Однажды в детстве я чуть не ушел.
За грань, за свет, туда где было бы спокойно,
Без жизни бренной, испытаний непосильных мне.
Вот свет уже готов рассеяться, принять,
В объятья облегчения, измученную душу.
Но радость ноши сброшенной земной,
Сменилась детскою обидой на лицо.
Лицо хирурга в маске, сквозь туман ко мне пробилось.
Казалось, легкость облегчения приснилась.
Но нет, тогда я сильно удивился,
Тому что снова в этом мире пробудился.
Осталось в памяти прямое убеждение.
За светлым матовым туманом, облегчение.
Спасение от мук всех этих невозможных.
Там нету жизненных задач, решением сложных.
Все, проще и понятнее, и легче.
Воспоминания не делись ни куда,
Лишь притупились.
И часто вспоминал их я.
Пока события, похожие не повторились.
Но, у меня, уже была своя семья.
И кровью истекая, полз до сознания края.
Полз! До последнего удара сердца.
Полз! По обжигающей земле, кричал себе живи!
Хирургу, рад был больше всех на свете.
Был рад ему, как радуются счастью дети.
Когда, вновь к свету потянуло,
Избавление суля, та легкость существования,
Не прельщала, меня.
Над столом где тело лежало,
Душой паря, наблюдал, как решали,
Жребием. В подвал повезет кто меня.
Жребий дал силы вернуться.
Хирургу, спасибо сказал,
Дал силы циничный поступок очнуться.
И тут Гиппократ этот в маске, не подкачал.
Вцепился в разбитое тело, и не отпустил.
Несколько лет уж прожил.
Про свет за вуалью тумана и думать забыл.
Я понял тогда, борьба,
Для духа закалки всем нам дана...