
Ну и ругать... обучать, так сказать, стажера)
СОСЕД
Сашок сидел на фундаменте своего будущего дома. Наконец-то он мог с уверенностью себе сказать, что строительство началось.
В девяностые годы он по случаю купил двойной участок в четырнадцать соток на краю старого дачного общества. Кажется, председатель, оформив все по закону, тут же и исчез бесследно с деньгами. Слева от участка находился большой кусок соснового леса с огороженным забором пионерским лагерем, справа – большое низкое строение с плоской крышей - то ли пустой склад, то ли заброшенный гараж. Прямо – небольшой клин поросшего соснами и кустами берега со спуском на крошечный пляж. И только задней своей частью участок прикасался к другому дачному хозяйству – это были тщательно обработанные, засеянные овощами и плодовыми кустарниками, ухоженные шесть соток земли с небольшим деревянным домиком и аккуратной банькой.
Сашок курил трубочку, щурился на осеннее полуденное солнце и вдыхал пряные ароматы соснового леса, земли, травы, стараясь не думать о кредитах. Утром - даром что суббота - опять позвонили из банка, нужно было что-то делать с долгами.
За его спиной что-то зашуршало. Сашок повернул голову на звук и увидел человека, который внимательно оглядывал фундамент, явно прикидывая этажность и квадратуру будущей постройки. «Сосед» - понял он и неожиданно поймал себя на странном неприятно-тоскливом ощущении. Откуда-то прилетел и пахнул в лицо запах дыма и гари… «Листья жгут» - подумал Сашок, поднимаясь навстречу человеку, который, оценив фундамент, теперь так же оценивающе смотрел на него.
Сосед был мужчина в возрасте, высокий, крепкий, правильно одетый во все «дачное» - легкую «штормовку» советского образца, свитер с воротом, старые, но целые и чистые джинсы и резиновые сапоги. Сашок глядел на него снизу вверх. Он в жизни не вышел ростом, про таких, как он, говорят: «метр с кепкой». При этом Сашок был худощав, черноволос, подвижен и моложав – чистый грач на пашне, как говорила бабушка. К тому же, по сформировавшейся за последние несколько лет привычке, он с утра надел «офисный» прикид: пиджак, брюки, рубашка, туфли. Только галстук, вспомнив в последний момент, что едет не на работу, он оставил висеть в шкафу.
Сосед протянул руку и солидно представился:
- Юлий Маркович! Очень приятно!
- Александр! Можно просто Саша, по-соседски! – улыбнулся Сашок, привычно стараясь замаскировать и побыстрее преодолеть неловкость, которая, как с ней ни борись, всегда возникала у него в первые минуты при общении с крупными и высокими людьми.
- Строитесь? Похвально! А мы тут уже с конца 80-х обосновались, обжились. Место здесь хорошее, тихое, и от города недалеко. Если что понадобится – семена, саженцы, совет по борьбе с вредителями – обращайтесь! Помогу по-соседски.
- Спасибо, Юлий Маркович, обязательно. Только вот у меня жена сказала, что никаких грядок. Только цветы, газон, шезлонги, мангал.
- Ну, ну…
Только и сказал сосед и поглядел с укоризной. Мол, как же можно.
В эту осень Сашок засеял газон, поднял сруб из сосны – радуясь, что залил фундамент на ближней к берегу стороне участка, чтоб море проглядывалось из окон. А через год, к следующей осени, уже красовался на поляне, обнесенной легкой темно-зеленой металлической оградой, ладный бревенчатый двухэтажный дом с удобной широкой мансардой, независимым отоплением (немецкий котел, скважина – делов-то!) и теплым сортиром. В конце участка Сашок сделал в ограде калиточку – чтоб ходить, значит, в гости к соседям и чтоб они всегда могли зайти, не церемонясь.
Сосед заходил частенько. Давал советы по реструктуризации кредита, критиковал политику правительства, иногда хвалил президента, задавал разные вопросы. Сашок отвечал не таясь, рассказывал и про стройку, и про свою жизнь, про бизнес. Обсуждали планы строительства гаража на два автомобиля, бассейна и каменной пристройки для котла вместо временной, шиферной. Узнал Сашок и про соседа - что он трудится в НИИ СО РАН. Не понял, правда, до конца, в какой должности. Юлий Маркович выразился туманно и обтекаемо – что-то про лазеры… Но все равно Сашок проникся и стал смотреть на соседа с особым уважением: из ученых!
Душевные отношения с соседом и с его трудолюбивой женой так и не сложились, но и конфликтов никаких не было: жили мирно, по-соседски. Единственное, в чем они не могли найти общего языка, - это дачные посадки. Сосед был твердо уверен, что земля должна быть возделана. Он приносил Сашку откопированные статьи, в которых было написано, что работа на земле лечит человека. Пугал ужасающими примерами про пестициды в магазинных овощах, соблазнял видом и вкусом выращенной на собственной земле редиски.
Сашок слушал, благодарил, редиску ел и жену Лилю угощал. Статьи они аккуратно складировали в особый ящичек, но охоты возделывать землю и взращивать овощи все как-то не возникало. Может, сказывалось "огородное" детство и перестроечные студенческие годы, когда оба, сдав на отлично сессию - она в архитектурном, он в электротехническом - проводили тоскливое лето, вкалывая на приусадебных участках своих деревенских родителей.
Высокая ростом и веселая Лилька, появляясь на участке по выходным, носилась по дому и по поляне босиком, купалась в море, валялась в шезлонге на газоне, пялясь в телефон. Она изучала сайты про ландшафтный дизайн и выбирала себе альпийские горки и цветники. Но вообще-то ограничилась тем, что купила по пути у придорожных торговых бабулек какую-то цветочную рассаду, натыкала её, куда глаз лег по вдохновению – получилось загляденье, любой дизайнер обзавидуется. На этом создание альпийских цветников покуда и остановилось.
И гости. Конечно же, гости регулярно съезжались к Сашку на дачу. Сосед разглядывал припаркованные к ограде разноколиберные «ведра», даже специально иногда гулял мимо в сторону моря, чтоб хорошенько их изучить, благо транспорт вольготно стоял рядом с участком (у дома места хватало только двум автомобилям, а гаража еще не было). Дивился на горбатый запорожец с хищной тигриной мордой и ручным управлением - на нем ездил безногий инвалид-десантник - друг Сашка. Косился неодобрительно на вечно грязный, залепленный наклейками всех региональных авторалли уазик и на другие чудеса рукотворного тюнига и стайлинга, которым увлекались странные сашковы и лилины друзья.
Этим осенним вечером светились окна обеих дач. В маленьком домике, что стоял среди ухоженных грядок, кипели в кастрюле трехлитровые банки, привычно и остро пахло уксусом и гвоздикой, уютно мурлыкало радио. Умелые привычные руки женщины мыли крепкие огурчики, на столе светились глянцевой слоновой костью увесистые зубчики зимнего чеснока, темно зеленел вишневый лист. Сосед читал свежий номер «Комка» и поглядывал в окно.
Вдали, за грядками, за калиточкой, за газоном, почти у самого моря (…опасно поставил дом… подмоет берег рано или поздно, зря…) попеременно звучали Квины, Крис де Бург, или резкие гитарные аккорды, чуть фальшивя, сопровождали неровный хор: «что такое осень – это небо…» и еще их любимое, потому что часто пели «…город в дорожной петле!». В отблесках мангала бродили тени, слышался смех. По сложному ломаному периметру Лилиного цветника светились лунным светом в траве газона матовые фонарики. Хороший был осенний вечерок…
А утром поднялся ветер. Светлый бревенчатый дом на берегу моря стоял на ветру пустой и безмолвный. Уехали хозяева, уехали гости.
Юлий Маркович прихлебывал настой шиповника у окна. С тех пор, как на соседнем участке началось строительство, это место стало его любимым. Он часто пил тут чай из трав или кофе из цикория и смотрел, как растет этот дом - высокий, просторный, новый. Чужой дом.
Сегодня он проснулся в плохом настроении. Понедельник вообще день тяжелый, а тут еще техников в их лаборатории сокращают, того и глядишь, попрут и его, как пенсионера... Еще и осень, перемена погоды - давление скачет. Да и возраст, возраст... Осень и возраст. Жена накануне вечером засобиралась в город – приехали внуки, нужно было угостить домашним. Икры кабачковой баночку взяла, кочан цветной капусты, огурчиков – много не унесешь в сумке, даже если она на колесах, все равно намаешься по автобусам. Жена с вечера светилась от счастья – она любила дачу, любила внуков, хорошая жена, дай бог каждому, не то что у соседа – оглобля, легкомысленная, небось, уже под сорок, а все скачет на газоне.
Сосед вышел на участок, потоптался, задумавшись, чем бы заняться – работы-то много, но как-то настроение было поганое, тревожное настроение, осеннее. Сам не заметил, как подошел к калиточке, ведущей на соседний участок, открыл её и, почему-то озираясь по сторонам, дошел до самого дома. Оглядевшись, он увидел у крыльца опрокинутый ветром мангал. Из него вытекло немного грязной жижи и вывалилась головешка… вывалилась - и упала прямо на мешок с сосновыми стружками, который кто-то из гостей вечером приспособил для комфортного сидения на газоне. Мокрая с одного конца, но явно тлеющая с другого, головешка была чем-то похожа на бутылку из-под любимого сашкового напитка - выдержанного виски. Юлий Маркович виски не одобрял.
Ветер все не утихал. По небу неслись серые облака. Сосед немного постоял у крыльца, разглядывая головешку и что-то соображая про себя, потом вернулся к калитке, еще немного постоял, нерешительно держась за нее рукой, затем повернулся и быстро пошел к своему домику. Он закрыл дверь на замок, сел на велосипед и, виляя от бокового ветра, который дул ровно и сильно вдоль моря, по направлению от бревенчатого дома к пустующему бетонному складу, укатил в сторону города.
Сашку позвонили в обед, когда он был на переговорах в банке. Не вызывая шофера, он сам сел за руль и быстро и аккуратно погнал свой мощный Lexus сначала по трассе, потом мимо сосен, к берегу моря. Недалеко от дома в приоткрытое окно машины пахнуло ароматом дыма и гари. «Листья жгут» - промелькнула было мысль, но Сашок тут же понял, откуда запах, и невесело усмехнулся.
Больше всего Сашка поразило то, что дом сгорел до тла. На месте золотистого веселого сруба громоздилась неровная куча мокрых головешек и черной сажи, из-под которой местами выглядывал бетонный абрис фундамента. Черный след (по направлению ветра, догадался Сашок) тянулся от этой груды к забору, в сторону склада. Подъехала на спортивном BMW Лилька, подошла, встала рядом и, как делала всегда, когда хотела мужа за что-то поощрить, легонько коснулась теплой грудью его плеча. Постояли вместе, посмотрели.
- Знаешь что? – Лиля опять коснулась грудью его плеча, - оно и пусть. Мне все равно тут не очень нравилось… - она запнулась на секунду, соображая, как бы подостовернее соврать? – …мне всегда не нравился наш сосед!
Голос Лильки правдоподобно окреп, и она вдохновенно продолжила:
- Давай, когда будем выбирать место для нашего следующего дома, сначала спросим, как зовут соседа? А то имя какое-то странное – Юлий Маркович! Еще бы фамилию Брутов – и картина маслом, просто! Где он, кстати? Он же говорил, что отпуск взял, чтоб капусту собирать?
- Уехали они вчера с женой, я видел, – ответил Сашок.
Он действительно видел, как жена соседа уже в густых сумерках медленно шла к остановке, волоча за собой тяжелую сумку. Хотел окликнуть, предложить подвезти – но что-то остановило, какое-то неприятно-тоскливое чувство. Не окликнул.
Сашок присел на грязный угол фундамента, закурил трубочку и стал глядеть на осенний лес, стараясь не думать о том, что, видимо, опять не удастся добиться реструктуризации долгов по кредитам, и придется отложить строительство новых цехов для его маленького, но передового с точки зрения технологий производства, которым он очень гордился. А значит, новый дом он начнет строить только весной.
А весной и лучше – подумал Сашок. И улыбнулся, увидев, как Лилька бродит по участку, всплескивает руками и пытается оживить немногие, спасшиеся от пожарных шлангов и сапог, последние осенние цветы.