Перелом в моём отношении к писателю Геннадию Прашкевичу случился
весной 1997 года. К этому времени я уже был знаком с Мартовичем, я так
зову Прашкевича, по его замечательному весеннему отчеству: тут вам и
искреннее уважение, и вполне допустимое панибратство.
Не могу точно вспомнить, когда конкретно состоялось наше личное
знакомство, может, в 1989 году на первом международном конгрессе
любителей фантастики социалистических стран под названием «Соцкон-89»,
на который мы оба ездили (конгресс был первым и последним, после него
соцлагерь немедленно развалился), а, может, ещё раньше.
Во всяком случае, в 1997 году мы с Мартовичем уже приятельствовали и
эпизодически переписывались бумажной почтой, электронная до нас ещё не
добралась. И, конечно же, были совместные задушевные посиделки со
слушанием уморительных баек-анекдотов Мартовича на самых разных
ковентах, в том числе и на «Аэлитах» конца восьмидесятых-начала
девяностых в Свердловске-Екатеринбурге. Редакция журнала «Уральский
следопыт» в ночь перед началом фестиваля превращалась в подобие
ночлежки, заваленной телами спящих любителей фантастики, съехавшихся со
всех концов Советского Союза, и их сумками, набитыми книгами (книги
привозились с целью совершения взаимовыгодного фантастического обмена).
Спали, конечно, не все, во всяком случае, я не спал, а внимал рассказам
Геннадия Прашкевича и заведующего редакцией фантастики «УС» Виталия
Ивановича Бугрова. Именно на «Аэлитах» конца восьмидесятых-начала
девяностых мне удалось выменять несколько книг Прашкевича, вышедших в
Западно-Сибирском книжном издательстве, в том числе и многострадального
ярко-фиолетового «Великого Краббена» с повестью Мартовича, давшей
название этому сборнику, тираж которого был изъят из книжных магазинов и
пущен под нож за нескромное отклонение повести Мартовича от партийной
линии. Меня это не смущало, я с любопытством и удовольствием читал всё,
написанное Прашкевичем. Иногда его произведения попадались мне в
«Уральском следопыте», повесть «Двое на острове» (1972) я нашёл в
альманахе «На суше и на море», рассказ «Соавтор» (1981) - в альманахе
«НФ. Выпуск 24», повесть «Кот на дереве» (1986) - в журнале «Химия и
жизнь». Я прочёл новосибирский авторский сборник Мартовича
«Разворованное чудо» выпуска 1978 года, я прочёл «Записки промышленного
шпиона», собранные Виталием Бугровым и Игорем Кузовлевым в 1994 году в
екатеринбургском издании «Шпион против алхимиков», я прочёл «Пять
костров ромбом», вышедшие в 1989 году в издательстве Новосибирского
университета. Я прочёл детективы Прашкевича «Бык», «Иномарка с томскими
номерами» и «Подножье тьмы», появившиеся ближе к концу девяностых. Мне
нравились стиль и слог Прашкевича. Я купил и прочёл составленный Олдями
сборник «Шкатулка рыцаря» (1996), я даже по-особенному полюбил эту
книгу: в неё входят такие очень разные вещи («Демон Сократа»,
«Анграв-VI», «Приключение века» и др.), тем не менее, сборник не
разваливается, а замечательно представляет читателю всю разносторонность
и разнообразие творчества Прашкевича. В общем, я по-доброму, с
искренним уважением относился к Мартовичу. Он колоритен, заметен,
талантлив, при этом толерантен, доброжелателен, умеет повеселиться и
повеселить окружающих, он очень хороший писатель. Но в 1997 году я почти
не знал Прашкевича-поэта, я не знал Прашкевича-эссеиста, я не знал
Прашкевича-историка, и я практически не знал Прашкевича-историка
фантастики...
Так вот. 1997 год, Санкт-Петербург. После конференции
«Интерпресскон-97» я подвозил Мартовича из Разлива в северную столицу. Я
торопился, меня ждали срочные дела в Сосновом Бору, пора было
расставаться, и Мартович попросил подбросить его на улицу Смольного в
редакцию журнала «Посткриптум», где в начале года вышло его эссе «Возьми
меня в Калькутте». Прашкевич хотел получить авторский экземпляр со
своим произведением и гонорар. Мы зашли в редакцию, и ему выплатили
какие-то смешные деньги, которых как раз хватило, чтобы купить ещё
несколько экземпляров журнала. Один был тут же подписан и подарен мне.
Мы обнялись и распрощались…
Как только нашлось свободное время, я взялся за чтение эссе. По сути
«Возьми меня в Калькутте» - это своеобразный художественный спор
писателя Геннадия Прашкевича с писателем Михаилом Веллером, выпустившим в
1989 году брошюру - инструкцию для прозаиков под названием «Технология
рассказа», в которой автор подробно анализирует процесс создания
рассказа, скрупулёзно объясняя принципы организации литературного
материала. Мартович весело оппонирует Веллеру, доказывая, что
литературную гармонию невозможно разъять алгеброй технологических
инструкций. Между прочим, на «Соцконе-89» Веллер мне эту брошюру с
бирюзовой обложкой, вышедшую в Таллинне тиражом всего лишь 100
экземпляров, подарил. Экземпляры дотошный Веллер вручную пронумеровал, у
меня - экземпляр № 004. Видимо, Веллер тогда же подарил свою брошюру и
Прашкевичу, а тот, видимо, её прочёл. Иначе с чего бы Мартович с
Веллером полемизировал, да ещё называл своё эссе «опытом рецензии»?
«Возьми меня в Калькутте» я проглотил не отрываясь, с нарастающим
восторгом. Аргументы Прашкевича в заочном споре с таллиннским коллегой
показались мне достаточно убедительными, но даже не в них было дело, а в
особой авторской экспрессии, неподдельной искренности и энергичной
выразительности. В небольшой по объёму вещи я нашёл размышления о судьбе
литературы и о судьбах писательских; трагикомический рассказ о поездке
Мартовича в Болгарию в составе писательской делегации из трёх человек,
двое из которых были отправлены в братскую страну только для того, чтобы
присматривать за неформатным Прашкевичем; несколько невероятно смешных
историй, которыми Прашкевич вербально пленял нас на конвентных
посиделках; фантастический детектив из цикла «Сыскное бюро Роальда» и
многое другое, невероятным способом смешанное в странный пузырящийся
коктейль, эйфорически подействовавший на мою душу и оставивший внутри
меня грусть вперемешку с оптимистическим послевкусием. «Возьми меня в
Калькутте» (именно тот вариант, что в «Посткриптуме»), я перечитывал раз
пять и обязательно буду ещё перечитывать. Эрудит-аналитик Веллер чётко
распланировал и выстроил свою жизнь (заинтересовавшихся отсылаю к его
книге «Моё дело»), но мне ближе интуитивная правда поэта Прашкевича из
«Возьми меня в Калькутте»: «Ты можешь ходить под сумасшедшим солнцем в
черном глухом пиджаке, а можешь наоборот бегать нагишом - ничего от
этого не меняется; ты можешь с ювелирной точностью разбираться в
точечной или в плетеной композиции, в ритмах, в размерах, а можешь
обо всем этом не иметь никакого представления - дело не в этом.
Существует, вне нас, некое волшебство, манящее нас в небо и
низвергающее в выгребную яму. Но что бы ни происходило вокруг, как бы у
тебя там в жизни что-то ни складывалось, как бы ни мучила тебя некая
вольная или невольная вина, как бы ясно ты ни понимал, что преступление
не окупается, все равно однажды бьет час - и без всяких на то
причин ты вновь устремляешься в небеса, вновь и вновь забывая о
выгребной яме».
После «Возьми меня в Калькутте» я, наконец, понял, с каким талантищем
дружу. А тут ещё Мартович прислал мне из Новосибирска своё
оригинальнейшее исследование ранней советской научной фантастики «Адское
пламя. Комментарий к неизданной Антологии», вышедшее в 1996 г. в «Прозе
Сибири». А потом я лучше узнал поэзию Прашкевича и был околдован ею. А
потом я прочёл его совместный с Александром Богданом роман «Противогазы
для Саддама», вышедший в 1998 г. в новосибирской «Мангазее» и давший
начало известному бизнес-циклу. А потом издательство «Текст» выпустило
истинный шедевр – остросюжетный исторический роман Прашкевича «Секретный
дьяк, или Язык для потерпевших кораблекрушение» (2001), в котором
писатель, рассказывая о конкретном историческом периоде – о поисках пути
в далекую Японию, о выходе русских на Камчатку и Курильские острова,
умело и широко использует литературный язык (заимствую слова
писателя-интеллектуала Андрея Хуснутдинова, сказанные по другому поводу,
но очень подходящие к случаю) «не только как инструмент, но и как
материал высказывания». А потом в издательстве «Вече» вышел сборник
«Разворованное чудо» (2002) с новым романом Прашкевича «Царь-Ужас»,
одним из лучших, по моему мнению, произведений современной фантастики, и
я писал рецензии на него. А потом в «Азбуке-классике» была издана
многоуровневая и многоплановая футуристическая утопия «Кормчая книга»
(2004), и я, восхищённый этим своеобразным сводом законов будущего
мира, писал к ней предисловие…
Умная московская писательница Мария Галина как-то сказала мне, что
лишние перечисления убивают текст. Но куда деваться? Приходится
перечислять…
И была череда современных фантастических повестей Прашкевича,
странных, иногда вязких, пересыпанных поэтическими цитатами, порою
несюжетных (что сбивает с толку нынешнего читателя, отвыкшего напрягать
ум), но очень логичных и внутренне стройных. «Белый мамонт» (2003),
«Подкидыш ада» (2004), «Мироздание по Петрову» (2005), «Дыша духами и
туманами» (2005), «Золотой миллиард» (2005), «Земля навылет» (2006),
«Русский струльдбруг» (2006), «Божественная комедия» (2006), «Румын
сделал открытие» (2007), «Нет плохих вестей из Сиккима» (2008), «Другая
история Вселенной» (2009), «Юрьев день» и «Третий экипаж» (обе повести -
совместно с А.Гребенниковым, 2010), «После бала» (2010). И каждое
произведение – новая попытка писателя обозначить очередную
болезненно-неразрешимую проблему человеческого мира, художественными
средствами высказать отношение к ней…
И появился его неподражаемый
«Малый Бедекер по НФ, или Книга о многих превосходных вещах». Самый
полный на данный момент вариант «Бедекера» издан в 2006 году в серии
«Звёздный лабиринт: коллекция» издательства АСТ (Москва). Очень надеюсь,
что Мартович продолжит свой путеводитель по фантастике, как обещает…
И
было его монументальное исследование «Красный сфинкс. История русской
фантастики – от В. Ф. Одоевского до Бориса Штерна» (2008, 2009), в
котором Прашкевич осмысливает роль и место отечественной фантастической
прозы в историческом процессе. Трудно не согласиться с писателем
Даниэлем Клугером, который, делясь своими впечатлениями от прочтения,
заявил: «Красный сфинкс» - книга, не просто рассказывающая о жанре, но
демонстрирующая преемственность фантастического жанра в русской
литературе - от дореволюционной классики, через советский период - и
вплоть до литературы начала 90-х, то есть - до постсоветской эпохи.
Давно уже чувствовалась необходимость появления энциклопедии русской
фантастики. И написать ее должен был человек, чей авторитет безусловно
признается на сегодняшний день всеми (без исключения!) писателями,
критиками и читателями фантастики». Ну а ваш покорный слуга, давно
признавший авторитет Геннадия Прашкевича, писал к «Красному сфинксу»
послесловие–очерк о Мартовиче под названием «Белый мамонт российской
фантастики».
А потом была «Теория прогресса» (2010), книга откровенная и очень
личная. Ведь Мартович в ней писал о себе - подростке. Теория прогресса,
которую придумали сибирские мальчишки, расшифровывалась примерно так:
каким бы раздолбаем ты не был, в стране творится столько великих дел,
что к вечеру каждого прожитого дня ты не можешь не стать хотя бы
чуть-чуть лучше. Ведь на дворе особенный, 1957 год, год полный самых
светлых надежд. И не важно, что не всем этим надеждам суждено сбыться.
В
конце 2010 года в серии «Великие исторические персоны» издательства
«Вече» вышла книга Геннадия Прашкевича «Герберт Уэллс». Про Уэллса
писали много и многие (писал о себе и сам классик, причём - весьма
откровенно, см. его «Опыт автобиографии»), но Мартович нашёл свою,
особую интонацию и свой подход к теме. И я уверен, что взгляд
Прашкевича на жизнь и творчество известного английского писателя,
патриарха НФ, оказавшего колоссальнейшее влияние на развитие мировой
фантастики и литературы в целом, будет интересен читателям. Кстати, в
настоящее время Геннадий Прашкевич в соавторстве с московским историком,
писателем и критиком Дмитрием Володихиным работает над книгой о братьях
Стругацких для серии ЖЗЛ издательства «Молодая гвардия». Завершения
этого труда я жду с особенным нетерпением. А Мартович пишет мне:
«Тяжелее всего писать о друзьях, которые одновременно в чем-то были
учителями. Подчеркиваю - в чем-то, потому что эпигонство не выношу и
самое худшее – писать под тех, кого любишь. Зато как интересно
разбираться в глубинных корнях... Это и мучение и удовольствие... Такое
же я пережил, работая над книгой об Уэллсе. Это писатель для меня
чрезвычайно важный. Считаю, что в XX веке великих фантастов-философов
было двое: Герберт Уэллс и Станислав Лем. К сожалению, оба
разочаровались в людях, у Уэллса это особенно заметно. Он ведь не нашел
героя, не нашел того, кто построил бы будущее единое государство…».
Вот такой он, мой сибирский друг Геннадий Прашкевич, которого я
прозвал «Белым мамонтом». Далеко не обо всех прочитанных книгах
Мартовича я здесь упомянул, но и названных вполне достаточно, чтобы
объяснить, за что я полюбил писателя Прашкевича, крепко полюбил.
Мартович не разочаровывает меня как писатель, не разочаровывает как
поэт, не разочаровывает как человек. Я учусь у Мартовича со вкусом жить,
получать радость от работы и не завидовать другим. И вместе с
петербургским писателем Александром Етоевым написал о нём необычную
книгу с длинным названием «Книга о Прашкевиче, или От Изысканного жирафа
до Белого мамонта»…
© Владимир Ларионов
Будет опубликовано в журнале «Шалтай-Болтай» № (1)50, 2011
Фантасты.ру поздравляют Геннадия Мартовича Прашкевича с 70-летием.
Комментарии