Рассказ о юности

Стой. Прошептали её чёрные неподвижные глаза.
Из-под какой-то там католической иконы.
Не двигайся. Они совсем рядом. Замри.
Не дыши. Заря.
Ироды…

Тяжёлая рука ложиться на моё правое плечо.
Но его нет, должного эффекта неожиданности.
Предупреждён, значит – вооружён.
Пожизненно.

Стандартный пируэт, прыжок
Куда-то в бок.
Удар, удар, паденье на пыльный мешок.
Граната брошенная, нагнувшись, между ног.
Не разобраться….

Прыжок, ударная волна.
Я пролетел – метров пятнадцать.
Выпал с третьего, последнего этажа.
Не поверите, но даже ни единого синяка не получил, братцы.

Она? Её звали – Айна.
Индианка из никарагуанского племени «чиго».
Эти американские суки через месяц её поймали, пытали и пытались изнасиловать.
Но она – усилием воли – остановила сердце. Умерла красиво.

Иногда, я вспоминаю дела своей давно ушедшей юности.
Там иногда такое случалось – словно наши ладожские миражи.
Только – держись.
Но вчера, на тихом алом рассвете, мне показалось, что я туда ещё вернусь.
Однажды.
На всю оставшуюся жизнь…

В пелене дождя

Летний вечер – тих и светел.
Пелена дождя.
Много женщин есть на Свете.
Но, не для меня…

Тихий вечер, гаснут зори.
Дождик моросит.
Ах, ты поле, моё поле.
Череда обид…

Гаснут зори – непременно.
Тучи и Луна.
Тает сердце – постепенно.
Дома ждёт – Она.

Летний вечер – тих и светел.
На исходе сил.
Много женщин есть на Свете.
Дождик – моросит…

Ревность отступает мудро.
На исходе дня.
Я вернусь – уже под утро.
Милая моя…

Ревность отступает мудро.
На исходе дня.
Я вернусь – уже под утро.
В пелене дождя…

В пелене дождя…

Котёнок

Что-то – вдруг – царапнуло сердце.
Нет, и не больно вовсе.
Словно – мягкой лапой котёнка,
Словно бы речным ветерком – по лицу.
Осень…

Что же дальше? Да, ничего, наверное.
А, быть может, всё изменится – полностью…
Пойду, прогуляюсь немного – по грустным улицам.
Куплю у метро крошечного котёнка, и подарю его – тебе,
Над пропастью…

Пошёл, купил, смешной такой, рыженький…
А тебя уже нет, сказали, что ты – далеко.
Вышла замуж – за какого-то прохиндея – и уехала с ним в Америку.
- Бывает, пошли домой, хозяин! - мяукнул котёнок. - Я выпью молока, ты – пива…
- Легко!

Август, поздняя ночь...

Капелька дождя, скатившаяся по смуглой щеке...
- Извини, но мне пора домой. Уже слишком поздно.
Её губы - на моих губах. Колокольный звон - вдалеке...
Неужели, всё это - так серьёзно?

Ёщё две капельки дождя, застрявшие в светлой прядке волос,
Сверкают - радугой, словно - драгоценные каменья...
Всё это - серьёзно? Хороший вопрос!
На него нам ответит - Время...

А пока - скорый поезд проснулся вдали,
Не поспевая - за собственными колёсами...
Я иду домой. А над знакомой тропой - перепархивают соловьи,
Не озабочиваясь - глупыми вопросами...

Заячьей тропой

Первый сентябрьский туман – медленно выполз из топких болот.
Первый сентябрьский туман – скрыл Большую Медведицу.
Неужели, всё законченно – на много месяцев вперёд?
Не верится…

Дачная жизнь – она особенная – до полного офигения.
Она…. Она и есть – полноценная жизнь.
И вот, она – на целых девять месяцев – закончилась. Не верится.
Теперь, только – держись...
Где же ты – моя Большая Медведица?

Тупая дождливая осень.
Это, увы, придумано не мной.
И мы ползём куда-то. Тупо – и, непременно, вверх.
На висках – проседь.
Заячьей – тропой.
Смех…

Бархат

Бархатных струн – когда-то.
Пальцы – касались – твои.
Плавилось – знойное лето.
Пели – сверчки – о любви…

Плавилось – знойное лето.
В пламени – бархатных струн.
Лето – забытое – где-то.
Пламенем – древних рун.

Пламенем? Пламенем! Ветреным…
Выдохни. И – позабудь.
Осень пришла – незаметно.
Осень – когда-нибудь…

Осень – пришла. И – пожары
Снова в листве – шелестят…
Мы целовались – так мало.
Лет этак тридцать – назад…

Мы целовались – недолго.
Бархату струн – вопреки.
Мы целовались – словно
Два рукава – реки…

Пламенем? Пламенем! Славным…
Хочешь – зови. Не зови.
Главное? Будет – главным.
Там, на краю – Любви…

Главное? Будет – главным.
Там, на краю – Любви…

Угли в камине…

Угли в камине – малиновые.
И аметистовых – совсем немножко.
Осень, она рябиновая.
Тихий дождик – робко – стучится в окошко.

Русская печь натоплена – на совесть.
Пушистый кот на коленях урчит уверенно-довольно.
Мол, Любовь женщины – это ересь.
Полностью согласен. Ересь. И только.

Мы с тобой, брат мой усатый,
Призираем – это глупое чувство.
Правильно я говорю, полосатый?
Правильно. Призрение к выдуманной Любви – высокое искусство.

Чу! Знакомая трель мобильника.
Заледеневшее сердце вздрогнуло. Словно пришла весна.
Трель – до невозможности – стильная.
Это – звонит – Она…

Сиреневый романс

Однажды на Земле – жила одна – Богиня.
Весёлая, как белка – в колесе.
С глазами цвета – трепетной полыни,
Что зеленеет – по степной весне…

Она жила. Вернее, всё летала.
Купаясь в легкомысленных – стихах.
А по ночам – тихонько – отдыхала,
На белых и пушистых – облаках…

Капризная, весёлая, смешная.
Веснушек милых – целый миллион.
Простая и немного – озорная.
И каждый Ангел был в неё – влюблён…

Но иногда, устав от дел Небесных,
Она спускалась – на степей холмы.
И флиртовала – с воинами местными.
И были воины – покорны и верны…

Ну, а потом – Богиня улетала.
А воины? Рыдали – без конца.
Забыв про подвиги, удачливость и славу.
И жизнь – сама – была им не нужна…

Мне кажется порой, что ты – Богиня.
Спустилась с Неба – из седых легенд.
Тебе молюсь – на веки и отныне.
Других Богинь – на Свете – больше нет…

Капризная, весёлая, смешная.
Веснушек – сотни милых, тёплых стай…
Лишь об одном прошу, моя родная,
Не улетай, не улетай, не улетай…

Лишь об одном прошу, моя родная,
Не улетай, не улетай, не улетай…

не понятны лишние тире

Тире - обозначают темп, ритм, паузы, мелодию.

К сожалению, не силен в нотной грамотности. Тем более - в нотной компьютерной.

я так и думал)) может все же записать по-другому?


Группа: Пользователи
Сообщений: 512
Регистрация: 20.4.2012
Вставить ник
Цитата




Сиреневый романс

Однажды на Земле
жила одна
Богиня.
Весёлая!
Как белка в колесе...
С глазами...
цвета - трепетной полыни,
Что зеленеет...
по степной весне…

Сиреневый романс

Однажды на Земле
Жила одна
Богиня.
Весёлая!
Как белка в колесе...
С глазами...
Цвета – трепетной полыни,
Что зеленеет
По степной весне…

С глазами цвета – трепетной полыни…

Она жила.
Вернее, всё летала.
Купаясь в легкомысленных
Стихах…
А по ночам – тихонько – отдыхала,
На белых и пушистых
Облаках…

На белых и пушистых – Облаках…

Капризная, весёлая, смешная.
Веснушек милых
Целый миллион.
Простая и немного
Озорная.
И каждый Ангел
Был
В неё – влюблён…

Простая и немного – озорная…

Но иногда,
Устав от дел Небесных,
Она спускалась
На степей холмы.
И флиртовала
С воинами местными.
И были воины
Покорны и верны…

И были воины – покорны и верны…

Ну, а потом
Богиня улетала.
А воины?
Рыдали – без конца.
Забыв про подвиги, удачливость и славу.
И жизнь – сама
Была им не нужна…

Забыв про подвиги, удачливость и славу…

Мне кажется порой,
Что ты – Богиня.
Спустилась с Неба,
Из седых легенд.
Тебе молюсь
На веки и отныне.
Других Богинь
На Свете – больше нет…

Тебе молюсь – на веки и отныне…

Капризная, весёлая, смешная.
Веснушек
Сотни милых, тёплых стай…
Лишь об одном прошу,
Моя родная,
Не улетай,
Не улетай,
Не улетай…

Лишь об одном прошу,
Моя родная,
Не улетай,
Не улетай,
Не улетай…

Дюны – в сентябре

Сосны – какие-то приземистые и кривые.
Дюны – в печальной серой мгле.
Шепчет песок, мол, навсегда и отныне.
Всё лучшее – в сентябре…

Шепчет – песок, переливаясь от края и до края.
Наши литовские друзья потерялись где-то – в туманной дымке.
На прибрежной косе – лежит старенький балтийский тюлень, отдыхая.
А в его нежно-сиреневых глазах мелькают – завлекательные картинки…

Корабли несутся куда-то – под всеми парусами.
Сраженья, пираты, клады – зарытые на далёких островах….
И девушка – на белоснежном песке заброшенного пляжа,
Беззащитная и тоненькая такая,
Жёлтую нежную розу – прячет в своих волосах….

И от тех видений – засыпаешь, спокойно и счастливо.
Веря, что завтра – переменится навсегда – всё и вся….
Улыбаясь во сне – широко и дурашливо.
Чувствую всеми клеточками своего тела – как рождается заря…

Дюны – в сентябре.
Как помощь – из ниоткуда.
На серой и безнадёжной – Заре…

Первая зимовка

Как же я мог – не догадаться?
Как же – я – мог?
Одно оправданье – шестнадцать
Лет, что отмерил мне Бог.

Странное было – Время.
Брежнев – есть, а секса – нет.
Если бы он был – тогда.
Всё бы сложилось – по-другому.
Слюдяное окошко. Лунный свет.

Всё бы – сложилось. В ёлочку.
Так – как на картинах Микеланджело Буонаротти.
Рассвет. Ездовые собаки – выкусывают из шерсти клещей.
Вдали надсадно звенит колокольчик.
Чукчи пожаловали в гости.

Пожаловали, забив – ради приличия – годовалого оленя.
Почки и печень придётся есть сырыми.
Иначе – будут обижаться.
Съедим, макая в горячую оленью кровь, не вопрос.
Но…
Как же я мог тогда – в выпускном классе – не догадаться?
Как же я мог?
Восточный бриз.
Тучи заходят с запада.
Будет гроза – всерьёз…

Кошка

Кошка – всей моей жизни…
Какая избитая и пошлая фраза.
Но, что делать, если это – правда?
За окошком – сентябрьская гроза.
Отвальная. Скромно накрытый стол.
Сидим с друзьями так славно…

За окошком – гроза.
Молнии сверкаю – жёлтыми изломанными всполохами.
Пусть себе сверкают.
На здоровье.
Ерунда.
Главное, что мы до сих пор ещё молоды.

А за комнатной перегородкой – тихонечко плачет Она.
Кошка – всей моей жизни.
Почему – плачет? Почему – слеза?
Деньги закончились. Я снова – уезжаю.
Вернее, улетаю.
Слава Богу, что не пожизненно.

Всего-то двенадцать ерундовых месяцев на Дальних островах.
Они пролетят…. Они не могут не пролететь – почти незаметно.
Что поделать? Мне надо кормить моих котят.
Дует северный ветер.
Стоит ли обращать внимание – на дурацкие ветры?

Мне надо кормить – моих котят.
Об этом не позаботится ни Президент России,
Ни Александр Сергеевич Пушкин.
Кошка, иди ко мне. Поцелую.
Настоящая Любовь – не игрушки…

мне очень понравилось и в первом варианте, а сейчас - просто великолепно!

Котятам

Как же вы далеко – за тысячи морских миль.
Новейшие технологии любезно доставили ваши фотографии.
У меня нет слов. Горло скомкало и замкнуло.
Дайте же мне лист бумаги и карандаш!
Пусть всё будет – знаково.
Нет слов – попробую нарисовать,
Изображая из себя художника-графика…

Берег. Тёмный-тёмный.
На нём валяются только разноцветные камни и серые кости.
Говорят, что ещё моржи по весне.
Чьи – кости? Судя по всему, всех. Не так уж и важно.
На берегу застыл Идол – деревянный и тёмный.
Звонкий родничок. Форелька плещется в ручье.

Старое-старое зимовье.
Чёрные-чёрные брёвна.
Крыша провалилась.
Строили, однозначно, ещё при Сталине.
Самый восточный мыс Чукотки – «Наварин».
Очень красивое место, право.
Оно мне ещё в юности снилось…

Я нарисую, засканирую и отправлю.
А вы переживайте за отца – хотя бы – немножко.
Хорошо учитесь и, главное,
Слушайтесь – нашу – Кошку…

Северный сонет

Капель – закапала. Чуть выше горизонта
Зажглась моя печальная Звезда.
Заходят тучи – сизые – с востока.
Зима уходит. Может, навсегда?

Заходят тучи – сизые – с востока…

Вновь протекает старенькая крыша.
И печка – допотопная – дымит.
Ток глухариный дальний, еле слышимый.
С залива бриз – лицо мне холодит.

Ток глухариный дальний, еле слышимый…

Мы все пришли – по сути – неоткуда.
Мы все уйдём – по сути – в никуда.
Что – Смерть? Обычно-старая паскуда.
Горит на небе – Синяя Звезда.

Что – Смерть? Обычно-старая паскуда…

А завтра предстоит пройти на лыжах
Вёрст тридцать пять – далёкого пути.
Капель скромна, она – почти – неслышна.
И цель – как звёздочка – мерцает впереди.

Капель скромна, она – почти – неслышна.

Чу! Загудело – тихо, одиноко.
Далёкий перестук – смешных колёс.
Заходят тучи – сизые – с востока.
В долине плачет – старый паровоз.

Заходят тучи – сизые – с востока…

Капель – закапала. И ожила – Вселенная.
Привал – на перекрёстке ста Дорог.
Свистят овсянки – музыкой нетленную.
Белеет парус – снова – одинок.

Свистят овсянки – музыкой нетленную,
На перекрёстке – множества – Дорог…

Уходят корабли.

Уходят корабли.
В рассвет – за Край Земли.
А мы стоим – похмельны и печальны.
И понимаем – с грустью изначальной,
Что навсегда, наверное, прощаясь,
За Дальний Край Земли
Уходят – Корабли.

Они вернутся.
Через много лет.
Те Капитаны – и седы и строги.
Трофеи сложат – прямо на пороге.
Нас не найдя, но выполнив обет.
И позабыв когда-то обернуться,
Они – вернутся.

А мы к их возвращению уже.
Помрём, конечно, в лености и неге.
В мечтах – о неожиданном побеге.
Помрём – к Их Возвращению – уже…

Замечательное стихотворение!

Точка

И шум морской волны – как грохот Барабана.
И чайки резкий вскрик – как глас иной Трубы.
И чёрный флаг вдали – знакомого Корсара
Маячит – приближением Беды.

А значит – все наверх!
И ставить быстро – кливер.
Рубите якоря, и курсом – на восход!
И часа не пройдёт,
Как наш весёлый клипер
В туманных лабиринтах – пропадёт.

Прощай же, навсегда – девчонка из таверны.
И грусти кутерьму – уж разбудил Прибой.
Превратностям Судьбы – я всё-таки – не внемлю…
Налей стаканчик рома – шустрый бой!

И будет всё – лишь так,
Лишь так – и не иначе!
Свобода – ты Сестра, одних со мной Кровей!
Но вот….. окончен сон, и…… дождик…… тихо плачет
На стёклах…… тесной Камеры….. моей….

За пять минут - от суицида..

Зелёная поляна
Как в сказке – Недотрога.
Рассвет ещё в дороге,
И Тени мирно спят.
На облаках огромных
Тихонько дремлют Боги,
Их храп красив и нежен,
Как лапы у котят…

Когда, сдвигая Тени,
По небу солнце мчится,
И раненой волчицей
Душа моя хрипит,
Тогда, уже под вечер,
Всегда и непременно,
Фантом Любви приходит,
Со мною говорит...

Фантом – Любви ушедшей,
Чья смерть – подобна крику...
Зелёная поляна
Вновь ягоды полна.
И Тени, без обмана,
Кусают землянику.
Любви сгоревшей Тени,
Ушедшей – навсегда…

все пройдет

Колокольчик

Тихо звенит – под дугой – колокольчик.
Лишь – колокольчик звенит.
Вьюга лопочет – вечный попутчик,
Полчищем глупых обид.

Вьюга – лопочёт. Ветер всё хлеще.
Лошадка устало хрипит.
Может, не будем – сегодня – про женщин?
Вьюга – в полях – шелестит…

Ладно, не будем. Простим их коварство.
Волки завыли во мгле.
Белое-белое снежное царство
Властвует – на Земле.

И Тишина – словно маленький мальчик.
Сходит на эти поля.
Тихо вздохнув, затих колокольчик.
В Небе – зажглась Заря…

Тихо вздохнув, затих колокольчик.
В Небе – зажглась – Заря…

Долгие проводы

Дальние проводы – лишние слёзы.
Миг, и пропала Душа.
Лишние слёзы, дальние грозы.
Наша с тобой – стезя.

Лишние, лишние. Мы – давно лишние.
Дарвин так рассудил.
Ладно. Согласны. От Вас – независимо.
Бред. Череда могил.

Лишние-лишние. Не оборачивайся.
Трусить, братишка, нельзя.
Лишние слёзы, долгие проводы,
Наша с тобой стезя.

Лишние слёзы, долгие проводы,
Наша с тобой – стезя…

Долгожданный привал

Шелест дождя.
Она – бесконечна,
Русская осень, забытая кем-то на безымянной улице.
Как и моя непутёвая биография,
Поздняя осень не безупречна.
Снегири – среди веток рябины – целуются.

Деревенская улица.
Монотонный шелест дождя – за немытым окошком.
Жизнь моя решила сделать короткий привал.
На древнем комоде довольно урчит сытая кошка.
Привал? Вернее, временный причал.

Русская осень – лучший на Свете отдых.
Я имею в виду, для потускневшей Души.
Сизый закат, стук от ночного падения переспевшей Антоновки.
Не будем, брат, о грустном.
Просто выпьем и помолчим.

Помолчим – о годах прошедших,
О мечтах, обернувшихся коварным мороком,
О Любви – растаявшей вдали.
О сединах и ранах,
Полученных незаслуженно.
О тех прекрасных берегах, где побывали наши корабли…

Что – завтра? Надо подумать немного.
Есть – кому что сказать.
Есть – кого пристрелить.
Так получилось, что замкнулась наша давняя дорога.
Сплелась – в тоненькую нить.

Завтра, это будет только завтра.
А пока – мы у поздней осени в сладком плену.
Почему в доме пахнет колодезной водой и опавшими берёзовыми листьями?
Не пойму…

Осень продрогшая.
Тёмная дождливая ночь – до рассвета.
Хорошо протопленная русская изба – истинный Рай.
Как там – в Париже – Она? Не будем, братец, про это.
Наливай…

Глухая полночь

Полночь – чёрная, угрожающая, мёртвая – всякая…
Так бывает. Если ты готов это воспринимать.
За кладбищенским забором – воет собака.
Опять…

Жизнь моя маленькая и смешная.
Порой – до невозможности – одинокая.
Я не сомневаюсь. Я знаю.
К чему, собственно, скрывать?
Пьяная в хлам и немного больная.
Твою мать…

Что за дурацкая манера – когда выпьешь – писать глупые стишки?
Совсем охренел в атаке, парнишка?
Выпил – молчи…
Впрочем, давай, излагай – мыслишки…

Тёмная глухая полночь…
Глухая?
Это точно. Глуше не бывает.
Северное море. Двести километров севернее Шпицбергена.
Буровая платформа. Полметра от её края.
Внизу море плещется
Призом от злого Волшебника.

Мол, сделай всего два шага
И всё – в миг – закончится.
Все эти дурацкие переживания и сомнения.
Какая, братец, Любовь – нежная и страстная?
Ты решил стать героем нашего пошлого Времени?
Напрасно.

Волны…. Они всё бьются и бьются.
Об металлические, толстенные трубы платформы.
Бьются упорно и настойчиво, до механическо-масляной крови.
Бьются – словно
Мои глупые мысли – об мою же собственную голову.
Мысли – о Любви…

Осень

Говорят, что Осень – бесконечна.
И чиста – при этом – невзначай.
В небе бьется – призрачная Вечность.
А Любовь – Начало всех Начал.

Говорят, что – Осень безвозвратна.
Нет Дороги – призрачной – назад.
И Любовь – ни в чём не виновата.
Да и я ни в чём не виноват.

Говорят, что Осень – безысходна.
Листьев опадающий кошмар.
Жёлтое исчадие Природы.
Северный заброшенный причал.

Жёлтое исчадие Природы.
Северный заброшенный причал.

Кто-то бродит по ступеням…

Кто-то бродит по ступеням.
Тусклая заря.
Ветер ходко бьётся в двери.
Пелена дождя.

А рассвет всё не приходит.
На исходе сил.
За окошком только поле,
Дождик моросит.

Осень бьёт неумолимо,
Жёлтый лист в глаза.
На окошке стынет мило
Дождика слеза.

Вот, и всё.
Пропели двери.
И назад – нельзя…
Кто там бродит по ступеням?
В пелене дождя…

Отлично! Цельно. Осенней капелью

Тёмная нить

Тёмная нить пролетела – над Городом.
Тёмная нить и не видно – конца.
С Неба пахнуло заоблачным – холодом.
Вижу – тебя, но не вижу – лица…

Тёмная нить – как седое Пророчество.
Древнее-древнее. Тени – могил.
Даже Христос не любил – одиночества.
Грустно. И яркие гроздья – рябин.

Гроздья рябин. И рассветное марево.
Злая пурга – за окном.
Победная водка – по рюмкам – налита.
Выпьем. Водой не запьём.

Шпицберген? Привет – островам далёким.
Забыли. Тому и быть.
Давайте, относится к этой жизни – по лёгкому?
Давайте…. А что это там, в Небе? Нить…

Тёмная-тёмная, Богом забытая.
Нитка, узнавшая зло ворожбы.
Сердце к доске – гвоздями прибитое.
Тёмная нитка – глупой Судьбы…

У первых двух абзацев замечательный ритм. Потом он сбился, у меня так тоже часто бывает.

Полностью согласен. Поторопился.
Предлагается - такой вариант:

Тёмная нить

Тёмная нить пролетела – над Городом.
Тёмная нить и не видно – конца.
С Неба пахнуло заоблачным – холодом.
Вижу – тебя, но не вижу – лица…

Тёмная нить – как седое Пророчество.
Древнее-древнее. Тени – могил.
Даже Христос не любил – одиночества.
Грустно. И яркие гроздья – рябин.

Гроздья рябин. И рассветное марево.
Снова – пурга – за окном.
Зла и без нас достаточно – налито.
Выпьем и снова нальём.

Выпьем-нальём? Давай – за Шпицберген?
Значит, тому и быть.
В воздухе стынет забытая нежность.
В Небе – тёмная нить.

Тёмная-тёмная, Богом забытая.
Нитка. Зло ворожбы.
Сердце к доске – гвоздями прибитое.
Нитка – глупой Судьбы…

Красиво...

Снег

Снежная пелена висит за крошечным окошком
Нашей старенькой полярной станции. Знаково.
Висит – уже с позавчерашнего вечера.
Под столом – пустые водочные бутылки и недовольная кошка.
Мерзко мяукает. Бывает. Стыдно, однако.
Может, чем-то обидел её и не заметил?
Северный ветер...
Оконное стекло – исцарапано крупой снежной.
Да, в последний месяц – было ненастно.
Бывает.
Голландка в углу гудит так нежно.
Всё поёт – о призрачном счастье,
Которого так не хватает…
Надоело – пить одному.
Может, позвонить?
Позвонить и позвать – для компании
Радиста? По совместительству – патологоанатома?
Для чего? Почему?
Безо всякой конкретной цели. Просто так.
Чтобы сердце – в одиночестве – не плакало.
Выпьем с ним – козлом суровым и мрачным.
Необязательно, что и медицинского спирта.
Выпьем – просто так.
Ни к чему не обязывающая пьяная оферта.
На улице тоскливо воет стая голодных собак.
Понимаю.
Вскрой-ка, братец, мою грудную клетку.
Будем мерить глубину бороздок.
Каких бороздок? На сердце.
Оставленных недавней снежной крупой.
Которая началась за час – прежде.
Прежде, чем ты ушла.
Позавчера…
Телеграмма на столе.
Снег.

Волынщик

Манчестер, заглянули случайно.
Старый бар, тёмное пиво, светлый эль.
Мелодия волынщика, наполненная тайной.
С кем там Она теперь?

С кем там – Она?
Так ли это важно?
Паренёк, который вместе с волынщиком,
Поёт совсем о другом.
Он поёт о славной Королеве
И о рыжем наглеце,
Который был в эту Королеву влюблён.

Это не понравилось другой Королеве.
И тем двоим отрубили головы.
Оно бывает, конечно.
На чужоё счастье всегда находятся – оторвы…

Оторвы, строящие счастье – на крови.
Волынщик-волынщик, ты мне наволынь
Всего одну Королеву,
И немного – Любви…

Романс о ресницах

Ресницы глаз – таинственно дрожат.
И вслед дрожит им сердце – одиноко.
Нас ждёт – всегда – Прекрасное Далёко.
Ресницы глаз – таинственно – дрожат…

И вслед дрожит им сердце – одиноко.
Ресницы глаз – таинственно – дрожат…

И мёртвых глаз ресницы – всё дрожат.
Закрытые той каменной десницей.
Мелькают чередой смешные лица.
А мёртвых глаз – ресницы – всё дрожат…

Закрытые той каменной десницей.
А мёртвых глаз – ресницы – всё дрожат…

Я не ханжа, поверьте и забудьте.
Мы встретились – на пол-дорог-пути.
А я не понял. Господи, прости.
На перекрёстке – наших скучных – буден…

Мы встретились – на пол-дорог-пути.
На перекрёстке – наших скучных – буден…

А я – не понял. Тяжек долг потерь.
И конь гусарский вновь – хрипит у двери.
Как вестник неожиданной – потери.
Мы тонем в неизвестности – теперь…

И конь гусарский вновь – хрипит у двери.
Мы тонем в неизвестности – теперь…

Опять дрожат – заманчиво – ресницы.
Мелькают поезда и города.
Мне кажется, что это – навсегда
Перрон весенний, он нам только снится…

Мелькают поезда и города.
Перрон весенний, он нам только снится…

Ресницы глаз – таинственно дрожат.
И вслед дрожит им сердце – одиноко.
Нас ждёт – всегда – Прекрасное Далёко.
Ресницы глаз – таинственно – дрожат…

И вслед дрожит им сердце – одиноко.
Ресницы глаз – таинственно – дрожат…

Начал читать вашего "Книжника"... Один приятель очень рекомендовал. Прочту - обязательно отпишусь.

Дождика слеза

Над лазурным морем солнце ярко светит.
За соседним столиком – синие глаза.
Над твоей деревней вновь гуляет ветер.
На стекле застыла – дождика слеза.

Над твоей деревней вновь гуляет ветер.
На стекле застыла – дождика слеза.

Что-то, блин, путёвка сильно растянулась.
Надоело море, солнце и песок.
Где-то по России вновь гуляет Осень.
А на море парус – снова одинок.

Где-то по России вновь гуляет Осень.
А на море парус – снова одинок.

И коктейль я выплесну – в недра водопада.
Заплачу халдеям. Старый сдам билет.
Объясню кассирше, мол, мне новый надо.
Мол, тоска заела. Родине – привет…

Объясню кассирше, мол, мне новый надо.
Мол, тоска заела. Родине – привет…

Прилетели-сели, а в ледке все лужи.
И в рассветной дымке – дикторша в тоске.
Её милый голос – чуточку простужен,
Словно дань вчерашней, призрачной весне.

Её милый голос – чуточку простужен,
Словно дань вчерашней, призрачной весне.

Я авто оставлю на стоянке – с Богом.
Сяду на автобус, что пыхтит как танк.
До свиданья, люди. До свиданья, город.
Еду я на Родину. Еду просто так.

До свиданья, люди. До свиданья, город.
Еду я на Родину. Еду просто так.

Вязкая дорога. Старая избушка.
На стекле повисла – дождика слеза.
Подожду немного. Скоро я увижу.
Тихие как омут, серые глаза.

Подожду немного. Скоро я увижу.
Тихие как омут, серые глаза…

Новогоднее танго.

Лишь - искорки - в глазах.
Да ночи – аромат.
Её прекрасней нет.
Кого ты не спроси…
И я тону в словах.
Любви – покорный раб.
А танго танцевать
Она идёт с другим…

И вот, уже звучит...
Тот колдовской мотив…
Поёт моя печаль,
Пока ещё – светла.
Она танцует с ним,
Глаза слегка прикрыв.
А на его плече
Дрожит её рука…

Его рука скользит
По трепетной спине…
Душа моя хрипит,
И корчится от боли.
И тоненький стилет,
Что спрятан в рукаве,
Проснулся и, незримо,
Жаждет крови…

А музыка звучит,
Прекрасна и нежна…
Она меня несёт,
Баюкает и дразнит.
Летает серпантин,
Мелькает мишура.
В разгаре
Новогодний этот праздник…

Летает серпантин,
Мерцают зеркала…
В разгаре этот
Новогодний праздник…

Она была вас всех
Прекрасней на земле…
Что серпантин?
Обычная бумага.
Тот мёртвый господин,
На узенькой скамье,
Он так любил
Нездешний танец – танго.

Тот мёртвый господин,
На узенькой скамье,
Он так любил
Нездешний танец – танго…

А музыка – звучит,
Прекрасна и - нежна…
Она меня несёт,
Баюкает и дразнит.
Летает серпантин,
Мелькает мишура.
В разгаре
Новогодний этот праздник…

Летает серпантин,
Мерцают - зеркала…
В разгаре этот
Новогодний праздник…

Путин

Путин и Мафия – близнецы братья?
Кто больше материи-истории – скучен?
Мы говорим – «Путин», подразумеваем – «Мафия».
Мы говорим – «Мафия», подразумеваем – «Путин»…

P/S. Похоже, что Россия установила ещё один уникальный мировой рекорд. Теперь она является единственной страной в Мировой Истории, где реальная Власть принадлежит – чётко и безраздельно – Мафии…
По телевизору говорят, мол: - «Все последние истории, связанные с хищениями средств Государственного бюджета, являются следствием борьбы бизнес-политических элит…».
К огромному сожалению – нет. Уже – нет. Не – «элит», а «мафиозных и глубоко-структурированных кланов».
Первые две серии легендарного кинофильма гениального Френсиса Форда Копполы – «Крёстный отец».
Все прямые аналогии – налицо.
Оставшиеся серии – в российских декорациях – мы досмотрим в ближайшие годы.
Являлся ли Владимир Владимирович беспомощным заложником неких подлых «бизнес-политических элит», им же и взращенных? Мол: - «Если что ни так – то получишь табакеркой в висок. И в послеобеденный чай накапаем радиоактивных нуклидов…». Или же он и был – Крёстным Отцом?
Даже интересно, ей-ей. Так и подмывает – написать парочку тематических романов.
Один, к примеру, насквозь юмористический. Другой, наоборот, мрачный и печальный – до полной и нескончаемой бесконечности…
Финал романов? Это да – затык.
Мафия, ведь, если не ошибаюсь, бессмертна?
Значит, однозначного финала не будет. Так, чистый блеф…
Заглядывал – пару лет назад – в Буэнос-Айрес.
Отличный город. Там не терпят лицемерных обещальщиков.
Там – «на раз» вычисляют мафиозных уродов…

Буэнос-Айрес - 1

Серебряные листики – рыдали на пригорке.
И осень – бесконечно – нас всех забрала в плен.
Дурацкие пирожные. Поверх – сосиски в тесте.
А скрипка всё рыдала. Как юный пионер.

Как пионер отвязанный, что в плен фашисты взяли.
Докладывай, паскуда, где лагерь партизан!
А я в ответ промолвлю – «Мой дядя – Че Гевара!
Пошли вы все, ублюдки, на случку обезьян…».

А я скажу. Ублюдки – без спора, непременно.
Приссат – как добрый вечер. И томно – убегут….
Конечно же, неплохо. Образовалась – куча времени.
Пиво допить. Рюкзак собрать.
Ещё раз прокрутить в голове – предстоящий маршрут.

И поезд – тупо тронулся.
Я бросил – тупо пялиться.
На скучный и безлюдный
До обалдения мерзкий перрон.
А ветер – сука злая.
Всё же сделал своё подлое дело.
Из краюшка правого глаза
Потекла слеза.
Я слезинку – смахнул неловко.
Высморкался,
Выбросил окурок в окошко.
Грязно выругался.
Зашёл в купе.
А там – твои глаза…


Буэнос-Айрес - 2

И поезд – тупо тронулся.
Он бросил – тупо пялиться.
На скучный и безлюдный
До обалдения мерзкий перрон.
А ветер – тупо скалился.
Всё дул и дул упорно,
Рассказывал про порно,
Раскачивал вагон.
А где-то там – Гавана.
Ждала – как та невеста.
Что книжек начиталась
Про нежно-грубый секс.
Он выплюнул сигару.
Вернее, её окурок.
Потом – словно на плаху
На третью полку залез.
Так было. Без обмана.
И листья у платана
Всё также облетают
Как много лет назад.
И, вот, подходит поезд.
Я тоже – уезжаю.
И ждёт меня Гавана.
И ждут меня друзья.
Мол, кто мы и откуда?
И что нам в жизни надо?
Мигают семафоры
И чёрные глаза.
Но мы прорвёмся, братья.
Но мы прорвёмся, сёстры.
Мигают – семафоры.
А на глазах – слеза…

Новогодний праздник – в колонии прокажённых
(По мотивам воспоминаний-дневников Джека Лондона).

Пальцы – вальяжно и уверенно – пробежали по чёрно-белым клавишам.
Пробежали? Какой, право, счастливчик. У него есть – пальцы…
Мулатка в откровенном платье. Пришла, чтобы соблазнить хоть кого-нибудь.
Лицо – безносое. Всё равно – красавица. У неё есть – грудь…

Так бывает – на Свете. Нас не спрашивая совсем.
В Чёрном Космосе – тупо – вертится наша Планета.
А у револьвера Кольта – зарядов ровно семь…

В Чёрном Космосе – тупо – вертится наша Планета.

В местной тусовке давно говорят, что я, мол, закусил удила.
Правильно, суки драные, говорят.
В утреннем Небе – рождается Заря.
Дай Бог, не зря…

Пальцы – вальяжно и уверенно – пробежали по чёрно-белым клавишам.
Я так люблю эту жизнь, что готов утопиться,
Выпрыгнув из корабельного иллюминатора.
Безносые лица – скалятся…

Новогодний Праздник, он – изначально – светел.
Какие же они – правильные….
Очень уродливые, но счастливые.
Наливай, красавица…

Всех - с Новым Годом!!!!


Новогодние снежинки

Новогодние снежинки,
Смелые глаза.
Как давно всё это было,
Много лет назад.

Много лет назад – всё было?
Не смешите – зря.
Это всё со мной осталось
Раз – и навсегда.

Дома ждут меня, я знаю,
Смелые глаза.
Новогодние снежинки
Над Невой кружат.

С рифмой – снова неполадки.
Впрочем, наплевать…
Новый год к нам снова мчится.
В сотый раз – опять…

Ну, не в сотый, чуть привралось!
Выпил, всё же, я…
Новогодние снежинки
Над Невой кружат…

Новогоднее стихотворение

Тихо дрожат ледяные ресницы.
И колокольчик звенит…
Снова мелькают знакомые лица.
Полчищем глупых обид…

Снова мелькают. Полчищем-полчищем.
Тройка шальная – во мгле.
В небе Луна – как знак одиночества,
Вновь улыбается мне…

Вновь улыбается? Зря – улыбается.
Близок мой милый приют.
Нити пурги – на глазах – истончаются.
Вот, и закончен маршрут…

Упряжь – распряжена. В стойлах лошадки
Вкусно хрустят зерном.
В Прошлом остались все непонятки.
Здравствуй, Родительский Дом…

Рождественский романс

Глупое сердце – пронзённое стужей.
Кукушка молчит – за поломанной дверцей…
Если по правде – никто, уж, не нужен
Заледеневшему, бедному сердцу…

Время, практически, остановилось.
Много вопросов, но нету – ответов…
Мелко дрожит, видимо, простудилось,
Продрогшее сердце – пронзённое ветром…

Память, она – словно рваная рана,
Сверху присыпанная – толчёным перцем…
Стонет, отведавши яда обманов,
Глупое сердце…

Музык небесных – мелодия снова
Стала слышна – вопреки всем невзгодам.
Слушает сердце, и злые оковы
Медленно тают – словно…

Скрипки рыдают – в полях, за рекою.
Дали подёрнуты – дымкою мглистой…
Полено сосновое – плачет смолою,
Угли в камине – почти аметисты…

И на ковре – появляется лужа.
Пахнет рассветом – нездешним, весенним…
Это рыдает, оттаяв от стужи,
Глупое сердце – под вечер – в Сочельник…

Это рыдает, оттаяв от стужи,
Глупое сердце – под вечер – в Сочельник…

Новогодние миражи

Новогодняя ночь, лёгкий морозец, безветрие полное.
С неба падают снежинки крупные – неправдоподобно.
Луна – словно лампа огромная,
Над избушкой нашей висит – красавица утончённая, томная.

Тосты дежурные, привычные – до зубной боли.
Идут – один за другим – устоявшейся чередой…
В телевизионном ящике – о чём-то пошло поют – давно знакомые морды.
Наверное, о том, что жизни уже не будет – иной…

Не хочется в этой верить, не хочется – ужасно.
Может, всё ещё изменится в лучшую сторону, кардинально?
Может, она всё же существует – Новогодняя сказка?
Пусть – весёлая немного, пусть – немного печальная.

И уже под утро промозглое, где-то на излёте сознания,
Перед глазами, что от желания сна смыкаются в предрассветной тиши,
Начинают появляться, призрев все законы мироздания,
Яркие, цветные, совсем нездешние – миражи.

Корабли несутся куда-то – под всеми парусами.
Сраженья, пираты, клады, зарытые на далёких островах…
И девушка – на белоснежном песке заброшенного пляжа, беззащитная и тоненькая такая,
Жёлтую розу – прячет в своих волосах.

И от тех видений – засыпаешь спокойно и счастливо.
Веря, что завтра переменится навсегда – всё и вся…
Улыбаясь во сне – широко и дурашливо.
Чувствую всеми клеточками тела, как рождается заря.

Утром – головная боль, дежурная кружка пива, за окном – серая картинки…
Хмурые взгляды жены, паскудные депрессионные стоны души.
Остаётся одно – целый год ждать, когда под неправдоподобно крупные снежинки,
Снова проявятся они – Новогодние миражи…

Сиреневый ветер

Ты пробовал – ради спокойствия – перезарядить ружьё?
Пересчитать – запасные патроны?
Пробовал. Всё в порядке. Ё-моё.
Не каркай, Чёрный Ворон…

Сиреневый ветер…
В чём же я виноват?
Розовый закат…

Струна, пропевшая над горизонтом.
Пропевшая – над краешком зари.
Струна – пропавшая на перекрёстке мокром.
Молчи…

Ветром – разбуженная струна.
Спавшая, в окружении древних скандинавских рун…
Струна – как беззащитная волна.
Прекращаем глупые споры. Выпьем. Перекур.

Сиреневым ветром – терзает заря небосвод…
Терзает? Терзает…. И вторят ей чёрно-белые клавиши…
Друзья, вы никогда не сочиняли – на раннем рассвете – пьес для фортепьяно и оркестра?
Извините, за глупый и наивный вопрос.
Вопрос – всерьёз?
Неужели – не сочиняли?

Белая клавиша – случайно – запала.
Чёрная клавиша – в виде сёстринской помощи – отозвалась.
Странная жизнь – на кромке причала.
Странная любовь – всласть.

Ты усмехнулась – Любви нет на Свете.
Сиреневый ветер…

Тихо. Тишайше.
Ты пробовал – ради спокойствия – перезарядить ружьё?
Пересчитать – запасные патроны?
Пробовал. В Багдаде – всё спокойно.
Не каркай, Чёрный Ворон.
Мы умрём – достойно…

Сиреневый ветер…
В чём же я виноват?
Розовый закат…

Струна, пропевшая над горизонтом.
Пропевшая – над краешком зари.
На краешке – Любви…

Снежная пыль

Снежная пыль – над заснеженным лугом.
Снежная-снежная-снежная пыль.
Что там – под снегом? Ответит нам вьюга,
Скрывшая горький ковыль.

Снежная-снежная, горькая-горькая.
Матушка-злая-Судьба.
Злая и – на удивление – стойкая…
Словно на небе – заря.

Рифмы – крошатся немереной глупостью.
Сизая в небе заря.
Словно памятник ушедшей юности.
Мол, было всё не зря.

Впрочем, это я нагоняю лишку.
Девушка есть у меня.
Тихая, скромная, чуть-чуть – веснушчатая.
Яркая в небе заря.

Девушка ждёт. Мы прорвёмся – отважно.
Под снегом дремлет ковыль.
Всё остальное, поверь, не важно.
Глупости, снежная пыль…

Овсянка

Мир жесток. И непонятен.
А глаза – так часто – лгут.
Этот вечер мне – приятен.
И приятен – мой маршрут.

А глаза, что часто лгали.
В невозвратности – теперь.
В сонме – ветряной – печали.
В списке – ветряных – потерь.

А весна, уж, на подлёте.
И овсянки – вдалеке.
Ткут мне песню – об исходе.
Ткут мне песню – на заре.

У меня была – овсянка.
Улетела – без следа.
Мчаться вдаль – лихие санки.
В небе синяя – Звезда.

Мы домчались, морды в мыле.
Не грусти, лошадка, в такт.
А овсянку мы – забыли.
Как потерянный – пятак.

Мы забыли и – растёрли.
Словно мошку – на стекле.
Дождик льёт – легко и мокро.
Так бывает – на заре.

Так олени – сытный ягель
Жадно лижут – в сентябре.
Своими мокрыми – губами.
На отъявленной заре.

Путь весенний – всё на санках.
Грусть всё тише и нежней.
И свистит опять – овсянка,
Без особенных затей…

И свистит опять – овсянка,
Без особенных – затей…

Метелистой метели

Метелистой метели – мы ждали с нетерпеньем.
Как долго-долго ждали – не вспомнить никогда.
Часы на стенке встали. Закончилось варенье.
А за окном всё тихо. Обычная зима.

И за окном всё тихо. Опасно и неверно.
Нам этого не надо. А тишина – наш враг.
Хорошая погода – беспечна и коварна.
Она нам не подходит. Ни завтра. И ни как.

Она нам не подходит. Мы ждём метели лютой.
Чтоб выла всю неделю. И замела следы.
И пела, не смолкая, про смерть и незабудки.
Тогда-то мы с тобою на волю убежим.

Мы убежим – с тобою. А как же быть иначе?
Опасная дорога. Неверная стезя.
Вчера нам объявили, мол, глупым первоклашкам
И целоваться даже зазорно и нельзя.

А я тебя – звал замуж. Они смешно смеялись.
Потом все веселились. Как тени на стене.
Теперь мы ждём метели. Метелистой и снежной.
Наш час побега близок. Как осень в сентябре.

Теперь мы ждём метели. Метелистой и снежной.
Наш час побега близок. Как осень в сентябре…