Там с каждой ночью все хуже... и в конце жопа полная

Заметьте, это уровень знаний совсем другой. Это не запятые и не сорняки. Не многословие. Не корявый стиль. Это гораздо глубже.

сначала описываете, что у героя все хорошо (допустим описываете спокойное прошлое. Привет, Хоббиту)
потом врывается новый факто и у героя все плохо, проблеммы

этот флешбек придется запихать еще дальше в глубину романа, как выяснилось...

Спасибо за частичный разбор.. всегда очень ценно.. Не забуду ответить взаимной рецензией при случае...


Замысел романа предполагает такую страшную (без мистики и кровищи) ситуацию, из которой вырастет основной фатдоп.. (ну не основное же).. Она обязательна.. Можно конечно придумать что угодно из этого разряда, но придумалась именно история с потерей трупа отца ГГ... Зачем придумывать что-то еще если эта история решает свою задачу?


дальнейшее действие предполагает выход из этой чудовищной ситуации, из которой, кажется, уже не может быть выхода.. Психологическая составляющая романа предполагает проведение ГГ через катарсис и вывод его из своей личной мерзости и мерзости окружающего мира в мир, который мог бы быть, если мы хоть что-то начнем делать для его оздоровления, а не только погребать своих мертвецов... (аллюзия к евангельской истории - вот откуда растут уши у сцены с телом отца).. да, ГГ найдет и похоронит его, но когда у него это получится уже и мир и он сам будут другим...


тут не соглашусь.. вот бы я сразу начал разглагольствовать на этот счет.. вообще нечитабелка пошла бы...

и можно тогда в голливуд отправлять будет в перспективе.. wink.gif надо подумать..

Рейсовый автобус до Зашишевья отменили еще зимой. И летом маршрут не восстановили.
– А незачем, – объяснил Лузгину милиционер на вокзальной площади, немолодой и заметно поддатый сержант. – Вы-то чего там забыли? Кстати... Можно документики ваши?
Лузгин секунду помедлил и вытащил паспорт.
– И на ружье попрошу.
– Вот, пожалуйста.
Сержант раскрыл паспорт и глубокомысленно изрек:
– Ага!
– Да-да, я тут родился. У меня в Зашишевье дом. Бабушкин еще. Приезжаю иногда отдохнуть и на утку сходить.
– На утку сходить... – эхом повторил сержант.
– Поохотиться, – на всякий случай уточнил Лузгин.
– Рановато вы. До сезона еще месяца полтора, если не два.
– А я и не тороплюсь.
Сержант оглядел Лузгина с ног до головы, будто оценивая, из торопливых тот или нет.
– Говорят, хреновая в тех местах охота стала, – бросил он, снова утыкаясь в документы.
– Это кто говорит? – хмыкнул Лузгин.
– Да все говорят. Утка теперь больше на Голубых Озерах. А под Зашишевьем ни утки, ни зверя нет. Утиные гнезда паводком затопило по весне. А зверя волки, наверное, заели. Волки там шалят, знаете?
– Ну, это зимой...
– И летом тоже.
– Летом? – изумился Лузгин. – Волки?
– Так глухомань же, чего бы и не пошалить. Вот туда даже автобуса нет. Потому что незачем. Сколько там дворов-то жилых?
– Ну-у... В том году я не был, не получилось. А в позатом десятка три.
– Загибается ваше Зашишевье, – сказал милиционер, возвращая Лузгину документы. – И если б только оно. Всё просрали москвичи-демократы. [censored].
Лузгин несколько раз крепко моргнул.
– Да, тут еще собаки бешеные в пригороде бегают, – продолжал сержант. – В пригороде и в старой промзоне, там вообще целые стаи. Мы всех предупреждаем, вы осторожнее. Второе лето подряд такое безобразие. Их лисы бешеные кусают, собаки людей кусают, люди бесятся и тоже кусаются...
Лузгин надолго зажмурился.
– Как добираться-то в Зашишевье думаете? Не повезет ведь никто. И попутки в ту сторону не дождешься. Разве какой зашишевский в город выбрался – доски вроде они возят, так его еще найти. А полсотни верст пехом... Может, ну на фиг? Честное слово, ехали б вы, скажем, на Голубые Озера.
– Я на родину и пехом могу, – хмуро пообещал Лузгин.
– К ночи-то не успеете, – сказал сержант. С непонятным каким-то значением сказал. – У вас хоть патроны нормальные есть? Что на утку – пятерка, четверка от силы...
– Три ноля вам хватит? – Лузгин начал злиться.
– Мне-то хватит, – ухмыльнулся сержант. – А там – кто его знает... Ладно, счастливого пути.
Привязчивый милиционер козырнул и ушел по своим делам. Лузгин, чертыхаясь под нос, двинулся к заметной издали группе привокзальных извозчиков.
Те его разве что на хер не послали.

Первая история про взросление подростка, который убегает из дома, едет автостопом и узнает мир и людей

Ну вот для пример начало из упомянутого ранее Дивова:

А у Вас какая история и какая мотивация персонажа?

Я тоже занимаюсь те же, идею произведения я выделил, но если говорить о идеях, вложенных в первый роман, я наверное смогу пару часов точно говорить, что там есть и откуда оно взялось.

У героя нет причин не поступить именно так.

Убить себя и оставить младенца в надежде что его спасут или идти, пока не обратишься и не сожрешь своего малыша?

Начать надо с чего-то интересного, не суть важно свет это или тьма. У Кафки в романе "превращение" с первых строк чувак просыпается и обнаруживает, что он начал превращаться в насекомое. мерзко, отвратительно, но интересно и захватывает. у вас просто мерзко, есть разница.

Давайте, что вам помочь, хоть как-то, выкладывайте суть произведения в краткой форме, несколько важный сцен и описание мира.

снежинка не панацея
у нее свои минусы (к примеру, становится не очень интересно писать)

А надо ли вообще?

Обратите внимание как автор в банальном диалоге (аа он начинает с диалога!) расставляет крючки: "Мне-то хватит, – ухмыльнулся сержант. – А там – кто его знает..." — и пресловтые качели тут есть, странный юмор на грани фарса "люди бесятся и тоже кусаются" соседствует с криповыми полунамёками.

Мне кажется, то, что вы написали, - это не роман. Это глина к роману, черновики, наброски.

Сумерки, люди привязывают труп к багажнику, труп исчезает. Коротко, на полстранички, на страничку. Что за труп? Что за люди? Где дело происходит? Я бы не стал сразу рассказывать.

А читатель уже на крючке.

да уж.. как в ужасниках.. вместо того, чтобы показать привидение - сначала двигают стулья, потом хватают актеров на ноги... не слишком ли дешевый прием нагнетающий якобы ужас.. хотя ведь работает, хоть и скучно...

В ужастиках юмора нет

о.. уважаемый.. есть целая плеяда ужасников-комедий..

только между ними и той книгой есть некоторая разница, которая делает её не ужастиком.

а мне скучно..
PS // так и есть.. вервольфы и вампиры.. детский сад...

Не надо сразу задирать планку

правда хорошая книга? пролистал, наткнулся на вервольфов и вампиров и закрыл..

ничего я не задираю.. пишу про обычные вещи.. но про вампиров и вервольфов точно не напишу ничего - засну после первого абзаца..

Какая разница про что он пишет, если надо посмотреть только "как".

и "удивить" этим самыми вомпэрами

как это - какая разница? конечно "хорошо" писать важнее, но важно и о чём...

но важно и о чём...

О том, что одеваться надо нарядно, Руська вспомнил в последний момент.
– Мама! – позвал он. – Слушай, нам Галя Карповна вчера сказала, что вместо уроков мы пойдем в театр и надо надеть что-нибудь такое...
– Галина Карповна, – автоматически поправила мама, не отрываясь от плитки. На сковородке скворчали картофельные оладьи. – Подожди, а какой такой театр?
– Не знаю. В театр да и в театр. Какая разница?
– Всегда предупреждали... – нахмурилась мама. – Что же ты вчера-то молчал?
– Забыл, – вздохнул Руська.
– Забыл... ах, ты же...
– Да ну, чего особенного? Подумаешь, в театр. Бывали уже в театрах, и ничего...
– Может, и ничего, – мама смотрела куда-то в угол, – а может и чего... и отец ушел...
– Да ладно тебе, – Руська не понимал, из-за чего, собственно, расстройство. – Ты мне лучше дай какую-нибудь деньгу, я там в буфете чего-нибудь посмотрю...
– Господи, – сказала мама. – Добытчик ты наш...
Оладьи, понятно, подгорели. Впрочем, Руська именно такие и любил, но мама почему-то всегда старалась делать бледные, мягкие. Оладьи он запил большой кружкой приторного морковного чая.
– Вот это наденешь, – сказала мама.
– Он колючий, – запротестовал Руська. – И жаркий.
– Потерпишь, – отрезала мама.
– Но ведь в театр же...
– О, господи, – сказала мама предпоследним голосом. – Не будешь забывать вечерами... сказал бы вчера, попросила бы Раду Валерьевну, чтобы выписала тебе освобождение...
Это уже было настолько ни к селу, ни к городу, что Руська перестал сопротивляться – даже мысленно – и натянул «секретный» свитер. Секретным свитер был потому, что в него мама ввязала сплетенный косицей волос, так что от некоторых чар и от дурного глаза свитер оберегал неплохо.
– А вот это – на шею, – сказала мама и завязала на семь узлов шелковую веревочку. – Будут отбирать – отдай. И говори, что нашел.
– Что я, совсем маленький, что ли? – обиделся Руська. – Учишь как все равно...
– Большой ты, большой, – сказала мама. – Потому и говорю. С малого какой спрос...

Что мы видим? Ага, опять диалог

диалог вам видится универсальным приемом для завязки..

Максим приоткрыл люк, высунулся и опасливо поглядел в небо. Небо здесь было низкое и какое-то твердое, без этой легкомысленной прозрачности, намекающей на бездонность космоса и множественность обитаемых миров, – настоящая библейская твердь, гладкая и непроницаемая. Твердь эта, несомненно, опиралась на могучие плечи местного Атланта и равномерно фосфоресцировала. Максим поискал в зените дыру, пробитую кораблем, но дыры там не было – там расплывались только две большие черные кляксы, словно капли туши в воде. Максим распахнул люк настежь и соскочил в высокую сухую траву.
Воздух был горячий и густой, пахло пылью, старым железом, раздавленной зеленью, жизнью. Смертью тоже пахло, давней и непонятной. Трава была по пояс, неподалеку темнели заросли кустарника, торчали кое-как унылые кривоватые деревья. Было почти светло, как в яркую лунную ночь на Земле, но не было лунных теней и не было лунной туманной голубизны, все было серое, пыльное, плоское. Корабль стоял на дне огромной котловины с пологими склонами; местность вокруг заметно поднималась к размытому неясному горизонту, и это было странно, потому что где-то рядом текла река, большая и спокойная, текла на запад, вверх по склону котловины.
Максим обошел корабль, ведя ладонью по холодному, чуть влажному его боку. Он обнаружил следы ударов там, где и ожидал. Глубокая неприятная вмятина под индикаторным кольцом – это когда корабль внезапно подбросило и завалило набок, так что киберпилот обиделся и Максиму пришлось спешно перехватить управление, и зазубрина возле правого зрачка – это десять секунд спустя, когда корабль положило на нос и он окривел. Максим снова посмотрел в зенит. Черные кляксы были теперь еле видны. Метеоритная атака в стратосфере, вероятность – ноль целых ноль-ноль... Но ведь всякое возможное событие когда-нибудь да осуществляется...
Максим просунулся в кабину, переключил управление на авторемонт, задействовал экспресс-лабораторию и направился к реке. Приключение, конечно, но все равно – рутина. Скука. У нас в ГСП даже приключения рутинные. Метеоритная атака, лучевая атака, авария при посадке. Авария при посадке, метеоритная атака, лучевая атака... Приключения тела.
Высокая ломкая трава шуршала и хрустела под ногами, колючие семена впивались в шорты. С зудящим звоном налетела туча какой-то мошкары, потолклась перед лицом и отстала. Взрослые солидные люди в Группу Свободного Поиска не идут. У них свои взрослые солидные дела, и они знают, что все эти чужие планеты в сущности своей достаточно однообразны и утомительны. Однообразно-утомительны. Утомительно-однообразны... Конечно, если тебе двадцать лет, если ты ничего толком не умеешь, если ты толком не знаешь, что тебе хотелось бы уметь, если ты не научился еще ценить свое главное достояние – время, если у тебя нет и не предвидится каких-либо особенных талантов, если доминантой твоего существа в двадцать лет, как и десять лет назад, остается не голова, а руки да ноги, если ты настолько примитивен, что воображаешь, будто на неизвестных планетах можно отыскать некую драгоценность, невозможную на Земле, если, если, если... то тогда – конечно. Тогда бери каталог, раскрывай его на любой странице, ткни пальцем в любую строчку и лети себе. Открывай планету, называй ее собственным именем, определяй физические характеристики, сражайся с чудовищами, буде таковые найдутся, вступай в контакты, буде найдется с кем, робинзонь помаленьку, буде никого не обнаружишь... И не то чтобы все это напрасно. Тебя поблагодарят, тебе скажут, что ты внес посильный вклад, тебя вызовет для подробного разговора какой-нибудь видный специалист... Школьники, особенно отстающие и непременно младших классов, будут взирать на тебя с почтительностью, но Учитель при встрече спросит только: «Ты все еще в ГСП?» – и переведет разговор на другую тему, и лицо у него будет виноватым и печальным, потому что ответственность за то, что ты все еще в ГСП, он берет на себя, а отец скажет: «Гм...» – и неуверенно предложит тебе место лаборанта; а мама скажет: «Максик, но ведь ты неплохо рисовал в детстве...»; а Олег скажет: «Сколько можно? Хватит срамиться...»; а Дженни скажет: «Познакомься, это мой муж». И все будут правы, все, кроме тебя. И ты вернешься в Управление ГСП и, стараясь не глядеть на двух таких же остолопов, роющихся в каталогах у соседнего стеллажа, возьмешь очередной том, откроешь наугад страницу и ткнешь пальцем...

Над пропастью во ржи?

Не надо мне рассказывать: Хижина в лесу, убойные каникулы, реальные упыри и т.п. (это из современных достойных, несмотря на названия, примеров), только это всё пародии.
И между ними и той книгой есть некоторая разница, которая делает её не ужастиком.

так это все потом.. это просто завязка была.. всё что вы описали про ДВ прояснилось только десятилетия спустя в новых сериях...

В завязке еще ничего не понятно.. какие еще идеи?.. рано о них..


Он мог бы, но решил, что должен совершить почти героический поступок, потому что не сможет потом себя простить, но облажался.. вполне себе причина..


смотрел... оставлю без комментариев..


Ну дык.. потому и выкладываю, что чувствую - что-то не то..


Спасибо за предложение.. Но пока повременю.. попробую сам выкрутиться..