарища silverrat, умнейший. Детство, извините, не зацепило.

Не удалось осилить, скука.

Соглашусь с предыдущими комментаторами, во время прочтения так и хотелось перескочить на пару абзацев ниже, а потом еще на пару. Скучно.
Кстати, по-моему, пишется не "гэймеры" а "геймеры".

Не, ну, как-бы неплохо, динамично, напористо, слог хороший. Но после четвёртого абзаца возникло стойкое убеждение, что вещь "подтянутая" к конкурсу - тем паче - в этот раз любую лабуду можно было на конкурс впарить добавив первый абзац про смерть ГГ. Про лабуду, я, конечно, не тактично выразилась - к данному рассказу отношения не имеет - тут хорошо прописанная "стратегия". Ладно, думаю, как Автор закроет тему? Может, я суровая, несправедливо обижающая Автора, тётка и он щас ка-а-ак вдарит в финале "на тему". Ан, нифига... не вдарил. Незачот, на мой взгляд.

Не, ЛитРПГ это не мое. Да и с темой конкура несовместимо.

Да какой стёб... Я готов поверить в стёб "Воина Светы", но это - обыкновенное описание игры с фантазиями по её улучшению. Разница в восприятии критиков - это от количество лет задротства в те же игры. Были замечательные примеры книг по играм: и Вербер в "Империи ангелов", и Лукьяненко с его "Лабиринтом отражений" - но там игра не основа всего повествования, как тут. Писать только по игре - дело гиблое и вторичное. Хотя для автора есть огромный плюс: он не придумавает действие, рискуя сделать его нелогичным, а просто записывает то, что, фактически, проверил на практике.

Это для журналиста плюс, а не для автора фантастических произведений.

Кирпич сценария для межсезонного аниме-сериала. До финала, признаюсь, продралась наискосок.

Я уже не раз и не два... да я н а всех конкурсах почти попадаю на рассказы, описывающие попадание геймера в игру. И весь текст этого рассказа сводится к описанию того, что игрок не раз видел на мониторе компа, только уже с собой в роли героя. Все эти рассказы, словно под копирку писаны, но, уверен, всякий раз любитель игр думает: "А круто было бы написать о том, как чувак попадает в игру. Наверное, о таком ещё никто не задумывался". Увы! Нет, хорошо, что геймеры иногда пишут. Однако, читать подобные вторично-третичные тексты, пресыщенные птичьим языком игромира - это есть мучение. Жирным крестом на тексте стал зловещий мишка, откровенно стыренный из "Пилы"(да, да, я помню, что там была кукла какого-то клоуна, но ясно же, откуда мишкины уши растут).

Не осилил.

Что там говорить ? Согласна.

У меня вопрос - откуда "По-по-по-по"?
Я знаю один текст, где персонаж произносит эти же... междометия, но автор явно не к нему отсылку делал.

Эту вещь я начала читать с интересом из-за первых строк, где был заявлен замысел – показать, что представляет собой потустороннее бытие геймера.
Ну и написаны эти первые строки были пристойно:

«Все началось в тот славный день, когда по всей планете Пангея в белых залах после смерти пробудились игроки, – сотни самых разных людей, старых и молодых, бесстрашных и робких, мудрых и не очень, и среди них был гэймер Григорий Монахов.»

Ну, понятно, что там будет игра, но все равно заинтриговал.
Читала и сначала по переменке то спотыкалась на неудачных периодах и ритмах, то получала внезапное удовольствие от маленьких находок и удач автора.
За удовольствие от «кромешной белизны» тут же было прощено неправомерно слитное «не» и даже плотоядное «трепыхание трепещущей плоти» не очень опечалило.
«…гигантский зеленый жук – своими плоскими челюстями переломил хребет маленькому трепыхающемуся существу, похожему на белку, и не спеша понес мертвую тушу к ближайшей пищеварительной яме нейроцефала, переваривая по пути кусок все еще трепещущей плоти.»
Живописно)))

Сочный образ «плюшевого медведя с вычурно злой улыбкой, прозванный среди игроков рефери» с лихвой уравновесил грамматическую гримаску «неискоренимого ничем желания».

Но этот неровный ритм все же несколько беспокоил и царапал.

Все хорошее началось с философской апологии игры и игроков.

«…только в нее человек вступает просто так, по собственной воле, не для выгоды и не из меркантильного расчета, а лишь из чистого внутреннего благородного чувства, неискоренимого ничем на свете желания стать первым."

(Я , понимаете ли, Автор, иногда забочусь насчет пошевелить мозгами... видимо, интуитивно понимая, что нужно их разминать, иначе они превратятся в атавизм и придется рассчитывать в жизни (и что самое ужасное – при оценке рассказов) только на капризный мой остальной организм))
И я с удовольствием погрузилась в раздумье о величии Игры и мисси Игроков… как вдруг, видимо, выгнанная из подсознания пОтом умственных усилий, у меня по лбу скатилась мысль о том, что я же что-то такое где-то же… да да да, у Федора нашего у Михайловича!!! Игрок… рассуждения Игрока…
И я бегом рванула дальше читать текст. И не пожалела.

Дальше шел абзац, где была… эээ… как там писали маститые местные профи… кажется, идеальная фокальность (впрочем, может, я и ошибаюсь, что это она) – в общем, там было описание вида Пангеи с одной, правда, крупной смысловой кляксой про горизонт со всех сторон. Хотя, кто его знает – этот горизонт игрового пространства… может, он таким и бывает… Но это было красиво, ах...

«Вот что увидел Монахов, покинув стены своего ночного прибежища, – потом он наблюдал все это тысячи раз, когда просыпался в белой комнате и выходил к дневному свету, но именно этот утренний вид Пангеи ярче всего запечатлелся в душе молодого человека. На небе сквозь пышные темные облака ярко прорезались два солнца, приткнувшихся друг к другу как парочка любовников. Сквозь плотный воздух, насыщенный пестрыми насекомыми, со всех сторон на горизонте просматривалась сплошная зеленая кромка леса.»

Потом появилась эта слизь, бе... Про слизь я не люблю, поежилась… но читала, потому что было интересно, и к тому же

интриговал Нейроцефал
и бросить чтенье не давал!

Наконец кончилось смакование слизи и отростков и опять началась фокальность!
Явился миру нейроцефал! Какая картинка, мамо!
…Я увидела сакральный фаллический мозг…. (видимо, фрейдистский символ всех геймеров. Типа, мозг – и он же член…)
…прочла, замирая, еще несколько строк: «…органы нейроцефала уходили глубоко под землю и выделяли в почву ядовитую флегму, уничтожая любых потенциальных вредителей..»
Божиииии!!! Я поняла, что у нейрофаллоцефала есть еще одна функция: силовая! Он умеет защищаться!
Весьма получился живописный сакральный божественный монстр три в одном: мозг-член-бицепсы!!
И вполне сакральный, кстати, как и подметил Автор…
«Если б я была геймером, живущим в кромешной белизне игры-мира и исповедующим религию гейморианства, я б такому тоже поклонялась» - подумала я.
И буквально следующее предложение:
«Правда, некоторые игроки в своем глупом твердолобом упорстве не хотели признавать этого великого хозяина Пангеи равными человеку, и ничем хорошим для них это не заканчивалось» - дало мне понять, что я угадала правильно и вовремя прогнулась перед образом Великого Универсального Нейрофаллокорпоцефала.

Рассказ нравился уже ужасно! Ужасного ощущения жути к тому же добавляли какие попало запятые и всякие другие вольности в построении предложений. Но настроение по мере чтения улучшалось волшебным образом, несмотря на некоторую смысловую путаница с управлением: нейроцефалы и игроки управляли животными, и одновременно все взаимно управляли друг другом – эдакая симбиотность))

Но мир был живой. Дроны волновали и пугали протеиновой прожорливостью… Я поеживалась, но читала. Интересно же, чё!

Азотистый и протеиновый мир Пангеи, описанный полуграмотным мастадонисто-тяжеловатым, но при этом почему-то (парадокс какой-то лингвистичекий) необычайно сочным и вкусным языком, завораживал и затягивал. Мне нравилась эта чавкающая и смачно хряпающая биомассой Пангея))) Она была, вопреки всему, ни разу не компьютерная, а абсолютно посюсторонняя и вся живая и почему-то знакомая - от зеленого членистоногого до последнего микроскопического пылиночника.
Фланирующие дроны продолжали будоражить, смешить и нравиться, но также все больше и больше зрело желание настучать автора поленом по ленивой башке, чтоб он позаботился о грамматике и пунктуации!!!

К моменту появления полюбившегося, но уже подзабытого злого плюшевого дружка-мишки дроны и иная биомасса успели мне изрядно надоесть. Но последовавшее противостояние Монахова и злобного подростка-Стрелка с тщедушной плотью, но зато помещенного в юркий шар, немного развлекло. Хотя, насторожило, с чего бы это вдруг плюшевый администратор помогал ГГ?

Подготовка к битве протеина и азота с панцирными врагами-волчарами и сама битва с потерей конечностей и распоротыми брюхами наблюдалась мною уже со скукой (но это чисто потому, что я не мальчуган, они-то такое любят…).
Словесная дуэль Стрелка-подростка и солидного 20-летнего (по тексту, а не по-взаправдишнему) Монахова выглядела неубедительно. Битва затягивалась…
Но тут Автор, видимо, отвлекшись от битвы, вспомнил про меня-читателя и решил немного побаловать сладким фокалом:

«Отсвет дневных светил на горизонте совсем исчез, и на небе с разных сторон прорезались четыре луны – два месяца и еще два полных диска, казавшихся ночными фонарями Пангеи. Эти фонари на самом деле были звездами, такими же, как и дневные солнца, только находившимися гораздо дальше от планеты и едва освещавшими ее поверхность. На их тусклом фоне оранжевые глаза панцирных волков засверкали во всю мощь, так что пространство вокруг Терона покрылось парами ярких блестящих точек.»

Я облизнулась, выпив картинку залпом как коктейль, состоящий из лайма и льда и в который еще щедро плеснули кольчатого хвойного джину. И покорно и послушно стала досматривать финал битвы.
Неожиданная хитрость зрелого Монахова против тщедушного пацана-Стрелка вызвала жалость к последнему.
Победа не казалась героической. Неоправданное веселье деятельного вычурного плюшевого настораживало.
Так и получилось – в финале Медведь таки оказался глумливым скотом, издевавшимся над дорогушами-игроками.

Падение Монахова, как усталой снежинки, на блестяще-белую поверхность комнаты бросило кривую повествования резко вверх… Моя крыша держалась уже на честном слове – вдруг, несмотря на явный конец, автор своими шаловливыми ручонками что-то еще такое же вычурное сотворит с пространством и синтаксисом?
Но тут по Монахову проехался каток затмения – и я уцелела.

«Григорий в изнеможении пал на мягкую блестяще-белую поверхность комнаты, и на него накатилось затмение…»

Рассказ запомнился)))
Очень деятельное воображение и интересная личность у рассказчика)
Формы, правда, нет… конфликт и интрига отсутствуют…
Но кто их знает, эти рассказы… почему их бывает интересно читать?
Я получила удовольствие от языка, картинки, юмора (надеюсь).
Такой живой и симпатичный, сказочный мир получился у него)))

Осилил. Напоминает сочинение на тему "Как я проходил StarCraft за зергов". Да, я понимаю, игра старая (1997 года, если не ошибаюсь), но это совершенно не значит, что её забыли. Около половины описываемых событий взяты оттуда: личинки, ползающие вокруг гнезда, все эти коконы, территория, покрытая слизью, дроны и т.п.
Ну а сам рассказ довольно скучен.

Автору - золотая медаль за занудство. Василиске, которая на него занудную рецензию написала, серебряную (за то же).
Рассказа вообще нет. Есть протокол событий. Нуднейшее описание игры. До середины, даже чуть дальше, честно пытался читать, но больше трех-четырех абзацев за раз не осиливал. Пошли вторые сутки, я понял, что пора завязывать с этим гнилым занятием, и дочитал сильно по диагонали за одну минуту.
Находки безусловно есть - отдельные предложения. Но они тонут в море словесного мусора (мягко сказано), и ничем не связаны.

..... тьма подобного...



Вычурность и неаккуратность выражений утомляет.

Музыкальная ассоциация лучше текста:
Геймер

Мда. Вот так вот неделю не почитаешь конкурс, потом придешь, выберешь наугад что-нибудь интересное, а оказывается "битва геймеров". Ниче так, я тоже, когда маленький был, перед сном представлял себе геймовые сюжетцы. Но, к счастью, повзрослел раньше, чем созрел все это вывалить на бумажку.
Прадовали позитивные комменты к этому рассказу. Народ реально хавает все подряд. Завидую.

Смешно, но я прочитал легко, и даже потом вспомнилось эпическое описание боёвки. Поэтому решил написать еще один коммент.
Идеи не видно, но, кажется, она и не подразумевалась. Уровень взаимодействий и внутренняя логика соблюдены. Хорошо (для своего уровня претензий).
А вот когда примерно то же выходит в "боевой фантастике" с огромной претензией на смысл - это печально и хочется плеваться.
С кличем: "Мочи п***в!" Ваня отвесил эгрегориальную оплеуху, и Высший Иерарх ... улетел на дальний край Мироздания, где и запутался в суперструнах, мгновенно обледеневших от его дыхания.
Мораль: все хорошо на своем месте.

И теперь мы точно знаем почему.