Естественно, вы понимаете меня неправильно. И еще, на мой взгляд, вы неправильно понимаете, как учится писатель. В подготовке писателя два основных предмета - накопление собственного жизненного опыта и знакомство с широким спектром качественной литературы, написанной до него. Так писатель учится о чем писать, и как это делать. Литература - прямое производное языка, а языком всегда будет свободней владеть не учивший его по учебникам, а живший в языковой среде, даже если он словаря в руках не держал.
Таково, в общих чертах, мое персональное скромное мнение, в которое я скромно свято верю...

P.S. Да и, впрочем, что это за профессия - писатель? Он, собственно, не владеет ни одним специальным навыком. Тварь бездипломная... Все мы сообщаем словами мысли или рассказываем какие-то истории. Кто-то делает это удачнее, кто-то хуже...

то есть не нужно учитывать то, что накоплено и самое главное проанализировано предыдущими поколениями
пусть композитор слушает музыку и затем сочиняет свое
не нужно художнику учиться технике рисунка, пусть смотрит на картины и рисует сам
пусть физик не учится - сам путь откроет законы физики
пусть медик учится на пациентах, а не в мединституте

ваш подход означает, что литература должна закостенеть в своей форме, так как вы предлагаете только воспроизводить то, что было раньше написано

а со скольки можно написать, в каком возрасте можно считать, что опыт накоплен?

Мое такое чувство, что вы начинаете малость передергивать. Вас самого не смущают те простые факты, что от писателя, в отличие от врача или физика, никто не требует профильного образования? Что среди выдающихся авторов намного проще найти врача или юриста, чем профессионального филолога? Что простая грамота в наши годы общее достояние, а нотная - нет? И так далее... А что касается возраста, то абсолютному большинству всегда писать рано, потому что книг на свете более чем достаточно...

грамотность не равно умению писать увлекательные книги, что и доказывают сотни тысяч авторов на самиздате. Там кстати не только юные дарования, а многие прочитали огромное количество худ.литературы

а вы считаете, что знание нотной грамоты позволит сочинять музыкальные произведения?

Это что за такие цитаты? Это из таких книжек, где на обложке голый по пояс держит пока не голую? То есть, одного показывают, а про другую рассказывают?

Первая цитата из Игры Престолов. Вторая - моё собственное измышление,

Чем он лучше?

Это слабый текст, написанный слабым автором. Более умелый ввел бы другие естественные замены и лучше управлялся с уже имеющимися. Пилот - слишком общее понятие, тем более для пилотской базы... И психологически не совсем естественное для обозначения человека, чье имя мы уже знаем...

1

Трёхмачтовый бриг «Антилопа» отплывал в Южный океан.

На корме стоял корабельный врач Гулливер и смотрел в подзорную трубу на пристань. Там остались его жена и двое детей: сын Джонни и дочь Бетти.

Не в первый раз отправлялся Гулливер в море. Он любил путешествовать. Ещё в школе он тратил почти все деньги, которые присылал ему отец, на морские карты и на книги о чужих странах. Он усердно изучал географию и математику, потому что эти науки больше всего нужны моряку.

Отец отдал Гулливера в учение к знаменитому в то время лондонскому врачу. Гулливер учился у него несколько лет, но не переставал думать о море.

Врачебное дело пригодилось ему: кончив учение, он поступил корабельным врачом на судно «Ласточка» и плавал на нём три с половиной года. А потом, прожив года два в Лондоне, совершил несколько путешествий в Восточную и Западную Индию.

Во время плавания Гулливер никогда не скучал. У себя в каюте он читал книги, взятые из дому, а на берегу приглядывался к тому, как живут другие народы, изучал их язык и обычаи.

На обратном пути он подробно записывал дорожные приключения.

И на этот раз, отправляясь в море, Гулливер захватил с собой толстую записную книжку.

На первой странице этой книжки было написано: «4 мая 1699 года мы снялись с якоря в Бристоле».

2

Много недель и месяцев плыла «Антилопа» по Южному океану. Дули попутные ветры. Путешествие было удачное.

Но вот однажды, при переходе в Восточную Индию, корабль настигла страшная буря. Ветер и волны погнали его неизвестно куда.

А в трюме уже кончался запас пищи и пресной воды.

Двенадцать матросов умерли от усталости и голода. Остальные едва передвигали ноги. Корабль бросало из стороны в сторону, как ореховую скорлупку.

В одну тёмную, бурную ночь ветер понёс «Антилопу» прямо на острую скалу. Матросы заметили это слишком поздно. Корабль ударился об утёс и разбился в щепки.

Только Гулливеру и пяти матросам удалось спастись в шлюпке.

Долго носились они по морю и наконец совсем выбились из сил. А волны становились всё больше и больше, и вот самая высокая волна подбросила и опрокинула шлюпку.

Вода покрыла Гулливера с головой.

Когда он вынырнул, возле него никого не было. Все его спутники утонули.

Гулливер поплыл один куда глаза глядят, подгоняемый ветром и приливом. То и дело пробовал он нащупать дно, но дна всё не было. А плыть дальше он уже не мог: намокший кафтан и тяжёлые, разбухшие башмаки тянули его вниз. Он захлёбывался и задыхался.

И вдруг ноги его коснулись твёрдой земли.

Это была отмель. Гулливер осторожно ступил по песчаному дну раз-другой – и медленно пошёл вперёд, стараясь не оступиться.

Идти становилось всё легче и легче. Сначала вода доходила ему до плеч, потом до пояса, потом только до колен. Он уже думал, что берег совсем близко, но дно в этом месте было очень отлогое, и Гулливеру ещё долго пришлось брести по колено в воде.

Наконец вода и песок остались позади.

Гулливер вышел на лужайку, покрытую очень мягкой и очень низкой травой.


Он опустился на землю, подложил под щёку ладонь и крепко заснул.

Это тоже "слабый" текст?

Это тоже "слабый" текст?

Да.

Да.

Дэйн хмуро уставился на спинку сиденья перед собой. Большинство курсантов принадлежали к семьям работников Торгового флота, они уходили в него корнями. Похоже, что работники Торгового флота превращаются в закрытую касту. Сыновья уходят в Космофлот вслед за отцами и братьями, и человеку без связей все труднее становится получить путевку в Школу. Ему повезло…

Взять, например, Сэндза. У него все служат в «Интерсолар» — два старших брата, дядя, двоюродный брат. И он никогда и никому не дает забыть об этом. А ведь стоит выпускнику получить назначение на корабль большой компании вроде «Интерсолар», и он обеспечен до конца дней своих. Компании держат в руках все регулярные рейсы между планетными системами. Их космолетчики всегда спокойны за свое место, им дают возможность приобретать акции своей компании, а когда приходит пора оставить космос, обеспечивают пенсией или предоставляют административную должность, если они хоть как–то проявили себя. Ребятам вроде Сэндза достаются самые сливки Торгового флота — «Интерсолар», «Комбайн», «Денеб–Галактик», «Фолворт–Игнести»…

В дальнем конце обтекаемого вагона телевизионная реклама восхваляла импортные товары «Фолворт–Игнести». Дэйн, помаргивая, смотрел на экран, но ничего не видел и не слышал. Все решит Психолог. Дэйн снова пощупал кошелек: опознавательный жетон в потайном кармашке был в целости и сохранности.

Реклама потускнела и сменилась красной надписью. Дэйн дождался легкого толчка, возвестившего об окончании двухчасового пути, и поднялся.

Он с облегчением выбрался наружу и извлек свой чемодан из груды багажа в багажном вагоне.

Большинство пассажиров было из Торгового флота, но лишь немногие щеголяли эмблемами больших компаний. В основном это были бичкомеры, или вольные торговцы, люди, которые по вздорности характера или по каким–либо другим причинам не прижились в мощных организациях и кочевали с одного корабля–аутсайдера на другой, люди, стоящие на самой нижней ступени в иерархии Торгового флота.

Взвалив чемодан на плечо, Дэйн поднялся в лифте и вышел под палящее южное солнце. На бетонной полосе, огораживающей изрытое и обожженное взлетное поле, он задержался, разглядывая ряды стартовых установок.

Тупоносые межпланетные торговцы, совершающие рейсы на Марс и в пояс астероидов, а также корабли для полетов на спутники Сатурна и Юпитера его интересовали мало. Звездолеты — вот что ему было нужно. Они возвышались вдали, их гладкие бока лоснились от предохранительной смазки, и пыль чужих миров еще лежала, быть может, на их опорных стабилизаторах…

— Ба, да это Викинг! Что, Дэйн, высматриваешь себе кораблик получше?

Дэйн стиснул зубы, но когда он повернулся, лицо его вновь было спокойным и непроницаемым.

Дэйн не пестрит как у вас!

Хоть утешать не вижу смысла,
Замечу всё же, что и вам
Своё найдётся коромысло
С другим ведёрком пополам.

А этот?

Он ухватил Дэйна за руку. Вырваться ничего бы не стоило, но надо было сохранить лицо и не утерять достоинства, и Дэйн пошёл за ним, подавив ярость.

Grip tightened on Dane’s arm. And, though his captive might easily have twisted free, the prisoner knew that he could better save face and dignity by going along with the plan and bottling down all signs of anger.

У нового помощника суперкарго работы оказалось выше головы. Скорчившись на крошечном пятачке, отведённом ему в служебной каюте грузового отсека, он трудился по многу часов в день, изучая документацию.

Помощник суперкарго подумал, что никогда ему не приходилось видеть такой дерзкой красивой физиономии.

А вот, кстати, я проверила: это инициатива переводчика, использовать только имя!

Grip tightened on Dane’s arm. And, though his captive might easily have twisted free, the prisoner knew that he could better save face and dignity by going along with the plan and bottling down all signs of anger.

Наталья Трауберг, переводя Честертона, всобачивала несуществующие в тексте дополнительные определения. Я как раз овладевал искусством англоязычного чтения по "Рассказам об отце Брауне", и немало дивился. В тексте фамилия или он, а переводчица пишет, допустим, "старый якобит", какового нигде и в окрестностях нет...
Впрочем, хорошо, что не "старый хрен"...

Dane’s head snapped up. Was this to be more of Artur’s pleasantries? But now he was looking at the open face of the astrogator-apprentice from the neighboring table. He lost part of his bristling antagonism.

Дэйн резко поднял голову. Опять Артуровы шуточки? Но перед ним сидел негр, помощник штурмана с соседнего столика, и при виде его открытого лица Дэйн немного оттаял.

А вот ещё из серии "найдите разницу":

Но перед ним сидел негр,

Откуда он тут взялся?

Я примерно так же удивляюсь, когда вижу негров в Белгороде...

Весьма неполиткорректное название, кстати...

Про Беларусь уже молчу.

Нечерноземье лучше?

Дэйн резко поднял голову. Опять Артуровы шуточки? Но перед ним сидел негр, помощник штурмана с соседнего столика, и при виде его открытого лица Дэйн немного оттаял.

Чернозём - земляк африканского происхождения...

"Так сдохни, старая черномазая шлюха!" - вскричал Раскольников, замахиваясь топором...

Белорусами негры не возмущаются, они нас жалеют...

Только этим. В ограниченном третьем читатель видит/слышит/чувствует то же что и фокальный персонаж и только он. В обычном третьем автор показывает и рассказывает нам то, что герой увидеть или подумать не может. Это вся разница.

Таким образом, нет специальной формы "ограниченной" третьего лица, так как это тоже самое третье лицо.

Ну, видимо не совсем "то же самое", раз специальный термин ввели?

Но ведь "всезнающий автор" тоже является третьим лицом, разве не так?

с точки зрения использования личных местоимений - да

А с какой точки зрения - нет? Когда говорят такое-то (первое, второе, третье) лицо - ведь это и имеется ввиду? Использование личного местоимения рассказчика/точки зрения?

использование той или иной точек зрения влияет на композицию произведения.

Поэтому не смотрят на использование личных местоимений третьего лица во всеведущем авторе и третьем лице будут кардинально разными.

А если начал обычную сцену в третьем ограниченном лице, то будь добр сначала укажи имя персонажа, и потом это имя используй как ссылку (самого на себя! - ведь персонаж рассказывает сам про себя, хоть и в третьем лице!) А про себя не будешь говорить "мужчина", "капитан" и пр. Это просто "неверная ссылка", указывающая в никуда.

Интересно, если по-вашему в третьем ограниченном лице герой рассказывает сам про себя, а в современной литературе положено писать от третьего ограниченного, то какими средствами современная литература должна рассказывать историю, в которой герой погибает?

Третье ограниченное даёт больше свободы, чем первое.

Сидоров затянулся, дым обжег горло. Позади раздался кашель. Сидоров обернулся. Ольга сидела в кресле и тоже затягивалась.

Теоретезирование вызвано необходимостью объяснить автору, почему не следует дальше писать: "У неё тоже першило в горле".

какими средствами современная литература должна рассказывать историю, в которой герой погибает?

Я как-то закончил рассказ словами "а потом я умер".

А не поставить себе изначально самоцель помереть, но писать в третьем ограниченном, как будто рассказчик, который знает, что запершило только у Сидорова, изначально чем-то лучше рассказчика, которому то же самое известно и про Ольгу...