Не хотела Вас обидеть, но надо же действовать - практика нужна. Говорите, как умеете, не стесняйтесь - и разговорИтесь потихоньку Притчи, простите, уже в зубах завязли...

/старается быть обьективным/
если уж меряться пиписьками, то она у ТС таки действительно длинее.

Буду экспериментировать.
Будьте человеколюбивыми.

Вот и правильно - все ж свои

*** О, господина Волкова заела-таки моя тошнота и он изволил вступить в дискуссию)
Хорошо, давайте разбираться)
Итак, в чем у Вас есть опыт? В написании романов? Так он есть практически у всех присутствующих на этом форуме. Однако, в отличие от Вас, они на этом основании не присваивают себе право учить других, как нужно писать. Опыт продаж? Извините, но у бабушек - торгующих семечками на рынке, он куда больше. Вам заказывают критические разборы? Но кто? Наивные МТА, введенные в заблуждение Вашими выдумками? А хоть один известный автор Вам разбор заказывал? Да нет, конечно) И еще, а у Вас имеется образование лит критика, чтобы делать такие разборы. А так, Вы получается, спекуляцией занимаетесь, ибо берете деньги за то, что Вы просто ВЫДАЕТЕ ЗА КРИТИЧЕСКИЕ РАЗБОРЫ. Вот мы и выяснили, что опыт по введению наивных людей в заблуждение и по вытягиванию у них денег у Вас реально имеется. И не стыдно мошенничеством заниматься? Не стыдно признаваться в этом публично? Вам не кажется, что Вы идете по стопам махинатора Остапа Бендера, используя его методы?

И кста, если сможете доказать факт клеветы, можете спокойно подавать на меня в суд) Ибо, в силу своего характера, не могу я спокойно мимо обмана пройти...

А у меня вчера настроение было не очень... Хм. Прочитаю что ли топик, даже прям тема резко заинтересовала.

А, ну я это, кстати, уже читал в блоге, когда на работе дурку гнал ввиду раньше сроков выполненного плана... И еще видел, нечто подобное на просторах интернета. С четырьмя сюжетными линиями я, кстати, не согласен. Нет, понятное дело, что их не должно быть слишком много и 3-4 это оптимальный вариант для небольшого романа и когда объемы возрастут, то и количество сюжетных линий тоже возрастет без каких-либо отрицательных последствий для произведения. А не согласен я именно с концепцией две сюжетные линии за хороших и две за плохих. Получается отношение 3 к 1 уже плохое?
У меня к примеру в первой части всего две сюжетные линии. Обе за главных героев, путешествующих вместе. В планах еще 3-4 сюжетные линии, связанные между собой так или иначе. Но произведение планируется большое и сильно углубляться, в некоторые из них, не собираюсь. Но я отвлекся, планы планами, а работаю я сейчас над одной книгой, возвращаясь к которой, считаю, что включи я туда хотя бы еще одну сюжетную линию, я лишь разбавлю динамику событий и сделаю книгу менее интересной читателю. К тому же, считаю, что многое еще зависит от сюжета и того, как он развивается. Вот возьмем для примера Гари Гарисона и его знаменитую Стальную крысу. Я читал все части и даже многие из них слушал на работе в аудио, и хоть это было давно и я уже слабо помню содержание, но никаких историй, кроме как историй от лица Джеймса я не припоминаю. Он просто создал живой мир, который жил вместе с главным героем. Или, взять Перумова и его Алмазный и деревянный меч, честно, у меня до сих пор не хватает сил дочитать его серию. Да, у него ярко выраженные различные сюжетные линии, но беда в том, что многие из них мне неинтересны, по крайней мере без участия главного героя в них, такая вот заковыка. В общем, я к чему клоню, эталона здесь нет, поэтому не смотря на актуальность темы, его, эталон, обычно никто и не навязывает.
Про повторяющиеся события. Опять же, не согласен, иногда посмотреть на одно и тоже событие разными глазами бывает очень даже интересно. Но здесь нужен скилл, это безусловно.
Так же, хотелось бы сказать про самопиар, ничего страшного в принципе не вижу, но сразу ощущаю предвзятость и отношусь к тексту несколько иначе. Правда, это не вызывает у меня негатив.

Вотъ.

На мгновение задержу ваше внимание. Как официальный представитель легиона Никто-и-звать-никак, во первых строках свово послания сообщаю: эти схемы - снежинка, двенадцать шагов, пять актов рашида и прочая, прочая... хороши, когда примеряешь их, словно туфельку Золушки, на уже написанный рассказ. Для готового текста подходит замечательно, чувствуешь себя в шаге от понимания секретов литературы.
Но вот беда: писать по ним несколько затруднительно. Ибо инсургент, взявший перо, навыкам драматургии не обучен, куда глядеть, на что нажать в передаче чуйств, не ведает. Выцелить самое главное в сцене не горазд, оттого и выходит протокольная запись - как герой встал, подтянул порты, высморкался в угол, распахнул дверь, вышел на крыльцо, зевнул широко, глядя на закат... а о нужном - ни слова, ни места, ни времени, ни сил писать уж нет.

*** Бытовуха в правильных дозах нужна и полезна. Она помогает раскрыть образ героя, избавить его от картонности) Кста, обожаю писать бытовые сцены. И опять же, мой главред меня понимает и поддерживает, называет королевой бытовых сцен. Щас, поищу одну. Если найду, то выложу лично Вам, моншер, на растерзание)

О, нашла) Сцена большая, Вам будет где разгуляться)

________________
В окно безбожно дуло, хоть затыкай щели в рамах, хоть не затыкай.
– Анафема! – сердито бормотнул отец Григорий, громоздко переворачиваясь на жалобно скрипнувшей под его гигантским весом кровати и подставляя сквозняку другой, не настолько замерзший бок. В самодельной буржуйке постреливали остатки венского стула, экспроприированного из противоположной брошенной квартиры, а на заваленном объедками столе призывно поблескивала пятилитровая бутыль отличного вина, случайно найденная в казалось бы пустой бакалейной лавчонке. Отцу Григорию повезло – впрочем, как обычно, ибо он обладал уникальным, выявленным еще во времена Афганской кампании чутьем на обнаружение всяческих тщательно припрятанных заначек.
«Христос меня любит!» – с ничем не истребимой уверенностью напомнил себе отец Григорий, прикрывая озябшие ноги подолом рясы, вручную сшитой из зеленой бархатной портьеры. Нет, в соседней квартире, конечно, имелись и другие шторы, веселенького синего оттенка, но он предпочел именно зеленую, красиво контрастирующую с его обрюзгшими щеками землистого цвета и багровым носом заядлого алкоголика. К тому же отцу Григорию безмерно льстил тот факт, что, согласно мнения соседей, зеленый бархат делал его похожим на какого-то незнакомого ему Шрека, с которым священника сравнивали все кому не лень.
Осознав, что уснуть повторно уже не удастся, Григорий с ворчанием сел среди разворошенных тряпок и, приблизив толстую, словно окорок, руку к раскрытой дверке печурки, всмотрелся в мутный циферблат наручных часов. Четыре часа утра…
– Анафема! – повторно по привычке ругнулся священник, имея в виду протяжный, заунывный вой, доносящийся с улицы и ставший причиной его незапланированного столь раннего пробуждения.
«И чего, спрашивается, римляне настолько боятся этих бледных тварей, частенько шастающих по подворотням? – отец Григорий недоуменно пожал богатырскими плечами и с блаженным рычанием поскреб свою широкую, густо заросшую рыжеватой шерстью грудь. – Они хоть и живучее нас будут, но тоже под Господом ходят. К тому же, воюя с кровососами, люди рискуют отнюдь не своей жизнью, а только ее продолжительностью…» Он вспомнил, как вчера неосторожно обозвал торгующую в лавочке продавщицу «кровопийцей», чем вызвал дикую панику среди топчущихся у прилавка итальяшек, и лукаво ухмыльнулся. Вот ведь дураки, прости их Христос! А затем нехотя поднялся с кровати, вышел в прихожую и пытливо всмотрелся в прислоненное к стене зеркало – мутное и растрескавшееся.
Из глубины посеребренного с изнаночной стороны стекла на него с не меньшим интересом воззрилось круглое, типично русское лицо с немного отвисшими щеками, мощным, заросшим жесткой рыжей бородой подбородком, и крупным носом картошкой, испещренным частой сеткой багровых полопавшихся капилляров. Серые глубоко посаженные глаза упрямо щурились из-под кустистых бровей, а выше лба, прорезанного тремя глубокими морщинами, начиналась густющая грива русо-седых волос, непокорно спадающих на плечи и делающих отца Григория похожим на малость постаревшего, но все еще крепкого и свирепого льва. Объемистый торс пожилого священника прикрывала порядком заношенная черная футболка с изображенными посередине скрещенными серпом и молотом и многозначительным девизом: «Коси и забивай!» Наряд священника дополняли теплые ватные штаны и валенки с галошами совершенно невероятного размера. В привешенных к поясу ножнах красовался здоровенный десантный тесак, вдоль рукояти которого вилась полустершаяся памятная надпись: «Сержанту Григорию Агееву в память о Кандагаре. 1989 г.». Двойник сказочного орка деловито сгреб с кровати зеленую рясу, в ночное время заменяющую ему одеяло, и натянул ее поверх футболки, скрывая от любопытных глаз свой давнишний армейский раритет, напоминающий ему о беспокойных молодых годах и лихом военном прошлом. Да и не к лицу ему, благообразному православному батюшке, выставлять напоказ столь мирские атрибуты, идущие в вопиющий разрез с его духовным саном. Скороговоркой бубня «Отче наш», отец Григорий вздел на шею большой серебряный крест, усыпанный настоящими рубинами, а на средний палец правой руки – потемневший серебряный же перстень. За оба оных предмета, передававшихся в роду Агеевых на протяжении многих веков, ему предлагали немалые деньги, но Григорий отказался, свято блюдя завет отцов и храня верность некоему нерушимому обету, добровольно принятому им еще в молодости. Ведь согласно семейной легенде, крест и перстень могли перейти лишь от отца к старшему сыну, они несли в себе ангельскую благодать и к тому же принадлежали некогда блаженному старцу Григорию Распутину, приходящемуся бывшему сержанту Агееву законным прадедом. Впрочем, его даже назвали именно в честь столь легендарной исторической личности, оказавшей роковое влияние как на судьбу всего царства Российского, так и на загадочный Агеевский род. Не секрет, что в предназначении обоих оных предметов крылась превелика тайна, и приведшая отца Григория не абы куда-нибудь еще, а в сам Ватикан.
Системы центрального отопления и водоснабжения не работали в городе уже очень давно. Немногочисленные уцелевшие жители перебивались собственными силами, кто как умел. Опыт отца Григория, научившего своих соседей нехитрым премудростям неблагоустроенной жизни, оказался совершенно бесценным, сразу принеся ему неоспоримый авторитет и всеобщее уважение. А теперь этот мощный, высокорослый русский мужик запросто командовал несколькими близлежащими улицами, внушая спокойствие людям и непонятный ужас стригоям, старающимся избегать столкновений с провинциальным православным священником, так неуместно смотрящимся на фоне старинной католической архитектуры. Отец Григорий подозревал, что проклятые кровососы чувствуют божью силу, струящуюся из его креста и перстня, а посему без опаски бродил по самым темным переулкам, понемножку мародерствуя и подкармливая своих менее удачливых знакомцев. Сам он постепенно привыкал к этому тяжелому существованию, утешаясь вполне справедливым наблюдением: «Вчера было плохо, сегодня – плохо, завтра точно лучше не станет. Похоже, ситуация стабилизируется». А ничем непоколебимый русский пофигизм с уверенностью подсказывал: «Жить можно везде, где есть крыша над головой, выпивка и закуска». Ну и к тому же в мире ежедневно происходит столько всевозможных потрясений, что когда-нибудь все собой утрясется! А как же иначе-то?
Привешенный на стену рукомойник замерз. Отец Григорий безрезультатно подергал его за латунный сосок, наплевательски махнул рукой и, сугубо для приличия пожулькав ладонями свое заспанное лицо, присел к столу, с сомнением приглядываясь к бутыли с вином.
«Выпить или не выпить? – мучительно размышлял он, хмуро косясь на утыканное тряпьем окно. На дворе было темно, словно на чердаке у Господа, а выпитая до заутрени рюмка всегда считалась на Руси страшным грехом; но, тщательно взвесив все «за» и «против», Агеев махнул рукой еще раз, нацедил полный стакан благоухающей мускатом жидкости и выхлестал ее всю, не забыв педантично перекрестить рот и пуп. По телу немедленно разлилось живительное тепло, а на душе посветлело.
Это только дилетанты полагают, будто пьянство – дело обыденное и незамысловатое: наливай да пей. А на самом деле за внешне непритязательным процессом скрывается целая технология. Учтите: бутылку требуется открыть, налить из нее в стакан али рюмку (не пролив ни капли), а затем поднять, выдохнуть, крякнуть, выпить, вдохнуть и закусить. Куда уж там до нас, русских, каким-то хилым японцам с их бессмысленной чайной церемонией. А ведь если разобраться, то пристрастие русских к алкоголю объясняется крайне просто – суровым климатом их страны. И даже в тот день, когда на дворе стоит замечательная погода, то климат все равно остается суровым. Но это там, в России, а здесь… Отец Григорий снова посмотрел в окно и осуждающе покачал давно нечесаной гривой. На улице пуржило. Колючий снег угрожающе стучал в стекло, словно просил впустить его внутрь. А впускать как раз и не следовало. Однажды отец Григорий уже поддался на журчащие из-за двери уговоры и, чуть приоткрыв бронированную створку, позволил войти в свою квартиру тоненькой бледной девочке, рыдающей и умоляющей о кусочке хлеба. Но, очутившись внутри его берлоги, малютка незамедлительно выщерила огромные клыки и танком поперла на ошеломленного священника, едва не вцепившись тому в горло. Григорий вовремя опомнился и, выхватив тесак, одним мастерским ударом почти снес твари голову, а затем его долго выворачивало в углу коридора, заставляя давиться слезами и рвотными массами. Так произошла его первая встреча с постепенно оккупировавшими Рим стригоями. С тех самых пор отец Григорий запил пуще прежнего, придя к мудрому выводу: суровая и неприглядная реальность этого превратившегося в ад мира есть всего лишь неприятная иллюзия, вызванная отсутствием алкоголя в крови. Впрочем, ужасаясь собственной закоренелой греховности, он каждый вечер давал себе обещание бросить пить, и даже честно пытался это проделать. Да вот только утром стабильно понимал, что опять не добросил…
Отец Григорий налил себе второй стакан вина, выпил его залпом и привычно занюхал заплесневелым сухарем. А вслед за тем он обреченно навалился на угол засаленного стола и погрузился в безрадостную думу о своем нелегком житье-бытье. И как тут не думать, если в пятьдесят с гаком лет начинаешь отчетливо понимать, что молодость, этот вечный конфликт здоровья с моралью, ушла безвозвратно, жизнь не удалась, но попытку-то уже засчитали. Причем, засчитали впустую и не иначе, как по ошибке…

Рыжая, написано хорошо, но тяжело, а так же раз рассказ ведется от третьего лица, лично я, как читатель и как пока еще не состоявшийся писатель, предпочел бы увидеть описание героя целиком, а не растянутым на сцену. Может быть тогда бы этот текст был немного легче. Но, это я так, в целом все равно понравилось. Хотя Ра, даже не сомневаюсь, найдет что-нибудь к чему придраться. Кстати, в винах я особо не разбираюсь, но разве пятилитровое вино может быть хорошим, вернее даже отличным? Просто опять же, оно может нравится Григорию, но так как ведется все же от третьего лица, то я понимаю это буквально. А о подобных отличных винах в 5 литровой посуде я не слышал.

Ра солнценосный, не знаю как писать по методу снежинки и прочего, но примерять в качестве шубки на голое тело действительно весьма занимательно.

*** Пусть придирается, мне будет интересно его почитать, ибо Ра - умный мужчина)

Гы, я могу описание героя на несколько глав растянуть, это вполне в моей манере. Ибо герой должен развиваться и меняться)
На счет 5 литров. Существует, это либо подарочные варианты - самой недавно подарили игристое "Мондоро" именно пятилитровку. Или вина с небольших частных виноградников на продажу (транспортировочная тара). Пару раз привозила из Италии в таких бутылках, оплетенных соломкой.

Так его глупым и не называю, вроде))


Я это подозревал, поэтому решил спросить для верности. Хоть и были кое-какие сомнения на этот счет. хД

*** Ну теперь, после стольких комплиментов, ему вообще не отвертеться

Иностранный язык, читаешь зубришь эти правила грамматики фонетики и понимаешь, что ничего не задерживается в голове, бесполезно. А потом как то неожиданно раз, и начинаешь грамотно разговаривать на заморском. У меня своё обьяснение, но ученные скажут, что это оттого, что зубрил учебник этого языка.
Так то читал, там химия в мозгах регулирует память, придет сигнал на запоминание-останется в памяти. Но если 5 миллиардов гениев появятся, это же никто простым рабочим пахать не будет.

Казалось бы, ответ очевиден:
Кстати, очень корявое предложение. "Заставляя" давиться? И что за канцелярские "рвотные массы"? Давился рвотой в углу.

Соглашусь с Джибой - тяжело читается и растянуто. Тяжело читается из-за изобилия эпитетов и повторений, в добавление к витиеватым предложениям и деепречастным оборотам, пронзающим ткань повествования справа налево и сверху вниз, иногда пересекаясь, а бывает и расползаясь в разные стороны, следуя причудливой фантазии автора, замешанной на желании с одной стороны дать полную и законченную картину, а с другой - не погнушаться стилем и красотой, короче, вы поняли.

"Типично русское лицо" заставило меня слегка обалдеть.
Вообще, вся сцена смотрения в зеркало - лишняя. Вы уже раньше отлично описали Григория, с его могучим телом и сходством со Шреком. Всё остальное - от лукавого. Почему глаза в зеркале смотрели "упрямо"? Ну, смотрит на себя мужик с утра...

Я значительно сократила бы весь отрывок, убрала бы лишние эпитеты.

Мне кажется неестественным, что проснувшись в пять утра от холода и воя вурдалаков, он будет "блаженно рычать" и "ухмыляться".

Почему "впрочем"?

Короче, образ тут есть, несомненно, но я такое чтиво бы не одолела.

только дошло, что меня смутило. Тугодум я.
"большие продажм были".
т.е. продажи основное мерило. Ага.

Прелестный образчик мышления МиЖ. Рыжая, возможно подсознательно, транслирует мне недвусмысленный посыл, что я мужчина, а она - соответственно женщина. Не топчись, солдатик, по цветам. А Джиба, воспринимая ситуацию чуточку ревниво, отвечает отрицательным предложением, транслируя невысказанное. Неизбывная человеческая игра, которую, кстати, не отвергают и феминистки. А я демонстрирую проницательность, чтобы показать, что над схваткой - счет веду, но сам не играю.
Растерзать? Щас сосредоточусь...
Длинные составные предложения, пробуждают образ заводной игрушки - каждое уточнение словно оборот ключа. Все туже и туже взводится пружина: "а... чтобы... лишь... как будто... но несмотря... уже почти..." Мысль глохнет, опутанная бинтами уточнений, словно египетская мумия. Все сливается в невнятный бубнеж, будто под потолком класса во время контрольной кружит большая зеленая муха.

*** Гы)
Ра - Вы очаровательны)

Благодарю, я буду ходатайствовать о смене фамилии Солнценосный на Великолепный... ах простите - Очаровательный. Это будет божественно.

Божественно очаровательно. Божечарно. Бочарно. Борно. Бо. Б...

*** Я, как бы, ни на какие Ваши комменты не напрашивалась) Но поскольку Вы выдали, на мой взгляд, ряд несуразностей, то постараюсь ответить коротко, ибо писать развернутую статью отнюдь не хочется)
1. Мой стиль - это мой стиль. Этот роман написан намеренно так, поскольку претендует на псевдоисторичность) Вернее, на альтернативно-историчность)
2. На счет эпитетов. Для романа многое значит визуализация образов. Чтобы перед читателем предстала яркая картинка. Сравните к примеру 3 варианта - он прошелся по дому, он прошелся по дому на цыпочках, он прошелся по дому так что половицы заскрипели. Разные сцены? Вот я и добивалась того, чтобы читатель в мельчайших деталях видел своим внутренним взором то, что я описываю) Кста, именно этому и учат многие известные писатели на своих мастер-классах - визуализации. А я на одном из конвентов даже лекцию на эту тему читала)
3. Не имеет смысла обсуждать разницу между просто рвет и выворачивает наизнанку. Тем более что выворачивало его не от ужаса, а от жалости и брезгливости.
4. "Типично русское лицо". А Вы задумывались над тем, чем скажем лицо русского отличается от лица европейца? А мне нужно было выделить именно "русскость" этого героя. Пришлось читать работы и по антропологии, и по физиогномике. Впрочем, я и так этим увлекаюсь.
5. Обсуждать поведение и привычки героя - нет смысла, ибо отрывок вырван из середины романа. Это касается и "упрямо, и "блаженно рычать", и "ухмыляться".

Рыжая, я бы такое не стал читать. На две страницы текста ни о чем. К каждому существительному насильно лепится прилагательное. Зачем? Для объема? Совсем недавно я пенял за это одному МТА... Сюжет не двигается, скучно, ну какая мне разница, с хрустом откусил огурец отец Федор или без хруста? Это так важно? Это будущий рояль? Для меня половина данного отрывка - словоблудие, уж простите, я подчеркиваю: для меня. Прошу не обижаться, но закрыл бы на первой странице.

*** А я не смогла читать роман, который Вы тут выкладываете)
Как Вы сказали в другой теме - в каждой избушке свои погремушки?)

И да, если огурец без хруста, то возможно - он давно испортился, и следующие 2 главы герою придется лечить диарею, а сюжет не будет двигаться... Поэтому еще раз вспомню свою любимую фразу "Бог - в мелочах")

Лишние эпитеты и описания действий создают противоположный эффект. Образ размазывается, тонет в избытке лишних слов. Этому тоже учат в мастер-классах.
– Анафема! – сердито бормотнул отец Григорий.
Если убрать "сердито", кто-нибудь подумает, что он бормотнул это как-то иначе?
Если кровать "жалобно скрипит" под его "огромным телом" - у кого-то есть сомнения, что он повернулся "громоздко"?

Монк, Вы как этот... как его... Дон Кихот какой-то.
Вы еще Князева поучите писать эти... как их... бетселеры... Вот.

это типа белобрысые монголы с голубыми глазами?

*** Бессмысленный спор)

Интересно было бы почитать описание типичного "лица русской национальности".
Десять лет назад приходилось быть в Германии, Франции, Испании и Португалии.
Одно могу сказать точно: если среди наших молодых женщин каждая вторая - красавица, то среди тамошних - одна на сотню. Да и та скорей всего имеет русские корни.

Европейца видно обычно, если у него примесей нет никаких. Я вот не знаю как, но видно по лицу европейцев и славян. У европейцев лица более "мягкие" что-ли... Вообще всех видно. Корейцев, китайцев и японцев отличаю. Европейцев и славян тоже. А вот англичанин или немец - увольте) Разве что лондонец будет более бледный))

Там и некрасивым-то опасно среди горячих каталунских парней. Девушки, с которыми ездил, описывали непреходящее вожделение окружающих, как атмосферное давление, проникающее всюду. Стоит зазеваться, расслабиться - и уже кто-то берет под руку. Это сама природа делает местных некрасивыми, чтобы жизнь не превратилась в ад или непрерывную собачью свадьбу.

Вот вот! А "типично русские" мужчины, если верить Рыжей, это Шреки? Хорошо что я вовремя свалила.

*** А Вы много Бредов Питтов в русских деревнях видели?
Не, я уже балдею от этой дискуссии)
Типичный деревенский мужик из отдаленной захудалой деревеньки в возрасте за сорок - кряжистость, щетина, нос "картошкой", и разной степени испитости лицо.
Есть несогласные?)

Стереотипами мыслите. А почему мужик не может быть худым, бритым, с прямым носом? А разная степень испитости - это, простите, ни о чем, к каждому применить можно, хоть ко мне, хоть к вам. Только не к трезвенникам.

*** Классически прямые носы - русским не присущи)
Кряжистый - не значит худой или толстый)
У меня же описано - герой под Кандагаром воевал в десантуре, и он - батюшка) Какой там, нафиг, худой бритый непьющий?) Не, образ у меня четко выписан под потребности сюжета. Не понимаю, зачем меня в этом переубеждать?) Что вам это даст?) Поспорить хочется?)

Ничего не имею против вашего батюшки и вашего отрывка. Я восстал исключительно из-за вот этого:

Потому что в реальности в русской деревне может оказаться кто угодно, даже непьющий негр со знанием трех языков... а вы говорите: "нос картошкой"... А того и гляди, не дай Бог, сплошь китайцы будут... Так что опасная вещь - стереотипы. И глупая к тому же. И не стоит приучать к этому читателя. Скучно это, я считаю. Не говоря о том, что настоящий художник и писатель как раз не знает "типичного" человека, потому что всякий раз видит личность.
Но это высший пилотаж, что это я докопался, в самом деле. Показать интересно обычного человека - это не каждому дано, это Шукшин, Чехов, Довлатов могли. Но у них был нон-фикшен, реалити, а тут - сплошной фикшен. Без толку сравнивать... И что там в ваших романах происходит, и какие там у вас реальности - это ваше дело, это я не трогаю. Пусть Кандагар, пусть десантура...

*** Монк, ей Богу - давайте уже закончим этот глупый спор) Потому что действительно бессмысленно делать выводы о герое по одной сцене из большого романа)
А что касается негров в русской глубинке...) Я знакома с итальянцем, который живет у нас в деревне под Екатеринбургом. Фермерством занимается. Но такой случай - редкость) А то, что я описала - это стандарт. Но мне и был нужен стандарт. Стандартный православный русский батюшка который попадет в нестандартную ситуацию - станет Папой Римским) Если, конечно, я допишу эту трилогию)

Я тоже сверкну исподним. Фрагмент:

Осень вывернула Петроград наизнанку.
― Сымай бранзулетку! ― ощерился пьяный матрос, брызгая слюной. ― Видишь? ― ткнул револьвером в нарукавную повязку. ― Р-революцый-оный патруль! Экспроприация!
― Он, курва, к цветным металлам неравнодушен, ― раздался зычный голос.
Матрос испуганно завертелся. Ни души. Только ноябрьский ветер шебуршит поперек Литейного, да штафирка в путейской фуражке рядом.
― Ты? ― с угрозой навис над штатским. ― Шутки вздумал?!
― Господи, какой же дурак, ― вздохнул другой голос, и все эти невидимые захохотали на разный лад раскатисто и громко.
― Не подходи, ― матрос прижался к стене, остервенело размахивая наганом. ― Порешу гадов!
― Да ты сначала себя порешай! Загадка природы... ― снова забулькали невидимки разноголосым смехом.
Штатский подобрал полы пальтишка и припустил прочь, вдоль молчаливой шеренги домов.
― Врешь, не уйдешь! ― взревел матрос, вскидывая револьвер.
― Не стреляй, ― шепнул голос. ― Все равно не попадешь!
― Он же моряк, ― весело изумился кто-то.
― Да какой он моряк, ― расхохотался другой. ― Разве что выгребную яму проплыл, когда скудёное у товарищей попятил...
И снова они загоготали, визгливо захлебываясь.
― Пусть попробует, ― пророкотал низкий бас и все вокруг умолкло в почтении.
Евграфий взвыл и помчался вслед штатскому, тяжело бухая флотскими ботинками.

«Где ты ходишь ногами усталыми, ― распевно гнусил со сцены чтец. ― Носишь вечности тяжкий оков...» Владлен Сергеевич поморщился и сложил салфетку.
― Каково, а? ― искательно заглянул в лицо Скарабеев. Туго облитый серым с зеленой искрой костюмом, он ерзал на соседнем стуле словно гигантский жук.
«Какаво! ― оглушающе расхохотался Владлен, бессмертный и бесплотный. Как-ка-во! ― закряхтел полосатый барсук критического эмпиризма».
― Неплохо, ― Бабакин приложил салфетку к губам. ― Но право же, пора. Вы, понимаете...
― Да-да, конечно, Владлен Сергеевич, ― засуетился Скарабеев. ― В кабинете все готово, прошу!
«Ланиты нежных дев и суетные травмы... ― Бабакин подхватил на лету фразу чтеца и мысленно поднял бровь. ― А этот жук знает толк в удовольствиях. Если бы не вздорное пристрастие к поэтической стезе...»
Храня надменное выражение, прошел напрямик ― мимо сцены, слыша почтительный шепоток, прокатившийся между столиков.
― Мордехай Бабакин! ― громыхнуло из темноты. Владлен Сергеевич от неожиданности едва не сконфузился. ― Великий мастер ложи возлагает на вас поножение особой важности.
«Нет, надо заканчивать с этой театральностью», ― подумал Бабакин устало. Навстречу из темноты вывернулся Кругликов ― магистр ложи, всей своей внешностью оправдывая фамилию.
― Мы все так волнуемся, ― жарко зашептал он, увлекая Бабакина за талию. ― Совершенно непередаваемое волнение.
Владлен Сергеевич величественно кивнул:
― Понимаю, такой день...
― Нет, дорогой вы наш! Драгоценнейший! Это целая эпоха, не подведите, а? Там ведь одних алмазов тыщь на триста! ― простонал он втискивая в руку, перетянутый бечевкой пакет.
Он так по-купечески ввернул в разговор эти тысячи, что Бабакин непроизвольно сморщился, чихнул, и вновь оказался на чердаке.
«Никчемная, вздорная идея, ― не мог унять он сердцебиения. ― Глупость несусветная! Курьер-порученец...» Владлен Сергеевич едва не застонал от видения развернувшейся бездны, но спохватился, запечатав непослушные губы ладонью. Часто всхлипывая ноздрями, огляделся в полутьме чердака. «Куда! Куда бежать? Где укрыться от этого исчадия?» Обдирая бока, он протиснулся в слуховое окно, уже слыша яростный топот на лестнице, толкнулся что было сил ногами и застрял в треугольной раме.
На чердаке было темно и тихо. Евграфий для храбрости шумно высморкался на пороге, поправил бескозырку и неуверенно гаркнул в пустоту:
― Выходь! Стрелять буду...
В ответ, откуда-то справа, прилетел сдавленный писк и возня. Револьвер оглушительно плюнул пламенем. Вязкую темноту взорвали бесчисленные крылья, ополоумевшие голуби заметались меж стропил.
― Экий балбес, ― прогудел давешний голос. ― Быть ему отныне гидрой безмозглой. А покойного возносите к нам.

*** Ра, визуализация у Вас на высоте)
Мне особенно понравилось это: "ощерился пьяный матрос, брызгая слюной, припустил прочь, вдоль молчаливой шеренги домов, туго облитый серым с зеленой искрой костюмом, Евграфий для храбрости шумно высморкался на пороге". Читаешь - и будто кино смотришь)

- А каков я без одежды! М-м... (горделиво поплевывает)

А мне наоборот это не понравилось. Но в целом написано хорошо.

Обеспокоенно уточняю, что без одежды я не для всех! (стыдливо прикрывает наготу руками)

Это я уже раз третий как минимум вижу в разных темах.

Мерзкие, никчемные читателишки, спотыкающиеся на незнакомых словах. Вы торопливо пробежали мои чеканные строки - эту изящную арку вкуса над плоскостью бездарности. Выстроенную любовно и со тщанием нерушимую кладку в подножии абсолюта. Разве понятны вам отзвуки горней битвы прекрасного с пустотой!
Я изнемогаю от непонимания всю жизнь, борясь со снисходительной скукой и, вскипая бессмысленной яростью, пульсирующей в висках. Ржавое лезвие скользит вдоль запястья, высвобождая алую пузырящуюся кровь, стекающую на рукопись так и не написанной книги. Только она - бессмысленная, иррациональная страсть к расстановке колючих значков на белизне листа, не дает усилить нажим и распахнуть наконец миру влажное, парящее нутро чудовища...

Пишет Солнценосый неплохо, да вся проблема в том, что его больше, чем на пару страниц, не хватает. Выдыхается. В итоге - ноль, зеро, пустота, дырка от бублика, пфуф.
Печально.
А ведь подавал такие надежды! (с)

*** Граф, опять Вы обломали всю мою надежду на долгий и завлекательный стриптиз в его исполнении...

Рыжая, зачем вам, шикарной, зрелой женщине, чьи-то тощие, неказистые телеса? Да еще в голом виде?

Я, конечно, не филолог, но называть меня тощим и неказистым... Это мы еще поглядим, у кого авторучка толще!

Ой ребятки, всё!!!
Спасибо, ублажили душу.

Ребятки только начали меряться

Согласно последним измерениям, у меня 30,5 см. У Милослава, наверное, больше - у него толще получается.

Спасибо, посмеялся.



Вам, наверно, неудобно такой авторучкой писать. Вы как, ее двумя руками обхватываете?






Не знаю почему, но мне кажется гифка к месту...