Есть такая партия книга.
А, извиняюсь, это же АлексуЧ предложение.

Что-то вы не о том. Какая, к бесу, разница для художественного текста: красавец - не красавец.

Могу предложить великолепный образец чувств и любовных переживаний женщины, да не в презренной книшке-говнюшке, а в классике научной фантастики.
Лоис Буджолж. "Осколки чести" - первый стартовый роман барраярского цикла.
Любовная составляющая романа - написана блестяще. Именно так из ненависти рождается влюбленность, именно такими глазами женщина смотрит на любимого, именно такие мелочи подмечает.
Читайте и учитесь.
Вообще-то, женщину не надо учить так чувствовать. Сможет она так написать или нет - зависит от того, насколько она в принципе способна признаться себе в чувствах и передать их буквами на листе ворда.
А вот мужчине-писателю надо прочесть "Осколки чести" и попробовать понять, что мы, женщины, от них хотим, на что смотрим, чем восхищаемся. Ну, конечно, если этому писателю нужны собственные достоверные женские персонажи. Если не нужны, можете продолжать обсуждать, каких именно красавцев женщины предпочитают.

Странные какие-то формулы.
Я вот про формулы ничего не знаю, да и не задавался такой целью, но из числа прочитавших мою "Безобразную Эйвион" процентов 99 - это женщины. И им понравилось. Соплей там, вроде, никаких не наблюдается.

Бояться не надо. Всё самое страшное уже сбылось. Всё равно у человечества при нынешней глобальной системе управления нет будущего, а без будущего нет смысла цепляться за status quo.


Кто-то очканул, а кто-то наоборот в бой рвался.
Когда в августе 2008-го повестки на военные сборы разносил - на всяких насмотрелся.

Так Вам же уже объяснили, что в женских романах сюжет побоку. Что Вам ещё надо?
А вообще, если у писателя возникает вопрос типа "не знаю как писать в этом жанре, подскажите что-нибудь", то лучше даже не начинать.

Ой, какой наивный текст. Сцена изнасилования умилила до слез. Разговоры, разговоры. НФ там в помине нет. Это вам не Уоттс.


Для этого не нужно читать подобную книгу. Достаточно посмотреть пару серий какого-нибудь мелодраматического сериала. Будет то же самое.

Пессимист;"Так все хреново что хуже уже не будет..."
Оптимист; "Будет! Будет!!!"

Ну это вы зря. Может особых научных идей там и нет, зато что есть оскомины не вызываю. Психологическо-социальная составляющая вообще показана достоверно. Хорошая книга.

Это фэнтези о рыцарях и драконах. Только драконы заменены на якобы космотранспорт. В любом фэнтези можно сыскать любофф и социальную составляющую. Главное достоинство этой книги - читается легко, можно отключить мозг. Рекомендуется для прочтения даже при мигрени, потому что сфера мышления затронута не будет.

ЗЫ Самое обычное сёдзё/дзёсэй. Кто не знает, что это, пусть посмотрит в вики.

Лоис Б., её сериал меня в своё время поразил, несколько книг прочел. Каждая хорошая книга как ступенька для человека. А Сильвират прямо как Ч.П. "ужас в ночи". А может на книжку самого высокого уровня читатель то и не сможет сразу запрыгнуть? Форма, содержание работает на то, что бы проснулась заработала собственная способность мечтать фантазировать, творить созидать.

Когда это нравится женщинам это понятно. Женщина пишет для женщин. Но когда нравится мужчинам, я просто в полной прострации. С одной стороны АлексЧе со своими вечными нагибаторами и экшеном, а с другой стороны мыльная опера про бравого женщину-капитана.

Не-не, буджолд - фуфло.
Этож женский роман, одни сопли
с трудом осилил одну книжку, ожидая что вот щяс начнется косморубилово, ржавые звездолеты, лазерные сабли...
а вот хрен - нету там ничего такого

Вероятно ознакомился для представления , что пишут и для женской ЦА. Когда читал, не задумывался, было интересно. Полезно. Мужская ЦА не имеет для меня секретов.

Пффф...



Ну-ну. Вот и сидите с вашим мужским мозгом в тоске и печали. А мы, простые женщины, будем читать то, что нам нравится и, не стесняясь, об этом рассказывать.
Как скажете иногда, прямо фейерверк какой-то.
Буджолд, конечно, без моей защиты обойдется. Три Небьюла и пять Хьюго за просто так не дают.

*** Ну значит - я не женщина) Ибо про экшен и рубилово я пишу больше, чем про сопли и переживания)

Я даже не знаю, какой у меня мозг. Если мужчины читают этот женский роман, а я смотрю воздушный бой между Су-34 и Су-27. Наверно, инопланетный.


Обиделись что ли?


Да я видела на фантлабе. Меньше всего я обращаю внимание на всякие призы, ибо это все легко покупается, продается и дается по политическим мотивам. Тем более, надо простите быть действительно леммингом, чтобы давать подобным романам призы как сай-фай. Авторша - любительница исторических авантюрных романов. Вот она и слямзила оттуда все - любофф, героев, мир. Только антураж заменила. На якобы звездолеты, катеры. Выглядит очень наивно. Даже читатели, которые поставили 10 баллов, замечают, что никакой сай-фай там нет в помине. Да и убери всю эту мишуру и будет простое средневековое фэнтези с рыцарями и драконами. Ну или мыльная опера.

Красавец нужен. Только как его описать? Гейская ухоженность визуально привлекает дам, а напиши буквами "ухоженность", пожалуй оттолкнет.
Вот научиться бы так писать внешность, чтоб дам сразу интересовал герой. При том без ссылок на актеров.


Спасибо, загоню в базу данных. Буду лит-робота и по этому Футджобу тоже обучать.

Для меня её серия как образец космооперы. Кто бы что ни говорил.

Космооперы там тоже нет. Но даже космоопера не НФ.

Но я еще раз убеждаюсь НФ никому не нужна.

Почему не нужна? Если фантастику пишет астрофизик, то к ней не будет нареканий по научной части. Читать бредовый вымысел вот честно не так интересно, как вымысел с научной подоплекой.
Все таки познание скучных научных истин в увлекательной форме - есть одна из главных целей нф.
Но астрофизиков пишущих мало.

Это самая большая трудность. Если красивую женщину описать не очень сложно. То мужика довольно сложно.

Чого ж сложно? Ну, с кубиками на животе. Взгляд решительный и в то же время задумчивый. И чтобы непокорная прядь... того, на лоб падала.

еще!
кстати в жизни многие женщины признаются что любят мужиков...чеж они про задницу говорили?...типа чтоб там подержаться было за что

Ох, и я люблю этого автора! А вот мой муж так и не осилил Кстати, не знала, что автор- женщина. Надо прогуглить.

Хм...Нужен. Только мы, дамы, уж больно привередливые, и всем не угодишь. Я, лично, люблю мужчин "французестых":в меру носатых, в меру брюнетов, в меру накаченных, и в меру умных. Ибо, когда он начинает давить тебя теоремой Ферма, то ну его нафиг

Да-да-да! Чтоб аккуратная и упругая Но нос прежде всего!

Тогда вот вам песенка, про то как он давит ее теоремой ферма, а ее это заводит. Правда там игра слов КИ - "коэф интелекта" и "задница". Непонятно что заводит из них.

http://www.youtube.com/watch?v=onPtiil2Fe4

О, тема-то как широко развернулась



А я, лично, предпочитаю классических англичан. Очень высоких, худощавых и обязательно блондинистых. Нос, конечно, должен быть, это да. Но главная фишка - Марк Антониев, записывайте, что вам мудрые женщины говорят! - главное: красивые руки!

*** Толку-то от этих красивых рук, если они из ж.... растут
Так что вычеркивайте про руки, Марк, и записывайте итоговую фразу - мужчина должен быть надежным и добрым. Именно такие женщинам и нравятся)

Нет, Марк, этого не записывайте. Это читать никто не будет. Нужны красавцы и рубилово. Напишете про надежных и добрых - одни слюнтяйки-сопливицы-фэнтезючницы вас читать будут

Я все записываю, и про руки и про из жопы

*** Красавцы в рубилово не лезут, внешность берегут

Кста, мне как-то один мужчина-читатель написал в письме: понятно, почему у Вас героиня в каждый мордобой суется - она же уродина. Чего ей переживать? Была бы красавица - губы бы красила, да по балам шлялась)

Не понимает мужик... Это ж в те времена единственно возможный вариант пластической операции.

Правильно: руки в -опу! На руки не смотрят - их чувтвуют, а вот... НОС, он на виду

Какой-то Казанова-сантехник начинает мне мерещиться.

Так ничего не мешает быть и с красивыми руками и с большим носом, тем более если ты выдуманный персонаж. Армянин с маникюром.

https://www.youtube.com/watch?v=3q7XmwitIlw

Нормальный мужской подход к проблеме. Чисто конкретный и без кандибоберов.

Хеnа которая?
В фильме вполне ничего так. Крупноватая только, это на любителя.

А про красавца как раз можно написать как он полез в рубилово и ему нос сломали. Теткам будет жалко, поплачут.

*** После этой реплики мне захотелось показать Вам один отрывок. Извиняюсь, что много букв)))

_____________
Тристан с облегчением смотрел в окно, ощущая себя совершенно здоровым и непривычно обновленным. Кризис его странной болезни благополучно миновал, оставив после себя только недоумение и любопытство. Несомненно, он заразился этим недугом от Мадлен и Гортензии, передавших ему инфекцию посредством своей крови из слабых десен, попавшей в ранки на шее доктора. Ночью, чувствуя, что умирает, и страдая от каких-то неосознанных смутных желаний, он схватил пробегающую по полу крысу и с упоением вгрызся в ее бурое тельце, алчно высасывая кровь животного и кусками глотая теплые, дымящиеся внутренности. Утром, к своему стыду и раскаянию, Тристан обнаружил возле своего жалкого ложа останки не одной, а целых пяти крыс, разорванных в клочья и выпитых им досуха. Но как бы там ни было, а их кровь ему помогла, и сейчас он понимал, что никогда еще не находился в столь прекрасной физической форме, ведь его мысли текли легко и непринужденно, восхищая многократно усилившиеся обоняние, осязание и зрение. Его прежде смуглая кожа стала бледной и волшебно шелковистой на ощупь, черные волосы завились в тугие локоны, а мускулы буграми перекатывались на бицепсах, гладкие и ровные. К тому же он даже и не догадывался ранее, что способен голыми руками поймать верткую и острожную тюремную крысу…
Размышления Тристана прервал громкий скрежет дверного замка. Решетка распахнулась, и в камеру важно вступил гражданин Демулен, сопровождаемый десятком вооруженных солдат. Де Вильфор гибко поднялся с тюфяка, безмерно удивленный торжественной поступью мрачной делегации.
– Ишь ты, прыгает как жеребец! – недовольно хмыкнул Демулен, неприязненно оглядывая высокого и стройного Тристана, на две головы возвышающегося над его собственной толстой, кургузой и кривоногой тушей. – А мне сообщали, что ты приболел…
Вместо ответа Тристан лишь протестующе развел руки и галантно поклонился.
– Ну, ну, скачи, шоркай ножками, пока еще можешь! – иронично посоветовал комендант. – Недолго тебе уже осталось паясничать… – он развернул вынутый из кармана лист бумаги и злорадно зачитал: – Народным трибуналом свободной республики Франция ты, гражданин Тристан де Вильфор, признан виновным в побеге девиц де Шаторэ и приговариваешься к смертной казни через…
– Но я не совершал ничего подобного! – изумленно воскликнул ничего не понимающий Тристан. – Девушки болели, а я просто оказал им первую помощь!
– … через сдирание кожи заживо! – невозмутимо закончил Демулен и командно взмахнул рукой, подзывая солдат: – Взять его, а приговор привести в исполнение немедленно!
Упирающегося, бурно протестующего Тристана силой выволокли из темницы и грубо потащили вниз по лестнице, в подвал…

Мрачный подземный каземат, сложенный из больших каменных блоков, ярко освещался огнем, бушующим в гигантском камине, и не менее чем десятком толстых сальных свечей, расставленных на выступах стен. Центр комнаты занимали пыточный станок и стол с аккуратно разложенными на нем ножами всевозможных форм и размеров. Сладко пахло свежей кровью, какими-то травами и невыдубленной кожей.
– Посмотрим, как ты здесь попрыгаешь! – мстительно пробормотал немного оробевший от траурной атмосферы каземата Демулен, усаживаясь в деревянное кресло. Противоестественное обаяние страшного подвала пугало и притягивало одновременно, затрагивая самые порочные струны, скрытые в душе каждого человека. Ведь наслаждение зачастую так сильно граничит с болью, что многие из нас абсолютно не способны различить, где заканчивается одно ощущение и начинается другое.
Солдаты втолкнули Тристана в каземат, привязали к пыточному станку и поспешно покинули это царство боли, мысленно жалея несчастного приговоренного. Незаметная дверца, скрытая в стене, отворилась, и в подвал шагнули два приземистых человека ‒ палач и его помощник.
– Приступайте к казни, гражданин! – едва скрывая нетерпение, хрипло приказал Демулен, обращаясь к поклонившемуся ему палачу. – Именем республики приказываю вам сделать все возможное для того, чтобы осужденный как можно дольше оставался в сознании, ужасно страдал и не умер слишком быстро!
– Вы изволите наблюдать за казнью, гражданин комендант? – с удивлением спросил палач, бросая на Демулена заинтересованный взгляд. – Предупреждаю, такая казнь – зрелище не для слабонервных!
– Я знаю! – холодно отчеканил комендант, давая четко понять палачу, что тот вмешивается не в свое дело, и к тому же слишком много говорит.
Отлично понявший его палач поклонился повторно и обернулся к Тристану.
На широком, невыразительном лице пыточного мастера промелькнула непроизвольная гримаса извращенного восхищения, когда он внимательно рассмотрел того, кто попал сегодня в его опытные руки. Никогда еще не приходилось ему работать со столь прекрасной фигурой, нежной кожей и гордой осанкой. Палач трепетно провел пальцем по щеке осужденного и радостно улыбнулся, как улыбается избалованный ребенок, получивший новую игрушку.
– Добро пожаловать в мой волшебный уголок слез и боли, прекрасный мальчик! – почти приветливо сказал он. – Меня зовут Жан Мясник, а моего помощника можешь величать просто Шило. В ближайшие несколько часов нам с тобой предстоит стать самыми близкими друзьями и узнать друг о друге много интересного. Ничего, что я немного фамильярен и сразу перешел на «ты»?
– Да пошел ты! – в тон ему отозвался Тристан.
Шило восторженно расхохотался. Демулен нетерпеливо заерзал в кресле и неодобрительно фыркнул, давай сигнал присутпать к казни. Мясник и его подручный синхронно поклонились идеально отработанным движением, словно находились на сцене театра. Шоу началось!

Теперь настало время для более серьезных дел. Шило сорвал с Тристана рубашку, обнажая его гладкую, будто мрамор, грудь, и замкнул кандалы на запястьях осужденного. Потянув за прикрепленные к ним цепи, палачи подняли юношу вверх, оторвав его ноги от пола. Они остановились лишь тогда, когда стопы Тристана зависли почти в метре от каменных напольных плит, прочерченных желобками для стока крови. Он спокойно висел минуту или две, пока Жан-Мясник не выбрал несколько ножей и не принялся затачивать их на виду у пленника. Тогда до де Вильфора наконец-то дошло, какой ужас его ожидает. Он грязно выругался и дико забил ногами, отчего с них слетели щегольские туфли на высоких каблуках. Шилу с трудом удалось поймать его лодыжки и стянуть с них белые шелковые чулки. За чулками последовали штаны и нательное белье. Затем он привязал к щиколоткам полностью обнаженного юноши толстый деревянный брус, заставивший узника держать ноги широко разведенными в стороны. К брусу он принялся подвешивать тяжелые гири до тех пор, пока Тристан не начал хрипло, судорожно дышать, а все его тело не натянулось до предела. Пот ручьями струился по юному телу, все мускулы напряглись, словно литые, отчетливо проступив под атласной кожей, когда Шило подвесил еще одну гирю. Теперь он медленно опустил распятого вниз так, чтобы его босые ноги едва касались холодного пола лишь кончиками пальцев. Тристан не мог даже шелохнуться, а каждый сантиметр его прекрасного тела оказался растянут до предела. Широко раскрытыми глазами красавец недоверчиво уставился на ножи, которые затачивал главный палач. Их было штук двенадцать, различной длины и формы. Вид этих живодерских орудий почти заворожил Тристана, и он уже не мог отвести от них взора, а все его мысли витали лишь вокруг оных пыточных инструментов, которые скоро будут терзать его плоть. Несмотря на ужас, он стал дышать более спокойно, так как распятое тело уже привыкло к тому, что его растянули. Внезапно он содрогнулся, почувствовав, как к его подбородку прикоснулось что-то влажное и холодное. Держа в руках большую серебряную кружку, Шило поднес ее к губам пленника и предложил напиться. Испугавшись, Тристан поначалу отказался и протестующе замотал головой из стороны в сторону, строптиво развевая своими длинными локонами.
‒ Это всего лишь вода, не бойся, солнце мое, – ласково сказал ему Шило, настойчиво прижимая кружку к губам осужденного. – Или ты выпьешь ее сам, или я буду вынужден напоить тебя насильно, через воронку, – мягко добавил он.
Уязвленный подобной унизительной перспективой, Тристан подчинился. Вода оказалась свежей, прохладной, так что он с удовольствием выпил ее всю, почувствовав прилив сил. Юноша был так напуган, что даже, невзирая на весь свой врачебный опыт, так и не почувствовал вкуса добавленных в воду травяных отваров, обладающих сильным стимулирующим действием. Шило заставил его выпить еще две полных кружки. Когда Тристан закончил, то вновь повернул голову в сторону старшего палача. Он вскрикнул от ужаса, и отвага снова покинула его, ибо Мясник заканчивал приготовления к казни, затачивая последний из ножей – восьмисантиметровую кривую бритву из отлично закаленной стали, отсвечивающую беспощадным синим блеском.
В эту же самую минуту Шило почтительно разговаривал с вальяжно развалившимся в кресле Камилем Демуленом, понизив голос так, чтобы приговоренный не сумел услышать его объяснений.
– Мы должны хорошенько его напоить, чтобы он не потерял сознание слишком быстро, лишившись находящейся в организме влаги, когда мы сдерем с него кожу.
Демулен непонимающе вздернул брови.
– Уж поверьте моему опыту, много крови не выльется, не волнуйтесь, но в теле мальчика имеется много другой жидкости, помимо крови, и после удаления кожи она начнет обильно сочиться наружу, если вы знаете, что я имею в виду, – в голосе палача проскользнули похотливые нотки. Очевидно, вид совершенной красоты узника сильно возбудил этого морального урода, и теперь он с нетерпением предвкушал, как обезобразит то, что настолько прекрасно. Зависть – страшное чувство, становящееся орудием тех, кто повышает свою самооценку не путем свершения добрых или гуманных дел, а вульгарно паразитирует на боли и страдании, причиняемых ими другим людям.
– Поэтому частью моих обязанностей было дать ему выпить пару кружек воды, – невозмутимо продолжил Шило, надеясь поразить коменданта своим профессионализмом. – Это продлит ему жизнь, а также помешает лишиться чувств. Нет ничего более противного, чем красавец, потерявший сознание до того, как с него содрали кожу. Это испортит все удовольствие!
Демулен одобрительно расхохотался, всецело согласный с палачом.
– Шило, хватит молоть языком, пора начинать, – позвал старший палач. Повернувшись к перепуганной жертве, он картинно раскланялся:
– Месье, прошу извинить меня за то, что заставил вас ждать. Однако теперь уже все готово, так что мы можем начать немедленно. – Затем он поднес к лицу Тристана нож, угрожающе сверкавший в свете свечей. – Видишь это лезвие, радость моя? – весело спросил Мясник. – Обещаю, настанет миг, когда ты попросишь, чтобы я перерезал им твое очаровательное горлышко!..
– Никогда! – непреклонно выдохнул Тристан. – Никогда, слышишь ты, мразь, я не попрошу у тебя снисхождения, пощады или скорой смерти!
– Гордец! – рассердился Мясник. – Попросишь, еще как попросишь! Все просят, – он собственническим жестом погладил обнаженную грудь юноши и похотливо хохотнул. – Убереги меня от искушения, Иисус, но ты, мальчик, намного красивее и аппетитнее всех виденных мною девушек!
Шило плотоядно облизнулся, перебирая шелковистые кудри Тристана.
Де Вильфор непокорно зарычал и забился в цепях, пытаясь отстраниться от масленых лап своих мучителей.
– Я вернусь и отомщу! – дал зарок он, и в его глазах зажегся нехороший огонек.
Мясник и Шило дружно заржали, забавляясь наивной отвагой странного заключенного. Видит Бог, эти стены еще не видывали подобного оригинала!
Демулен поспешно передвинул свое кресло, ставя его так, чтобы без помех видеть происходящее, а Шило встал за спиной Тристана и обеими руками плотно обнял его за талию, надежно фиксируя для того, чтобы не дать ему двигаться во время пытки, нарушая работупалача.
– Теперь, мальчик, глубоко вдохни и зажмурься, тогда ты даже не почувствуешь первый разрез, – наигранно добросердечно посоветовал он узнику.
Тристан машинально вдохнул и закрыл глаза, сделав все так, как и говорил его мучитель. Старший палач прижал бритву к правому бедру заключенного, сантиметров на пять ниже лобка, и медленно, почти любя, очертил полный круг, вернувшись точно в то место, откуда начал разрез.
– Уже все, красавчик, можешь вздохнуть, – подсказал Шило, когда нож оторвался от тела пытаемого. Тристан громко перевел дух, открыл глаза и посмотрел вниз. Он почти ничего не чувствовал в момент разреза, только легкое давление, но сейчас он видел, как по его ноге побежала струйка крови и с легким шорохом закапала на пол.
– А теперь быстренько сделай еще один глубокий вдох, – заговорщицки прошептал Шило, ведя себя так, будто они играли в некую запретную и чрезвычайно увлекательную игру.
Тристан вновь крепко зажмурился и тихонько ахнул, пока палач очертил второй круг чуть выше его колена. Но он опять не почувствовал боли, настолько острой оказалась бритва. Кровь тонкими ручейками сочилась из еще одного разреза, стекая на ступню.
– Еще раз, миленький! – шаловливый голос Шила настырно проникал в сознание Тристана.
Юноша снова зажмурился и задержал дыхание, когда вдоль его бедра прошел третий разрез, соединивший между собой два первых, и завершивший омерзительный рисунок.
Шило вразвалку отошел от узника, преисполненный осознанием выполненного долга, пока старший палач тщательно вытирал кровь с бритвы и выбирал новую. Этот нож был покороче, обладал более широким основанием и острым закругленным концом. Тристан с нездоровым любопытством смотрел на него, чувствуя, как по его ноге стекает теплая кровь.
– Я не боюсь! – отчетливо выговорил он, стараясь не стучать зубами от дикой паники, рвущейся из глубины его души. Нет, что бы они с ним ни делали, он никогда не покажет этим мучителям своих истинных чувств, ведь в оном героизме и заключается его сила! Ее истязатель приблизился, держа в руке очередное орудие пытки. Тристан задышал чаще, следя за Мясником нервно расширенными глазами, когда Шило вернулся к своему подопечному, держа в руке короткую палочку из мягкого дерева, переходящую в кожаные ремешки, размещенные на каждом из ее концов.
– Закуси ее, мальчик! – предложил он, прижимая палочку к губам пленника.
Де Вильфор отрицательно замотал головой и сказал «нет», но Шило продолжал настаивать.
– Тристан, сейчас тебе будет очень больно, по-настоящему больно. Или закуси эту палочку, или тебе придется кусать собственные губы, понимаешь? Выбора нет… – Чуть погодя, он высокомерно хмыкнул и презрительно добавил: – Ты ведь не хочешь умереть – истошно визжа, как свинья, которую режут?
Последнее замечание отрезвило де Вильфора, поумерив его запальчивость, ибо он понял, что его хотят унизить, превратить в бездушное животное. Его гордость подчинилась здравым доводам разума, и он собрал все свои силы, чтобы если не выжить, то хотя бы достойно встретить смерть. Слегка кивнув, Тристан подчинился безнадежности своего положения, разжал губы и взял в рот палочку. Шило, быстро завязав ремешки узлом на его затылке, закрепив оный кляп между зубами несчастного юноши, равнодушно взнуздав его – словно прилаживал удила во рту у лошади.
Теперь помощник палача снова встал позади пленника, положив руки ему на бедра, пока мастер готовился к работе новым ножом. Сначала он ввел острие ножа под кожу на верху первого разреза. Лицо Тристана исказилось от боли, он изо всех сил впился зубами в мягкое дерево, пока истязатель работал бритвой. Внезапно сквозь его сжатые зубы послышался тихий стон, когда палач оторвал уголок полоски кожи и начал оттягивать его левой рукой, одновременно отделяя от тела ножом в правой. Тристан все сильнее вгрызался в палочку, встряхивая головой с мотающейся гривой черных волос. На его лбу выступили капли пота, отчаянным усилием воли он пытался выдержать изуверскую пытку. Сдавленные стоны вырывались из его груди между судорожными вздохами. Шило удерживал на месте бедра истязуемого, помогая палачу и чувствуя, как напряглось тело Тристана. Они аккуратно, медленно работали, и им понадобилось около пяти минут, чтобы оголить плоть между двумя разрезами на верхней части бедра юноши. Наконец Мясник победно поднял вверх окровавленную полоску кожи, снятую с ляжки узника.
В это мгновение, Тристан перестал бездумно мотать головой и посмотрел вниз. Его глаза стали еще шире от ужаса, когда он внезапно обнаружил жуткий красный предмет… Предмет, который совсем недавно был его белоснежным, мускулистым бедром.
– На память, гражданин! – картинно расхохотался старший палач, протягивая свежесодранный клочок кожи икающему от потрясения Демулену, но тот испуганно отшатнулся и, потеряв равновесие, чуть не выпал из кресла.
Мясник и Шило веселились напропалую, сгибаясь в три погибели от смеха, а затем они вновь обратили внимание на свою распятую жертву, хранящую гробовое молчание. Тристан по-прежнему висел на пыточном станке, выпрямившись и пристально глядя на противоположную стену, чтобы не смотреть на свою изуродованную ногу. Безумная боль, растекающаяся по всему телу, заставляла его морщиться и еще крепче сжимать зубы.
Камиль Демулен, чувствуя неприятную слабость в животе, неотрывно таращился на ужасную рану, понимая, что не видел в жизни ничего более отталкивающего, но вместе с тем и более прекрасного. Контраст белой кожи и красной плоти очаровывал и завораживал. Как ему и обещали, крови вытекло совсем немного, хотя и достаточно для того, чтобы под ногами пленника на полу скопилась небольшая лужа. Между его тазобедренным суставом и коленом образовалась полоса сырого мяса, поблескивавшая в свете очага, освободившаяся от покрывавшей ее кожи. Комендант легко разглядел вены и артерии, пульсирующие под оголенной плотью, и нечто еще, что могло быть мышцами или жиром. Несмотря на легкую тошноту, Демулен вдруг почувствовал прилив желания, его мужское естество вздыбилось под штанами. Этот обреченный на смерть юноша… Какой же ангельской, а вернее дьявольской красотой преисполнилось его перекошенное от страданий лицо! Было ли, оставалось ли в нем хоть что-то человеческое? Демулен вдруг подумал: «А как именно Тристан излечил тех недужных девиц? И чем после оной процедуры болел он сам?» И тогда его трусливое подлое сердце вдруг наполнилось недобрым, мрачным предчувствием надвигающейся беды…

Палач прервал это зрелище, начав сдирать кожу с икры и голени Тристана. На сей раз разрезы расположись чуть ниже правого колена и над лодыжкой. Шило крепко зажал в своих здоровенных кулачищах ногу пленника и держал ее до тех пор, пока палач буквально не «развернул» всю кожу, словно снимая бумагу с покупки. Теперь юноша уже не смог сдерживаться и отчаянно стонал, несмотря на плотно заткнутый рот. Он продолжал вскрикивать и корчиться, пока Мясник сдирал кожу с его колена, не тронув лишь узкую полоску кожи на внутреннем сгибе, объяснив:
– Мы оставим эту кожу красавчику. Иначе слишком легко повредить большие сосуды. Не хотим же мы дать ему слишком быстро истечь кровью и умереть.
К окончанию оной части пытки Тристан почти лишился сознания, исходя холодным потом, закатывая глаза под лоб и предобморочно вздрагивая всем телом. Затем палач и его помощник подождали несколько минут, чтобы пленник пришел в себя и смог вновь чувствовать боль. Когда его стоны сменились хрипами, Шило принес кружку воды. Вытащив кляп, он прижал край посудины к губам истязуемого, оттянув его голову назад, и принялся медленно вливать воду ему в рот. Тристан уже осип от стонов, и поэтому с трудом глотал воду. Напившись, он машинально посмотрел вниз, чтобы понять, откуда исходит такая страшная боль, кусающая его ногу, будто стая голодных пчел. Сперва он не воспринял того, что именно видит. Де Вильфор тупо разглядывал пол и оковы, пытаясь отыскать свою ногу.
– О, Господи! – шокировано всхлипнул он, вглядевшись в месиво живой плоти, появившееся между его бедром и лодыжкой, вернее – между тем, что от них осталось. Теперь он уже потерял всякий контроль над собой и зарыдал, оплакивая свою молодую жизнь и страдая от боли. Все мысли о мужественной смерти вылетели из его головы при виде того, во что превратили его правую конечность. – Это не мое, не мое! – стонал он, лишь остатками воли удерживаясь от того, чтобы не начать умолять своих палачей поскорее избавить его от этой изуродованной конечности. Душераздирающая сцена продолжалась до тех пор, пока Шило вновь не заткнул ему рот палочкой.
Закончив с его правой ногой, палачи перешли к левой, искалечив ее аналогичным образом. Боль, которая пронзила измученное тело узника, было невозможно представить. Обнаженные, зияющие нервы ног Тристана чувствовали даже малейшее движение воздуха, отзываясь острой судорогой, сводившей его с ума. Он истошно вопил, пока не сорвал голос, поперхнулся, закашлялся и вновь закричал, перейдя на низкий звериный вой, лишенный человеческих интонаций, заглушить который уже не мог никакой кляп. Палач позволил ему несколько минут испытывать эти ощущения, а потом юноше дали еще воды, но его внезапно вырвало прямо в лицо мучителям, после чего садисты рассвирепели и перешли к следующей части этого показательного мучительства. Они решили приступить к его прекрасной груди с ее нежнейшей, чувствительнейшей кожей. Тристан молчал, закрыв глаза и почти не подавая признаков жизни.
– Он умер? – возмутился разочарованный Демулен. – Гражданин палач, вы же обещали мне, что казнь продлится долго. Признаюсь, я был лучшего мнения о вашем мастерстве!
– Терпение! – вызывающе рассмеялся Мясник. – Самое интересное еще впереди.
Демулен жарко задышал и взволнованно подался вперед.
Покончив с грудью, палачи игриво переглянулись и перешли к промежности заключенного. Мясник медленно разрезал кожу на складке, разделявшей упругие ягодицы юноши. Введя округлую бритву в рану вокруг заднего прохода, он повел разрез к его ногам, потом осторожно очертил кровавый овал вокруг каждой ягодицы. Наконец он провел лезвием по его выбритому лобку и рассек последние полоски кожи вокруг полового органа распятого. Затем Шило медленно содрал кожу с его мошонки и два окровавленных лоскута упали на пол. Невозможно описать, как вопил и корчился от невыносимой боли связанный Тристан. Когда мучители принялся сдирать тончайшие кусочки кожи с его детородного органа, он уже не мог кричать, сорвав голос. Старший палач прервал казнь и вытащил изо рта узника кляп, в котором уже не было никакой необходимости. Демулен, уставший от вида этого омерзительного действа, поднялся с кресла и направился к двери, намереваясь покинуть пропахший кровью подвал.
– Почему вы уходите так рано? – удивился главный палач. – Он еще не умер.
– Казнь длится уже почти три часа, – брезгливо поморщился Демулен, – и теперь, по-моему, он уже впал в ступор, а возможно, даже лишился рассудка. Я не думаю, что осужденный все еще понимает суть происходящих с ним процессов. Ведь он уже давно не издает ни единого звука и никак не реагирует на ваши манипуляции. Вы не считаете, что он онемел или, вероятнее всего, попросту откусил себе язык от боли?
– О, уверяю, его голос еще вернется к нему. Он пока еще находится в полном сознании и понимает, а также чувствует все происходящее с его телом. Сейчас я это докажу...
Палач велел Шилу опускать распятого вниз до тех пор, пока гири не легли на пол, ослабив чудовищное напряжение в его суставах. Он внимательно осмотрел лицо Тристана. Глаза юноши оставались закрытыми, а кровь сочилась из уголка рта, где он прокусил себе губу. Мясник намотал на руку его пышные, но теперь слипшиеся от пота волосы и, подтянув голову узника к себе, заорал прямо ему в ухо:
– Тристан, ты меня слышишь меня, мальчик? Просыпайся, пора вставать, сладенький. Проснись и немедленно улыбнись своему папочке, вот так-то, крошка!
Веки Тристана дрогнули, глаза открылись, и он с ужасом уставился в лицо склонившегося над ним мучителя. С огромным трудом он попытался что-то произнести, но вместо связной фразы палач уловил только слабый, обрывочный шепот:
– Я вам отомщу…
«Ого, – мысленно хмыкнул Мясник, поеживаясь от совершенно непривычного для него чувства уважения и страха, вызванного непреклонной силой воли умирающего узника, – а он чертовски смел и вынослив, этот симпатичный мальчишка. Никогда я не видел подобного упрямства…»
– Гражданин Демулен думает, мальчик мой, что ты уже не понимаешь, что с тобой происходит. Но я знаю, что это не так. Давай, конфетка моя, скажи мне, что мы с тобой делаем? Сделай это, красавчик, и я позволю тебе умереть. Честно, сделай это, и я позволю тебе умереть быстро – прямо сейчас, разве это не прекрасная возможность, дорогой?
Тристан медленно обвел затуманенным от страдания взором всех собравшихся в камере пыток людей. Он облизал пересохшие губы, затем посмотрел на свое истерзанное тело, и на его лице появилась насмешливая жуткая улыбка, придавшая ему нечто демоническое.
– Вы губите свои души и обрекаете их на вечные адские муки! – четко и громко произнес он. – Клянусь, я вернусь с того света и убью каждого из вас. Клянусь!
Демулен шумно откинулся на спинку кресла и истерично заверещал от ужаса. В словах этого умирающего пленника прозвучало нечто такое, что заставило коменданта поверить в реальность подобной клятвы.
Палач мрачно взглянул на то, что осталось от восхитительного шевалье Тристана де Вильфора. Он видел ободранную кровоточащую плоть, блестящую в свете камина, какая-то желтая влага сочилась из его истерзанного тела. Обнаженные мышцы самопроизвольно сокращались, реагируя на малейшее прикосновение или веяние воздуха. Слабым голосом, более похожим на шелест морских волн или дуновение ветра, узник произносил, будто читал молитву:
– Я вернусь, вернусь…
– Тогда я постараюсь отсрочить момент твоей смерти! – суеверно буркнул старший палач, хлопая по его освежеванным ягодицам так, что брызги крови полетели во все стороны и попали на дрожащего от страха Демулена. «Что же он такое, этот мальчишка? – мысли палача метались, как мыши в клетке, не находя выхода из им же самим созданной ловушки. – Еще ни один человек не вел себя так, будучи обдираемым заживо, и не продержался так долго. А может, он вообще не способен умереть? А если он и взаправду вернется с того света и отомстит за свои мучения?» – усилием воли Мясник прогнал свои жуткие домыслы и мстительно ударил Тристана кулаком в лицо.
Юноша гневно завопил, и тогда Шило опять потянул за цепи, оторвав его ноги от пола. Потом палач выбрал новый нож. Им потребовалось еще целых три часа, чтобы закончить обдирать тело Тристана. Шило заботливо поддерживал силы осужденного, заставляя того время от времени пить воду со стимулирующими травяными настоями, но Тристан уже не мог удерживать мочу, и жидкость покидала его тело так же быстро, как и поступала.
Когда варварская работа была окончена, на всем теле Тристана кожа оставалась лишь на лице, шее, пальцах рук и ног, вокруг суставов – на коленных сгибах, локтях, подмышках, запястьях. Остальное было сплошным куском кровоточащего мяса. Но он все еще оставался жив, продолжал чувствовать, всхлипывать и иногда вскрикивать в течение целого часа, пока Шило обдирал его шею, а старший палач проделывал то же самое с животом, ладонями и, наконец, подошвами стоп. Палачи старались вовсю, но вопреки их ухищрениям пленник настойчиво цеплялся за жизнь, не желая умирать.
Теперь настало самое время прикончить мученика, но Мясник собирался реализовать еще пару задумок, приготовленных для этого развлечения. Сняв с юноши все путы, палачи уложили Тристана спиной на пол камеры пыток, и Шило принес большое зеркало, установив его напротив узника. Вдвоем они усадили юношу, выплеснули ему в лицо ушат ледяной воды, чтобы привести в чувство, и заставили посмотреть в зеркало, дабы он смог увидеть, во что они превратили его тело. Истязуемый с ужасом уставился на свое отражение, обнаружив в зеркале страшную коричневую массу, в которой он с трудом узнал себя. Его тело начал сотрясать приступ безудержной рвоты, вызванный отвращением, а также бессильной жалостью к самому себе.
Когда приступ прекратился, палачи еще несколько раз окатили водой измученного узника – настало время обмыть тело. Держа под руки умирающего юношу, они провели его в другой угол комнаты, а ободранные ступни де Вильфора оставляли кровавые следы на полу. Очень нежно они положили его на соломенный тюфяк. Тристан попытался прижать колени к груди, чтобы хоть как-то защититься, но прежде чем ему это удалось, Шило высыпал на его оголенную плоть несколько пригоршней мелкой соли, с восторгом наблюдая за корчами, охватившими тело несчастного юноши.
Мясник был поражен, ибо Тристан все еще находился в сознании. Чтобы это проверить, он изо всех сил сжал его истерзанную шею, пока из-под пальцев не брызнула кровь, и внимательно смотрел, как лицо его жертвы исказилось от нового приступа боли.
– Он все еще чувствует боль! Его жизнеспособность просто потрясающа! – шокировано выкрикнул палач. – Но как же такое возможно?
– Достаточно, – вдруг хрипло произнес Демулен, – хватит, он держался чудесно. Давайте прекратим его страдания, кажется, я и так не смогу уснуть следующей ночью, а возможно, и никакой другой, потому что вид этого жуткого полутрупа навечно запечатлелся в моей памяти!
Мясник молча кивнул в знак согласия. Он взял Тристана за волосы и оттянул голову страдальца назад, открывая горло. Он сам застонал, встретив пристальный взгляд юноши, так и оставшегося непобежденным, и поспешно прижал один из ножей к его подбородку. Поняв, что его наконец-то собрался добить, Тристан мстительно улыбнулся и твердо произнес:
– Я вернусь! Помни. Я вернусь! Жди меня, жди каждый день своей гадкой жизни…
Не дав ему договорить, Мясник одним движением перерезал горло своей жертвы…
Так, спустя шесть часов, страдания Тристана наконец-то завершились. Его окровавленное тело завернули в плащ из грубой парусины и выбросили за стену тюрьмы, в ров, доверху наполненный уже разлагающимися и еще свежими трупами других казненных…

Я прочитаю непременно. Но завтра. Сегодня должен поразмышлять над секретами успеха и т.д.

Чегой-то вдруг? Чем это одно другому мешает? Вы отрицаете созерцательно-эстетическую составляющую?



Дааа. Разговор слепого с глухим. Причем тут маникюр.
Не, замечательная тема. Поучительная.

Да фиг его знает...Оно само так происходит: я его чувствую,и не смотрю
Вот тут +500! Пусть хоть в мозолях, мне пофиг, лишь бы дело делал

опять Тристаны с разными Пьеро! А где наши Иваны да Марьи?

*** В России) А это - Франция)

Кхм... Дико извиняюсь. Кроме ситуации, когда только чувствуешь и не смотришь, есть много других, в которых оказываются влюбленные. Он ведет машину. Он чинит часы. Он нарезает бутерброды... И т.п. И мне - лично - больше нравится, когда он это делает не корявыми граблями. Но это всего лишь тонкий штрих к формулам успеха у женской ЦА.

Я понял про руки, не понял что есть красивые. Вам из-за манюкюра может красота привидеться, или же нужны длинные тонкие пальцы?

Есть другая версия - пальцы конечности, и писька тоже конечность. По пальцам можно судить о размере письки Встречались мне сторонницы таких взглядов, рассматривающих пальцы на первом свидании.

Маловато будет.
Если красавцев много, то нужно для них какая-то индивидуальность. И объяснение, почему героиня ушла от одного красавца к другому.

Это часть ЦА - фетишистки рук. Включить руки означает выкупить эту часть без ущерба для других частей ЦА.

Англичане обычно блеклые. Красивые только шотландцы и ирландцы.

Ну наконец-то! А то уже думал, что никто не сподобится перейти к главному )))