Автор: Четырнадцать



Гоша



Мобильный завибрировал входящим звонком. В трубке закричали: «Гоша, привет! Сколько лет, сколько зим!»
А сколько лет? Почти двадцать. С тех самых студенческих лет его никто не называл Гошей. И вот старый друг нашел его и хочет поговорить. А о чем говорить? Скука, да и только.
– Как живу? Нормально, потихоньку. Нет, детей нет. Не сложилось. Долгая история. А у тебя трое? Круто. На родину не думаешь возвращаться? Ну и правильно. Ага, здесь шумно, я в троллейбусе еду, с работы, а снаружи ливень. Встретиться? Да, надо бы. Слушай, сейчас моя остановка. Давай я тебе на неделе сам перезвоню, сегодня весь вечер забит. Пока!
Нажал отбой, и сразу полегчало. Как-то тяжело вспоминать молодость. С одной стороны хорошо было, весело, беззаботно. Вся жизнь лежала у твоих ног. Свобода и море шансов – выбирай, какой хочешь. Общежитие, дружки-товарищи, девочки-красавицы, безумные гулянки. Жизнь бурлила вовсю. Потом женился, и последние два курса жили с женой в той же общаге. Учился средне, но преподы говорили, что у него большой потенциал. Завкафедрой, Татьяна Ивановна, кажется, прочила ему научное будущее, приглашала в аспирантуру. Но не вышло. Пошел работать, потому что деньги были нужны. А потом завертелось все, пролетели годы, и ни денег, ни жены, ни научной карьеры. Так бывает: на входе потенциал, а на выходе тот же троллейбус, на котором двадцать лет назад на пары ездил.
Рядом с ним стояла молодая женщина с весьма соблазнительной фигурой. Короткий бежевый плащ, затянутый на поясе, изящные черные полусапожки. Он загляделся на нее, а фантазия унесла его так далеко, что грустные мысли быстро забылись.
Троллейбус остановился, открыл двери. Женщина не выходила. Он шагнул на тротуар, оказавшись посредине большой лужи. Дождь лил свирепый, вода текла ручьями. Нужно было еще заскочить в магазин за макаронами и пивом. Сегодня вечером футбол, и пива понадобится в два раза больше, чем обычно.
Он поднял портфель над головой, закрываясь от адской непогоды. Магазин был прямо через дорогу, рукой подать, а обходить кругом по переходу не хотелось. Разглядев в сумерках, где удобнее всего перепрыгнуть через бурлящий поток, рванулся вперед.
«Грузовик?» ¬– успел подумать Георгий Викторович Кушаков, прежде чем двенадцать тонн бездушного металла раздавили его тело.

***
Он открыл дверь и вышел в общий коридор. С разных сторон доносилась музыка: слева – громкая, ритмичная, справа – надрывно лирическая. Были слышны женские голоса, смех. Несмотря на то, что коридор был пуст, в воздухе буквально ощущалось напряжение. В любой момент любая из дверей могла открыться, распахнув наружу яркий свет и громкие голоса, да и сам он мог, по большому счету, войти в любую из них. Двери здесь не запирались, и, казалось, здесь и сейчас могло произойти все, что угодно.
Он почувствовал запах жареной картошки, идущий из кухни, и направился туда. Остановился в проеме двери, прислонившись к косяку. У плиты стояла девушка в ярком коротком халатике. Темные волосы, круглая, аккуратная попка. Она коротко обернулась, сверкнула глазами, полы ее халатика качнулись. Наверное, сейчас он мог бы подойти и положить ладонь на ее ягодицы, а потом посмотреть, что из этого получится. От таких мыслей кровь прилила к гениталиям, которые стали заметно выпирать через тонкие спортивные штаны.
Девушка еще раз обернулась и с улыбкой решительно вышла из кухни, пройдя совсем рядом. Он едва удержался, чтобы не дотронуться до нее. Проследил, куда она скрылась, и пошел следом. Толкнул дверь, вошел в полусумрак комнаты. На кровати сидела пухленькая блондинка с длинными волосами, а брюнетка в халате расставляла посуду на столе. Тихо горели две свечи. Он сказал:
– Привет, меня Гоша зовут. Чего это вы в темноте сидите? Вампиров ждете?
Блондинка засмеялась. А девушка в халатике, чуть помедлив, подошла к нему и ответила:
– Одного уже дождались.
Она отвела его чуть дальше к двери, так чтобы большой шкаф загораживал ее от глаз подружки, и прижалась к нему, обняла за шею.
Он почувствовал, как стремительно набухает упругость в штанах, его бросило в жар. Нащупал ладонью ее прохладные ягодицы под тканью халата, крепко сжал пальцами. Она выжидающе смотрела на него, потом не выдержала и поцеловала – крепко, настойчиво лаская языком. Это продолжалось несколько секунд. Девушка опомнилась и выбежала из комнаты. Ее подружка-блондинка сказала:
– У нас лампочка перегорела. Вот и сидим при свечах. У тебя есть запасная?
Блондинка была не в его вкусе. Конечно, если бы не нашлось ничего получше, тогда другое дело. Он вышел в коридор, заглянул на кухню. Девушки нигде не было. Куда она могла пойти? Он проверил туалетные кабинки – там было пусто. И чистота невероятная – сразу видно, что женский блок. Захотелось справить малую нужду, но с такой эрекцией только забрызгал бы все вокруг.
Он вернулся на кухню. Картошки на плите уже не было, хотя запах еще оставался. Захотелось выйти на балкон, подышать прохладным воздухом, но оказалось, что дверь и окно заколочены досками. Видимо, стекла разбили, а заменить нечем, вот и закрыли досками, чтобы девочки зимой не замерзли.
Он потрогал себя. Жар и тяжесть в штанах понемногу проходили. Решил ждать девушку в коридоре, ведь она должна была вернуться в свою комнату. Кроме этого, в коридор могла выйти какая-нибудь другая девушка, не хуже первой. Шансы-шансы. Здесь их было так много, что глаза просто разбегались.

С момента, как все улеглись спать и выключили свет, прошло около получаса. Ну, может, прошло всего минут двадцать, трудно сказать. Он не мог больше ждать. Жена лежала на боку, спиной к нему. Он поцеловал ее в шею, прижался своим напряженным инструментом к голой попке. Она отодвинула его от себя, но он настаивал.
– Гоша, прекрати! – зашипела она. – Кровать будет скрипеть.
– Лиля, мы тихо, – шепотом уговаривал он, целуя ее в плечо.
Наконец, она сдалась, чуть приподняла бедро, и он вошел сзади, дрожа от нетерпения. Размах движений контролировать не получалось, как он ни старался. Кровать раскачивалась и скрипела. От металлического скрежета пружин некуда было деться.
– Потише! – возбужденно шептала Лиля.
Он сдерживал себя, но терпения хватало лишь на три-четыре движения. Он распалялся снова. Жена начала сдавленно стонать. Видимо, уже ничего не могла с этим поделать. Так продолжалось около минуты, а потом он остановился, дал ей передышку.
– Ты долго еще? – прошептала Лиля.
– Не знаю.
– Давай быстрей.
– Хватит шептаться! – раздался вдруг грубоватый, с хрипотцой, голос Риты. – Заканчивайте свои дела, и давайте спать!
Леночка на соседней кровати прыснула со смеху. Получалось, что обе соседки не спали и все отлично слышали.
– Извините, девочки, – выдавила из себя Лиля.
Она попыталась его оттолкнуть, но он крепко обнял ее и прошептал на ушко:
– Я даже не шелохнусь, буду как мышка.
– Как мертвая мышка.
– Точно, – согласился он.
Долго лежал, наблюдая, как постепенно спадает возбуждение, оставляя боль и тяжесть внизу живота. Потом выскользнул, отодвинулся от жены, но все равно не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок.
Он проснулся, когда Лиля уже ушла, но не вставал с кровати, чтобы не светить голой задницей. Девочки завтракали, собирались. Аккуратная Леночка с вечера положила одежду рядом с кроватью и с утра одевалась, укрывшись под простыней. А вот он не догадался, бросил свои вещи в шкаф, до которого не дотянуться. Леночка, милая хрупкая девочка, брюнетка с короткой стрижкой. Она казалась робкой, застенчивой, смущалась от каждой мелочи. Сказала ему «доброе утро», а когда уходила, пожелала удачного дня.
Рита совсем другое дело. Высокая шатенка, смелый взгляд, порывистые движения, и скромницей ее никак не назовешь. Подошла к шкафу в одних трусиках, долго выбирала бюстгальтер. А он засмотрелся. Крупная грудь с большими темными сосками просто притягивала взгляд.
– Ты не стесняйся, смотри, – сказала Рита, не отрываясь от зеркала. – Еще не такого насмотришься.
Она говорила грубовато, будто с вызовом. Он даже не знал, как на это реагировать. Она натянула узкую до колен юбку, надела белую блузку, немного повертелась у зеркала и, не сказав больше ни слова, ушла.
Он встал, потянулся, увидел в зеркале свой торчащий член. Настроение было отличное. Само собой появилось чувство, что наступающий день готовит ему много приятных и неожиданных событий.

Именины Светки из соседней комнаты отмечали всем блоком. Он знал Светку давно. Веселая девчонка, симпатичная, обычно носила яркие цветные платья и почти всегда ходила со смешным хвостиком на затылке.
Готовились к празднику основательно. Принесли второй стол из другой комнаты, накрыли белой скатертью, купили вина и еды на целую дивизию. Долго и шумно поздравляли именинницу, осыпали подарками и поцелуями. Цветов было так много, что за очередной вазой пришлось бежать в соседний блок. Наконец, все расселись за стол.
– Гоша, открывай вино! – крикнула Леночка.
Он знал здесь всех девушек по именам. Так или иначе, они встречались в блоке, либо на кухне, либо на пути в умывалку. Кто-то заходил в комнату поболтать, кто-то просил взаймы, а у кого–то приходилось просить помощи самому. Дружный попался блок, хороший, почти как семья.
После третьего тоста разговоры стали громче, все чаще раздавался девичий смех, кто-то включил музыку. Слева от него две девушки закурили, и потянуло табачным дымом.
– Может, окно откроем? – предложил он Светке.
– Не надо, будет холодно! – сказала она.
– Та же история. – Он повернулся к Лиле. – Окна не открывают. А твои соседки даже днем шторы не раздвигают.
Лиля подпевала под музыку, кивая в такт.
– Ну и что? – ответила она. – Подумаешь, окно. Что мы там не видели?
Он встал, чтобы разлить вино по опустевшим бокалам. И тут в комнату вошел парень в кепке и кожаной куртке. Сел за стол, выпил из чужого бокала и, обняв Светку за плечи, потащил танцевать. Судя по нахмурившемуся лицу Риты и испуганному взгляду Леночки, никто этого парня не знал. Здесь, конечно, не принято церемониться, и войти в комнату, где идет праздник, может любой. Но тут был другой случай. Парень в кепке был чужим.
– Гоша, – позвала Лиля, но он уже выходил из-за стола.
Подошел к хохочущему парню, снял с его головы кепку, махнул рукой в сторону выхода. Парень, очевидно, был пьян, и сразу полез с кулаками. Они схватились еще в дверях, потолкались и вывалились в коридор, где можно было размахнуться, как следует. Пара удачных ударов в живот, и парень в кожаной куртке обмяк и сполз вдоль стены на пол, хватая ртом воздух. Оставалось лишь взять его за шиворот и волоком отнести за порог блока под восхищенные выкрики девушек.
Он вернулся за стол, и следующие минут десять только и было разговоров о драке и о том, какой Гоша смелый и сильный. Леночка даже произнесла сбивчивый, но очень эмоциональный тост за «нашего защитника блока», и при этом ее глаза блестели от возбуждения. Пожалуй, единственной, кто не сказал ничего похвального в его адрес, была Рита. Но когда он, устав отвечать на восторженные высказывания, принялся за еду, именно Рита заботливо положила куриную ножку на его тарелку.
Лиля тесно прижалась к нему, обняв двумя руками, и положила голову ему на плечо. Светка взяла гитару и начала петь. Песню подхватили сразу несколько девичьих голосов.
Его рука скользнула под скатерть Лиле на бедро. Немного помедлив, пальцы продвинулись дальше, задирая подол короткой юбки. Вот и конечная цель путешествия – он почувствовал прикосновение волос на лобке. Лиля была без трусиков. Пальцы хозяйничали у нее между ног, а она глубоко дышала и покусывала мочку его уха. Сердце билось часто и гулко. Девушки пели о любви и счастье на всю жизнь. На мгновение ему показалось, что в этих словах спрятан какой-то обман, но ощущение быстро прошло и забылось.

Утром выходного дня девочки, как обычно, собрались идти в душ. Лиля и Рита уже ушли, а Леночка еще искала что-то в шкафу, что на нее совсем было не похоже.
Он допил чай и встал из-за стола, чтобы убрать посуду. Леночка подошла к нему вплотную и, глядя прямо в глаза, спросила:
– Гоша, а я тебе хоть чуть-чуть нравлюсь?
Желтого цвета штанишки из тонкой ткани с красными завязочками на поясе, короткая маечка, открывающая пупок, и эти выразительные черные глаза на бледном лице. Конечно, она ему нравилась.
Он притянул ее к себе и, прикоснувшись губами к ее губам, прошептал:
– Глупенькая.
Она обмякла в его руках, закрыла глаза, будто лишившись чувств от его поцелуев. Он распутал ее завязочки на поясе, и штанишки сами сползли вниз по узким бедрам. Они подошли к кровати. Леночка легла поперек, широко расставив ноги. Она с интересом наблюдала, как он снимал трусы, как вырвался на свободу его готовый к работе инструмент. Он сел на колени у нее между ног, начал целовать животик возле пупка.
– Девочки скоро вернутся, – прошептала она.
– Не бойся, расслабься.
Он вошел в нее, влажную, дрожащую от возбуждения. Она застонала от первых его движений. Такая неопытная, беззащитная, она хватала его за волосы и тянула к себе, впивалась ногтями в спину, иногда вскрикивала и прикусывала пересохшие губы. Ему нравилось наблюдать за ней, как лихорадочно двигались ее руки, как она дышала, как порывисто отворачивалась в сторону, а потом снова искала его взгляд, будто пытаясь получить ответ на свой затаенный вопрос. Это продолжалось, наверное, целую вечность. Вдруг ее зрачки сильно расширились, пропуская в свою глубину, она закричала. Но он не останавливался, просто не мог остановиться. И, конечно, ни он, ни она, не могли сразу заметить, что в комнату вошли Рита и Лиля.
– Вот они, голубчики, – сказала Рита. – А ты говорила «тихоня», «недотрога». Полюбуйся теперь на эту тихоню!
Леночка закрыла лицо ладошкой. На большее у нее не было сил. Он встал, поднял с пола трусы и попытался их надеть. В таком возбужденном состоянии хозяйство в трусы просто не помещалось.
Рита с улыбкой наблюдала за ситуацией. У Лили на лице читалось недоумение, но злости он не заметил, или, может быть, она просто не хотела этого показывать.
– Я, может, пойду, прогуляюсь, – сказала Рита. – А вы тут пока разберитесь.
– Не надо. Нечего тут разбираться, – сказала Лиля, отвернувшись, и стала раскладывать вещи в шкафу.
– Лучше я пойду тоже схожу в душ, – пробормотал он, и почти выбежал из комнаты, схватив по пути полотенце.
Только оказавшись в коридоре, понял, что выскочил в одних трусах. Штаны забыл в комнате на полу, но возвращаться не хотелось. Навстречу шла Наташка, та самая брюнетка, с которой он целовался в один из первых дней здесь.
– Гоша, тебя что, выгнали? – со смехом спросила она.
– Ничего не выгнали.
– А чего в одних трусах ходишь?
– Хочу и хожу. Хочу в трусах, хочу без, – огрызнулся он.
– Это правильно. – Наташка посмотрела вниз, туда, где выпирало бугром его мужское достоинство. – Мы тут в блоке все, как родня. Ты только наружу в таком виде не ходи – украдут!
Она засмеялась, а он свернул в умывалку, открыл кран и брызнул в лицо холодной водой. Здесь царила темнота. Окна не было, а лампочка перегорела пару дней назад. Тихое и спокойное место, где можно без спешки подумать, что делать дальше.
И почему у них с Наташкой тогда ничего не получилось? Он уже не помнил. То ли не нашел ее в тот вечер, то ли наоборот, нашел другую и увлекся? А с Наташкой было бы здорово, это факт. Он хорошенько умылся, вытерся полотенцем и решительно вышел в коридор. Перед дверью в Наташкину комнату немного помедлил, а потом коротко постучал и вошел. Начальная фраза была приготовлена, а дальше он надеялся на импровизацию.

В последнее время его отношения с женой стали какими-то отстраненными. Не сказать, чтобы совсем холодными или неприязненными, но даже секса у них стало немного. И по ночам они больше не хотели друг друга до такой степени, чтобы скрипеть кроватью, мешая соседям. Но иногда между ними по–прежнему возникала искра.
Как-то днем, когда они были одни в комнате, Лиля обняла его. Они начали безудержно целоваться. Он сжал ее грудь под тонкой блузкой, она нащупала упругую плоть у него между ног. Игривое настроение нарастало с каждой секундой. Лиля вскочила, сбросила с себя блузку и быстрым движением стянула с него штаны. Он не сопротивлялся.
Она села на колени, запустила руку ему в трусы, взяла заждавшегося друга за самое основание. Чуть погладила мошонку, и он выпрямился стальным стержнем. Лиля подразнила его языком, обхватила губами. Он был полностью в ее власти. Наслаждение накатывало волна за волной. Он закрыл глаза, застонал. Появилось чувство, что он сходит с ума, но ему было все равно.
Вдруг он заметил, что у стены стоит Рита. Как давно она вошла? Лиля не видела ее и продолжала свои умопомрачительные движения, удерживая во рту источник нескончаемой эйфории. Он не хотел ее прерывать, но она сама, видимо, что-то почувствовала и остановилась. Обернулась, и они с Ритой как-то странно переглянулись.
– Угостишь? – негромко сказала Рита, но он хорошо расслышал.
Лиля встала и отошла в сторону. Подруга заняла место у его ног, взялась рукой за мошонку и с улыбкой спросила:
– Надеюсь, Гоша, ты не против?
Он посмотрел на жену, она выглядела растерянной. Облизывала губы и избегала его взгляда.
– Сними кофточку, пожалуйста, – сказал он Рите.
Девушка не возражала. Большая красивая грудь потрясала воображение. Он потянулся к ней, но Рита схватила его член и погрузила в рот так глубоко, как только смогла. Потом выпустила, облизала, заставляя его содрогаться от неземного кайфа. Наконец он изловчился и дотянулся одной рукой до ее груди, погладил сосок, попытался уместить ее в ладонь и сжать, но очередное энергичное движение Риты помешало ему. Он выпрямил спину, застонал.
Тут она отпустила его, встала лицом к стене и сказала:
– А теперь иди ко мне.
Рита прогнулась вперед, задрала юбку и оттянула полоску трусиков в сторону. Он заметил, что Лили уже нет в комнате. Что, интересно, она сейчас чувствует? Конечно, о его похождениях налево давно было всем известно. И она тоже знала. Но, видимо, ей было удобнее мириться с таким положением вещей.
Он пристроился к Рите без всяких проблем, она сама помогла ему войти. Быстро нашел нужный темп. Девушка умело подстраивалась, двигалась ему навстречу. Он понял, что с ней церемониться не нужно и работал размашистыми движениями на полную длину и в полную силу. Она упиралась обеими руками в стену, большая грудь ритмично раскачивалась. Иногда он выскакивал наружу и приходилось входить снова. Тогда она направляла его рукой, спешила.
Когда ее стоны стали громче и практически слились в один протяжный, чуть хрипящий звук, она вдруг тряхнула головой, ее руки ослабли, соскользнули со стены. Она остановила его движения, выпрямилась и обернулась.
– Ты меня утомил, ковбой, – сказала она. – Может, продолжим как-нибудь в другой раз? Мне нужно умыться.
Не дожидаясь ответа, она вынула его инструмент, одернула юбку и вышла из комнаты. Еще минуту он стоял со спущенными штанами и тупо глядел на влажные пятна, которые Рита оставила на стене. Злость накатила на него.
Он пошел в комнату к Наташке, но ее не было дома. Наташкина соседка-блондинка, увидев его, голого и в полной боевой готовности, визжала на весь блок. Он тоже готов был кричать, кричать до полного изнеможения, но, услышав звук эха, быстро замолк. Эхо здесь было таким жутким, будто они жили в катакомбах. Странный, раздражающий нервы акустический эффект. В последние дни он замечал его повсюду.

Девушки-красавицы. И в своем блоке, и в соседнем он перепробовал всех. Всех, кто ему нравился, и даже немного больше. Хотелось чего-то нового, необычного, нереально потрясающего.
На три этажа ниже жила одна девчонка. На вид вроде бы ничего особенного: смазливое лицо, хорошая фигурка, но ростом невысокая и грудь небольшая. А все-таки что-то в ней такое было. Парни за ней просто охотились. Он сам видел ее пару раз. Что-то было в ее движениях, в походке, в том, как она поворачивала голову, как улыбалась. Какая-то скрытая сила, манящая тайна, невероятный сгусток сексуальной энергии, привлекающий мужчин.
Он отправился к ней в гости после недолгих размышлений. Решение пришло как-то само собой. А почему бы и нет? Тем более, идти недалеко – три этажа вниз, вот и все путешествие. Пока спускался по лестнице, настроение было чудесное, он даже начал мурлыкать под нос веселую песенку, но потом все изменилось.
У входа в блок стоял письменный стол, почти полностью загораживающий проход. За столом сидела серьезная девушка в очках.
– Имя? – скучным голосом спросила она.
– Гоша.
– Одежду в корзину. – Девушка отметила что–то в своих бумагах и нетерпеливо махнула рукой, мол, не задерживай.
За спиной у девушки действительно стояла большая корзина, заполненная беспорядочно брошенными мужскими рубашками, брюками, трусами. Он хотел спросить, обязательно ли раздеваться, но, когда заглянул в коридор и увидел там с десяток совершенно голых парней, стоящих в очереди, вопрос отпал сам собой.
Сбросил с себя одежду и прошел в блок. На него никто не обратил внимания. Все взгляды были прикованы к чуть приоткрытой двери с большой надписью «Вавилон». Оттуда раздавались стоны и громкое дыхание. Такие звуки не спутаешь ни с чем.
Он почувствовал, что начал возбуждаться. У некоторых парней в очереди тоже была эрекция. Все стояли молча, лишь изредка переступая с ноги на ногу. Наконец, звуки из-за двери стихли, и в коридор вышла она, в черном халате с красными полосами. Очередь загудела, зашевелилась. Девушка оглядела парня, стоящего первым, потом перешла ко второму. Именно его она поманила пальцем, и они вдвоем скрылись за дверью. Скоро стоны возобновились.
А очередь тем временем росла, заполняя голыми телами весь коридор блока. Все прислушивались, буравили глазами дверь, ждали, когда она откроется в следующий раз. Он тоже ждал и волновался не меньше других. Ему казалось, что ожидание слишком затянулось и, если совсем скоро его не впустят в эту комнату, то случится что-то непоправимое. Что именно, он не знал. Может, он не выдержит такого изнуряющего ожидания и склеит ласты? Эта мысль показалась ему смешной, и он чуть не рассмеялся вслух. Низ живота ныл от тягучей боли. Эрекция то спадала, то вновь доходила до максимума.
Желанная красавица выходила в коридор еще дважды, причем один раз она долго ходила по коридору, протискиваясь среди голых мужчин, и, в конце концов, под одобрительный гул толпы выбрала сразу двоих парней.
Стало окончательно ясно, что она игнорирует очередность, а, значит, есть шанс оказаться в числе неудачников, и не попасть к ней вообще никогда. Он начал оглядываться по сторонам, рассматривать окружающих, и довольно быстро пришел к выводу, что уступает большинству парней по всем параметрам. Длина и толщина члена, объем бицепсов, спортивная осанка, сексуальный взгляд, – всего этого ему катастрофически не хватало, чтобы привлечь внимание суперженщины. Да кто он такой? Что у него есть, чтобы соблазнить ее? Разочарование захлестнуло, накрыло с головой. Он почувствовал, что замерз. Захотелось уйти, спрятаться в тепло своей комнаты, забыть все.
Вдруг толпа зашумела. В коридор снова вышла богиня. На этот раз она была без одежды, ее кожа блестела от выступившего пота. Вверху раздался хлопок, это лопнули сразу все лампы на потолке. Стало темно, лишь узкая полоса света из приоткрытой двери легла через коридор. Нагая женщина шла вдоль этой полосы, раздвигая толпу. Кто же теперь ее избранник? Еще несколько секунд, и выбор будет сделан. Тела расступились, и яркий свет пятном упал на его грудь и живот.
Она стояла рядом и пленительно улыбалась, протягивая ему руку. А он был не в силах пошевелиться. Его инструмент стоял торчком, и она потянулась к нему. Его охватил нереальный ужас. Он понял – если она прикоснется, он останется здесь навсегда. Так же, как и другие, кто входил в комнату и не вернулся.
Он рванулся к выходу. Здесь больше не было ни письменного стола, ни корзины с одеждой. Бежал, не оглядываясь. Опомнился только на лестнице, когда понял, что проскочил свой этаж. В блоке наткнулся на Светку в коротком черном платье.
– Гоша! Ты откуда такой красивый? – спросила она со смехом. – Может, зайдешь ко мне, повеселимся? Я только переоденусь, не хочу платье портить. А тебе даже раздеваться не надо!
– Нет, спасибо. На сегодня мне веселья хватит.
Он прикрыл свое хозяйство руками. Его еще била дрожь от пережитого страха. Светка фыркнула и состроила капризную гримасу.
– Плохой мальчик Гоша. Плохой!

Он не помнил, когда именно это произошло. Пропала Лиля. Больше не появлялась Леночка. Светка, Наташка, Рита, да все, кого он знал, куда-то исчезли. Стало так тоскливо, что хотелось выть волком. В блоке теперь жили совсем другие люди, но они были ему неинтересны. Куда делись его любимые, милые девочки? Никто не знал, и никто не мог ему помочь.
Он бродил по коридорам, из блока в блок, искал, спрашивал, но никто будто и не слышал о девушке Лиле и ее подружках. Он растерялся, привычный мир рушился на глазах. Он никак не мог понять, что происходит. Раздвинул шторы в комнате и оторопел – проем окна был заложен кирпичом грязно-коричневого цвета. У соседей та же история – стена, закрытая шторами.
– Где мы? – закричал он. – Подвал? Подземелье? Что здесь творится?
Ему никто не ответил. Только эхо с отчаянием повторило его слова и утихло. Он был единственным, кого интересовал этот вопрос, единственным, кому понадобилось найти выход. Стало ясно, что придется идти в темные коридоры – в глубину неизвестности, туда, откуда еще никто не возвращался. Безотчетный страх не мог больше его сдерживать. Найти выход было важнее всего.
Стены прятались в абсолютной темноте. Лампы в темных коридорах не работали, видимо, из-за испорченной проводки, а фонари и свечи затухали сами собой в течение нескольких секунд. Он вошел в коридор, двигаясь вдоль стены мелкими шагами, ощупывая пустоту вытянутой рукой. Прошел несколько поворотов, обернулся. Пришла мысль о том, что он обязательно заблудится и не сможет вернуться. Сердце часто стучало. В кромешной тьме не было видно даже собственных рук. Наконец удалось успокоиться. Он и не планировал возвращаться, к чему волнения? Превозмогая себя, двинулся вперед.
В какой-то момент он ударился коленом о препятствие и громко выругался. Эхо рванулось в темноту и вернулось назад, повторив ругательство несколько раз. Ему удалось разглядеть очертания офисного стула прямо перед собой в бледном пятне света, которое вдруг появилось и медленно растаяло вместе с затихшим эхом. Он на ощупь сел на стул и повторил эксперимент – закричал во весь голос. Оглушительное эхо забилось в стенах коридора, постепенно затухая, а темнота расступилась на время, показав ему обе стены, пол и потолок на протяжении нескольких метров.
Он быстро пошел вперед, «подсвечивая» себе голосом. Повсюду глухие стены, бетонная крошка на полу и свисающие с потолка обрывки проводов – бесконечный подземный лабиринт. Там, где коридоры ответвлялись в стороны, он останавливался, кричал, сложив ладони рупором, и шел туда, где ярче загорался свет.
Прошли сутки или, может, целая неделя? Он потерял счет времени, смертельно устал, стер ноги, и стало невыносимо больно постоянно кричать для подсветки – он сорвал голос. Но оказалось, что для ходьбы в темноте было достаточно негромко бормотать себе под нос. Небольшого пятна тусклого света прямо перед ним хватало, чтобы неплохо ориентироваться, вовремя замечать препятствия. Он тихо разговаривал сам с собой, нес всякую чушь.
– У меня есть руки, я ими машу. У меня есть ноги, я ими иду. У меня есть голова, я ей говорю.
Казалось, что он на грани безумия, но это было не так. Вера в то, что он обязательно найдет выход, не оставляла его. На одном из поворотов яркое гулкое эхо привело его в зал с высоким потолком и небольшой сценой, перед которой в беспорядке толпились несколько десятков стульев. На сцене выцветшие пыльные декорации: какой-то загородный дом, кусты, скамейка с изогнутыми ножками. Прямо театр из подземелья, который внезапно уехал на гастроли.
Он поднялся на сцену и на краю скамейки заметил тонкую книжку. Присел, раскрыл книжонку и начал читать вслух.
– Актерам свойственно увлекаться ролью. В хорошем театре не может быть иначе. Забываясь, актер так хочет продолжения игры, что может надолго застрять на «большом переходе». Чтобы вернуть актера, используются звонок, гудок, свисток или другие громкие звуки.
Он отложил книгу. Прочитанное странным образом взволновало его. Что имелось в виду под «большим переходом»? Он глубоко вздохнул и почувствовал запах свежей выпечки – так пахли пирожки, которые в детстве пекла… мама! Он вскочил с места и обернулся. Ему послышалось, что мама зовет его обедать.
– Гоша! Иди есть! Пирожки остынут!
Голос шел откуда-то из-за декораций. Он обомлел.
– Мама? – сказал он тихо и увидел, что перед ним дворик его детства. Калитка, утопающая в зелени, каменная дорожка, ведущая к двери, – воспоминания захлестнули его. Нужно спрятать перочинный ножик, чтобы мама не видела. А после обеда будем играть с ребятами в футбол! От радости перехватило дыхание, и он побежал в дом. У порога сбросил легкие сандалии, порядком натершие ноги, и потянул дверь на себя. Зазвенел входной колокольчик, но как-то странно, гулким басом. Из-за двери пахнуло подвальной сыростью. Он замер на месте.
Крыльцо под ногами вибрировало, издалека раздавался стук колес. Через станцию проходил товарный поезд. Станция! Конечно, через несколько домов вдоль по улице железнодорожный переезд, а за ним станция. Вот откуда можно уехать куда угодно, вот где должен быть выход!
Он бросился бежать. Спрыгнул со сцены и, опрокидывая стулья, выскочил из зала. Ориентируясь по шуму уходящего поезда, сделал несколько поворотов и попал в широкий коридор, сплошь усыпанный мелким гравием. Ботинки он оставил на сцене театра и теперь был босиком. Подошвы ног, порезанные камнями, болели, но это не имело значения, потому что прямо перед ним возвышалась насыпь железнодорожных путей, уходящих в бесконечную темноту. Выход был где-то рядом. Он забрался наверх, пощупал холодный металл рельсов. Они чуть дрожали, будто вспоминая только что прошедший по ним состав.
Он несколько раз прокричал в темноту, но подсветка не помогла. В какой стороне находилась станция, оставалось неясным. Он присел на насыпи. Ни одной живой души не было вокруг.
Вдруг из темноты раздался хриплый, кашляющий звук, многократно усиленный эхом. Кто-то на станции зачитывал объявление через испорченный громкоговоритель, из-за чего часть слов просто невозможно было разобрать.
– Поезд номер …надцать …карнационную ячейку …держивается …чине …поладок багажного фильтра.
Хриплый голос повторил фразу дважды, но до конца понять ее не удалось.
– Сдавшие багаж могут …покоиться, …гаж полностью …чтожен! – весело добавил громкоговоритель, выдержав небольшую паузу.
Судя по звуку, до станции было недалеко. Он быстро зашагал, переступая со шпалы на шпалу. Шел недолго, но так увлекся ритмом ходьбы, что чуть не упал от испуга, когда совсем рядом раздались слова из громкоговорителя:
– Берегите свое здоровье. Не ходите по чужим путям!
Он поднял голову. Впереди появился свет прожектора, и он быстро приближался. В ожидании летящего железного монстра рельсы мелко дрожали. Казалось разумным уйти с дороги, но он не мог – ноги будто вросли в землю. Отчаяния не было, и грохочущий поезд, который несся на него с сокрушительной неизбежностью, не вызывал сильного страха. На мгновение стало даже любопытно, чем это закончится.
Он разглядел деревья, растущие по обочинам, услышал пение сверчков и почувствовал запах травы. Запрокинул голову и окунулся в звездную россыпь ночного неба. Все вокруг было до жути реальным, таким близким, дорогим, заманчиво прекрасным, словно безумная сказка, рассказанная самому себе. Остаться здесь еще на минуту – вот все, чего он хотел. Но время было на исходе.
Воздух разорвался пронзительным гудком. Острой болью резануло в районе пупка, и тело вмиг потеряло свой вес. Какое-то время он летел вверх, как отпущенный на свободу воздушный шарик, постепенно ускоряясь, а потом направление и скорость полета потеряли всякий смысл. Теперь он был готов принять все, что могло с ним произойти.
Истинное знание пришло плотным светящимся сгустком. Там были все ответы, все разгадки, которые касались лично его и никого больше. Он мог бы развернуть сгусток и просмотреть в нем любую деталь, любой эпизод. Мог узнать, где отклонялся от намеченного пути из-за неверных поступков и решений, мог увидеть глубинные причины любого события, любой встречи, но не хотел этого делать прямо сейчас. Впереди у него было столько времени, сколько нужно.
Он понимал, что снова провалил все поставленные перед собой задачи. И основные причины были ясны: постоянный и чрезмерный фокус на материальных аспектах, особенно при принятии важных решений; приземленные, потребительские отношения с противоположным полом; куча комплексов и неверных установок, навязанных родителями и обществом, а позднее сплошной негатив из разочарований и сожалений о прошлом. В таких условиях никак не удавалось приступить к исполнению главных задач. Ни одна из них даже не была осознана, и в результате новый опыт не имел никакой ценности. Взять с собой было нечего. Это, безусловно, горький факт, но он ничуть не осуждал себя. Будет время изучить ошибки и сделать выводы, и будет еще шанс все исправить.
Он преодолел уровень фильтров и оказался в потоке света и радости. Здесь его встречали двенадцать ангелов. А миссия Георгия Викторовича Кушакова на этом закончилась.

Такое впечатление, что автор перепутал тематику конкурсов и ошибся адресом.

Круто!)) Порно-рассказ на тему "Жизнь после смерти". Я в восторге - это мой любимый жанр.
Помню, читал эротическую фантастику, не помню как называлась книга. Огромный дом, где все спали со всеми.
Этакий промискуитет будущего.
Вот это рассказ очень похож на прочитанный роман из моего прошлого.
Беру в топ-3!
Может, тут еще такие рассказы попадутся.

Всем рекомендую для прочтения. Не пожалеете.

Я благодарен админам, что они его пропустили. Теперь тут есть, что почитать))


Ханжам здесь не место.

Я еще вернусь, подробнее опишу свои эмоции после прочтения рассказа.

Хм... сначала секс-секс-секс, а потом бац - и абзац морали, который написан совершенно другим, сухим языком. Лучшеб закончили так же, как и начали) (даже пошлость напрашивается)

рекомендую прочитать мой Союз Стран Восточной Европы!))

Рассказ был готов давно по всей видимости. Присобачено вступление под тему, финал рихтонутый - и дело в шляпе. Может я неправ. Но сайтом автор ошибся. Мож пэрэпутав, и на другой конкурс послал про жмуриков? Тем не менее рассказ у меня в топе. Написано реалистично, гм.

Перебор с эротикой.

Отвратительно написано. Еще до того, как читатель утонет в плоском эро, он нахлебается местоимений.

Суть попытки, цитируя автора: "Начальная фраза была приготовлена, а дальше он надеялся на импровизацию".

Не прокатило.

пол автора сомнений не вызывает)
и хоть не совсем мое, но сразу понятно, что рассказ- то будет на лэвэл повыше большинства имеющихся

Кто-то хочет чтобы это опубликовали? Я огорчена. У меня крайне отрицательное впечатление от прочтения.

А что-нибудь интересней можно было придумать? Читать ни о чем - просто неинтересно.

Вот это очень хорошо характеризуе данное произведение.

+1 Barsuchino
Похоже, фантазия у автора работает только в одном направлении. Я и не против, только больно уж несоразмерные части

Интересно, как через сплошное порево можно осознать, что нельзя зацикливаться на материальной составляющей жизни?

А-афигительный рассказ! Даже если он "подписан" под конкурс - он невероятно сложился. Словно долгий, сладострастный эротический сон - последний сон в жизни - все эти бесконечные коитусы - конгломерат приземлённой мужской сущности(я не хочу никого обидеть - есть разные уровни мужского бытия - и описанный выше - довольно узнаваемый) Мне невыразимо жалко ГГ, про...шего свою жизнь - Автор - снимаю шляпу! Честный, стильный, не пошлый, хорошо написаный рассказ. Я бы предложила в завязке чуть больше зацепиться за воспоминания об общежитском блоке - ну, чтобы уже намертво увязать всё. Я под впечатлением. В моём ТОПе. Удачи Автору!

Граф написал!
А если не граф - то автору повезло - на третье место в топе уже точно возьму!

Ого. Ээээ... ГГ попадает в заложенное кирпичом здание, где много женщин на любой вкус и хоть это не семь дественниц, обещаных в раю одной из рилигий, но... ГГ постоянно в возбуждении, но у него похоже не получается испытать оргазм Одна надежда на особу, к которой очередь из голых претендентов, куда-то исчезающих после сеанса общения с ней за закрытыми дверями. В последний момент ГГ убегает и от этой загадочной мадам, ему попадает на глаза фраза, следуя которой он оказывается в местах своего детсва. Казалось бы еще чуть и он дома, ну или в оргазме хотя бы.. но увы: его давит поезд - еще одна смерть. И вот тут что-то странное происходит. Сгусток какого-то понимания озаряет унесшуюся в небеса душу. И ГГ выдает мысли - как поезд, идущий по рельсам, все по полочкам и никакой лирики. Оригинально, черт возьми.

Ага))

Лично я не понял чем закончился этот эротический загробный мир? Почему он жил в сексуальных утехах, и вдруг ему захотелось большего и он осознал что всё это илюзия?
Думаю, скорее всего, мне не очень понравилось )))

Интересный рассказ. Он как индикатор показывает, у кого что болит. Вот что вы так уперлись в эротические моменты. Уж простите но похоже это на кудахтанье "девочек-целочек", который увидел в первый раз член. Ой член. Нет тут все намного глубже, как бы поверхностным не казалось. Самое главное что здесь есть иррациональность происходящего, как во сне, обстановка меняется мгновенно и при этом незаметно, это много стоит. Дальше вся загробная жизнь показывается не просто так, она повторяет земную жизнь, только образно. Так же как и сон повторяет все тревоги нашего дня. И так сначала жизнь героя была довольна яркой, как он считал, и вся эта эротика показана здесь специально так много, чтобы обострить внимание читателя на том, как много материального, и как показывает обсуждение многие дальше эротики даже не смотрели. Настолько она ярка. Так и в жизни героя материальное было настолько ярким, что он не замечал ничего остального. (Напомнить с чего началось грехопадение?) Но всему приходит конец, он находит свой Вавилон и все рушится, жизнь меняется и возвращается во мрак. (Помните что случилось с Вавилонской башней?). Так же как и в конце земной жизни, он жил во мраке, ему не нужны были люди, только его бормотания достаточно было для существования. Поэтому герой и говорит У меня есть руки, я ими машу. У меня есть ноги, я ими иду. У меня есть голова, я ей говорю Вот к чему свелась его жизнь, может он и кричит, но мрак это не разгоняет лишь слегка подсвечивает. Потому что он не ищет спасения он лишь бредет. И под конец он встречает свою еще одну смерть. Почему он не может сдвинуться с места, да потому что так же как и в реальной жизни он хотел смерти, ведь вся его жизнь это серый мрак и ничего больше.

Хороший рассказ.

И с чего же?


И что же?

Это наказание за один из смертных грехов (прелюбодеяние)? Да и миссий человекам никто не назначал. По христианским понятиям жизнь это отстойник для проверки годности к последующему. Для верящих в реинкорнацию - тот же отстойник, только будешь в нем крутиться пока не дозреешь, а так никакой разницы.

Да... уж!

Эпизод в троллейбусе я не комментирую, это отписка.

Потом - порнография. Совершенно стандартная и узнаваемая
Помню, лет в [...], когда в первые с таким столкнулась - балдела.

Потом пошло неизвестно что.

И, наконец - гранд финале.
Что это за канцелярит ???



Даже подумалось, что тут - пародия какая-то на что-то ?
Но нет, вроде всё серьёзно.

Однако, я вижу, что рассказ некоторым понравился. Надо учесть на будущее.

Раз уж Кот на крыше вовлек меня в позорное обсуждение рассказов, хочу сказать и за Гошу. Скажу так: первая часть текста показывает, что автора любят девушки, вторая - почему они это делают. Я думаю, за умение создать атмосферу. У автора дар, это очевидно, трудно только определить, докуда он простирается.

Касательно же первой половины, я считаю, сексуальное содержание ее ушло в самоцель. Ничего не имею против стоящих членов, даже всячески это приветствую, но эмоциональная составляющая была, на мой взгляд, серьезно утеряна. Впрочем, прочитал с интересом. Моя сексуальная жизнь, надо сказать, не достигала и половины подобной яркости, поэтому проникся к герою и опосредованно к автору некоей злобной завистью, которая мешает мне быть объективным, но я стараюсь.

P.S. Надеюсь, автор - не женщина.

Эх...
Так хотелось, чтоб в конце этого сна-чистилища умершему, но не желающему расставаться со своей мощной витальностью ГГ тем поездом не перерезало бы пуповину, связывающую душу с животным телом, а просто бы отрезало член... Но Автор, видимо, все-таки Мужчина и поэтому побоялся описать такой кощунственный фрейдистский ужас))) И правильно.
Правда, конец, видимо, смазан именно поэтому...
А вообще - суперский, динамичный, мощный рассказ. Потрясающе передано хождение души, обремененной желающим телом, по мукам... Вроде, началось уже потустороннее, но сбросить бренность земную безумно жаль. Злая природа связала с человеческим либидо очень много чего самого сладостного и желанного, чтоб легко и сразу это сбросить... Да уж... Смысл жизни, для начала, в том, чтобы она была, чтоб человек родился, домик нужно построить, а потом уж заселится в него душа и начнет развиваться, если повезет отойти от инстинктов))

Ах, мощный, славный, хороший рассказ!
Спасибо, смелый автор, что не побоялись выслушать обвинения в порнописи и опубликовали эту яркую динамичную вещь, безусловно, написанную к конкурсу!

А я думаю, что пора вводить на конкурсах премодерацию рассказов и нравственную цензуру на подобную псевдолитературу, воспитывающую у молодого и неопытного читателя дурной вкус!

Дурной вкус - это другое.
Кстати, а вы б отмодерировали Тридцатую любовь Марины? Или Очередь? Или Русскую красавицу? Или Элементарные частицы Уэльбека? Или ..
Впрочем, я не продолжаю)))
Слишком обширен список для нравственной цензуры.
Кстати, (распаляясь....) перечтите... да хоть бы в вики статью "нравственность" - освежите, что это не про письки.

Я понятия не имею кто это такие, если они пишут в том же духе, то и читать бы не стала и своим студентам не посоветовала бы. Вот будете воспитывать молодое поколение, тогда и выбирайте, что им стоит грузить в голову, а что нет...

здесь что, смакуются подробности полового акта?
Здесь о томлении и дурном сне... да и вообще - скорее о желаниях тела в отсутствии души. Может быть и неосознанно автор показал греховный разговор души мужчины - ведь душа человека - она не чиста!

Ыыыыыыыы!!!!!
Извините...

Вот, да))
Но кажется, это тот самый случай, что "если надо объяснять, то не надо объяснять")))

Кстати! Ни в коем случае не читайте мой Союз Стран Восточной Европы!

Именно так и считаю, здесь натурализм и далее без комментариев. Томления же более относятся к поэзии, нежели к анатомии. Но это мое личное мнение.

Простой тест - порекомендуете ли сей текст для стандартной программы в школе, куда ходят ваши дети?

ну, я из фантастики рекомендовал бы совсем другие произведения! Но если вы меня спросите, упаду ли я в обморок от порносайта на ноутбуке моего сына после 14 лет - не упаду

Чтобы достигнуть прояснения "томлениея и дурного сна" количество половых актов могло быть не столь массивным и описано с большей долей сюрреализма и меньшей - реализма.

Ну чисто дети))
А кстати, на сайте какая пометка: 16+ или 12+?

И еще - меня терзает смутная мысль, что обитатели этого форума не любят или даже не слушают классику типа Ленинград, не знают некоторых классических вещей Летова, БГ и многих других и, конечно, совсем не читали Сорокина и обоих Ерофеевых))))
Про другие волшебные и веселые группы типа Рви меха я даже и не спрашиваю(((((

А причём тут это ? Ничего не поняла.

Всему этому сонму непоймичего - предпочитаю Шостаковича, Моцарта, Бизе, Римского-Корсакова, Прокофьева, Чайковского и др.

Вот такая она - жизнь после смерти. Ни рай и не ад - чувственность ниже пояса с аурой красного цвета.
Пока не знаю, как на него реагировать. Подумаю.

Извините, ради Бога!
Я бываю иногда ироничная не в меру))
Хороший классический вкус - это очень ценно.
Но для себя я выбрала немного другое...
Понимаете, мне давали очень классическое образование - и я его брала - куда деваться...
Но однажды, в глухой сибирской тайге, куда меня занесло в один поход за приключениями, я, сидя в метель в избе, нашла книжку.
Это был производственный роман времен социализма. Там описывалась стропальщица, которая отказала в любви токарю за то, что он не выполнял пятилетний план.
От дикой скуки читала я эту книжку. И вдруг, на какой-то странице кто-то из второстепенных героев процитировал Пушкина:
"Узость вкуса является следствием скудости мысли"
И я поняла, что приехала в ту тайгу именно за этой строчкой.
Это я к чему... Шнур поет хорошую одну песню, которую я не буду цитировать Вам, потому что она не Бизе.
Но знаете, она тоже классная, хотя там много ..эээ... физиологического низа и обсценной лексики))
Так бывает, правда-правда!
И Пушкин, знаете ли, тоже не брезговал эротикой, если не сказать больше (покраснела)

Всем хулитилям этого рассказа, который дальше вставшего члена ничего не смогли понять, хочется сказать: Господа, у кого что болит, тот о том и говорит. Вот несмотря на такие яркие эротические сцены рассказ оставляет совершенно другое послевкусие, у меня в памяти отложились такие строчки.

Этот рассказ ценен именно той атмосферой, что остается после прочтения!

Автор уверенно и умело пишет, но вот с модальность беда. Впрочем, это общий недостаток практически всех конкурсных рассказов. Ну что это такое: идет нарратив от первого лица - воспоминания, поток сознания (...Пошел работать, потому что деньги были нужны. А потом завертелось все, пролетели годы...) и вдруг хрясь! началось от третьего (...Рядом с ним стояла молодая женщина с весьма соблазнительной фигурой. Короткий бежевый плащ, затянутый на поясе, изящные черные полусапожки. Он загляделся на нее, а...) Это что за рассказчик со стороны вдруг объявился? А жаль, слог у автора неплохой.

Очевидно, рассказ дочитывался в состоянии сильного возбуждения.
Иначе, трудно сказать какое "послевкусие" могло остаться от этого шедевра.

Не то слово! Притом что сама не ханжа и детки мои не из пробирки. Пока ГГ активно трахался думала - так автор представляет себе мужской рай? Ан нет, дальше пошли "душевные терзания", моё отношение к ним никакое, как-то не прониклась... А вот почему среди общаговских девиц присутствует жена Лиля стало интересно. Она тоже была на тот момент покойница?

Автор молодец! Какое-то время думал, что читаю просто эротический рассказ никак не относящейся к теме конкурса (признаюсь, эта часть автору особенно удалась). Но в конце, пусть несколько и сюрреалистично, повествование обрело свой смысл.

Не знаю можно ли здесь писать в таком духе, но у меня встал.
Жизнелюбивый автор. И воздастся каждому по вере его . Аминь.

Для такой ситуации вы довольно ровно печатаете. У меня обычно еще и руки трясутся, опечатка на опечатке...

Я взял себя в руки.

"... В кулаке себя я стиснул,
В переносном и в прямом!"

Рассказ вполне достойный. Эротика похожа на тяжелый эротический сон, герой мучается, никак кончить не может, это своего рода эротический ад, а не рай. Яйца героя зажаты в тиски его совести. Написано живо и реалистично, впечатляет. Но минус в том, что автор не знает, зачем вообще все это придумал. Начало и конец рассказа кажутся какими-то чуждыми элементами. На мой взгляд, следовало бы не писать последние три абзаца. Остановиться на "Теперь он был готов принять все, что могло с ним произойти". Оставить концовку открытой, опять не кончить. Пусть читатель тоже помучается.

По-моему, автор знал, для чего это писал. Он просто описывал собственные эротические фантазии. А потом решил их выставить, присобачив начало и конец для конкурса.


Генитальная фраза.