Две Души

Две Души – на Белом Свете,
Больше – никого.
Жёлтый месяц ярко светит.
И вокруг – светло.

Две Души – на Свете Белом,
Сколько ни зови –
Эхо лишь рисует мелом
На воде – круги.

Нет ни серебра, ни – злата.
Нет – других планет.
Нет – ни бедных, ни – богатых,
Нищих – тоже – нет.

Да, и женщин – нет в помине.
Только, вот, одна.
Тихо дремлет у камина,
Нежности – полна.

Две Души на Белом Свете,
Больше – никого.
Да ещё – бродяга-ветер,
Что стучит в стекло.

Самое главное.


Дождик. Хрупкие плечи
Дрожат – под моими ладонями…..
Долгий сиреневый вечер.
Помню.

Синий холодный ветер
Ломает ветки шиповника….
Наша нежданная встреча.
Помню.

Вот только это и вспомнилось, во время клинической смерти.
После бомбёжки славной. В южной стране, на рассвете….

Значит, в жизни моей долгой – это и было - главное:
Дождик. Хрупкие плечи. Эта встреча – давняя….

Или, говоря иными словами, ничего другого в этой жизни и не было….
Только дождик, да счастье в твоих глазах, что голубее – неба….

Дождик снова стучится в окошко…
Может – ты вспомнишь тоже?
Может – даже найдёшься,
Если поможет – Боже…..

Маркес

Странные тени, странные женщины.
И гигантские рыжие муравьи – в запретной прозе.
Как же это тогда завораживало.
Тогда, в нежном двенадцатилетнем возрасте.
Странная книга попала случайно в руки.
Не уследили самодовольные взрослые.
Недальновидные, глупые и одинокие.
Знать, так решили Боги.
Странные речи, странные сумерки.
Невообразимые и нелогичные поступки.
Тихая ночь смело рисует
В подростковом мозгу – странные и изысканные рисунки.
Импрессионизм тупо отдыхает.
Отдыхают Сезанн и Моне, вместе взятые.
Спасибо вам, сеньор Габриэль Гарсия.
Питерский дождик плачет – сиреневыми каплями…

Вот это здорово!Настоящее весеннее настроение .

Путь к Последнему Приюту
(Вполне возможно, что именно этим стихотворением и будет завершён роман – «ПУТЬ К ПОСЛЕДНЕМУ ПРИЮТУ»).

Путь к Последнему Приюту.
Как Судьбы последний шанс.
Заскочил тут на минутку.
Не для вас…

Путь – как путь, дорогой длинной,
Вьётся снежной чередой.
И звенит старинной фугой
Надо мной…

Прежний Путь – был тих и светел.
Оборвался миг назад.
Где-то плачут чьи-то дети.
Старый сад…

Старый сад. И незабудки.
Тени бродят. Где-то тут.
Путь – к Последнему Приюту.
Мой маршрут…

Предрассветная прогулка по кладбищу

Зари давно упали слёзы
На травы хладною росой.
А где-то там шумят берёзы.
И лайнер – светлой полосой
Бежит по небу – как игрушка,
След пробивая в облаках…
Затихла чудная пирушка.
Оставив чёткий след в веках.
А я? Похоже, что в отставке.
Лишь помню графову дуэль.
Могильщика смердит портянка.
И заметает нас метель…
Всё заметает, заметает.
А снятся мне – твои глаза.
И звёзд – зачётных – в небе стая.
И рядом – чистая слеза…
Всё заметает, заметает.
И веют ветры – на восток.
А в море гордый смелый парус.
Белеет – снова – одинок…

А в море гордый смелый парус.
Белеет – снова – одинок…

Остановка

Остановка. Так бывает.
На исходе сил.
Очень ловко вырастает
Череда могил…

Там лежат, кто страшно дорог.
Кто – всего важней.
Вот и всё, а путь так долог,
В суматохе дней.

Вот и всё? Да что вы, право!
Не смешите зря.
Завтра – новая Дорога.
Новые друзья…

Остановка, перекрёсток,
На исходе сил.
Мы сюда ещё вернёмся.
Дождик моросит…

Мы сюда ещё вернёмся,
К вам – на пироги…
Жизнь, она ведь бесконечна,
Раздадим – долги…

Остановка, передышка.
На исходе сил.
Лишь салюта в небе – вспышка,
Череда могил…

Andrey Bondarenko, грустное стихотворение! Прямо полное скорби и печали!

Удалено. Аптекарь.

Знамя

Говорят, что прошло, расплавилось.
Разлетелось на многие стороны.
И снежок мне попался горячий.
Вороны…

Говорят, успешным быть надо.
И шагать – за карьеру – чрез головы.
И в церквях подпевать за подьячими,
Вороны…

Знамя? Где оно?
Только снится.
Где-то прячется – за иконами.
За баблом и швейцарскими виллами.
Вороны…

Счастливый Странник, это, по вашему, уместно на литературном форуме?
Тем более - в чужой теме.
Мы с топикстартером просим вас больше здесь не появляться.
Это официально.

С одной стороны, Аптекарь, спасибо.

Но....

После данного происшествия - вынужден распрощаться....

Честь имею.

Поезд

Пьяненький рассказчик.
И хмельные зрители.
Скорый поезд тупо
Мчит нас всех вперёд.
Водочка и курица.
Вы не будьте мнительны.
Слушайте и кушайте.
Ночь всю напролёт.
А рассказ простейший.
Мол, была Боливия.
И рассказчик тоже
Там же побывал.
В звании полковника.
Только очень тихо.
В смысле, что инкогнито.
Много лет назад.
Двойника подбросили.
Тем сатрапам страшным.
Выжил Че Гевара.
Всем врагам назло.
После операции
Он теперь – наш Путин.
Как же несказанно
Нам всем повезло…
И народ доверчивый
Радуется версии.
Снова наливает,
Как лет сто назад.
Этот поезд – правильный.
Самый-самый лучший.
Мне б его ещё догнать
Без обид и слёз….

Забавно, спасибо!

Ровно - двадцать лет тому назад

Тихой свирели…

Всё, что накапало…
Ладно, прорвёмся.
Чай, не впервой, старина?
Нет, не впервой. Ящик с гранатами?
Нет, он пустой. Одна…
Личная?
Личная. Не обезличенная.
Девушка есть у меня.
Светлая, стройная, слегка – веснушчатая…
Ты уходи, старина…
Вон – вертолёт. Он гудит на севере.
Точка – всего полчаса.
Ты – извини, но ноги прострелены.
Ты извини – навсегда…
Времени нет. Всё, тихонько прощаемся.
Замерли – звуки – вдали.
Только свирель – всё поёт – на израненном,
Дальнем краю Земли.

Только свирель – всё поёт – на израненном,
Дальнем краю Земли….

Операция

Вот и всё.
И Тени на стекле.
Нам покой навечно обещают.
Словно – в танце – нас за всё прощают.
Каждый миг, прошедший на Земле.

Каждый миг, как будто – в первый раз.
И рассвет балуется росой.
Я же нынче, как назло, босой.
Старый и без всяческих прикрас.

Мы уйдём, быть может, навсегда.
А вернутся? Трудно, говорят.
Лишь твои бездонные глаза
Мне пророчат – вечный райский сад.

Вечный сад. На множество сторон.
Операция прошла – на пять.
А что б встать? Недельку подождать.
Старый доктор курит «Беломор»…

Суровая мужская проза
(В преддверии начала работы над романом – «Суровая мужская проза»).

Призрачно всё.
Я не думал, что сбудется.
Всё не сбылось.
Но не видно – конца.
Осень бредёт
По намокшим улицам.
Лишь капюшон,
И не видно лица.
Лишь капюшон.
Чёрно-чёрно и угольный.
Только трава – вся желтеет сейчас.
Снится мне сон.
Вечно странный и мудрый.
Сниться мне сон – бес прикрас…
Выстрелы, выстрелы, выстрелы, выстрелы.
Снова гремят – между Сизых холмов.
Наша любовь? Она просто – немыслима.
Между смертей и навязчивых снов….
Может быть, вырвемся, вырвемся, вырвемся, вырвемся?
Кони под сёдлами – замерли в ряд.
А ты такая сегодня – милая.
Милая, милая, долгие годы подряд….
Скачки и скачки. И многие – многие выстрелы.
Свадьба и дети. Бывает – наоборот.
Внуки и правнуки.
Кладбище. Смелые мысли.
Так – навсегда.
На долгие годы вперёд….

Свою Любовь…

Ты больше не играешь в покер по пятницам.
Ни в «техасский», ни в какой-то другой.
Звёзды – в окошко – насмешливо скалятся…
Что случилось с тобой?

Родео субботнее – тупо заброшено.
Как и старинные друзья.
Трава у хижины опять не скошена.
Нельзя так, братец, нельзя…

Что ты нашёл в ней? Странной, нездешней?
Кактусы – от удивления – сбрасывают иголки.
Телята валяются в пыли, избавляясь от вшей.
За Рыжей горой насмешливо воют голодные волки.

Что ты нашёл в ней? Луна подмигивает криво…
Почему ты молчишь, ковбой?
Лишь свою Любовь, амиго.
Лишь – свою – Любовь…

Безнадёга
(Будни заполярной метеорологической станции)

Всё беспризорно. На дворе – январь.
И мы вновь зависаем позорно.
Лишь листьев рыжих мне немного жаль.
Всё беспризорно.

Всё беспредельно. Вьюга – на дворе.
Об этом надо говорить отдельно.
Пороша – подруга вьюги – нас ждёт в феврале.
Всё беспредельно.

Всё безысходно. Мобильная связь отключена.
И одиночество отныне свободно.
Говорят, что на Северном полюсе повесилась Весна.
Всё безысходно.

Всё беспробудно. Даём зелёному змию – новый бой.
За окошком маячит злое и морозное утро.
Бутылки, завезённые тайно, выстроились в многообещающий строй.
Всё беспробудно…

Новый билет

Тёмный город, в котором не был много-много лет.
Скучный – до безумия – аэропорт.
Надо где-то переночевать.
Обязательно надо.
Старый затёртый блокнот.
Старому другу звонок.
В сердце всё так же живёт
Ночная прохлада.

Вот, и прервались гудки.
В трубке живёт тишина.
- Да, вас слушают, - мягкий женский голос.
Ночь, а вдали огоньки.
В сердце застыла зима.
Голос из юности талой,
До боли знакомый…

Можно – мне новый билет?
Туда, где волна – как струна.
Туда – где памяти нет.
Навсегда…

Каприз 002

Лазоревый рассвет.
Запаздывает вновь.
И капли на стекле.
Застыли непременно.
Мы ждали как всегда.
Толь ветра перемены.
Толь краюшка Любви.
Пришедшей навсегда.

А ветер вновь шумит.
И звёзды в сентябре.
Прозрачней прочих всех.
Всегда и безысходно.
А ветер в октябре.
Как вешняя свобода.
И листья за окном.
В неведомость летят.

Мы ждали как всегда.
Толь новых перемен.
Толь искренних Вождей.
Что краше серых буден.
А ночь всё ворковала.
О низости измен.
И близился рассвет.
На лодке новых Судеб…

Я сегодня стал дедушкой. Внука назвали - "Эрнесто"
Эрнесто Эрнестович.
Как Вам?
Предлагаемое Вам стихотворение было написано двадцать пять лет тому назад.
Но, как выяснилось, своей актуальности не утратило...

Мягкие свежие губы

Мягкие свежие губы.
Листья ольхи на озёрной воде – проседью….
Листья, летающие везде и всюду
Осенью…

Осень – словно пустая бутылка.
Из-под Бренди? Из-под Мартини?
Полноте.
Мы все – кедровые шишки.
Собравшиеся – вместе.
Русской осенью….

О чём думал Эрнесто Че Гевара
Когда его повели на расстрел?
Там, в затрапезной боливийской деревушке?
Он думал о твоих горячих и жадных губах,
Которые сейчас терзают меня
Как последнего партизана
В нашей купчинской – двушке…

- Милый, а как мы назовём нашего первого сына?
- Эрнесто.
- Это – дорого стоит. Активизируйся, лентяй!
- Пашу по полной программе! Моё белобрысое сердце…

С Новым Годом

Вы можете – молчать и не смотреть.
Ни на меня, ни на зарю с балкона.
И ведьма из-под шёлка капюшона
Вещает про неведомую смерть.

Про смерть, что растворяется всегда,
В безумные высоты небосклона.
И ждёт нас у гостиничного входа.
В безлунный полдень. Право, иногда.

Я не могу терять тебя. Увы.
Так по-простому. Словно Мир закончен.
И ветер, посетивший эту площадь,
Вдруг, прилетел к тебе.
И я с ним – лишь к тебе…

Колокольчик

Тихо звенит – под дугой – колокольчик.
Лишь – колокольчик звенит.
Вьюга лопочет – вечный попутчик,
Полчищем глупых обид.

Вьюга – лопочёт. Ветер всё хлеще.
Лошадка устало хрипит.
Может, не будем – сегодня – про женщин?
Вьюга – в полях – шелестит…

Ладно, не будем. Простим их коварство.
Волки завыли во мгле.
Белое-белое снежное царство
Властвует – на Земле.

И Тишина – словно маленький мальчик.
Сходит на эти поля.
Тихо вздохнув, затих колокольчик.
В Небе зажглась Заря…

Тихо вздохнув, затих колокольчик.
В Небе – зажглась – Заря…

На краю…

Песня – забытая где-то.
Клавиши – вновь – грустят.
Песня, забытая нами.
Лет – так много – назад.
Песня? Всего лишь – песенка.
Хочешь – зови, не зови.
Песенка? Было весело.
На перепутье – Любви.
Весело? Школьные проводы.
Хочешь – зови, не зови.
Как же мы были – молоды.
На перепутье – Любви.
Снова – знакомое – слышится.
Багровый закат – потух.
Глупости всякие пишутся.
Мимо – горячих рук.
Звон колокольный – печальный.
Вновь зазвенел – и затих.
Эти глаза – печальны.
И печален – мотив.
Как бы вернуть – всё сначала?
Никогда – не вернуть.
Жизнь – это Пропасть, мальчик.
И печален Путь…
Всякое – было в жизни.
Всякое будет, поверь.
На краю укоризны
Тлеет – новая дверь.
Кто виноват? Не знаю.
Там – на краю Земли.
Тоскливо воет собака
На самом краю Любви…

Снова я пьянствую – где-то.
Там – на краю Любви…

Строки

Строки Любви – незаконной.
Строки – опять – невпопад.
Море – как жидкое олово.
Лет этак тридцать назад.

Строки. И жидкое олово.
Волны – с тех пор – шелестят.
Многое, многое помнится
Лет этак тридцать назад.

Многое, многое, многое…
Грозы затихли вдали.
В небе – звёзды – как олово.
Память той давней – Любви…

В небе – лишь звёзды – как олово.
У берегов – корабли.
Олово, олово – словно
Памятник нашей – Любви…

Аргентина - очень хорошо. Стихотворение-настроение.

Почему то вспомнилось:

Харе Кришна

Я устал – уже под вечер.
Дождик моросил.
Отступил давно противник.
Череда могил.

Череда. И спирт весь выпит.
Вертолёт летит.
Мы уходим. Потихоньку.
На исходе сил.

И как прежде – гаснут зори.
Долгий путь домой.
Ах, ты море, моё море.
Ветреный прибой.

Потихоньку, еле слышно,
И чуть-чуть дыша,
В небе бьётся – Харе Кришна,
Светлая Душа…

Одноэтажный город

Одноэтажный город весь под снегом.
Заснул однажды, словно вопреки
Словам и уверениям надежды.
На берегах – неведомой реки.

На берегах неведомой – надежды…

И в небе сером, где сплошные льдинки
Застыли – с прошлым-нынешним борясь,
Летят-парят огромные снежинки,
Над завтрашними страхами смеясь.

Над завтрашними страхами – снежинки…

Вопреки

Любовь клубится – ветреною лестницей.
Она клубится – ветру вопреки.
А, может, завтра – поутру – повеситься?
На берегу задумчивой реки…

А, может, завтра – на сплошные стороны
Мы разойдёмся, словно вопреки.
Всё потому, что слишком были молоды
На берегу безудержной Любви.

Всё может быть, метёт метель кандальная.
И огоньки – как прежде – далеки.
И воет вьюга – воем изначальным.
Но мы прорвёмся – вою вопреки.

Но мы – прорвёмся. Как и полагается.
Мечты зависли – в призрачной дали.
Метут века. А жизнь всё не кончается.
На краешке безудержной Любви…

Метут века. А жизнь всё не кончается.
На краешке – полуночной – Любви…

Восьмое марта

Не знаю почему. Рассыпалась стезя.
И утонул. Кораблик мой бумажный.
И в Прошлое войти. Увы, уже нельзя.
Всё остальное. Нам уже не важно.

И тоненький букет. Застыл в моей руке.
И где-то за углом. Рыдает глухо скрипка.
Она поёт о том. Что скрылось вдалеке.
И вечер вновь грустит. Таинственный и зыбкий.

А воробьи кричат. О таинствах Любви.
Что потерялась вновь. В обломках зимней стужи.
И щепки вновь плывут. Как в море корабли.
По краешку. Весенней сизой лужи.

И ветер – словно шёлк. Прошёлся по лицу.
Погладил – словно друг. Старинный, беззаветный.
Повеяло старинною приметой.
Как в декабре. На ветряном плацу.

И значит – всё прошло?
Надежды больше нет?
Мы выиграли бой. На ветреном рассвете.
Я краешком сознания заметил.
На остановке. Стройный силуэт.

На остановке – стройный силуэт…