Посты
13 сентября редакция альманаха «Полдень» объявила конкурсрассказа.
Жанр — фантастический реализм гуманистического направления.
Темы — две:
«Человек на улице»
«Старое и новое»
К 24 часам 20 октября на конкурс было прислано 173 рассказа.
Из них к 8 ноября была определена финальная десятка (валфавитном порядке):
— Владимир Венгловский. «Эпицентр добра»
— Евгения Данилова. «Семь пороков Лино из Доццо»
— Жаклин Де Гё. «В сумерках»
— Михаил Ера. «На золотом крыльце сидели…»
— Кира Калинина. «Скрипач и Кодя»
— Изабелла Кроткова. «Сгореть, как скрипка»
— Алекс Передерий. «Марс не резиновый»
— Екатерина Федорчук. «Вечный май»
— Елена Щетинина. «Пропердольки тугосери»
— Кира Эхова. «Театр теней Тао»
1 декабря по результатам голосования членов жюри в составе:
Светлана Васильева;
Василий Владимирский;
Юлия Зонис;
Владимир Ларионов;
Антон Первушин;
Николай Романецкий;
Александр Сидорович
получен окончательный результат (жюри голосовало по 10-бал.системе).
Лауреатом конкурса стал рассказ Елены Щетининой «Пропердольки тугосери» — 49 баллов.
Рассказ будет напечатан в разделе «Задачи и решения»восьмого выпуска альманаха.
На втором месте «Марс не резиновый» (автор Алекс Передерий) — 45 баллов.
На третьем — «Театр теней Тао» Киры Эховой — 43 балла.
Эти два рассказа будут включены в девятый выпуск.
Остальные рассказы-финалисты получили от 33 до 36 баллов.
Все они будут приняты в редакционный портфель альманаха с неясными пока сроками публикации.
2 комментария
" Глава1
Кудесы отца Логгина
– В афедрон не давала ли?..
Задав сей неожиданно вырвавшийся вопрос, отец Логгин смешался. И зачем он спросил про афедрон?! Но слово это так нравилось двадцатиоднолетнему отцу Логгину, так отличало его от темной паствы, знать не знающей, что для подперделки, подбзделки, срачницы, жопы и охода есть грамотное, благолепное и благообразное наречие – афедрон. В том мудрость Божья, что для каждого, даже самого греховного члена мужеского и женского, скотского и птицкого, сотворил Господь, изыскав время, божеское название в противовес дьявольскому. Срака – от лукавого. От Бога – афедрон! Отец Логгин непременно и как можно скорее хотел употребить древлеписаный «афедрон», лепотой звучания напоминавший ему название греческой горы Афон. Он старательно зубрил загодя составленные выражения: «В афедрон не блудил ли?», «В афедрон был ли до греха?» – рассчитывая провести первую в своей жизни исповедь в соответствии с последними достижениями теологической мысли. Отец Логгин лишь вчера, седьмого декемврия 7182 года (некоторые духовные особы, к сожалению, ориентируются на ошибочную и гнусную западную дату – 1674 год), прибыл в Тотьму для службы в церкви Крестовоздвиженья с рекомендательной епистолией к настоятелю отцу Нифонту и зело уповал на первый выход к пастве. И вот тебе – афедрон!
Он тут же вспомнил, как, идучи к службе, встретил бабу с пустыми ведрами. «Далось же тебе, дуре, прости мя, многогрешного, Господи, переться с порожними почерпалами улицей! – расстроился отец Логгин, шагнув в сугроб. – Разве нет для таких сущеглупых баб проулков либо иных тайных троп? Ты б еще в церковь святую, прости, Господи, мне сие всуе упоминание, с почерпалами своими притащилася! Ох, не к добру… Не забыть, кстати, вопросити паству, не веруют ли во встречу, в пустые ведра, в гады, в зверя, в птичий гомон, бо се есть языческие кудесные мерзости? А кто верует, тому, грешнику богомерзкому, епитимью назначить в сорок дней сухояста».
Ах, баба проклятущая! С вечера отец Логгин лег с женой своею Олегией в разные постели, дабы уберечься от грешного соития накануне первой службы. Помолился истово, дабы во сне не жертвовать дьяволу – если вздумает тот искушать – семя без потребы грешным истицанием на порты. Утром омыл межножный срам. Телом бысть чист отец Логгин, и на душе бысть ликование от предстоящей многотрудной работы на тотемской ниве, и пели в ней звонко едемские птицы, и цвели медвяные цветы!.. Но не иначе лукавый послал ту бабу с ея ведрами. Он, он, говняной дух, творит отцу Логгину препоны! «Если бы то Господь слал мне испытание, то проверял бы меня богоугодным словом! – торжествующе возмыслил отец Логгин. – Аз же помянул некстати дьявольскую дыру. Ах, бес!»
Догадавшись об истинной причине своего неожиданного отступления от исповедального канона, отец Логгин воспрял. Он любил борьбу. «Изыди, лукавый!» – пламенно вскрикнул в мыслях отец Логгин. И язвительно спросил вездесущего демона: «Разве с того следует начинать вопрошати исповедующихся? Жена сия должна сказать мне: исповедуюся аз, многогрешная жена, имярек… Немного помолиться следует с ней, распевая псалом. И, окончив молитвы, снять покрывало с ея головы. И расспрашивать со всей кротостью, голосом тихим…»
Отец Логгин звонко прочистил гортань, сделал строгое, но отеческое лицо, взглянул на освещенный свечным пламенем профиль молодой жены и приготовился восстановить канонический ход таинства… Однако бесы не желали отступать!..
– Кому, отче? – вопросила жена, почувствовав на себе взгляд попа.
– Что – кому? – охваченный подозрениями, переспросил отец Логгин.
– Давала – кому?
– Или их было несколько? – гневно спросил исповедник. – Или не мужу ты давала в афедрон?!
То, что исповедь против его воли опять свернула к теме афедрона, совсем смутило отца Логгина, но в конце концов он мудро решил, что начать с самого тяжкого греха не есть грех.
– Нет, не мужу, господин мой отче.
«Двойной грех! – быстро промыслил пастырь. – Блуд с чужим мужем и блуд в афедрон».
– Кому же?
– Отцу, брату, братану, сестричичу…
После каждого названного сродственника отец Логгин вздрагивал.
– …подруге, – перечисляла молодица.
– Подруге?! – не поверил отец Логгин. – И как же сей грех ты с подругой совершала? Али пестом?
– Когда с горохом, то и пестом, – согласилась жена.
– Али сосудом? – не отступал пастырь.
– Коли оловину хмельную наливала, то и сосудом, винной бутылью-сулеей.
– И пиянство притом, значит, было?
– Ну, так ведь то в дорогу дальнюю, отче. Как же не пригубить на дорожку, на ход ноги? Грешна.
– И чем же ты еще перед дорогой дальней в афедрон давала?
– Пряженцами…
– Тьфу, мерзость великая! «Колико же это блуда? Трижды либо пятижды?» – лихорадочно прикидывал отец Логгин. – О, Господи, святые небесные силы, святые апостолы, пророки и мученики, и преподобные, и праведные…» И он еще долго бормотал, отчаянно призывая всю святую рать помочь ему в борьбе с таким сверхблудным умовредием.
– А что, отче, – дождавшись, когда отец Логгин прекратит возмущенно пыхтеть, робко спросила жена, – или нельзя в дорогу пряженцы с горохом давати? А мать моя всегда рекши: «Хороши в дорожку пирожки с горошком».
– Не про дорогу сейчас вопрошаю, – строго осадил отец Логгин, – а про блуд противу естества: в задний оход в скотской позе срамом отца, брата, братана, сосудом да пестом.