Песенка корабельного кока

Вечер. Очень тёплый. Звёздно-хмурый.
Шепчет мне – о всяких разных странах…
Над седой волною – чайки-дуры
Всё меня ругают – неустанно…

Сороковник, мол, не за горами.
А чего ты видел – в этом мире?
Всё бумагу пачкаешь – словами,
Пьянствуешь-живёшь в своей квартире…

И о том, что не сложилось – вовсе,
Всё жалеешь, на исходе лета.
Раз в неделю – тупо ходишь – в гости,
В преферанс играешь – до рассвета…

А ведь там – мы то видали сами!
Острова тропические – дремлют.
Корабли – под всеми парусами –
К ним несутся, скуки – не приемля…

Звон железа, тонкий визг картечи,
Абордаж, добыча, раны, слава…
Ты наплюй – на этот тёплый вечер.
И беги отсюда – неустанно…

И девчонки тонкие – печально…
Жадными глазами – к горизонту…
О любви грустят – необычайно,
Ждут своих героев – ночью чёрной…

И ответил я – уговорили!
Почему ты нет? Мне камни – в печень!
Подошёл к ближайшей – бригантине,
Вышел капитан седой – навстречу…

Не нужны, случайно, вам матросы?
Нужен кок? Да, я готов – и коком…
Завтра – уплываем? Без вопросов.
Я готов порвать – свой тесный кокон…

Лишь бы – острова, а там – девчонки!
Лишь бы каждый день – как будто – новый…
И глаза – стреляют – из-под чёлки,
Над дверями камбуза – подкова…

Капитан, а может быть – сегодня?
Якорный канат? Да я – зубами…
Лишь бы побыстрей! Убрали – сходни.
И вперёд – под всеми парусами…

А печаль уже – как льдинка тает.
Дремлет океан – ночной, глубокий…
И по курсу прямо – вырастает
Южный Крест – обманчиво-далёкий…

И по курсу прямо – вырастает
Южный Крест – обманчиво-далёкий…

Десять причин купить ребёнку резиновые сапоги

Белые-белые стихи


На улице моросит дождик. Холодный, нудный, противный и доставучий, каким и полагается быть дождю в первых числах октября месяца.
Дожди, они вечные и правдивые подсказчики, как, впрочем, и вещие сны. Я верю дождям, снам и случайным попутчикам – как не верю самому себе…
Впрочем, я отвлёкся. Извините. Мы, ведь, говорим о резиновых сапогах? То бишь, о детских резиновых сапогах?
Итак…
Эта история случилась лет десять тому назад.
Девять часов утра. Середина июня месяца. Самый разгар питерских белых ночей. Дача. Ново-токсовский массив. Садоводство «Юбилейное». Как давно это было. Очень давно. Но…. Закрываю глаза и вижу – всё – как наяву…
Я сижу за компьютером и откровенно маюсь дурью. Сегодняшней лысины нет и в помине. Как и седины. На мониторе компьютера сидит шкодливый сиамский кот по кличке «Кукусь», корчит мне уморительные рожицы и тихонько мурлычет, мол: - «Хозяин, совесть поимей! Пошли, сползаем на рыбалку, наловишь мне жирных и питательных ратанов!».
Кукусь нынче в нешуточном авторитете: в романах «Седое золото» и «Логово льва» я ввёл данного хитрющего кота в качестве второстепенного героя, там даже промысловая яхта названа в его честь. А сам Кукусь принимает непосредственное участие в охоте на клыкастых моржей, и, даже, «жадно слизывает ещё дымящуюся тёплую кровь с голубоватого льда…». Самое смешное, что романы издали, бывает…
Так что, кот имеет полное право – права качать.
- Ладно, где там мои сапоги и удочки? - встаю из-за стола. - Кукусь, бродяга, запрыгивай мне на плечо. Пошли за твоими жирными и невообразимо вкусными ратанами. Заодно, и пивка купим по дороге. Для меня, естественно…
- Э-э, - в комнате неожиданно появляется дочка. - На рыбалку намылились? И я с вами.
- Но…
- Никаких – «но»! Я – сказала!
Спорить с этой своенравной восьмилетней особой – себе дороже. Поэтому на рыбалку отправляемся втроём. В ладони одной руки – удочки и полиэтиленовый пакет со снастями-наживками. В ладони другой – тёплая дочкина ладошка. Сиамский кот – на правом плече.
Та ещё картинка. Для тех, кто понимает, конечно…
- Нам направо, - непреклонно заявляет Валька.
- Не понял. Пруд-то в левой стороне.
- Надо. Там магазин. Купим мне резиновые сапоги.
- Мяу! - соглашается с дочкой Кукусь, мол: - «Очень надо…».
- Ну, не знаю, - останавливаюсь на перекрёстке. - Зачем тебе понадобились сапоги?
- На это существуют веские причины.
- И как много этих – так называемых – причин?
- Десять.
- Излагай. Если убедишь меня, то и купим. Не вопрос.
- Излагаю, - лукаво улыбается дочка. - Мы же идём на рыбалку?
- Ага. Идём. На рыбалку.
- Вот. Если рыбачить с берега, то ловится одна мелочь. Колюшка и мелкие ратаны. Если же войти в воду, то можно поймать и крупных ратанов, и карасей. Верно?
- Есть такое дело.
- Неделю назад гадкие мальчишки набросали в воду битого стекла?
- Набросали, - соглашаюсь.
- Следовательно, без резиновых сапог крупной рыбы не поймать?
- Не поймать. Продолжай.
- Во-вторых, - дочка на секунду задумывается. - У меня же хронический бронхит. Как я дождливой осенью – без сапог – пойду в школу? Промочу ноги. Заболею. Бронхит превратиться в воспаление лёгких…. Оно нам надо?
- Не надо.
- Зачтено?
- Ага. Что ещё?
- Послезавтра приедет дядя Игорь. Пойдём на рыбалку на Зеркальное озеро. Накачаем резиновую лодку. Выплывем. Бац! Коряга. Дно пропороли. Чем воду вычерпывать? Сапогом! Четвёртое. Сломался черенок у мухобойки. Мух и слепней в дом налетело – до жути. Что делать? Снял сапог и в бой…
С девятью причинами Валька разобралась быстро.
- Выдавай последнюю, - предлагаю.
- Мяу! - поддерживает Кукусь.
- Пошли к магазину. По дороге придумаю…
Идём. Валька задумчиво бормочет под нос:

Паруса – растаяли вдали.
Клотики – сплошная невидимка.
Чаек стая – вестница любви.
А над морем – призрачная дымка.

А над морем – словно над Душой.
Пролетает – беззаботный ветер.
Так бывает – в дымке – на рассвете.
Так бывает. Если ты со мной…

Так бывает. Призрачная дымка.
Паруса. Тревожная заря.
На твоих губах дрожит улыбка.
Золотая девочка моя.

И в глазах – заветная мелодия.
Дымка? Не мешает, господа.
В небе бьётся – как ничья рапсодия
Синяя Полярная Звезда….

В небе бьётся – как ничья рапсодия
Синяя Полярная Звезда….

Пришли. Магазин.
- Придумала! - объявляет дочка. - Витьке из параллельного класса очень нравится изумрудный цвет. Сейчас мы купим изумрудно-зелёные сапоги. Я их одену осенью, и глупое Витькино сердце растает…

Так оно всё и было. Витькино сердце растаяло, и полгода назад он женился на Валентине. А потом они уехали в Америку.
Те сапоги до сих пор стоят в одёжном шкафу на нижней полке.
Иногда старенький Кукусь подходит к шкафу и начинает жалобно мяукать.
Я распахиваю створки.
Кот долго нюхает сапоги. А потом – плачет…

Однажды

Однажды, миллионный раз касаясь твоих губ…
В смысле, только сегодня касаясь – миллионный раз твоих губ,
Я пойму – как же люблю тебя,
На закате
Миллионного дня.
Однажды, миллионный прохожий,
Поражённый твоей красотой – как проказой,
Вдруг, споткнётся и умрёт – сразу,
На закате миллионного дня,
Испепелённый моим праведным взглядом…
Знать, так надо….
Это было – вчера?
Поэтому ты – в моей постели?
Уже практически тридцать лет?
Лишь – с дневными перерывами?
Вот, оказывается, почему
Я так не люблю светлое время суток…
Наше любимое ложе – море из незабудок?
Я бы ещё попробовал – васильки вперемешку с ромашками,
Однажды…
Посмотри, как освещают вечер – дальние огоньки…
Проходим мимо – собачьих будок,
Я понимаю, что мы там – даже, при всём желании – не поместимся.
Жаль!!!
Отблески тоски
В глазах старух у околицы,
Лестница на сеновал…
Представляете, мои дамы и господа?
Целый год ругаться – на протяжении тридцати лет,
Зная, что раз в году будет он – деревенский сеновал,
Мирящий всё и вся…
Правда, друзья,
Долгий такой – минимум – на неделю.
Иначе не срабатывает,
Мать его,
Однако.
Где-то лает собака?
Не бойся, родная!
Это просто – сторож нашей любви
Со страшными клыками…
Почему тебе не рассказал про него?
Забыл, бывает,
Извини…
Однажды

Полярная карусель

И мыслей карусель
опять – летит – по кругу.
А за окном – метель,
Метёт – белым бела.
Она моя всегда – безумная подруга.
Она моя всегда – полночная вдова.

И в голове – метель,
Покой нам – только снится.
И смятая постель,
Такие вот дела….
И ревность в темноте, как раненая львица,
Рычит на целый Мир – полночная вдова.

Я выйду на крыльцо.
Бушлат небрежно кину
На голое плечо,
Где профиль твой застыл,
Татуировкой той, красивой – тёмно-синей,
С тем завитком волос, что я всегда – любил.

А там – в седой дали,
Мерцают – неустанно –
Шальные огоньки
Чужих счастливых вилл…
А – мы? Но – почему? Ах, право, это странно!
Ведь я же вас всегда – так искренне – любил…

И старенький бушлат
Сползает – в эту лужу…
Никто – не виноват.
И только снег – в глаза.
Уже весна – давно – терзает эту стужу.
И в ожиданье замерли – сердца…

Тот старенький бушлат,
Как будто – знак надежды.
И будто – ясный взгляд,
Где рядом – кутерьма.
Но, видимо, уже – всё будет, как и прежде.
Весенняя метель – полночная вдова…

Лёгкой походкой

Лёгкой походкой, словно играя,
Будто – чуть-чуть дразня,
Ты подошла к остановке трамвая
Из пелены дождя…

Ты подошла, и Мир изменился,
Как-то внезапно, вдруг…
Мир изменился, ты только – смеялась.
В плотном кольце подруг…

Гром прогремел, и Боги проснулись,
Словно зачем-то, для.…
Наши трамваи вновь разминулись –
В той пелене дождя…

Соло – для одинокой скрипки.

Мне – уже многое – поздно.
Многое – всё равно.
Падают, падают – звёзды.
Только в чужое – окно…

Падают звёзды – как прежде.
Склокам мирским – вопреки.
Мол, мы привет – от надежды.
Мол, мы привет – от любви…

Мне – ещё многое – рано.
Рано – по меркам земным.
Память – как рваная рана.
Память – как призрачный дым…

Скрипка рыдает – так нежно…
Бедам всем – вопреки.
Ждёт за порогом – надежда.
Вестницей – светлой любви…

Мне – уже многое – поздно.
Скрипка, почти не дыша,
Плачет, глядя на звёзды.
И костенеет – Душа…

И костенеет – от скуки.
Такая, вот, ерунда.
А за окошком – вьюга.
Она, увы, навсегда….

А за окошком – вьюга.
Она, увы, навсегда….

Рассказывайте…

Рассказывайте мне, я вас молю!
Рассказывайте – о земле и судьбах.
Вернувшись, из своих прекрасных будней,
Что мне так далеки. Я вас люблю…

Рассказывайте мне – о трудных днях.
О всех, что испытали на чужбине…
Вы кровный брат – на веки и отныне,
Мой кровный брат – на жизненных полях…

Рассказывайте мне – об островах.
Где царствуют прекрасные мулатки.
Чьи стройные тела – как шоколадки,
Рассказывайте – мне – об островах…

Вы не поддались? Были мне верны?
Какой пассаж! Я польщена и право,
Достойны вы – обещанной награды…
Но, всё же, всё же – только лишь – увы…

Рассказывайте мне…. А как там – Он?
Вы знаете – о ком – я вас спросила…
В том мне порукой – божеская сила,
Что каждый день твердит мне о былом…

Рассказывайте! Что, уже пора?
Опять зовёт вас – звонкий ветер странствий?
Уходите? Поглотит вас Пространство?
И в этот раз, отныне, навсегда?

И в это раз – поглотит вас – Пространство...
Глаза мне говорят – что – навсегда…

Дачный романс

Земляника в полях созрела,
На исходе вчерашнего дня...
Ваше юное нежное тело
Так волнует и дразнит меня.
Так волнует и дразнит – меня...

Не смотрите вы так, умоляю!
Земляника – созрела в полях...
Как нам быть? Извините, не знаю!
И смущаюсь, вам розы даря.
И смущаюсь, вам розы – даря...

Завтра утром, на самом рассвете,
Я за ягодой – снова в поля...
И вы тоже? Мы, право, как дети…
Не смотрите же так на меня!
Не смотрите вы так – на меня...

Поцелуи – до звонкого крика,
Ласки рук – как хмельное вино...
Вновь поспела в полях – земляника,
Земляника поспела – давно...

Вновь поспела в полях – земляника,
Земляника поспела – давно...

Дождь

Нам объявили – дождь.
И вертолёта – нет.
Снова Полярная злая звезда
Дарит свой дивный свет…

Снова – хмельная Звезда.
Правит – всем – на Пути.
Так было снова, и будет всегда
Мне до тебя – не дойти…

Впрочем, дойдём. Навсегда.
Яркая – в Небе – Звезда.
Тихий капает – дождь.
Ты у меня – одна.

Тихий капает – дождь.
Ты у меня – одна…

Дикие Гуси

Вы – психолог? Да, ладно! Вы – клоун из цирка!
В детстве я вас видел – на арене. Помню…
Что вам надо? Я искренне – не лезу в бутылку!
Просто – оставьте меня в покое…. Как это – поздно?
Упал вертолёт, там были люди, которые мне дороги.
Да, я печален, и застрелить готов – любого,
Кто станет на моей дороге
К моргу,
Где они лежат – мёртвые – все…
Я клянусь, что буду спокоен!
Пистолет отдам – без боя вовсе…
Пропустите, пожалуйста, доктор!
Я посмотрю только,
Как они там – мои Дикие Гуси…

Гусарский романс

Среди сомнений и причуд,
Одна на всех у нас – Дорога…
И помянув – пусть всуе – Бога,
Мы покидаем сей приют.
Одна на всех у нас – Дорога…

И всем сомненьям вопреки,
Мы выступаем на рассвете…
И трогает вновь лица ветер,
Его касания легки.
Мы выступаем – на рассвете…

А что там будет – впереди,
Уже совсем, да и неважно…
И скачет эскадрон отважно,
Сомненьям сомну вопреки.
Что впереди – совсем – неважно…

Те думы отложив о смерти,
И о любви – совсем забыв…
Лишь сабли остро наточив,
Мы выступаем на рассвете.
Любви загадки – отложив…

Пройдут века – в подлунной мгле.
Сойдут снега – в подлунном мире…
И в городской своей квартире,
Под вечер, вспомнишь обо мне.
Что жил и я – в подлунном мире…

Всё это будет, а пока
Лишь конь храпит, и даль – туманна…
Вот, огоньки мигают странно,
Бежит стремительно река.
А даль – по-прежнему – туманна…

Среди сомнений и причуд,
Одна на всех у нас – Дорога…
И помянув – пусть всуе – Бога,
Мы покидаем сей приют.
Одна на всех у нас – Дорога….

Дождь со снегом

Дождь со снегом – шоколадка с перцем.
Прилетает с моря иногда.
Замирает в ожиданье сердце.
И печаль уходит – навсегда.

Навсегда? Да, не смешите, право.
Лишь на миг. Короткий и смешной.
Кружка пива – высшая награда.
Тучи серые – клубятся надо мной.

Тучи серые – сплошные полустанки.
Кандалы. И путь далёк лежит.
А в кустах – чирикают овсянки.
Месяц ночи – тихо – серебрит…

Дождь со снегом – долбаные сложности.
Мы вернёмся – грусти вопреки.
На краю – всеобщей невозможности.
На краю – немыслимой Любви.

На краю – всеобщей невозможности.
На краю – немыслимой Любви….

Бархат

Бархатных струн – когда-то.
Пальцы – касались – твои.
Плавилось – знойное лето.
Пели – сверчки – о любви…

Плавилось – знойное лето.
В пламени – бархатных струн.
Лето – забытое – где-то.
Пламенем – древних рун.

Пламенем? Пламенем! Ветреным…
Выдохни. И – позабудь.
Осень пришла – незаметно.
Осень – когда-нибудь…

Осень – пришла. И – пожары
Снова в листве – шелестят…
Мы целовались – так мало.
Лет этак тридцать – назад…

Мы целовались – недолго.
Бархату струн – вопреки.
Мы целовались – словно
Два рукава – реки…

Пламенем? Пламенем! Славным…
Хочешь – зови. Не зови.
Главное? Будет – главным.
Там, на краю – Любви…

Главное? Будет – главным.
Там, на краю – Любви…

Буэнос-Айрес

Серебряные листики – рыдали на пригорке.
И осень – бесконечно – нас всех забрала в плен.
Дурацкие пирожные. Поверх – сосиски в тесте.
А скрипка всё рыдала. Как юный пионер.

Как пионер отвязанный, что в плен фашисты взяли.
Докладывай, паскуда, где лагерь партизан!
А я в ответ промолвлю – «Мой дядя – Че Гевара!
Пошли вы все, ублюдки, на случку обезьян!».

А я скажу. Ублюдки – без спора, непременно.
Приссат – как добрый вечер. И томно – убегут….
Конечно же, неплохо. Образовалась – куча времени.
Пиво допить. Рюкзак собрать.
Ещё раз прокрутить в голове – предстоящий маршрут.

И поезд – тупо тронулся.
Я бросил – тупо пялиться.
На скучный и безлюдный
До обалдения мерзкий перрон.
А ветер – сука злая.
Всё же сделал своё подлое дело.
Из краюшка правого глаза
Потекла слеза.
Я слезинку – смахнул неловко.
Высморкался,
Выбросил окурок в окошко.
Грязно выругался.
Зашёл в купе.
А там – твои глаза……………

Буэнос-Айрес-2

И поезд – тупо тронулся.
Он бросил – тупо пялиться.
На скучный и безлюдный
До обалдения мерзкий перрон.
А ветер – тупо скалился.
Всё дул и дул упорно,
Рассказывал про порно,
Раскачивал вагон.
А где-то там – Гавана.
Ждала – как та невеста.
Что книжек начиталась
Про нежно-грубый секс.
Он выплюнул сигару.
Вернее, её окурок.
Потом – словно на плаху
На третью полку залез.
Так было. Без обмана.
И листья у платана
Всё также облетают
Как много лет назад.
И, вот, подходит поезд.
Я тоже – уезжаю.
И ждёт меня Гавана.
И ждут меня друзья.
Мол, кто мы и откуда?
И что нам в жизни надо?
Мигают семафоры
И чёрные глаза.
Но мы прорвёмся, братья.
Но мы прорвёмся, сёстры.
Мигают – семафоры.
А на глазах – слеза…

Весна задержалась

Тихая ночь. А весна – задержалась.
Глупо. К чему скрывать?
Может, как водится – лишь потерялась?
Глупо. Такую мать…

Снег – всё стучится – в шальное окошко.
Поезд – бежит – сквозь Сибирь.
Выпьем? Пожалуй. Только – немножко.
Вьюга – зимняя пыль.

Зимняя пыль? Хорошо сказано…
Наливай – по второй.
Судьба, в любом раскладе, грязная.
Ерунда. Нам не надо – другой…

Наливай. Луна смеётся. Опять – опозорились.
Перед лицом – Небесных планет.
Тебе – твоя зазноба – всё наврала на перроне.
Моя – наврала – мне…

Поезд…. Он, похоже, куда-то заворачивает?
Водка из пластиковых стаканчиков – разливается….
Не паникуй, глупая лягуха.
Может, всё наоборот?
Жизнь – только начинается?
Слышишь – как тревожно скрипит осями наш старенький вагон?
Может, через пару тысяч километров,
Нас ждёт – счастливый – перрон?
Вопреки – всему?
Из знаменитой серии: - «Выходи за счастьем! По одному…».

Облачный романс

В небе – солнечном и светлом,
Путь свой держат – облака.
Вдаль уходят – незаметно.
И походка их – легка…

Вдаль уходят – словно Боги,
Босоноги и легки.
Безо всяческой – дороги,
Безо всяческой – любви…

Без любви, и без надежды,
Без сомнений и причуд.
Ветерок – слепой и нежный,
Нарисует – их маршрут…

Нарисует, как и прежде,
Всем тайфунам – вопреки.
В край – безудержной – надежды,
В край – немыслимой – любви…

У меня – одна граната.
Да патронов – полрожка.
Знать, и мне пора, ребята,
Уходить – на облака…

И уйду, хоть прожил – мало,
Без особенных затей.
Ждёт меня там – Че Гевара,
Миллион – других друзей…

Тех друзей, что без дороги
Вдаль – безвременно – ушли.
Одинокие – как Боги,
В край надежды и любви…

Одинокие – как Боги,
В край надежды и любви…

В небе – солнечном и светлом,
Путь свой держат – облака.
Вдаль уходят – незаметно.
И походка их – легка…

В небе – солнечном и светлом…
И походка их – легка…

Облачный романс

В небе – солнечном и светлом,
Путь свой держат – облака.
Вдаль уходят – незаметно.
И походка их – легка…

Вдаль уходят – словно Боги,
Босоноги и легки.
Безо всяческой – дороги,
Безо всяческой – любви…

Без любви, и без надежды,
Без сомнений и причуд.
Ветерок – слепой и нежный,
Нарисует – их маршрут…

Нарисует, как и прежде,
Всем тайфунам – вопреки.
В край – безудержной – надежды,
В край – немыслимой – любви…

У меня – одна граната.
Да патронов – полрожка.
Знать, и мне пора, ребята,
Уходить – на облака…

И уйду, хоть прожил – мало,
Без особенных затей.
Ждёт меня там – Че Гевара,
Миллион – других друзей…

Тех друзей, что без дороги
Вдаль – безвременно – ушли.
Одинокие – как Боги,
В край надежды и любви…

Одинокие – как Боги,
В край надежды и любви…

В небе – солнечном и светлом,
Путь свой держат – облака.
Вдаль уходят – незаметно.
И походка их – легка…

В небе – солнечном и светлом…
И походка их – легка…

Чёрный романс

В конце туннеля – Свет. Так многие твердят.
И – в глубине души – я в это верю…
Тогда же почему, уж много лет подряд,
Бреду один – по Чёрному туннелю?

Вокруг – чёрным-черно. И только – Пустота
Вздыхает рядом – гулко и протяжно…
Мне страшно и …смешно. Такие вот дела.
Что будет впереди – уже неважно…

Последнее – «прости»? И первое – «прощай»?
Скажу я сам себе у Тайной Двери…
Не верится, что там, за Дверью – встретит Рай.
Там снова – Пустота – в конце туннеля…

А всё лишь потому, что ты ушла – тогда,
Открыв свой зонт – под звонкою капелью…
И я с тех пор – давно, и может, навсегда.
Бреду один – по Чёрному туннелю…

И я с тех пор – давно, и может, навсегда.
Бреду один – по Чёрному туннелю…

Белый романс

Сиреневый закат.
И розовый рассвет.
А в перерыве – ночь – сплошной ультрамарин…
Ты – снова – не пришла.
А я позвать – забыл.
И Ангел наш небесный,
Он – мимо пролетел…

Вновь – Мировое Зло?
Иль – глупости полёт?
Не встретиться никак, уж множество веков…
Быть может, мы живём
На перепутье снов?
Иль – множества миров?
Что параллельны все?

И Ангел наш устал.
Налью бокал – ему…
Пожалуйста, найди!!! Крылатая паскуда!!!!
И Ангел – выпил вновь.
Сейчас – он тихо спит.
Как верный Шарик,
Про ментов – из фильма…

Века – опять – текут,
Как яблочный сироп.
Но встреча, безусловно, состоится…
Мы встретимся,
И Ангел – вновь – проспится
Среди чудесных снов
И призрачных – веков…

А за окном – пурга,
А, может, лишь – метель.
И смятая постель – как снег – белым бела…
Ответь мне. А зачем – живёшь ты без меня?
Ответь мне. А зачем – я без тебя живу?

Сиреневый закат.
И розовый рассвет.
А в перерыве – ночь – сплошной ультрамарин…
Ты – снова – не пришла.
А я позвать – забыл.
И Ангел тихий наш
Вновь мимо пролетел…

Серебряный романс

Когда приходит он – уже – под вечер.
Бродяга-ветер, с розою в руке.
Несёт её – прекраснейшей из женщин,
И тишина – купается в реке…

Когда приходит он. Уже – под вечер.…

Тогда – вновь просыпаются желанья.
И память – словно чей-то громкий вскрик…
На краюшке обрыва – мирозданья
Вы не волнуйтесь. Я уже привык…

На краюшке обрыва – мирозданья…

Ещё сюжет. Уже на склоне лета,
Тот ветер испугался, убежал.
Она пред ним предстала – не одета,
Совсем другого он тогда – желал…

Она пред ним предстала – не одета…

Я прихожу всегда – уже – под вечер.
С бордовой розой, трепетный – уже.
За целый час – до вожделенной встречи,
Она меня встречает – в неглиже…

За целый час – до вожделенной встречи…

Романса нить – серебряная пыль.
Вуаль на клавишах – по-прежнему – прозрачна…
Она вновь уверяет: это – быль.
И на меня глядит – так однозначно….

Романса нить – серебряная пыль…

Она – умерла….

Она – умерла – на рассвете.
Солнце ещё спало где-то. Там, за линией горизонта.
Прямо – как Пат у Ремарка, в «Трёх Товарищах».
Помните?
Только Пат, она умерла спокойно, словно – ледок образовался
На ведре колодезной воды…
А Она – умирала долго, натужно,
Корчась часами от боли.
Умерла.
Я похоронил её – там.
Долго руками, обдирая ногти в кровь, рыл могилу.
Рядом с могилами друзей, вырытых мною же – до этого – сутки назад.
Похоронил, сказал последнее слово – от имени своего, и от имени – Бога,
Наплевав – на обвинения в кощунстве.
Забросал могилу тёмно-красной глинистой землёй, поставил крест, изготовленный из подручных материалов.
И написал на табличке – куске пальмового дерева, мол:
- Тут похоронена – Моя Последняя Надежда.
С тех пор прошло ужасно много лет…
И, как-то так случилось,
Что я – до сих пор – ещё жив.
А где-то там, в джунглях Вьетнама, похоронена «Моя Последняя Надежда».
Нонсенс, однако, если – вдуматься…

Восемь кружек пива

Ты. Как мелодия злая, волшебная.
Ты – как Святая и злая – вода…
Капает – с Неба. Как приз – от Волшебника.
Капает – с Неба. Всегда….

И лишь Дожди – в перубленной памяти.
Грозы и молнии – в пьяном бреду.
Гром на заваленке старенькой заверти.
Хвастайтесь кто-то. А я – не смогу.

Ты. Только ты. Перублены – просеки.
Тихий закат. И забытый – причал.
Тихая роща. Забытые – сосенки.
Тихий причал, как начало – начал.

Всё ещё будет. Как мелкие – капельки.
Этого странного, право, дождя…
Кто-то сказал, что грехи мы отплакали.
Он всё соврал. Он соврал – навсегда.

Кто-то сказал. А мы – отдуваемся.
Кто-то сказал, и пропала – стезя.
Солнце взошло. Оно – улыбается.
Правильно всё. Без Любви – нам нельзя.

Правильно всё. И арбузною – корочкой
Тлеет заветный – закат.
Всё возвратится – щедрою сторицей.
Лет эдак тридцать – назад.

Всё возвратится – коль так тебе хочется.
Всё разорвётся – на тысячу мук.
Что впереди? Лишь оно, одиночество.
Мир, он сплетён – из сонма разлук…

Мир – он сплетён. Начинайте же заново.
Новый виток. Как порыв нежных рук.
Сердце – как Мир – безнадёжно изранено.
Жизнь состоит – из новых разлук…

Сердце – как Мир – безнадёжно изранено.
Жизнь состоит – из новых разлук…

Ольга

Чистый слог – он нам – завещан Богом.
Стройный стан – на много лет назад.
Осень затаилась – за порогом.
Листья жёлтые – над городом – летят…

Листья жёлтые – спускаются – на озеро.
Между листьями – лишь – серые глаза.
И звучит – далёкая мелодия.
В воду падает – нежданная слеза.

Догорит костёр – и я уеду.
В те места, где не был – двадцать лет.
Подновлю могилки бабке, деду.
Встречу странный, призрачный рассвет.

И пойду гулять – тишком – по городу.
Веря, что случайно – навсегда.
Встречу серые – похожие на омут,
Милые, знакомые глаза…

Встречу серые. Похожие на омут.
Милые, знакомые глаза…

Игра

Все мы играем – в Игру – на природе.
Все мы – играем. Вдали
Замерли в стенке – железные гвозди.
Замерли – все корабли.

Замерли, замерли. Все – давно – замерли.
Быт – как всегда – правит бал.
Сердце давно – безнадёжно – изранено.
Осень, старый вокзал.

Новый побег – лекарство от скуки.
Старая, право, Игра.
Новенький труп, а над трупом – мухи.
Это – увы – навсегда.

Как бы там ни было – Зла уже налито.
Там. На заре. Поутру.
Счастлив бывает лишь тот, кто – как правило,
Часто играет – в Игру…

Счастлив бывает лишь тот, кто – как правило,
Часто играет – в Игру…

Вот, и всё…..

Вот, и всё. А дальше – только – стенка.
Бритый мой затылок – холодит…
У Бушкова – новая нетленка.
И заря – в том зеркале – горит.

И горит заря – назло козлам тем!
Наши – на подходе, как всегда.
Опоздают, или что – навроде…
Мы умрём, на сей раз, навсегда.

На прощанье – стоит побороться.
И та пуля – первая – в бедро.
Доползём! И тонкий лучик солнца
Направленье показал давно.

Доползём, и – в горлышко – зубами…
А вторая пуля – наповал.
Не успел я – попрощаться с вами,
Виноват…

Капля оптимизма
(Александру Бушкову, эсквайру).

И когда лучший друг,
Тот, с которым вы съели – пуд соли.
Вдруг замнётся и скажет тебе: - «Слышишь, друг!
Расстреляют нас завтра с тобой. Поменяемся – долей?
Всё пропало давно, только серое небо – вокруг…

Что нам ждать? Лишь, помолимся Богу всемудрому!
Мы умрём среди этих бескрайних – полей…»…
Ты не верь, потому что уже – по пути многотрудному
Кто-то смелый своих понукает – коней…

И в рассвет, что так пахнет расстрелом – немыслимо…
Мы цепочкой уйдём – всё в плену наших раненых снов.
И с девчонками нашими нежно – прощаясь мыслями,
Мы растаем в бездонном краю – наших раненых слов…

И уже подпоручик – расстрельную роту – выстраивает.
Его право. И тут не поспоришь, друзья!
От таких разных мы все произошли, но иногда – праведных,
От таких разных, но очень смешных – обезьян…

Но, пусть каждому – да воздастся по его доблести!
Не по бешенным баблосам и прочей херне…
Расстрел? Ну, и пусть! Мы не ведаем – робости.
Принимайте, Ангелы! Грешники нынче – в цене…

Так приятно, когда все уже до конца – поверили,
Что ты просто марионетка – из детских сладких снов…
И, вдруг, перед ними – гвардейская Кавалерия,
Вылетает – с шашками наголо – из-за синих холмов…

И на башне высокой – старинного замка,
По указу одного очень Светлого короля,
В честь наших подвигов, возможно, уже завтра
Трубадуры – громко – протрубят…

Каждый, он достоин – только своей участи.
Того, что заслужил – всей прожитой жизнью.
Если достоин – простят. Не достоин – мучайся!
Или, вдруг, вмешаются, направив Кавалерию – в гущу событий…

Друг мой, просыпайся, уже стража стучит в двери.
Да, пришло время казни, просыпайся и не ворчи.
Помощь – не за горами, и я в нашу победу верю.
Гвардейская кавалерия – копытами – где-то стучит…

Только в эту сентенцию глупую – верю я.
Громкий стук разрывает – картинку из призрачных слов…
Это просто – спешит к нам на помощь – гвардейская Кавалерия,
Из-за синих – покрытых местами цветами – холмов...

Это просто – спешит к нам на помощь – гвардейская Кавалерия,
Из-за синих – покрытых местами цветами – холмов...

Из-за синих – покрытых местами цветами – холмов...

Пивное утро

Хелльстад нас ждёт.
Уже Вентордеран зажёг свои сигнальные огни.
И нет пути назад, открыт – лишь – путь вперёд.
Сияют звёзды – в призрачной дали…
Открыт – лишь – путь вперёд…

Проснись, мой брат! Уже Доран-ан-Тег
Соскучился – без новых славных битв.
А на висках – как будто – выпал снег,
Отметиной – несбывшихся молитв.
А на висках, и, правда, выпал снег…

Ты слышишь – в вышине – тоскливый вой?
То пёс Акбар – на краюшке скалы
Зовёт давно – лишь только нас с тобой.
- Куда вы запропали, пацаны?
Хелльстадский пёс зовёт – лишь нас тобой…

Оставим пиво здесь? Возьмём с собой?
А Мара – не прогонит с пивом нас?
- Конечно, не прогонит! Бог с тобой!
Она прекрасна – без искусственных прикрас.
Она и с пивом – пустит нас домой…

Пора, мой друг! На краюшке иглы
Мы разрезаем годы и века!
А пива мы набрали – сколь смогли…
Нас ждёт Хелльстад, прекрасный – как всегда…
Нас ждёт Хелльстад, опасный – как всегда…

Новогоднее танго.

Лишь – искорки в глазах.
Да ночи – аромат.
Её прекрасней нет.
Кого ты не спроси…
И я – тону в словах.
Любви – покорный раб.
А танго танцевать
Она идёт с другим…

И вот, уже звучит,
Тот колдовской мотив…
Поёт моя печаль,
Пока ещё – светла.
Она танцует с ним,
Глаза слегка прикрыв.
А на его плече
Дрожит её рука…

Его рука скользит –
По трепетной спине…
Душа моя хрипит,
И корчится от боли.
И тоненький стилет,
Что спрятан в рукаве,
Проснулся и, незримо,
Жаждет крови…

А музыка – звучит,
Прекрасна и нежна…
Она меня несёт,
Баюкает и дразнит.
Летает серпантин,
Мелькает мишура.
В разгаре
Новогодний этот праздник…

Летает серпантин,
Мерцают зеркала…
В разгаре этот
Новогодний праздник…

Она была вас всех –
Прекрасней на земле…
А серпантин –
Обычная бумага.
Тот мёртвый господин,
На узенькой скамье,
Он так любил
Нездешний танец – танго.

Тот мёртвый господин,
На узенькой скамье,
Он так любил
Нездешний танец – танго…

А музыка – звучит,
Прекрасна и нежна…
Она меня несёт,
Баюкает и дразнит.
Летает серпантин,
Мелькает мишура.
В разгаре
Новогодний этот праздник…

Летает серпантин,
Мерцают зеркала…
В разгаре этот
Новогодний праздник…

Паруса

Паруса – и больше – ничего.
Хлопают, но чисто – поначалу.
Чайка над причалом прокричала.
Прокричала. Больше – ничего…

Мы идём – в тревожную рапсодию.
Волны бьются – тупо – в правый борт.
Ветер вспомнил – старую мелодию.
И щетина – на щеках – растёт…

Мы – вернёмся. Может быть. Однажды.
На заре. А может – за зарёй.
Утонул – кораблик мой бумажный.
Утонул, кораблик золотой.

На его борту – сверкало имя.
Женское. Такая кутерьма.
Позабудем – вечно и отныне.
Не моя жена – она…

Ветер круче. Крики – всё отчаянней.
Тонет бриг. И тянет – в глубину.
Без тебя – не может быть – печальней…
Я тону. И вою – на Луну…

Не было печали у гусара

Не было печали – у гусара.
А природа капала – дождём.
Свечка – одиноко – догорала
Грустным и тоскливым – сентябрём.

Постоялый двор, забытый Богом.
Чу, хмельная песня ямщика.
Рядом вьётся – мокрая дорога.
И дорога эта – не легка.

Тихий скрип, остановились кони.
Скрип дверной, и в зал вошла – Она.
Сердце убежало, не догонишь.
Всё вокруг – лишь серые глаза.

Всё вокруг – лишь милая улыбка.
Нежное, прекрасное лицо.
А на пальчике – таинственно и зыбко
Тлеет – обручальное кольцо.

Лишь война – теперь – поправит случай.
Может, её мужа – там – убьют?
А иначе – удавиться лучше.
Лучше – застрелиться прямо тут.

Свечка – одиноко – догорала.
А природа – капала дождём.
Не было печали – у гусара.
Грустным и тоскливым сентябрём.

Не было печали – у гусара.
Грустным и тоскливым сентябрём…

Не было печали – 2

Кто сказал, что все гусары – юны?
Кто сказал, что в сонме быстрых дней
На дороге этой, многотрудной,
Не жалеют верных – им – коней?

Кто сказал? Но, видимо, по праву.
Наказанья – приближался час.
И шаги, что в зале прозвучали,
Прозвучали, право, не для вас.

И глаза – с сиреневою дымкой.
Серые – лучистые – глаза…
На устах – коварная улыбка.
На ресничках – тихая слеза…

Всё замолкло. Лишь – рыдает скрипка.
На исходе – наших трудных дней.
Ангелы – купаются в улыбках.
Сердце бьётся. Всё – быстрей…

Мир доступен – молодым и рьяным.
В юности – всё проще и нежней….
Не было – печали – у гусара.
На излёте многотрудных дней…

Не было – печали – у гусара.
На излёте – многотрудных дней…

Не было печали – 3

И пускай – опять – играет скрипка.
Ветрено. Начало февраля.
На устах твоих – дрожит улыбка.
Золотая – девочка – моя.

А в полях – опять – сегодня шумно.
Гончие – летают – меж полей.
Выстрелы. Конечно, очень людно.
Лай собак. И храп лихих коней.

И дрожит – лишь – свечка.
Одинока.
У постели.
Господи, прости.
Как же – счастье – от меня далёко…
Если веришь – просто – отпусти.

Отпусти. А, как же – сероглазая?
Ничего. Всё выдержит она.
Не было печали – у гусара.
Музыка – ещё – слышна…

Музыка? Опять рыдает скрипка.
На закате – многотрудных дней.
На твоих устах – дрожит улыбка.
В юности – всё проще и нежней…

И, пускай – опять – рыдает скрипка.
Я – скрипач.
Начало февраля.
Пусть – метель.
И за окошком – зыбко.
Я играю – только – для тебя…

Пусть – метель. А за окошком – зыбко.
Я играю – только – для тебя.
На устах твоих – дрожит улыбка.
Золотая девочка – моя…

Романс о сливовом вине

Терпкое вино – из ягод дикой сливы,
Под свечой – искрится так оно…
Всё бредут – хмельные пилигримы,
Воспевая – славное вино…

Терпкое вино – из дикой сливы ягод,
На излёте – наших трудных лет…
Аромат тот – лучшая награда,
Ничего прекрасней – нет…

Терпкое вино – из ягод сливы дикой,
Словно зов – далёких, чудных стран…
И Судьбы, как прежде, многоликой
Очень тайный и всесильный знак…

Что ж, бокалы сдвинем, пилигримы!
Пробил час, Удача впереди…
Ждёт дорога нас – неотвратимо,
Словно в сентябре – дожди…

Ждёт дорога нас – неотвратимо,
Словно в сентябре – дожди…

Осенний романс

Осенних туч – на землю пала тень.
Опять дождит, надеждам – вопреки…
И канул в Лету – этот долгий день.
А впереди – лишь серые дожди…

Поёт камин – в негромкой тишине.
А угольки – как дальние огни.
О чём поёт? Быть может, о зиме,
Которая давно уже в пути…

Зима придёт, прекрасна и строга.
А с нею вместе – снова – Новый год.
На землю лягут – белые снега,
И вьюга – за окошком – запоёт…

И, вот, тогда я вспомню – о тебе.
Повешу на дверях – большой замок.
Через снега, по тоненькой тропе,
К тебе уйду…. И пусть – поможет Бог.

К тебе дойду. И вымолвлю: - Прости!
И ты – простишь. Мы обретём – покой…
А за стеклом – лишь серые дожди
Настойчиво смеются – надо мной…

А за стеклом – лишь серые дожди.
Без устали смеются – надо мной…

К Богам…

Рассвет опять – застанет нас в дороге.
Камни и скалы. Да чьего-то коня – жалобный хрип.
Солнце взошло. На Небесах – проснулись Боги.
Они не дождутся – наших раболепных молитв.

Они не дождутся – ленивые и важные.
Не дождутся – по определению.
Я всё про них понял – однажды.
Шутов – нашего времени.

Мы – сами по себе, они – сами.
Пусть идиоты – кладут перед ними поклоны.
Только наша честь – с нами.
А у овцы Долли – имеются верные клоны.

Рассвет, дорога, это – всё – наше.
Храмы, жертвоприношения – оставьте себе.
Вот, ещё одна святыня – тюремная параша.
Рядом с ней – шлюха, лежащая в неглиже.

Лишь рассвет и дорога – наши амулеты на этом Свете.
Для чего? Без цели, просто так.
А вы, уважаемые, деньги – без устали – копите.
Накопили? Заводите сторожевых собак.

Лишь дорога и степь – удел немногих.
В ожидании новых, славных битв.
На Небесах огромных опять проснулись – Боги…
Они не дождутся – наших раболепных молитв.

Полуночный Ковбой – Иванофф…

Полуночный Ковбой – в никуда…
Мчит его конь, сминая кактусы мексиканские.
Ночь, состоящая из оттенков – серебра,
Вас приветствует, куда-то скачущие…
Порция виски? Без проблем, мой друг юный!
Куда вы торопитесь – как в Преисподнюю?
Ах, да! Вы говорили – ещё по полудню,
Мол, на вашей Родине – осень наступила…. Помню!
Тогда вам – двойной виски от заведения нашего!
Лошади вашей…. Ах, извините, коню – двойную порцию овса…
Извините, если что ни так, милейший!
Вас, русских, никогда не понять – до конца…
Вы что-то говорите? Внимательно слушаю!
Да, всё – практически – понимаю.
Говорите, говорите…. Я записываю.
Чисто – на всякий случай. Жизнь, она странная штука – такая…

Море ночное – прекрасное, даже…
Просто – конец сентября.
Просто – конец сентября…
На Родине уже картошку выкопали
Давно.
Вам – смешно?
А, вот, море – словно тусклое олово
Очень давно…
Причём здесь – олово?
Вам – смешно?
А мне – нет, собственно…
Где-то там, в далёкой России –
Поздняя осень.
Осень…

Нет же! Он себя вёл прилично!
Звать его – ковбой Иванофф…
Давайте, шериф, я вам текилы налью – лично?
Пусть он спит? Счастливых – ему – снов!

Где-то там, сминая на своём пути
Мексиканские кактусы,
Мчит – Полуночный Ковбой.
Задумавшись – до отупения страшного –
О России. Осенней порой…

Дорожный романс

Странствий новая заря
На полночном небосклоне.
На изломе сентября,
Я один – в пустом вагоне.

На изломе – сентября,
Просто надо было очень.
Знаю, ты поймёшь меня,
Запятая, а не точка…

Знаю, ты простишь меня.
Я вернусь – уже под вечер.
На исходе – января,
Обниму тебя за плечи.

Познакомься – Дед Мороз!
Мой приятель – очень давний.
Он подарки нам принёс,
Не смотри, что он печальный.

Просто трудно – одному
Без любви – на этом Свете.
Не завидуйте ему,
В этот зимний, тихий вечер…

Вот кольцо – твоё всегда!
Сердце, вот, к нему в придачу!
Ссора наша – ерунда.
Так шаманит, знать, не зря,
Странствий новая заря.…

Так шаманит, знать, не зря,
Странствий – новая – заря…

День геолога

Где-то пропела струна – невзначай.
Снова бессонница, снова – рассвет…
Спирт подливается – в жиденький чай.
Братцы забытые, вам – мой привет!

Снова я вижу – горящие в небе – огни.
Снова Чукотка – сияньем – приветствует нас.
И у Певека – застыли опять корабли.
Чукчи без чая – печальный – рассказ…

Всё не сбылось, словно серая – муть.
Нет геологии, нет – и мечты…
Тихо на лица спускается – грусть.
Память – погасшие наши – костры…

Тот – бизнесмен, а вот тот – депутат.
Этот – писатель, а Санька – поэт…
Всё хорошо и прекрасно – во множество крат!
Только геологов – больше и нет…

Только в начале апреля – опять – так светло!
Только в апреле бывает – шикарный – рассвет…
Тот, настоящий…. И дышится, вдруг, так легко!
Братья и сёстры мои – вам – привет!

Братья и сёстры мои – вам – привет…

Две струны

Две судьбы в тот поздний вечер
Познакомились с разлукой.
И пеняли всё на ветер – так легко.
Две струны – так нежно ныли,
Перебарывая скуку,
И печаль летела в небо – высоко…

Две струны – как добрый вечер,
Что порой нам только снится.
И на небе – словно флаги – облака.
Две струны – так грустно ныли,
Как капризная девица,
Что вздыхает на пороге – иногда…

Две пустых пивных бутылки,
Вот, и всё – закончен вечер.
Ночь – хрома и одинока – вновь пришла.
И зима – вновь прибежала,
А любовь, расправив плечи,
Улетела, растворилась – навсегда…

Вьюжит…

Вьюжит. Уже пятую неделю.
Снежит. Деньги кончились давно.
Банный день вчера был. Нынче – воскресенье.
В магазине – продают – вино.

В магазине – словно – на витрине.
В Клубе – только томная тоска.
Мы уходим, Господи, отныне.
Мы уходим, брат мой, навсегда.

Мы уходим – тропкою знакомой.
Выборы? Я занят, извини.
Нынче снег загадочный, лиловый.
А за снегом – дальние огни.

За огнями – снова – полустанки.
Вьюжит. За окошком – пустота.
И несутся вдаль – лихие санки.
Ревность – словно первая струна.

Ревность? Словно давняя игрушка.
Иногда – тумана череда…
Отгремела – славная пирушка.
Ждите нас – шальные Острова…

Отгремело – всё, что было ново.
Ухает полярная сова.
И на Небе властвует знакомо
Синяя Полярная Звезда.

Мы вернулись – так, как обещали.
Через двадцать долгих-долгих лет.
Рюкзаки, набитые печалью.
И полярный ветряный рассвет.

Рюкзаки, набитые печалью.
И полярный, ветряный рассвет…

Новогоднее танго.

Лишь искорки в глазах.
Да ночи – аромат.
Её прекрасней нет.
Кого ты не спроси…
И я тону в словах.
Любви – покорный раб.
А танго танцевать
Она идёт с другим…

И вот, уже звучит,
Тот колдовской мотив…
Поёт моя печаль,
Пока ещё – светла.
Она танцует с ним,
Глаза слегка прикрыв.
А на его плече
Дрожит её рука…

Его рука скользит –
По трепетной спине…
Душа моя хрипит,
И корчится от боли.
И тоненький стилет,
Что спрятан в рукаве,
Проснулся и, незримо,
Жаждет крови…

А музыка звучит,
Прекрасна и нежна…
Она меня несёт,
Баюкает и дразнит.
Летает серпантин,
Мелькает мишура.
В разгаре
Новогодний этот праздник…

Летает серпантин,
Мерцают зеркала…
В разгаре этот
Новогодний праздник…

Она была вас всех
Прекрасней на земле…
Что серпантин?
Обычная бумага.
Тот мёртвый господин,
На узенькой скамье,
Он так любил
Нездешний танец – танго.

Тот мёртвый господин,
На узенькой скамье,
Он так любил
Нездешний танец – танго…

А музыка – звучит,
Прекрасна и нежна…
Она меня несёт,
Баюкает и дразнит.
Летает серпантин,
Мелькает мишура.
В разгаре
Новогодний этот праздник…

Летает серпантин,
Мерцают зеркала…
В разгаре этот
Новогодний праздник…

Предчувствие декабря
(Памяти Михаила Круга).

Декабрь – постучал в моё окно.
Негромко так, как будто – невзначай.
А за окном – давно уже темно,
И только волки – воют – по ночам.

Ты заходи, мой зимний – пилигрим.
Всё ж, веселей, раз мы с тобой – вдвоём.
Ну, что, декабрь-братишка, помолчим?
А если выпьем, то тогда – споём…

Споём мы – об ушедших светлых днях,
О тех глазах, где тихий нежный свет…
И, вот, уже в заснеженных полях
Негаданно рождается – рассвет…

Кто там ещё – стучится к нам – в окно?
Бродяга-ветер, он – совсем продрог.
Ох, сколько нынче снега – намело!
Ты заходи, браток, через – порог…

И посидим так славно мы – втроём.
Потом спрошу я – у своих друзей:
- А не встречали, часом, вы – её?
Которая всех краше и – милей?

Которая смеётся – так светло,
И солнце – в волосах её – живёт…
А за окном – опять уже – темно.
И о невзгодах – нам – пурга поёт…

Куда же ты, декабрь? Не уходи…
А, впрочем, уходи. И Бог с тобой!
Там Новый год маячит – впереди,
Такой заманчивый, весь из себя – живой…

Там Новый год маячит – впереди,
Такой заманчивый, весь из себя – живой…

Клавиши

Всё, ничего не вернёшь.
Правда – похожа на ложь.
И соловьиная ночь – опять – до рассвета…
Клавиши – наши дворы.
Словно – задаток Игры.
Словно – осколки Мечты.
И я помню про это…

Словно – осколки Мечты.
И я помню про это…

Дождик – стоит за окном.
Клавиши – тихо грустят.
В Космосе чёрном – вращается – наша планета.
Гуси – на север летят.
Странно. У нас – листопад.
Впрочем, бывает.
Я, милая, помню про это…

Впрочем, бывает.
Я, милая, помню про это…

Клавиши тихо грустят.
Мол, ни для них листопад.
Тучи – сиреневой стаей – терзают поэта.
Тихий вагонов стук.
Едем куда? Не на юг.
Плакать – при всех
Плохая – примета…

Плакать – при всех
Плохая – примета…

Пальцы – разбиты вдрызг.
Сибирский – лесоповал.
Клавиши вновь грустят – о нежных пальцах.
А тайга – поёт.
Скоро – Новый год.
Старый год, прошу, не возвращайся…

А тайга – поёт.
Скоро – Новый год.
Старый год, прошу, не возвращайся…

Старый седой вокзал.
Он видел всё и вся.
Он не умеет грустить, надрываясь…
Старый забытый рояль.
Прошлого – очень жаль.
Клавиш – поёт струна,
Нам слегка – улыбаясь…

Старый забытый рояль.
Прошлого – очень жаль.
Клавиш – поёт струна,
Нам слегка – улыбаясь…

Старый седой вокзал.
Старый седой – тапёр.
Старый седой рояль,
Не надрываясь…
Но за дверями – ночь.
Прошлое гонит – прочь.
Умер – старый рояль,
Нам слегка улыбаясь…

А за окошком – ночь.
Прошлое – гонит прочь.
Родился – алый рассвет,
Нам слегка улыбаясь…

Родился – алый рассвет,
Нам слегка улыбаясь…

Соло – для одинокой скрипки

Мне – уже многое – поздно.
Многое – всё равно.
Падают, падают – звёзды.
Только в чужое – окно…

Падают звёзды – как прежде.
Склокам мирским – вопреки.
Мол, мы привет – от надежды.
Мол, мы привет – от любви…

Мне – ещё многое – рано.
Рано – по меркам земным.
Память – как рваная рана.
Память – как призрачный дым…

Скрипка рыдает – так нежно…
Бедам всем – вопреки.
Ждёт за порогом – надежда.
Вестницей – светлой любви…

Мне – уже многое – поздно.
Скрипка, почти не дыша,
Плачет, глядя на звёзды.
И костенеет – Душа…

И костенеет – от скуки.
Такая, вот, ерунда.
А за окошком – вьюга.
Она, увы, навсегда….

А за окошком – вьюга.
Она, увы, навсегда….

Соло – для одинокого саксофона

Миг…
И звезда упала.
Хрип…
Как последний вздох.
На – перроне – вокзала
Дремлет
Забытый Бог…

Хрип…
И ласкает горло.
Новой
Мелодии звук…
Как же, друзья, ему больно.
В плену
Этих ласковых рук…

Боль…
И разверзлись хляби.
Снова
Идут дожди…
Словно
Забытой нами
Памятью – о любви…

Стон…
И застыли слёзы.
Стон
Превращается в крик…
Слышишь?
Весенние грозы.
Слышу.
Давно – привык…

Слышу…
Твои молитвы.
Слышу
Твои слова…
Солнце – твоя улыбка.
Дождик – твоя слеза…

Хрип…
Над залом несётся.
Наша планета – зал.
Зритель
Опять смеётся.
Осень.
Старый вокзал.

Зритель
Опять смеётся.
Осень.
Старый вокзал.

Что же нам остаётся?
Осень.
Старый вокзал.

Старый – вокзал…

Соло – для одинокой свирели

Там – на цветастом рассвете,
Прошлое – словно дым.
Правильно кто-то заметил –
Легко умирать молодым.

Правильно кто-то заметил,
Прошлого – не вернёшь.
Где-то бушует ветер.
Правда – похожа на ложь…

Где-то бушует ветер.
Бедам всем – вопреки.
Там – на краю планеты.
Там – на краю реки.

Правда похожа – очень
На вчерашнюю быль.
А на пороге – осень.
За порогом – ковыль.

Только ковыль – за порогом.
В воздухе пахнет – другим.
Тем заветным, немногим.
Осень. Туманный дым.

Осень. Дали печальны.
Ветер – давно затих.
Эти слова – случайны.
И случаен – мотив.

Там – на цветастом рассвете,
Прошлое – словно дым.
Правильно кто-то заметил –
Легко умирать молодым.

Там – на цветастом рассвете…
Легко умирать – молодым.

Соло – для одинокой валторны

И для одиноких – стран.
И для одиноких – планет.
Словно для брильянта – страз,
Тебя больше – нет.

Словно – околотки – звёзд.
На развалинах нашей – избы.
На глазах – осколки слёз.
Но вас сюда не звали – Увы!

И закрываясь – от фраз,
Я рисовал на стёклах – портрет.
На многих, и во множества крат,
Но лишь тебя – в этом множестве – нет.

Весна была – так высока и мила,
Цветы цветут – у неё на пути.
Она к нам – незаметно – пришла.
Весна ушла. Но остаются – дожди…

Весна всё знает. Всё – напёрёд.
Она знает – что впереди.
Через неделю – Весна уйдёт.
Весна уйдёт – но остаются – дожди…

И закрываясь – от некчемности фраз,
Я рисовал на стёклах – портрет.
На зимних стёклах и во множестве крат,
Но лишь тебя – в этом множестве – нет…

Весна была – так хороша и мила.
Она всё знает – что на пути.
Она уйдёт, лишь затлеет заря.
Она уйдёт – но остаются Дожди…

Весна уйдёт, лишь затлеет заря.
Она уйдёт – но остаются – Дожди…

Томик Ремарка

Томик Ремарка – древний и ветхий.
Томик – и враз – догорает костёр…
Отблеск заката, да капли на ветках.
Ночь – словно призрачный – спор…

Эрих Мария. Ветер – так точен.
Замерла жизнь – почти – навсегда.
Пат умерла. Одни – многоточья…
Март. Вновь пришла – весна…

Ночь – в окружении древних сомнений.
Светлых и нежных таких…
Тёплая ночь – словно вечный наш Гений.
Нам не нужно – других.

Точно – не нужно?
Не надо – поясничать…
Пуля – всегда – под рукой.
Ласточка милая. Нежная – ласточка.
Помнит о нас – сединой…

Томный закат терзает оконце.
В сейфе – лежат – ордена.
Томик Ремарка. Милое солнце.
Ты у меня – одна…

Томик Ремарка. Милое солнце.
Ты у меня – одна…

Шум морской волны

Всё пройдёт – на раз.
Прошлое – вдали.
Это всё – немного странно…
Свет твоей звезды.
Шум морской волны.
Чудное дыханье Океана.

Шум морской волны.
Много лет – вдали.
Помню – и немного это странно.
Свет твоей звезды.
В море – корабли.
Тайное дыханье Океана.

Тихий берег. Быт.
Крепкий дом. Любовь.
До сих пор – немного это странно.
Но мне сниться вновь,
Он – не позабыт.
Воздух – молодого Океана.

Где-то там вдали.
В ниточках зари
Ты поймешь
Иль поздно, или – рано…
Свет – твоей звезды.
Шум морской волны.
Чудное дыханье Океана…

Свет – твоей звезды.
Шум морской волны.
Чудное дыханье Океана…