Наткнулся на статью О.Дивова ,с к-рой почти полностью согласен. Было бы интересно услышать мнение коллег.

Однажды Иван Ефремов прочитал роман Эдмонда Гамильтона «Звездные короли». Это факт.
Дальше начинается легенда. Она гласит, что Ефремов пришел одновременно в восторг (лихо закручено!) и негодование (антинаучно, бездуховно, негуманно!) — и решил написать в ответ советскую «космическую оперу», гуманную, духовную и безупречно научную.

Но будучи сторонником честной конкурентной борьбы за все хорошее против всего плохого, Иван Антонович первым делом принялся хлопотать об издании «Звездных королей» в СССР.
Чтобы, так сказать, с открытым забралом — на амбразуру.
К началу 1950-х Ефремов уже обладал необходимыми ресурсами — и серьезным именем, и связями, и знанием всех ходов-выходов редакционно-издательской машины. А еще
у него был безукоризненный нюх на бестселлер.

В середине 50-х ему подвернется рукопись авантюрного романа Штильмарка «Наследник из Калькутты», сама история создания которого такое махровое монтекристо, что хоть стой, хоть падай, а автор — буквально вчера реабилитированный троцкист. Иван Антонович «пробьет» книгу всего лишь за пару лет, и та натурально взорвет книжный рынок.
Эталонная спейс-опера «Звездные короли» — простая, как мычание, на уровне Майн Рида, но чертовски обаятельная, — могла бабахнуть вовсе бомбой. Даже с цензурными изъятиями и предисловием, вскрывающим гнусную подоплеку капиталистического бульварного чтива. Иван Ефремов Туманность андромедыИстория простого американца, сознание которого перенеслось в тело принца галактической империи, вызвала недоумение у советских писателей и критиков («типичный ковбойский вестерн на фантастическом пейзаже»), зато советский читатель снес бы ее с прилавков в момент. И ее антитеза, «Туманность Андромеды», только выиграла бы.
Если столкнуть лбами эти две фантастики — научную и приключенческую, дикую и симпатичную, любительски беспомощную «Туманность» и профессионально клишированных «Королей», — тогда их лучшие стороны заиграют яркими красками.

Гамильтон умеет двумя штрихами дать такого героя, что пальчики оближешь. А Ефремов очень умный, и это сразу видно. Главное — выпустить Гамильтона вперед, и все получится.
Если вас удивляет сам взгляд на проблему: ну как вообще могут подыграть друг другу легкомысленная спейс-опера и массивный паралитературный опус с упаковкой смыслов, характерной для утопии 19 века, — ответ простой.
Шестьдесят лет назад это прокатывало.
Тем более что обе книги роднила их незамутненность. Это два произведения наивного искусства. Одно вполне мастерское; другое, мягко говоря, даже не от сохи, а скорее от палки-копалки, зато игра ума впечатляет, чистота помыслов автора несомненна, и читатель проникается к «Туманности» известным сочувствием, даже если вовсе с ней не согласен.
Ефремов, видимо, действовал чисто интуитивно и верил, что хочет честного боя с сильным противником. Но в послезнании скрытая мотивация становится яснее ясного: «Туманность», наш ответ бездуховной западной писанине, должна была вытолкнуть эту писанину перед собой «на разогрев».
А потом выйдет Ефремов в сияющих доспехах.
Он продует Гамильтону как сюжетник, пролетит вчистую с персонажами, а на диалогах ему вовсе нечего ловить… Внезапно он выиграет.
Потому что после Гамильтона останется в памяти светлый образ принцессы Лианны, а после Ефремова — суровая неизбежность победы коммунизма без вариантов. Между прочим, когда наладится Великое Кольцо, мы ведь до Фомальгаута доберемся — и принцесса тоже будет наша.
Нокаут.
Это, собственно, не тайная, а вполне декларируемая сверхзадача всего творчества Ефремова — объехать западных фантастов хотя бы на кривой козе.
Иван Антонович знал за собой нехватку литературного дара, зато четко понимал свое предназначение.

Миры Ефремова принадлежат людям новой породы, фактически сверхлюдям — красивым, сильным, не знающим сомнений и страха.

Они не рефлексируют, а распространяют гуманизм. Их жизнь — бесконечный творческий и научный поиск, их дела грандиозны, перед ними — вся Вселенная. Вместо религии они обожествляют Науку. Честно говоря, в них осталось мало человеческого, но если верить автору, они крутые.
Очень мило. Ура, товарищи. Беда в том, что это свое предназначение Ефремов мечтал нахлобучить на всю без исключения советскую фантастику.
И сдерживался чисто по нежеланию наступать коллегам на горло.
А ведь мог бы.
Сейчас реальный Ефремов подзабылся. Читающая публика запомнила его в трагическом амплуа «книгу запретили».
Писатель едва ли не гонимый. Одинокий философ. Опальный фантаст, гениально назвавший срок, когда «шаловливые мальчонки» развалят социалистическое отечество: 1990-е.

Впрочем, чтобы ознакомиться с гениальным предсказанием, надо Ефремовым худо-бедно интересоваться.
Между тем И. А. Ефремов был авторитетным литературным функционером. Скольких писателей он поддержал, не говоря уж о тех, кого «протолкнул»…

Отдельная тема — его роль в возрождении журнала «Вокруг света» вместе с Обручевым; вес ефремовского слова в «Искателе» трудно переоценить, да и в редколлегии «Техники — молодежи» он значился не для галочки.
Он отнюдь не прятался в башне из слоновой кости. Напротив, пока здоровье позволяло, вел активную жизнь советского писателя: рецензировал дебютантов, давал рекомендации в Союз и так далее. Перечень его корреспондентов озадачит любого, кто помнит про «железный занавес»: Артур Кларк, Фредерик Пол... У него был широкий круг дружеского общения, где находилось место как монструозному А. Казанцеву, так и А. Стругацкому.
Неспроста именно Ефремова попросят в 1964 году написать предисловие к повести «Хищные Иван Ефремов на краю Ойкуменывещи века» — как охранную грамоту. Повесть его разочаровала («это не советская фантастика, а западная, с ужасом и горечью перед будущим»), но на Стругацких он пока еще возлагал большие надежды, чисто по инерции.
Когда станет ясно, что эти двое «скатились в кафкианство и фрейдизм», Ефремов, уже кавалер ордена Трудового Красного Знамени за активное участие в коммунистическом воспитании трудящихся, все равно не возвысит голос против братьев, считая, что удар по Стругацким окажется ударом по фантастике в целом.
А то бы он их размазал так же искренне, как раньше отмазывал.
Он напишет другу: «…счастье Стругацких, что пока они имели дело с порядочными людьми». Это ведь и про себя тоже. Сам он был для начала порядочен, а потом уже все остальное.
Похоже, моральная чистоплотность уберегла его от многих соблазнов.

Ефремов неспроста любил приключенческую прозу. Во-первых, она учит побеждать. Во-вторых, он был типичный джеклондоновский герой. Ему, наверное, хотелось бы увидеть в зеркале Смока Беллью. Однако если судить по делам, звали нашего героя, извините, пожалуйста, Чарли Бешеный. Славный парень, честный, просто с легкой придурью. Не раз и не два умница Ефремов поступал в своей жизни точно как высокоученые коммунары из «Туманности Андромеды», способные заманить электрически активного зверя в железную бочку, а потом сунуться к этой готовой лейденской банке без положенных по нормативу защитных перчаток и резиновых сапог.
Только чистой наивностью можно объяснить попытку снова поспорить — с классическим рассказом Мюррея Лейнстера «Первый контакт», — и выставить против него повесть. Если «Туманность», при всех очевидных слабостях, давила соперников монументальностью замысла и эпическим размахом, то в средней форме наш автор нарвался на гамбургский счет. Лейнстер был тоже не ахти, его смело можно сократить вдвое, но «Сердце змеи» — стыдоба даже по меркам 50-х. Лучше всего типичная проблема Ефремова описана в рецензии: «…следует уточнить и разъяснить некоторые научные определения, встречающиеся в тексте. Это не следует делать в виде того, что те или другие действующие лица читают друг другу лекции — это производит отвратительное впечатление, как навязший в зубах прием 19 века».
Вы прочли фрагмент рецензии на дебютный роман Стругацких «Страна багровых туч». Подпись — «Профессор (И. А. Ефремов)». 1958 год, как раз у Профессора в работе «Сердце змеи», где вышеуказанный штамп цветет и пахнет. Вообще его герои всегда читают лекции по поводу и без; в «Лезвии бритвы» этот прием будет доведен уже до абсурда… Хотя самый злостный ляп Ефремова — когда один герой рассказывает другому вещи, которые тот обязан знать по должности, если не от рождения. Спасибо, не подмигивает читателю.
Зато «произведение отличается ярко выраженной гуманистической направленностью и верой в историческое торжество науки и коммунизма». Но вот незадача: ругательски ругать эту вампуку не хочется. Есть в ней типично ефремовская непосредственность и чистота наивного искусства. Будто ребенок писал. Сама невинность. Записки простодушного.
В истории советской литературы Иван Антонович остался персонажем драматическим: примером того, что может натворить настоящий, без страха и упрека, коммунист, если ему не очень мешать.

В том, что для нашего читателя пропасть между понятиями «научная фантастика» и «беллетристика» разверзлась в форменную Маракотову бездну, печальная заслуга Ефремова несомненна. Это он со своей гиперуспешной «Туманностью» удержал на плаву нелепый архаичный формат НФ, в который тут же рванули толпой графоманы, чуя: формат — «проходной», идеологически выдержанный.
Но в том, что советская фантастика 60—70-х дала нам плеяду сильных беллетристов, заслуга Ефремова есть тоже — и прямая, как в случае Стругацких, и косвенная.

Ведь любая попытка вступить в полемику с ефремовским форматом значила по умолчанию, что в тексте будет меньше наукообразия и больше литературы. Ефремов подчеркнул, сам того не желая, как мало в нашей фантастике живого человеческого слова и как стосковались по нему люди.
И все-таки жаль, что Ивану Антоновичу не дали схлестнуться с Гамильтоном. «Звездные короли» пришли бы в СССР на тридцать лет раньше, произвели бы фурор, породили массу подражаний, с которыми боролась бы прогрессивная общественность… И в той борьбе обрела бы право свое новая спейс-опера, не такая примитивная, как образец, и не такая замороченная, как хотел наш мэтр, а вообще другая. Ближе к литературе.
Об этом Ефремов, спорим, не подумал.

"Лезвие бритвы" - одна из моих самых любимых книг.

И моя тоже.
А интересно - действительно Ефремов хотел пробить издание Звездных королей или, все-таки, миф?

Почему миф?

Эта строчка выглядит так, как будто Ефремов где-то наткнулся на оригинал книги и прочёл её по-английски... Но непохоже, чтобы Ефремов читал книги по-английски. Насколько я понимаю, книгу ему принесла переводчица, которая книгу перевела и хотела через Ефремова издать. Он занимался такой деятельностью, Дивов сам пишет, "проталкиванием" рукописей. И скорее всего, книга ему понравилась, и он обещал помочь издать, но не вышло. И книга крутилась в самизате.
Может быть, конечно, и по-другому. Может быть, к Ефремову книга уже попала в виде самиздата, и он подумал, а почему, собственно, её нельзя издать официально? В любом случае, не вижу тут ничего удивительного.

Ефремова невозможно было читать даже в советские годы, когда фантастики почти не было - ужасно занудно. ГГ - ходячие скелеты, наполненные правильными идеями, сюжет скучен и предсказуем. Брали только на безрыбье. Нехитрые повестушки того же Гаррисона по сравнению с Ефремовым - просто шедевры.

Он переписывался и встречался с А. Ш. Ромером и Э. К. Олсоном.

Это совсем разные вещи. Впрочем, я не его биограф, могу и ошибаться... Но просто странно, почему, действительно, именно Короли?

Его письма к Олсону переводили обратно на русский, это факт. Встреча на квартире Ефремова проходила без переводчиков, это факт. Среди любимых авторов Ефремов называл Уэллса, Лондона, Хаггарда, Куприна, Паустовского, Грина, Рони-старшего. Так что и Гамильтон мог вполне "попасть в струю"...

Я тут погуглила и обнаружила интересную вещь. Оказывается, Ефремов написал и опубликовал свою книгу "Звёздные корабли" точно в то же самое время, когда Гамильнтон написал и опубликовал свою книгу "Звёздные короли"! В 1947 году. Будущие историки наверняка сделают вывод, что Ефремов и Гамильтон это один и тот же писатель...

Меня статья Дивова задела тем, что многое в ней совпадает с моими некоторыми наблюдениями и воспоминаниями. Ефремов-беллетрист в детстве и юношестве как-то проскочил мимо меня, а когда попробовал прочесть его, будучи уже, кажется, начинающим писателем, то был удручен художественной слабостью текста. Спустя еще годы с удовольствием прочел "Дорогу ветров" - о палеонтологической экспедиции в Монголию, но это не беллетристика. И к книге этой я обратился потому, что раньше читал мемуары другого участника этих экспедиций Анатолия Рождественского "На поиски динозавров в Гоби", и тоже с большим интересом. Вообще, я заметил, что мемуары мне читать в принципе интересно, независимо от литературного дара автора. У Рождественского его не имелось от слова "совсем", но даже при этом совершенно недвусмысленно обрисованы черты характера начальника, которые метко подметил и Дивов в словах "Чарли Бешеный" - думаю, что быть подчиненным у Ефремова было нелегко.
И наконец, о НФ. Здесь тоже многое вспомнилось! Не знаю, благодаря ли Ефремову или нет (думаю, что не только), но ведь действительно советская НФ стала явным идеологическим оружием, а оттого и удачной нишей для бездарей, а оттого и в массовом восприятии паралитературой. Я сам отлично помню такое мое к ней отношение, почти незамутненное, на уровне инстинкта: ага, фантастика - значит, второй сорт. Во время армейской службы - маленький районный городок в северной России - я ходил в местную библиотеку, там сотрудники позволяли мне рыться в полное мое удовольствие, и вот как-то я спросил у них Александра Грина. Мне ответили: "посмотрите в разделе фантастики" - я был поражен до глубины души, настолько не вязался в моем молодом разуме Грин с тем, к чему я был приучен под термином "фантастика". И это тоже Дивов просек верно.

Совершенно не помню такого отношения. С удовольствием читал Стругацких, Абрамовых, периодически попадались какие-то удачные сборники. Как идеологическое оружие большинство прочитанного совершенно не воспринималось, скорее как некое направление утопической литературы, где коммунистические мотивы если и проскальзывали, то где-то на заднем плане. Очевидно, их было необходимо вставлять просто для того, чтобы попасть на бумагу. При этом издавалось достаточно много зарубежной фантастики, которую аналогично употреблял с большим удовольствием.

И винить в текущем плачевном положении дел конкретно Ефремова - немного странно. К тому моменту, когда прилавки заполонили тысячи наименований подражательств зарубежной треш-фэнтези, он уже лет двадцать как скончался.
Вот тогда, на мой взгляд, и сформировалось представление о фантастике как о "паралитературе".
Было это в 90-х, тогда же я перестал её покупать.

А Дивов вообще мастак искать соринки в чужих глазах.

vsevolod
Не знаю... В смысле, идеологическим оружием ведь стала тогда вся литература - a не именно фантастика. Скажите, каких-нибудь других советских авторов того времени, не фантастов, Вам было интересно читать? (Я говорю о писателях середины и второй половины двадцатого века).

Нет, это было и раньше... Стругацким всё время приходилось оправдываться, почему они в этом недожанре пишут.

Вы хотите сказать, что Валентин Распутин, Василий Белов, Вячеслав Кондратьев - это не литература?

Я, пожалуй, могу объяснить почему так получилось. Видимо, издательская политика СССР так повлияла на мой девственный разум. Ведь миллионными тиражами выходили сборники "Фантастика-19...(подставляй годы) - помните такие? Это изд-во "Молодая гвардия". Помню также альманахи в мягкой обложке НФ - кажется, так и стояли большие буквы на титуле, а былии сборники "Фанастика. Приключения. Детектив", тоже в мягкой обложке. Повторюсь, их, видимо, издавали немыслимыми тиражами, ими были забиты все библиотеки, они ходили по рукам - и в мое детское подсознание, наверное, вошла мысль, что эти дешевые расхожие книжки совсем не то, что мы изучаем в школе, не то, что гордо стоит в квартирах на полках, а нечто особое, литературное гетто, палп-фикшн, говоря современным языком. При этом я вполне себе читал Уэллса, Алексея Толстого, и их фантастика существовала как-то параллельно со сборниками. Теперь-то я вижу, что не так уж был далек от истины, и современная изд. политика во многом напоминает ту, разве что с другой мотивацией.

1.В общем-то да, но если Шолохов, Алексей Толстой, Фаддеев, Симонов и т.п. рассматривались как тяжелая артиллерия, т.е. средство воздействия на серьезных, с устоявшимся мировоззрением людей, то фантастика-приключения-детектив выпускались как средство влияния на незрелые души. Соответственно, мэтры выполняли роль, скажем так, тренеров олимпийской сборной, а сонм фантастов-детективщиков был все равно что преподаватели детско-юношеских спортивных школ.
2.Позднесоветскую литературу высокого уровня я открыл для себя значительно позже, достаточно взрослым человеком, в детстве она прошла мимо, да видимо, иначе и быть не могло. Сейчас могу сказать, что Трифонов, Вал. Распутин, Конецкий - действительно авторы высокого класса, я их читаю и перечитываю с удовольствием.

А вот у ученика (не конкурента!) Ефремова, П. К. Чудинова, совсем другое отношение: " Обаяние, искренний интерес и благожелательность к собеседнику делали Ефремова своего рода "магнитом." Или профессор П. С. Воронцов, который говорил о "дружеской близости" с писателем-мыслителем.
А противники - да, он бывал крут к "лысенковцам" и "блюдолизам". На их мнение тоже стОит обратить внимание, в контексте их собственных характеров.

Рождественский, насколько я понял, вовсе не был противником Ефремова и отнюдь не отзывался о нем плохо, даже напротив. Просто из его описаний видно, что И.А. был человеком холерического темперамента, мог вспылить, наорать, разнести в пух и т.п.

А это верно.

Чего это плохо читалось?
Я с удовольствием читал "Туманность Андромеды" в свое время, лет 30 назад.
Отличная книжка и не вижу, чем она хуже "Звездных королей".

"Туманность" у меня не очень пошла, показалась затянутой, но "Лезвие бритвы" и "Таис афинская" были проглочены моментом.
Для меня Ефремов классом выше, чем Гамильтон.

Всё это читал, конечно, еще в школе - но ничего не запомнилось и не впечатлило. Может, я был слишком юн, чтобы понять? Но помню, было скучновато.

Опус господина Скляренко о Иване Ефремове поразил меня своей предвзятостью и дилетантизмом.
Не обратил бы внимание, если бы речь не шла об Ефремове. Я понимаю, что это все от того, что в моей душе не сохранился "светлый образ принцессы Лианы", но с детства прочно поселился вовсе не светлый образ воительницы Таис.
Господин Скляренко, так как он смотрится росле прочтения его статьи, выглядит ка молодой щенок пометивший лапу мертвого льва, и чтобы сгладить впечатление от неумного поступка, рассказывает товарищам на заднем дворе: -"Но это был могучий лев, это пожалуй был самый сильный лев в нашем лесу".
А все это происходит по одной простой причине - господин Скляренко счастливо избежал "Истмата", "Диамата", "Политэкономии" и прочих необходимых образованому человеку наук, по простой причине - отчисления из вуза после 14 несданных предметов.
И с незамутненной знаниями головой и неукротивной креативностью он бросается в окололитературное пространство, где на первых порах занимается рекламой унитазов (это медицинский факт).
Впрочем, если бы он, хотя бы вскользь, хотя бы в ночь перед экзаменом, прочитал учебник диалектического материализма, он бы знал, что личность автора и его творчество нельзя рассматривать в отрыве от исторического контекста. Сравнивая "Звездных королей" и "Туманность Андромеды" он сравнивает белое и твердое, запрягая "в одну телегу коня и трепетную лань".
Впрочем хватит о господине Скляренко. Несмотря на обилие всяческих премий полученных в конкурсах-междусобойчиках, он не стоит потраченного на него времени.

Хочется сказать доброе слово об Иване Ефремове, хотя он и без всяких похвал велик.
Его книги раскупались мгновенно, это я знаю по рассказам родителей. Для мальчишек шестидесятых анамезон был такой же реальностью как бензин А-72.
И с ними была еще "Гриада" А.Колпакова и "Каллисто" Г.Матынова. Позже "Таис Афинская" и "Час Быка".
И еще чуть позже, по мере взросления "Коллеги" и "Иду на грозу" Д.Гранина.
Героев этих произведений объединяет общее морально-этическое кредо - бескорыстное служение обществу и стремление к справедивости, одним словом, вернее одной фразой "Per asperum ad astra!".
Наивно - да наивно, но только по меркам нашего антигуманного времени, где "Homo homini lupus est".
А в те времена это было востребовано, тогда на амбразуру ложились в момент, когда мораль достигала своего идеала, а не поскользнувшись, как сейчас.

Обсуждать творчество господина Скляренко я не буду, хотя бы потому, что ничего из его произведений не читал. Меня воспитывали на многотомнике "Всемирная литература" и "Библиотеке приключений" поэтому мне несказанно повезло, - Гарри Поттер на своей метле промельнул мимо меня, также как и принцесса Лиана, орки, тролли, эльфы, вампиры, зомби и прочая нечисть.

На этом собственно можно было бы и закончить, но есть еще еще одно замечание, которое несомненно поддержат истинные любители научной и социальной фантастики.

Произведения написанные популярными фантастами, которые начали писать в восьмидесятые, отличаются лучшими чертами, свойственными советской фантастике. По мере перестройки, вслед за материальным и духовным обнищанием общества, выполняя социальный заказ плохо обученных, плохо воспитанных масс, из их творчества практически исчезает наука как таковая, и героический дух, которым проникнуты их же произведения советского периода.
От ума и сердца уровень произведений спускается до желудка, а потом и ниже, на генитальный уровень.
Это беда современной ненаучной фантастики.

За сим разрешите проститься.
В дискуссию вступать не буду, поскольку просто заступился за человека, который увы сам себя защитить уже не может.

P.S.
Поскольку я новичок на форуме и мы можем встретиться в других темах, хочу немного рассказать о себе.
Родился в 1984 году в Москве в семье инженеров и ученых.
Сейчас работаю в Вене в области искусственного интеллекта. К.т.н. Писатель-дилетант.
Пришел на форум поучиться работать со словом.

Что ж, добро пожаловать. Мы всегда рады интересным людям.
К слову, судя по стилю вашего поста, со словом (такая вот тафтология ) у вас всё в порядке.

Просто прекрасно, иногда так внимательно вчитаешься в чужой пост, и даже добавить нечего. Наука исчезла из ненаучной фантастики! А была?

Была. И сейчас есть. Просто многие уже не различают грани между наукой мистикой и волшебством, и понятно, что у таких писателей и читателей всё "научно".
Строго говоря - "научность" рассказа довольно относительна. Но если человек придумывает устройства исходя из тех знаний, которые он приобрёл по учебникам или пособиям, "научности" трудно избежать. Не стоит думать, однако, что в этом случае невозможно придумать нечто совсем нереальное.
Но я советую не зацикливаться на этом.