О синопсисах весьма дельно.

Да и сам тот факт, что таблица ему таки приснилась, говорит именно о том, что он очень долго и упорно над ней работал, вынашивал концепцию, тщательно обдумывал. В сущности, она чуть ли не полностью занимала его мысли. Вот и результат - мозг во сне выдал промежуточный результат этой работы. Ни о какой спонтанности тут действительно речи не идет.

Внутренняя интрига текста

Используйте этот прием, чтобы заставить читателя перевернуть страницу. А также: прочтите предыдущий прием.

Что заставляет переворачивать страницу; что делает чтение таким притягательным; почему некоторые книги и статьи читаешь, не отрываясь? Причин тому много. Но одним из обязательных приемов является внутренняя интрига в тексте.

Во время скандала Клинтон-Левински я прочитал замечательную статью Дэвида Финкеля [David Finkel], автора воскресного приложения к "The Washington Post". Заголовок был такой: "Как это случилось: скандал в 13 актах". Более конкретно, статья отвечает на вопрос: "Как, прежде всего, Моника Левински попала в Белый дом?"

13 актов — это нумерация глав. Это была завораживающая история, когда проглатываешь страницу за страницей, даже если их не так уж и много.

В конце каждой главы Финкель помещает деталь, которая заставляет читателя идти дальше. Это может быть важный вопрос, оставшийся без ответа, непредвиденный поворот в сюжете, или предположение, или легкая недосказанность.

Например, вот, как Финкель заканчивает восьмую главу, где приводит записанный на пленку разговор между Левински и Линдой Трипп [Linda Tripp]о знаменитом испачканном голубом платье: "Так они продолжали. И только одна понимала всю важность состоявшегося разговора".

Чтобы создать хороший интригующий текст, не нужно детектива.

Я нашел великолепный пример внутренней интриги текста у себя под носом. На первой полосе родной газеты "The St. Pete Times" была статья о проблеме отчаявшихся ребят, прыгающих с моста Саншайн Скайвэй [Sunshine Skiway Bridge]. Это большая проблема, и не только в Санкт-Петербурге (Флорида), но и везде, где есть высокие, завораживающие мосты, которые так манят потерявших надежду.

Вот, как начинается материал репортера Джэйми Джонса [Jamie Jones]:

"Ветреным днем молодая одинокая блондинка выходит из церкви и едет на вершину моста Саншайн Скайвэй.

На ней блестящее черное платье и туфли-лодочки. Она взбирается на уступ и смотрит на холодную голубую воду в шестидесяти метрах. Ветер словно подталкивает ее. Пора, думает девушка.

Она подняла руки к небу и оттолкнулась. Два рыбака видели, как она совершила лебединый нырок в Тампа Бэй [Tampa Bay].

На полпути вниз, Доун Пакин [Dawn Paquin] захотела вернуться. "Я не хочу умирать", — думала она.

Через секунду она ударилась об воду. Вода поглотила ее, а затем отпустила. Крича, девушка выбралась на поверхность".

Внутренняя интрига в конце абзаца делает невозможным отложить чтение. Так построена вся статья. Репортер разбивает текст на семь частей, каждая из которых отделена визуальным разделителем — тремя черными квадратами. В конце каждой части драматический ход, награда для читателя и причина углубиться дальше в текст.

Мы не привыкли думать об интриге как о внутреннем средстве текста. Интрига ассоциируется с многосерийным фильмом или телесериалом с бурной развязкой. Супер-развязки приходятся обычно на конец телесезона и заставляют Вас ждать начала следующего сезона, как в сериале "Кто застрелил Дж. Р." [Who shot J. R.]?

Для нас это эффект "продолжение следует". Подумайте, как мы иногда расстраиваемся от того, что придется ждать шесть месяцев, чтобы узнать, что случилось дальше.

Я наткнулся на внутреннюю интригу текста, когда читал приключенческий роман для юных читателей. Я держу в руках репринт одной из первых таинственных историй о Нэнси Дрю [Nancy Drew] "Секрет старинных часов". Цитирую заключение главы XIX:

"Крепко сжимая одеяло и часы, Нэнси Дрю отчасти ползком, отчасти переваливаясь через какие-то предметы, пыталась выбраться из фургона, пока не стало слишком поздно. Ей страшно было представить, что случиться, если грабители обнаружат ее в грузовике.

Добравшись до дверцы, она тихонько спрыгнула на землю. Теперь она слышала тяжелые шаги все ближе и ближе.

Нэнси забралась в кабину и захлопнула дверцу грузовика. Она лихорадочно искала ключи.

"Ох, куда я их дела?" — отчаянно вспоминала Нэнси.

Она увидела, что ключи упали на пол и схватила их. Спешно подбирая правильный ключ для зажигания, Нэнси проверила дверцы.

Это было как раз вовремя. Пока Нэнси крутилась, она отчетливо слышала раздраженный шепот снаружи. Грабители спорили, и кто-то уже запирал сарай на замок.

Побег был отрезан. Нэнси загнали в угол.

"Что же мне делать?" — отчаянно думала Нэнси".

Вот и внутренняя интрига, которая заставляет Вас следовать дальше.

Подумайте об этом. Этот прием двигает любую телевизионную драму, от "Закон и порядок" до "Западное крыло". Даже "Американский идол" [American Idol] [55] заставляет зрителей пережидать рекламные блоки, чтобы узнать, кого выкинули на этот раз. Любой драматический элемент прямо перед паузой в действии есть внутренняя интрига.

Практикум

1. Когда Вы читаете романы или публицистику, обращайте внимание, что автор ставит в конце главы. Как эти элементы заставляют Вас читать дальше?

2. Обращайте внимание на структуру телевизионных сериалов. Авторы сериалов обычно закручивают интригу перед перерывом на рекламу. Найдите примеры, когда такие элементы работают, и когда зритель не заинтересовался.

3. Обсудите, какой результат мы получим, если вставим мини-интригу перед тем, как пригласим читателя приступить к чтению?

4. А что если мы вставим мини-интригу внизу странички в интернете, чтобы читатель не устоял и кликнул или пролистал вниз?

Статья из разряда "Спасибо, кэп!", при всем моем уважении.

Несколько слов о канцелярите

= Что такое канцелярит? =

У него есть очень точные приметы, общие и для переводной и для отечественной литературы.
Это – вытеснение глагола, то есть движения, действия, причастием, деепричастием, существительным (особенно отглагольным!), а значит – застойность, неподвижность. И из всех глагольных форм пристрастие к инфинитиву.
Это – нагромождение существительных в косвенных падежах, чаще всего длинные цепи существительных в одном и том же падеже – родительном, так что уже нельзя понять, что к чему относится и о чем идет речь.
Это – обилие иностранных слов там, где их вполне можно заменить словами русскими.
Это – вытеснение активных оборотов пассивными, почти всегда более тяжелыми, громоздкими.
Это – тяжелый, путаный строй фразы, невразумительность. Несчетные придаточные предложения, вдвойне тяжеловесные и неестественные в разговорной речи.
Это – серость, однообразие, стертость, штамп. Убогий, скудный словарь: и автор и герои говорят одним и тем же сухим, казенным языком. Всегда, без всякой причины и нужды, предпочитают длинное слово – короткому, официальное или книжное – разговорному, сложное – простому, штамп – живому образу. Короче говоря, канцелярит – это мертвечина. Он проникает и в художественную литературу, и в быт, в устную речь. Даже в детскую. Из официальных материалов, из газет, от радио и телевидения канцелярский язык переходит в повседневную практику. Много лет так читали лекции, так писали учебники и даже буквари. Вскормленные языковой лебедой и мякиной, учителя в свой черед питают той же сухомяткой черствых и мертвых словес все новые поколения ни в чем не повинных ребятишек.

Примеры канцеляритов:

«Процесс развития движения за укрепление сотрудничества».
«Повышение уровня компетенции приводит к неустойчивости».
«Столь же типовым явлением является мотив мнимой матери».
«... блуждание в... четвертом измерении... окончательное поражение, когда подвергаешь сомнению свое... существование»!
«... С полным ошеломления удивлением участвовал он мгновение назад в том, что произошло...» Это не придумано! Это напечатано тиражом 300 тысяч экземпляров.
Радио сообщает: «В Ульяновске продолжает работу международная встреча, посвященная...»
Чуть позже сообщили правильно: «В Ульяновске закончилась встреча...». А в следующем же выпуске снова: «...закончила свою работу встреча...»
«Он владел домом в одном из... предместий, где проживал с женой и детьми» – прямо справка из домоуправления, а не слова из романа!
«Да и кто принимает любовника в митенках? Ведь это создаст неудобства»!!! Совсем как табличка в подъезде: «Берегите лифт, он создает удобства».
Из «художественного» перевода: «...совсем особый характер моря: с этим последним происходили какие-то быстрые перемены»; «...волос, зажатый между большим и указательным пальцами, свисал без малейшей возможности уловить его колебание»; «Порывы ветра превосходили своей ужасностью любую бурю, виденную мною ранее»; «Обособленное облако, которое заслуживало внимания...»

Так и напечатали! И покорнейше прошу помнить: в этой книжке нет выдуманных примеров, все – подлинные.

(Нора Галь "Живое слово и мертвое")

При всем этом нужно помнить, что канцелярщина вполне может быть и художественным приемом, причем очень ярким и образным. Наиболее известный пример - Зощенко, конечно. Ну, и про колебание волоса - в контексте тоже вполне могло бы выглядеть забавно. Мне даже понравилось.

Да, я иногда занимаюсь такой ерундой и действительно часто беру из своих же заголовков новые идеи.



Это конечно просто, кто в своей жизни ерунду не писал?


Часто отклоняюсь от своих планов, хотя они действительно помогают.


Были задумки, хотя мысли о том "а на кой оно кому-то надо?" не покидали меня, поэтому как-то не решалась на это.


Это из разряда тех советов, которые говорят не бросать свои старые произведения и доводить их до ума. Меняю, исправляю, режу, режу... Хотя есть пара таких, которым все это не поможет


А смысл? Считаю это пустой тратой времени, лучше уж дневник каждый день писать и учить правила русского языка, может даже учебник какой-нить переписать, но переписывать кого-то - не по мне. Читать - это да!


Ну, вот написала комментарий. Хорошая статья, есть что-то полезное, хорошо уложенное и сгрупированное старое, а так же свежие мысли и новые решения. Спасибо автору!

Вот не люблю творчество Курта Воннегута, а советы дельные Спасибо.

Час сидеть за компьютером, просто сидеть, имело смысл в те времена, когда был просто текстовый редактор и ничего больше. Сейчас за компьютером можно сидеть неделями и не написать ни строчки. Этот совет, увы, устарел.